История болезни

Вместо предисловия, которое всё равно бы никто читать не стал

Такого рода Посещения нужно понимать как критически важное лекарство и награду за верность, когда страдания души ставят её на грань психической смерти. Я всё-таки уснул, и был разбужен. Чьи-то руки помогли мне встать с дивана и я был покорен им. Ничего не было видно – кромешная тьма, ничего не было слышно, как в космосе. Космические ассоциации вызывали и плавность наших движений и легкость тела. Ничего кроме былого опыта не могло бы вам указать на то, что ваша плоть осталась в другом измерении и ваше сознание оперирует телом духовным. Руки надавили мне на плечи – и я встал на колени.

Моё сознание и чуткость, уверяю вас, были ничем не слабее вашего сейчасного. Не сразу, вдруг перед мной будто бы распахнулось пространство, захотелось сделать глубокий вдох, и я четко ощутил рядом впереди появление какой-то Великой Личности. Величие, оказывается, можно ощутить вслепую! Из открывшегося пространства на меня подул легкий ветерок.

"Слышишь меня?" – обратился Он ко мне. Я кивнул опущенной головой. – "Всё будет хорошо".

Я сильно захотел к Нему прикоснуться и молча протянул сложенные ладони. В них легла лёгкая женская кисть. Я поднёс её к своим губам и приложил к щеке.

Мне сразу по пробуждению стало неловко за этот жест, он выражал скрытое от сознания во время общения – сексуальное влечение к кому-то Великому, и Он не мог этого не понять. Но как ещё на том уровне развития я мог выразить без слов и непосредственно – естественно своё желание слиться с Ним? Это" всё будет хорошо" я сотни раз говорил себе, как бы от Его лица, в минуты накатывавшего отчаяния и испытывал заметное облегчение.

Немного о моей жизненной ситуации

О-хо-хо, стонет моя душа сама в себе, не имея к кому обратиться, у кого найти сострадание и утешение. Один я среди людей, абсолютно, и чем больше их вокруг, тем более одиноким я себя чувствую.

Осень в разгаре, на дачу теперь до весны не поеду. Там, на опушке сибирской тайги, где я по несколько суток не видел ни одного человека, я избавлялся от душевной тоски, находил успокоение. Тут ещё простуду подхватил, с соплями и кашлем. А сморкаться и кашлять мне больно, у меня миалгия по всей спине – это аллергия на препарат от остеопороза. Уже полтора года мучаюсь: ни вздохнуть глубоко, ни кашлянуть. А как сильно болит поясница по ночам! Бабушка в тысячный раз устроила, по рекомендации специалистов, психическую атаку с целью, решительно и беспощадно, – выжить меня, сорокасемилетнего инфантила, из-под родительского крыла. Да-да, сорокасемилетнего…из-под материнского крыла. Не работаю я уже лет двадцать;ни семьи, ни детей у меня нет и не было, пенсия мне светит…чтобы с голоду не умереть, и то на пять лет позже, чем людям её заработавшим. Вот и представьте, каково мне, здоровому мужику жить в таком позоре. Знаю ведь, для чего всё так устроено – сплошная польза для меня, однако, давно уже не считаю то количество боли, испытанной мною, приемлемым. Конечно, боль потери детей и вообще дорогих людей, в коротком промежутке времени несравненно лютее даже моей самой сильной боли, но ведь она не длится по два и три десятка лет. Уже лет восемь назад, я со злобой и потеряв всякий страх требовал от Создателя безболезненно убить меня и больше никогда не воскрешать – такая чудовищная боль сжигала мою душу. Но всякие страдания оправдаются конечным совершенством и частичной потерей памяти, – так утешал я себя, прибавляя: всё будет хорошо.

