000
ОтложитьЧитал
Действующие лица романа «Республика: Ловушка для «Мертвеца»:
«Мертвец»
Агент 34-12, капитан госбезопасности Шепитько.
Позывной «Лаванда» в группе «Сапера» до её провала.
После ликвидации группы Сапёра агент 34-12 получил позывной «Мертвец».
Работает в Локте в канцелярии обер-бургомистра Каминского.
Группа «Цеппелин»:
Вальтер Шелленберг – бригаденфюрер (генерал-майор) СС, начальник внешней разведки службы безопасности СД (IV отдел РСХА).
Отто Пауль Грейфе – оберштурмбаннфюрер (подполковник) СС, сотрудник Главного управления имперской безопасности. Руководитель специального реферата VI C/Z при 4-ом управлении РСХА (организации «Цеппелин»).
Фердинанд фон Лорингер – штурмбаннфюрер (майор) СС. Сотрудник организации «Цеппелин».
Жихарев Роман Григорьевич – штурмбаннфюрер (майор) СС. Сотрудник организации «Цеппелин».
1-й русский национальный полк СС «Дружина»:
Владимир Гиль-Родионов – штандартенфюрер (полковник) СС, бывший подполковник Красной Армии, командир «Дружины».
Блажевич Андрей Эдуардович – штурмбаннфюрер (майор) СС, начальник штаба «Дружины».
Орлов – штурмбаннфюрер (майор) СС, командир второго батальона «Дружины».
Малиновский – капитан, офицер 2-го батальона «Дружины».
Тимофеев – капитан, офицер штаба обеспечения «Дружины».
Нисов Иван Андреевич – капитан, офицер штаба «Дружины», в прошлом агент Дифензивы Ян Душинский.
Илющенко – старший лейтенант, офицер разведроты «Дружины».
Локотское самоуправление:
Каминский Бронислав – обер-бургомистр Локотского самоуправления.
Третьяк Иван Петрович – начальник криминальной полиции Локотского самоуправления (Иванин Роман Тихонович, историч.)
Терещенко Владислав – сотрудник полиции Локтя, доверенное лицо Третьяка.
Демьяненко Владимир Алексеевич – служащий канцелярии обер-бургомистра Локтя. Агент НКГБ «Витязь».
Моргунова Антонина Макаровна1 – исполнитель приговоров (палач) Локотского самоуправления.
НКГБ СССР
Максимов Владимир Иванович – комиссар государственной безопасности 2-го ранга.
Нольман Иван Артурович – старший майор государственной безопасности.
Бригада «Железняк»
Титков Иван Филиппович – командир партизанской бригады «Железняк».
Володин Дмитрий Сергеевич – комиссар партизанской бригады «Железняк».
Глава 1
Слово «Мертвеца».
«Мертвец» начинает работу.
Сентябрь, 1941 год.
Старший майор2 НКГБ Иван Артурович Нольман неподвижно сидел в кресле в своем рабочем кабинете. В его руке замер небольшой листок с радиограммой, которую доставили несколько часов назад – короткое сообщение из партизанского отряда Герасименко.
«На явку вышел человек. Назвал пароль ХХХХ. Требует сообщить Общему Другу. Кодовое имя «Лаванда» Жду приказов».
Он назвал пароль для экстренной связи, данный всем людям из группы «Сапёра»! Той самой группы, которая провалилась месяц назад и по сообщениям погибла полностью. Нольман хорошо помнил состав группы и её командира капитана госбезопасности Васильева.
Васильев учился у Нольмана в годы его преподавательской деятельности в школе НКВД. Разведчик был весьма перспективный. И так глупо провалился.
Все десять человек группы Васильева (Сапёра) были уже записаны в безвозвратные потери. Осень 1941 года была полна такими сообщениями. Группы проваливались и про «Сапёра» уже никто не вспоминал. Но вот пришло сообщение.
Старший майор Нольман был сотрудником органов госбезопасности уже давно. Работал в Иностранном отделе ГПУ3, затем 5-ом отделе ГУГБ. Перед самой войной Нольмана направили в Военно-информационное бюро в Харькове в Западное отделение. С начала войны снова Москва. Перед заброской группы Сапера он лично подбирал людей для Васильева.