Я не вижу в нашей жизни ни чуточки свободы. Мы как сухие листья, упавшие в реку страданий, несёмся с криками и проклятиями в адрес мучающего нас Дьявола к блаженному Океану Святого Духа. Ни те, что остались нежиться на солнышке и беззаботно трепетать на ветвях, ни те, чьё время оторваться и оказаться в потоке трансформирующих душу процессов пришло, не способны на что-то влиять. Наше дело – терпеть и пытаться понять, что происходит. В вопросе свободы, вернее, её полного отсутствия, мне ещё ни разу не удавалось с кем-то найти согласия, – даже когда я, казалось бы, не оставлял ни единого основания для сомнений. Батюшка "включал попа", – с ним я какое-то время общался в интернете… Жаждущему Истины и полагающемуся в этом деле на свой ум и критическое мышление общение с представителями церкви-дело невыносимое. Логика, факты, сомнения, личный опыт, – всё в их понимании грех и "от лукавого", если носитель всего этого и генератор не воцерковлен и не признает устои и каноны РПЦ, – с представителями других религий я не общался. Когда мой опыт был назван бесовским наваждением, тогда и общение наше резко прекратилось. Это всё, характеризующее дискуссионную установку батюшек, я и называю "включить попа",и включают его не только церковнослужители, но и политики, и мозгологи-психологи и, наверняка, ещё кто-нибудь. Люди же не отягощённые святыми устоями просто замолкали и сразу забывали о нашем споре, вытесняя сделанные выводы в "мусорное ведро" психики, не находя этим знаниям полезного применения.

Разговором больше, разговором меньше – выложу и здесь свои доводы и пойду дальше, может, вам получится передать мучительное ощущение смирительных ремней или пелёнок, которые сковывают свободолюбие всякого развитого человека, увидевшего свою тотальную зависимость от внутренних и внешних факторов.

Давайте возьмём любое побуждение к действию или бездействию, любую мысль и подумаем: может ли оно возникнуть на ровном месте? Может ли быть продуктом нашей свободной воли или свободного выбора? Никак такое не возможно. У всего есть предпосылки и именно они формируют мотив поведения или эмоцию, или" гольную" мысль. Захотел я того-то, потому что гормоны, совесть, установки, реклама, боль и прочие сотни мотиваторов давят на мою волю, на мотивационный аппарат, и «я», то есть «Я» – эта непознаваемая сущность, взвесив все «за» и «против», запускает механизм реализации получения интересного результата. Батюшка в этом месте победно указывает на свободную волю человека, отдающую предпочтение тому, что соответствует душевному настрою, мол, душа сама, свободно, выбирает кому служить: Богу или Дьяволу. А в сторону добра или зла человек каким образом склоняется? Разве не те же, никак не зависящие от него обстоятельства внешнего и внутреннего миров, перетащили душу, изначально нейтральную, на ту или иную сторону? Ну, скажем, родился человек, понятное дело, на первых парах о свободе и говорить нечего, даже не пикнет самостоятельно. Где начинается его свобода? Не обижать маленьких, ходить в туалет и прочее – за это берёт ответственность воспитание. Даже если в человеке проснётся сострадание, спонтанно, необусловленное внушением учителей, то это будет результат переноса чужой боли на себя и сострадание самому себе, а это уже особенности психики, опять же никак не зависящие от выбора. Нет такого, чтобы человек захотел и выбрал сочувствие вместо равнодушия, а если бы и было, то, совершенно однозначно, происходило бы под давлением всё тех же независимых от него: где-то врождённых, где-то искусственно внедренных, но всё-равно независимых от человека обстоятельств. Посмотрите евангельскаое "Послание к римлянам" 9:20–23. "А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: зачем ты меня так сделал?.. Бог с великим долготерпением переносит сосуды гнева, изготовленные для гибели, чтобы явить богатство славы Своей над сосудами милосердия, которые он предуготовил к славе." Не знаю, вернусь ли я к этой теме, но настоящая Свобода, я так вижу, – абсолютно неподвижна, абсолютно безгранична, абсолютно спокойна – это определение согласуется с буддийским пониманием Совершенства. Обычным людям этого ни за что не понять, такое состояние у них ассоциируется скорее с Адом, нежели с Раем;я же вижу в нём блаженство. В конце-концов, любое живое существо стремиться именно к такому беззаботному и безграничному состоянию, но на каждом уровне развития души свои методы и представления о его достижении. Методы эти никудышные, не дающие желаемого, ведь Покой подразумевает наличие чистого, свободного от всех зависимостей – как говорят буддисты – ума. Чуть позже я более детально разберу тему желанности абсолютного Покоя.