После провала начальство высказало недовольство Нольману. Лучшие, прошедшие подготовку, а так провалились. Хотя точных сведений о причине ликвидации группы Сапера не было. Сведения поступили по линии агентурной разведки 1-го управления. В немецкой сводке была выставлена напоказ хорошая работа Абвера. «В ходе оперативной разработки» сотрудники адмирала Канариса4 «внедрились и смогли ликвидировать разведывательно-диверсионную группу». Но Нольман был уверен, что имела место простая случайность. На войне от случайностей никто не застрахован.
И «Лаванда» вышел на связь! Значит спецы из Абвера ликвидировали не всех.
Нольман решил не докладывать начальству о шифровке. Он хорошо знал какое решение они примут. Начнут бесконечные проверки. Агента отзовут. На него ляжет подозрение о перевербовке. Слишком долго его не было. Но старший майор лично знал этого человека и ему верил. Под именем «Лаванда» скрывался агент НКГБ по фамилии Шепитько.
«Шепитько не могли перевербовать, – думал он. – Кого угодно из людей Сапера, но только не Шепитько. Как удалось выжить это мы еще выясним. Нужно решить, что делать сейчас. Завтра об этой радиограмме никто и не вспомнит. А отряд Герасименко все равно перебрасывают на другой участок».
Партизанский отряд лейтенанта НКВД Герасименко действительно уже получил приказ сменить дислокацию. Собственно, и отряда полноценного не было. Приказа лейтенант выполнить не смог и вокруг него сплотилось не более пятидесяти бойцов. Но Нольман изначально был против кандидатуры Герасименко. Какой из него командир партизан? Слишком подозрителен. Никому не верил. Такой и самого наркома НКВД стал бы подозревать.
«Лаванду» Герасименко отпустит. Завтра же ему будет оправлен приказ. Сведений что это агент группы «Сапера» у Герасименко нет. Только кодовое имя. И Шепитько вполне может продолжить работу».
Нольман знал о возможностях Шепитько. Если тому улыбнется удача, и Герасименко окажет ему помощь, сможет пристроится среди немцев.
Так и возник агент с позывным «Мертвец». Этот человек действительно был для всех мертвецом…
***
В лагере для советских военнопленных офицеров Шепитько оказался случайно. Тут сама судьба вмешалась. Герасименко снабдил его документами на имя майора Красной Армии Лаптева. Документы были в плохом состоянии (на фото было не разобрать ничего). Шепитько оставил их на всякий случай. Пользоваться этой непроверенной легендой он не хотел. Но его взяли в плен. И как офицер он попал в лагерь, где содержались пленные красноармейцы.
Шепитько вынужден был представиться и записаться как майор Лаптев. Но уже через неделю легенда затрещала по швам. Рядом с ним оказался старший лейтенант из службы обеспечения, который лично знал майора Лаптева. Больше того он был свидетелем гибели означенного офицера в бою.
– Так ты кто такой? – спросил он Шепитько в одну из ночей.
– Почему интересуешься?
– Услышал, как ты назвал свое имя.
– Когда?
– Не так важно когда. Я ведь искал тебя.
– Мы разве знакомы?
– С майором Андреем Лаптевым – да, с тобой нет. Потому я и задал тебе вопрос: кто ты такой?
– А ты сам-кто?
– Старший лейтенант Василий Джумаев. Не припоминаешь? – усмехнулся Джумаев.
– И чего тебе нужно, Джумаев?
– Я уже задал тебе вопрос. Ты кто такой? Зачем прикинулся Лаптевым?
– Ты разве в осведомителях состоишь?
– Если бы состоял, то тебя давно бы в ином месте спрашивали. А так я с тобой говорю.
– И мне есть резон с тобой откровенничать, старший лейтенант?
– Может и есть. Ты сначала скажи зачем чужим именем назвался?
– А с чего мне с тобой откровенничать?
– Выбора у тебя нет. Если не договоримся, то мои ребята тебя сегодня же ночью и удавят. Нам провокатор не нужен.
– Я не провокатор.
– Тогда повторяю вопрос: кто ты такой?
Шепитько сразу выдал историю:
– Я офицер НКВД. И воспользовался документами убитого офицера.
– Почем знаешь, что Лаптев мёртв?
– От человека, который мне эти документы дал.
– И кто он?
– Имени не назвал. Встретились с ним в лесу случайно. Затем наши пути-дорожки разошлись. А когда меня захватили немцы, я документы Лаптева и представил.
– А твои где?
– Выбросил. Так я стал майором Лаптевым.
– Не боялся, что опознают тебя? – спросил Джумаев.
– Не думал, что здесь найдутся те, кто Лаптева знал.
– И я такой не один. Просто пока только я знаю о тебе. Но скоро тайное станет явным. И тогда про твой обман узнают немцы.
– В лагере есть еще сослуживцы Лаптева?
– Я знаю пятерых. Но их может быть и больше. А сейчас как раз идет охота на офицеров НКВД. Молись чтобы среди знакомцев Лаптева не оказалось провокаторов.
– И у тебя есть предложение как этого избежать?
– Есть.
– И что это?
– Иди в побег с нами.
– Побег? Это возможно?
– Если мы его готовим, то возможно. Но тебе нет никакой разницы, если останешься, то тебе не жить.
– Согласен. И ты возьмешь меня, Джумаев?
– Возьму.
– Неужели поверил мне?
– Поверил.
– Почему?
– Вижу, что ты наш человек…
***
Офлаг № 68.
Владимир Гиль.
Шепитько присоединился к группе офицеров и им удалось сбежать. На свободе они были недолго – две недели. Затем снова нарвались на немцев и в бою большая часть отряда погибла. А часть снова попала в плен.
Джумаев был убит одним из первых и с ним погибли трое, что были посвящены в тайну Шепитько.
Сам Джумаев за два дня до гибели передал Шепитько новые документы.
– Смотри что нашли у тех мертвецов в овраге.
Шепитько просмотрел удостоверение и предписание.
– И фото подходит, – сказал он.
– Не то слово. Удача как раз для тебя. И ведомство такое, что трудно будет найти сослуживца.
– Спасибо, Джумаев. Не забуду этой услуги.
– Одна заковыка имеется – дело знать надобно. Ты прочитал что там написано.
– Прочитал. Мне подходит.
– Подходит? Там специфику работы знать надобно.
– Я её знаю, Джумаев. За это не переживай. Но кто кроме тебя про это знает?
– Никто. Случайно обнаружил эти документы в кармане убитого.
На этот раз у Шепитько были настоящие надежные документы, с принадлежностью к ведомству, представителей которого было трудно встретить в офицерском лагере № 68 куда он попал…
***
В Офицерском лагере, куда попал Шепитько, условия содержания были хуже некуда. Жили военнопленные офицеры в земляных ямах, и кормили их столь плохо, что смертность была такой, что каждое утро в отряде не просыпалось по 10-12 человек.
Сосед Шепитько лейтенант летчик, как-то сказал ему вечером.
– Слыхал про подполковника Гиля?
– Нет, а кто это?
– Он немцам предлагает создать группу из тех, кто настроен против большевиков.
– А нам что до этого?
– Дак выжить нужно в этом аду. Или тебе жить надоело?
– Так как сейчас? В вони и грязи? Действительно надоело.
– Потому я и сказал про Гиля. Знаю я человечка через которого можно к Гилю подобраться.
– И подбирался бы. Мне зачем это рассказал?
– Ты образованный. У тебя шансов больше. А как выберешься сам и меня вытащишь.
– Ну найду я этого человека. Дальше что?
– Скажешь, что готов записаться к ним в организацию. Против большевиков. Смекаешь?
– А ты уверен, что я против? – спросил Шепитько.
– Какая разница. Против или за. Это потом разбирать станем. Ныне выжить нужно. А так нам смерть. Пока в скелеты совсем не превратились – действовать нужно.
Шепитько дали контакты некоего пленного по фамилии Блажевич. И был этот Блажевич уже не простым пленным, но блоковым офицерам, и жил в деревянном бараке, а не в яме и имел паек, какой положен был немецкому охраннику.
– Ты хотел со мной говорить? – строго спросил Блажевич.
– Так точно. Я…, – Шепитько представился.
– И чего хочешь? Впрочем, понятно чего – паёк получать и не сдохнуть в лагере. Здесь все этого хотят.
– Я могу быть полезным, господин Блажевич.
– Андрей Эдуардович. Так меня и называй.
– Я могу быть вам полезным, Андрей Эдуардович.
– Чем?
– Знаю немецкий.
– Да? И хорошо знаешь?
– Хорошо. Если и делаю ошибки в произношении, то не так часто.
– А скажи что-нибудь по-немецки.
Шепитько сказал, и нарочно сделал несколько ошибок. Сам он немецкий язык знал в совершенстве.