В моей ситуации одной только веры в Светлое будущее и догадок о смысле происходящего было недостаточно, – это я продолжаю тему отсутствия свободы и попыток понять происходящее, – и Бог невероятно много раз поддержал мою решимость, позже просто способность идти предусмотренным лично для меня – чего уж скромничать – крёстным путём. Помню, сон был, который я отнёс к категории божественных обращений, в нём я был в терновом венце и Стоящий рядом со мной произнёс: "Кровь твоя на мне".Я тогда подумал, что это неправда, что Он зачем-то на себя наговаривает, и с нежностью обнял Его. Чувственную составляющую крестного пути современного человека совершенно невозможно оценить, в полной мере, по внешним характеристикам образа жизни. Вот про меня, например, – живёт мужик под пятьдесят лет со старухой матерью, делит с ней пенсию швеи, ни друзей у него, ни интересов, на работу забыл как ходят, сидит в своей комнате уже много лет тихонько, черт знает чем там занимается, так что и родственники давно решили, что он сошёл с ума, особенно после того, как он пытался оправдать свою праздность фантазиями о воле Бога, Который – совсем уж бред – явился ему лично и сообщил о необходимости такой жизни для духовного совершенствования;ни забот, ни хлопот у него нет – инфантильность в классическом варианте. Да ещё и агрессию проявляет, недовольство: ругается, лицо делает страшным, отметая всякие попытки родни и психиатров (их я давно называю мозгологами: психе-это душа, а они её не знают)помочь ему: таблеточку в еду положить незаметно или просто побеседовать о самочувствии, – а это уже буйство – особая степень социальной опасности. Мозгологи просто обязаны в таком случае предупредить всех имеющих со мной общение: врачей в поликлинике, соседей на даче, – аккуратненько так,"незаметно" для меня чтобы было, – снабдив жизнеспасительными инструкциями по непровокации моей агрессии и советами на случай неадекватного поведения больного.

Соседи, надо заметить, как ни старались жизнь свою сохранить от соседского безумия, по большей части, – умерли, не от моих рук, конечно, от болезней; оставшиеся четверо бросили свои" фазенды" уже лет пять как, не вытянув поддержания инфраструктуры и клатбищенского вида наших дач, – без электричества и дороги, среди гниющих домиков с дырявыми крышами, где жили уже мертвые знакомые, только я обитать и готов: электричеством и дорогой я и в лучшие времена не пользовался, а кладбищенский пейзаж даже способствует моей медитации и умиротворению. Еще два дальних соседа ездят, они себе провод протянули, живут пока. Из семидесяти огородов только наши три и остались.

Да-а, у крёстного пути есть ещё и невидимое плотскому глазу течение, не подлежащее адекватной оценке мозгологическим умом. То, о чём я хочу рассказывать, было известно уже древним алхимикам. Они изобразили нутро по-настоящему праведной жизни или, по-нашему, крёстного пути в одной из своих загадочных картин. Я когда её увидел, то сразу понял её смысл и не представляю себе какой-то другой трактовки. Но даже если она и существует, то мне важна сама схема внутренней трансформации представленная на ней, значительно облегчающая мои усилия выложить на бумагу пережитое, да и всё ещё переживаемое мною, хотя уже в значительно ослабленном виде.