– Я-то сам не шибко силен в немецком, – сказал Блажевич. – Добро. Представлю тебя Гилю.
***
Личное дело
Гиль Владимир Иванович.
Год рождения: 11 июня 1905 года.
Место рождения: город Вилейка (Польша).
В совершенстве владеет немецким, французским и польским языками.
Отец: Вальдемар Энтони фон Лютенгаузен-Вольф. Немец. В 1914 году сменил фамилию на Гиль.
Мать: Домбровская Мария Казимировна. Полька.
В 1926 году призван в ряды РККА.
В 1929 году завершил курс Борисоглебской кавалерийской школы.
С сентября 1929 года назначен командиром взвода в 32-ом Белоглинском кавалерийском полку.
С 1932 года член ВКП(б). Партибилет №0268567.
С 1934 года командир эскадрона. (Приказ БВО №4 от 2.02.1934).
С 1935 года начштаба Ставропольского кавалерийского полка. (Приказ БВО №11 от 4.04.1935).
С 1937 года слушатель Военной Академии РККА им. М.В. Фрунзе. (Приказ по Академии №055 от 19.09.1937).
С 1939 года майор. (Приказ НКО СССР №01178).
С 1940 года начштаба 12- кавалерийской дивизии. (Приказ НКО СССР №019795 от19.05.1940).
С 1941 года начштаба 229-й стрелковой дивизии. (Приказ НКО СССР №0030 от 22.03.1941).
***
Шепитько встретился с Гилем через три дня после разговора с Блажевичем. Гиль был высок ростом и хорошо сложен. На вид ему не больше 35 лет. Холодные серые глаза с колючим и цепким взглядом не понравились Шепитько.
– Блажевич просил за вас, – сказал Гиль после приветствий. – Хвалил ваш немецкий, хотя что он сам в этом понимает?
Гиль перешёл на немецкий язык и Шепитько удивился чистоте его произношения, словно это был не офицер Красной Армии, но уроженец Берлина.
Шепитько ответил на немецком и снова с ошибками в произношении.
– Неплохо. Где учили язык?
– В школе начал учить и затем продолжил в университете.
– Вы про профессии юрист?
– Да.
– Как попали в плен?
Шепитько рассказал.
– И вы желаете присоединиться к антибольшевистской борьбе? – снова спросил Гиль.
– Так точно.
– Но вы состоите в партии большевиков. С чего такая перемена?
–Я хочу жить.
– И это все?
– А разве мало?
– Я хочу создать настоящий боевой отряд для борьбы с большевиками. Вы, по моему мнению, доверия не заслуживаете…
***
Комендант офицерского лагеря штурмбаннфюрер5 СС Ханс Шиндовски, узнав, что среди пленных есть несколько тех, кто недурно знает немецкий, вызвал заключенного на допрос.
– Откуда знаете немецкий язык?
– Я способный к изучению языков, герр штурмбаннфюрер. Еще со школы. Затем университет.
– Вы кто по профессии?
– Юрист.
– Не военный?
– Нет. Призван по мобилизации.
– Я могу предложить вам хорошие условия, если согласитесь на сотрудничество.
– Я готов, герр штурмбаннфюрер.
– В лагере уже формируется антибольшевистская группа под руководством господина Гиля. Слышали?
– Да. Я даже говорил с господином Гилем по поводу моего присоединения к группе, но господин Гиль отказал мне.
– Почему? – спросил Шиндовски.
– Мотивировал тем, что я доверия не заслуживаю.
– Вот как? – Шиндовски удивился. Он этого не знал. – И он объяснил вам отчего вы не заслуживаете доверия?
– Очевидно дело в моей прежней службе. Я состоял в партии большевиков.
– Но и сам Гиль состоял в партии. Он большевик с 1931 года. И многие из тех, кто к нему присоединился. Мне он о беседе с вами ничего не доложил. Он говорил с вами по-русски?
– Да. Но спросил владею ли я немецким. Я ответил, что владею, и он проверил мои знания.
– Остался недоволен?
– Сам господин Гиль прекрасно владеет немецким и возможно мое произношение…
– У вас хорошее произношение. И я хочу использовать ваши знания. Это даже хорошо, что Гиль вас не принял в создаваемую им структуру. Ему поручено отобрать русских из состава военнопленных для создания специального отряда. Мне нужно будет чтобы вы просмотрели дела офицеров, что уже состоят в организации Гиля.