Ну кто способен сегодня понять зашифрованный здесь смысл? Живопись средневековых алхимиков и трактовка аллегорий на умершем языке тогдашних посвящённых, для современных людей – абра-кадабра, замешанная на ртути, Меркурии и lapis infernalis. Только переживший в себе самом превращение грубого и дешёвого в нечто сияющее и ценное способен уловить скрытое, – и здесь нужно крепко подумать над пониманием предмета превращения: во мне ли он или я и есть сам этот объект подлежащий улучшению? Настоящее «я» всё время ускользает от познания и ему не подлежит.

На картине гора-крепость – образ как уединённой отшельнической жизни, так и некой лестницы поэтапной трансформации души, в символическом виде представляющая внутрипсихические процессы происходящее на этих этапах. Здесь всё он, тот зрелый человек, упавший подобно сухому листу в поток духовных страданий. Он и обыватель раскинувший руки в изумлении, когда-то незаметный в массе своих зелёных собратьев, и тогда бы пришедший в ужас от того процесса духовного взросления, в который сейчас непосредственно вовлечён. Он и новобранец, в ситуации своей подобный младенцу: гол (отречение от мира), острижен налысо (посвящение, перерождение), помещён в чрево горы как в материнский живот (полная отдача в волю Бога). При этом он мудрец (борода). Конечно, эта схема идеальна и на деле монах ещё долго тянет за собой груз человеческих слабостей. Справа сидит курица-наседка. Она, думаю, призвана подчеркнуть статус новичка: он – яйцо-зародыш, она – мать или судьба, которой ему следует целиком отдаться. Об этом же говорит и пещера, в ней он словно младенец в животе матери, она символизирует его полную зависимость от родительского фактора: ему запрещено зарабатывать деньги и должно не думать о завтрашнем дне. Выше мы видим кошмарный внутридушевный конфликт между львом и драконом. Лев-это самосознание старца, целиком преданного Богу, благому, всепрощающему. Образ этого непорочного Бога-белая птица, скорее всего, голубь, находится на стороне льва и вместе с ним атакует представителя Тьмы. Праведник, в своём львином самосознании, яростно отбивается от, вгоняющих его в аффект, попыток духа Тьмы проникнуть в его душу. На самом деле, Дьявол уже там и битва ведётся в рамках единой души. Духовное тело разрывается на две части. Тут надо сказать, что обычные люди благоразумно защищены от чрезмерных влияний Вселенского Духа. Но иногда эта защита даёт сбой…и мы ужасаемся зверству преступлений. Только устоявшийся в благочестии человек с мощной волей и сознанием сможет устоять в этой битве сохранив Свет во Тьме. Есть смысл привести в этом контексте евангельский эпизод из жизни Христа. «По утру же, возвращаясь в город, взалкал. И, увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла» (Мф. 21:8-19). Кому что, а для меня здесь очевидна продемонстрированная Христом способность нести смерть живому по одному лишь эмоциональному порыву. Возможно, Иисус встречая повсюду недоверие и нежелание людей понимать Его слова, накопил в Себе изрядный заряд негативной энергии, и хватило ничтожного повода для того, чтобы этот заряд выстрелил, в безобидном направлении. Иисус хорошо умел контролировать выплески убойной энергии, имевшей в своём основании желание кары для злых людей. Отец, в моём небезосновательном понимании, менее Сына владеет искусством сдержанности в таких делах. В доказательство, обращу ваше внимание на ветхозаветную книгу" Исход" (гл.33,ст.5) "Ибо Господь сказал Моисею: скажи сынам Израилевым: вы народ жестоковыйный; если Я пойду среди вас, то в одну минуту истреблю вас" и после жутких кар, видя их бесполезность: евреи так и не стали послушными, – поставил вести их вместо Себя Ангела в виде столпа облачного. Для воспитания в душе воздержанности от разрушительных действий Своего Духа Бог-Отец и тренирует людей праведностью, но только этим воспитание, конечно, не ограничивается.

ВОТ В ЭТОМ И РАЗНИЦА МЕЖДУ тьмой ЛИЧНОЙ, НАЗЫВАЕМОЙ В ПСИХОЛОГИИ БЕССОЗНАТЕЛЬНЫМ, И ТЬМОЙ ВСЕЛЕНСКОЙ,КОТОРАЯ ЕСТЬ ДУХ ОТЦАБЕСПОЩАДНЫЙ И РАЗРУШИТЕЛЬНЫЙ В СВОЁМ ГНЕВЕ. В этом Своём проявлении Создатель подобен младенцу, никогда не встречавшему на своем пути преград и получавшим всё нужное по мановению брови. Его никто никогда не воспитывал. Он непосредственен в Своих действиях. Вот почему так опасно привлекать к себе Его внимание, всуе называя Его имя. Вот почему вместо Него, для обращений людских, поставлен Сын – кроткий и воздержанный. Я не могу себе представить, чтобы Христос, до своего Славного воплощения 20 веков назад, не проходил бы обучение и тренировку в качестве кого-то малоизвестного, раньше, в других телах, под другим именем, и, вполне возможно, в других частях Света.

Сильно я отвлекся от картины – это, видимо, издержки моей неопытности в писательском деле.

Я остановился на битве льва и дракона. Выше – чудовищно изнурительная, за гранью безумия – битва переходит в относительное перемирие. Оно представлено соседством Солнца (Свет) и Луны (Тьма) в едином самосознании – лукошке. Солнце и Луну можно интерпретировать как сознание мужчины и его бессознательную женскую подоплёку, но тогда про такие вещи не ведали. Мир в лукошке ещё не твёрдый: Луна отвернулась от Солнца и будто бы терпит принудительное соседство. На Небе же ситуация совершенно иная – Луна дружески обращена к дневному светилу. К этому состоянию тотальной целостности и всеобъемлющего мира ведет нас Создатель. В этом Смысл всей душевной эволюции. Остались ещё символы. Два дерева-это, скорее всего, древа знаний. Одно с мишурными знаниями, выполнившими свою задачу по формированию личности, и оно выбрасывается за ненадобностью, и второе, со звездами, дающее плоды божественной истины – ему отдаётся предпочтение. Два строения с натопленными печами, предположительно, – сауны или бани – места для очищения от грязи горячим паром (Духом). Я бы вообще вместо горы нарисовал такую жарко натопленную баню.

Это то, что происходит внутри, а снаружи, то есть на уровне телесном, – Господи, что было! – возникали на ровном месте, по несколько раз в день, сильнейшие панические атаки. От спазма мышц и сосудов, от выброса гормонов ли, начинало бешено колотиться сердце, охватывал страх, ладони и ступни холодели и вместе с подмышками вспотевали, в подмышках пот был отвратительно вонючий, каким бывал только в период этих атак, ком в горле, спутанность сознания, проблемы с памятью, – а я ведь в то время пытался учиться в вузе и каждый экзамен, как мне казалось, мог вызвать у меня инсульт или инфаркт. А как плохо я, должно быть, выглядел отвечая на вопросы. Но всё-таки вытянул пять лет заочной формы обучения.

Конечно же, я ходил в больницу, и даже чувствовал себя неловко, из-за столь частых посещений, казалось, я всем там надоел. У меня брали анализы, кардиограмму, стучали по коленке и в конце концов отправили в специализированную клинику-псих. диспансер, и правильно сделали; только у психиатра я был один раз. Не смотря на всё моё нездоровье, я не считал себя больным в общепризнанном смысле. Сейчас объясню. Описанные проблемы со здоровьем, характеризовали период жизни, включающий в себя и несколько лет до вступления на крёстный путь, изображённый алхимиками. Уже тогда в моей душе жила значимая сила не желавшая принимать законы тогдашнего социума. Это был бандитский мир первоначального накопления капитала, и душа уже тогда разделилась надвое: на ту, что была сострадательна, справедлива, чувствительна и благоразумна и другую: тщеславную, готовую ради удовлетворения чувства величия идти на уступки царившему в те времена духу безнравственности и уголовщины. Нет у меня сомнений в том, что светлая часть души сообщалась с мирами высших существ, транслировала их мораль и уровень их развития, а может быть, и вовсе была искусственно в меня внедрена с тем, чтобы вывести на путь духовного совершенствования, – однако, более всего склоняюсь к мысли, что причины моей доброты находятся в прошлых воплощениях, но это не отменяет сообщения с Высшими. Как тут не вспомнить о семенах добродетели подброшенными в душу людей сеятелям из Христовой притчи? Это зерно попало в меня задолго до того, как мне захотелось читать Евангелие. Быть верующим в Бога, в моей среде и для меня, было признаком недалёкого ума. Моя проповедь – на начальных стадиях отчуждения от людей, жаждущей любой ценой утолять чувственный голод и доказывать миру своё превосходство, быть предметом зависти – призывала к разумной жизни, бережному отношению к Природе. Во многом, именно моя любовь и сострадание к Природе и безжалостное, безответственно-тупое отношение людей к Ней и поспособствовало принятию решения о выходе из всем понятной жизни, отказу от продолжения борьбы за выживание и продолжению рода. Я ведь около двадцати лет был вегетарианцем. Откуда, думаете, у меня, тогда ещё сорокалетнего мужика, взялась старушачья болезнь – остеопороз? Врачи сказали, что на ослабление костей у мужчин влияет, наряду с кальцием и витамином д, ещё и низкая сексуальная активность-всё в кучу. Отказался я от животного белка относительно легко. Мясо, сыры, колбасы всегда были для нашей семьи, по причине дефицита и дороговизны, не обязательными продуктами, молочку я и так не любил. А сострадание к живым существам и уважение к их праву на жизнь сделали вегетарианство совершенно гармоничным с моим образом жизни и мысли. Крупы, хлеб, варенье, овощи позволяли и особо не напрягаться в плане заработка, я мог позволить себе иметь много свободного времени.

На сегодня структура души и её качество стали иными и отношение к животной пище: курицы и рыбе, изменилось, я их часто ем, но красное мясо по-прежнему не потребляю. На каждом уровне свои особенности, и думать, что сегодняшнее является правильным, а тогдашнее нет-не годится. Всё правильно в своё время. Своей аскезой, – у меня ведь и подруг не было, – мне ещё очень хотелось дать пример людям в том, что даже так жить можно, что, если хотя бы сделать половину того, что делаю я в вопросах самоограничения, то жизнь станет гораздо чище и в нравственном и в экологическом смыслах.

Запомнилось мне высказывание, уже не помню кого, по поводу разумности жизни, во времена моих ещё больших планов на будущее: "Толян, ты такой же, как все: работаешь, учишься, копишь деньги, хочешь стать начальником. Вот откажешься от этого, тогда и говорить будешь".А через несколько лет, когда уже отказался, кто-то другой мне сказал: "Ты говоришь о самоограничении и разумности, потому что у тебя ничего нет, тебе легко, а у меня жена, дети, планы, кредиты. Посмотрел бы я на тебя с твоей разумностью в таких обстоятельствах." Прям как у Иисуса: " Пришёл Иоанн, не ест и вина не пьёт и говорят: в нем бес. Пришёл сын человеческий – пьёт вино и вкусно ест и говорят: вот друг мытарям и грешникам."

Тогда я верил в то, что человеку достаточно только хорошенько объяснить его неправоту, дать пример, и он не сможет жить вопреки здравому смыслу. Наивный. Я и так отчаянно, всё более и более понимая тщетность своего примера и убеждений, переходя на высокие тона, старался вывести людей на путь разумности, так ещё и мозгологи, после посещения их, стали всюду следовать за мной, и их доводы в пользу моего нездоровья воспринимались с куда большей готовностью, нежели мои попахивающие сектантством. Так и думали, – я попал в секту, и даже мать экстренно квартиру на сестру записала. Сегодня я понимаю, что мои горячие диспуты, в значительной степени, были обращены к той стороне моей души, которая рвалась завоевывать мир, наплевав на моральные и разумные установки отталкивающие от этих завоеваний.

Оставив в стороне экстрасенсорику, – а я словно бы читал содержание души тех людей, с которыми мне приходилось общаться, – это, скажут: проекции, перенос, и нечем будет возразить, но когда поведение человека, например, соседа по даче или сотрудника на работе вдруг резко меняется, и он словно впервые смотрит на тебя с любопытной осторожностью, стараясь не спорить как вчера и не прибегать к резким выражениям, – становятся очевидно: с ним уже поговорили, объяснили кто я и чего от меня можно ждать. С соседями на даче особенно погано получилось. Только года четыре назад я перестал уезжать туда надолго, до того лет десять приезжал в конце апреля и жил до конца сентября – первых чисел октября безвылазно. Много чего выращивал, включая клубнику, и мог там же продать и обменять её на продукты, любил и просто угощать. За крупой и хлебом ходил в деревенский магазин, электричества у меня не было, даже обычный кнопочный телефон мне был не нужен: мне некому было звонить. Позже, всё-таки, мать привезла мне на всякий случай "Нокию".

Мой образ жизни сам по себе был весьма странен в глазах обычных людей: здоровый мужик не работает, без женщины, не пьёт, не курит, мясо не ест, говорить с ним не о чем. Лысый. А самое настораживающее во мне было – неумение спокойно и с уважением выразить своё отношение к тем или иным действием соседей и сотрудников на работе. Я даже кричал в своём негодовании, высказывая человеку пункты его дурного поведения – во мне кипели жуткие процессы из схемы алхимиков, плюс к тому-отказ от человеческих радостей и унизительное положение в социуме, в качестве нищего дурака объедающего старушку, подкидывали топлива в тот огонь. Мой жизненный опыт уже не оставлял места надежде на цивилизованное отношение человека к Природе и друг к другу, не оставлял надежды на возможность смены его установки с бессовестно-потребительской на ответственно-умеренную. Во мне разрасталась мизантропия и человечество я называл раковой опухолью на теле Природы. К тому же, от меня не утаивалась вдруг возникающая в человеке опасливая и высокомерно – снисходительная, как у высоколобого мозголога, позиция в отношении меня – это значило, что человека предостерегли от того, чтобы спорить со мной, и уже ничто не сможет выбить из его мозгов вживлённую туда специалистами установку о моей серьезной психопатологии. Когда-то я говорил спокойно, могу и сейчас, но тогда, непонимание и людской эгоизм, разжигали в душе озлобленность, злоба отравляла душу. Было мучительно, но потребность нести свою точку зрения оставалась, – я ведь не хотел оставаться один и приспосабливаться под ведомое инстинктами стадо и видеть, как Природа приносится в жертву человеческой глупости; но уже заранее зная, что слова мои не имеют никакого позитивного смысла, я просто бил ими неисправимых людей не в силах сдерживать своё негодование. За это в тюрьму не садили, а драться с дураком было чрезвычайно опасно Для той садии духовного развития крикливое поведение было вполне адекватным и правильным. Сегодня мировоззрение другое, изменилась и душа, и уже нет ни малейшего желания вмешиваться в ход жизни, я принимаю её любой, нравится мне это или нет. А не будь в моей жизни тех горячих лет, был бы я овцой православного или политического стада, приученной пастырями и вождями к мысли: не осуждай и живи тихо, – по сути-трусливым приспособленцем, знающим Бога только по рассказам. Христос не был ни тихим, ни приспособленцем и быть такими не учил, наоборот, подлость и несправедливость вызывали в Нём сильный эмоциональный отклик, красноречивое доказательство тому – эпизод с разгромом прихрамового рынка. А будь Он таким, каким учат быть уже давно государевы, а не Господни церкви, то и жил бы до самой старости, если бы от болезни какой не умер, лавочки да табуреточки делал бы. Ну да ладно, как однажды сказал мне Ангел: "всё, что делается – хорошо".