– Я?
– Но ведь у вас есть опыт работы с людьми. Разве не так?
– Да, герр штурмбаннфюрер…
Так Шепитько познакомился с делами 25 офицеров, что записались в созданный Владимиром Гилем Боевой отряд русских националистов.
***
Локоть.
Ноябрь, 1941 год.
Связи с Москвой у Шепитько не было. И возможность передать сведения о себе старшему майору Нольману он смог только в конце декабря 1941 года.
Судьба забросила его в город Локоть, где 25 ноября была создана Народно-социалистическая партия России во главе с Константином Воскобойником6. Шепитько представили Воскобойнику, и он помог составить Манифест о земельной реформе. Лидер локотского самоуправления оценил деловые качества сотрудника немецкой комендатуры и добился его перехода на службу в Локоть.
«Мертвецу» удалось дать о себе знать в Москву.
Начальник службы СД в Локте штурмбаннфюрер барон фон Дитмар7 после ликвидации подполья, решил принять меры против партизан, которых еще не было в районе Локтя, но они в своё время обязательно должны появиться. В лесах достаточно окруженцев, что могли объединится, если найдется подходящий лидер. Дитмар решил «возглавить» процесс и подсунуть своего человека в качестве такого лидера.
«Мертвец» понял – это его шанс для связи с Москвой. И он решил довериться одному человеку. Кандидатуру он подбирал долго. Среди арестованных в локотской тюрьме была десятка два врагов нового порядка, которых ждала пуля. Все они могут помочь, но Шепитько искал крепкого человека. В случае провала он должен умереть, но не выдать его.
Тихон Карасев был до войны председателем исполкома и арестован службой СД как ярый сторонник советской власти. Шепитько вытащил именно его.
– Мне нужно поговорить с вот этим человеком, – сказал он начальнику тюрьмы.
– Карасев?
– Да. Тихон Карасев. Я могу с ним говорить?
– Этот человек особо опасен.
– Я знаю кто такой Карасев. И я уже сказал, что мне нужно. Зачем задавать лишние вопросы.
– Карасев арестован службой СД. Это их пленник.
– Я имею полномочия от службы СД. Но разве моего документа недостаточно, чтобы иметь возможность говорить с арестованным?
Начальник тюрьмы Локотского округа согласился.
Вскоре они встретились. Карасева привели в кабинет, выделенный для беседы.
Плотного сложения мужчина лет сорока стоял перед агентом. В его взгляде страха не было. Это «Мертвецу» понравилось.
– Вы товарищ Карасев? Я таким вас и представлял. Прошу вас!
Карасев сел.
– Курите?
– Вам чего нужно? Меня уже таскали на допросы. Со мной выяснили всё. Но пришел новый человек и снова здравствуйте!
– Я, товарищ Карасев, пришел совсем не затем, чтобы снова мучить вас вопросами. Я все о вас знаю. В местной полиции собрали на вас целое досье.
– Тогда зачем я здесь?
– На этот вопрос я вам отвечу, товарищ Карасев.
– К чему это слово «товарищ»? Разве мы товарищи? У вас принято обращение «господин».
– Но вас мне именовать «господином» не хочется, Карасев. Да и вы сами не желаете им быть.
– Вы отлично говорите по-русски.
– О! У меня была отличная практика.
– Чего вы хотите? – спросил Карасев.
– Дать вам возможность бежать.
– Что? Вы издеваетесь?
– Нет. Дело в том, что скоро из нашей локотской тюрьмы будет совершён побег. Сбегут пять заключённых. И я могу посодействовать вам попасть в их число.
Карасев не мог понять шутит или говорит серьезно этот человек.
– Я вас не понимаю.
– А между тем все просто, товарищ Карасев. Это операция местного СД вкупе с местным полицейским управлением.
– Выпустить заключённых?
– Именно. И среди них будет два провокатора из гестапо. И один из них станет командиром будущего партизанского отряда.
– Это как же?
– Слухи о дерзком побеге быстро распространятся и вокруг нового лидера станут собираться недовольные новой властью.
– Кто станет под команду провокатора?
– Но ведь никто не знает, что он провокатор. Для достоверности с побег пойдут два большевика, которых приговорили к расстрелу. И я предлагаю вам занять место одного из таких большевиков.
– Вы хотите сделать провокатора из меня? Я…
– Я еще не сказал чего хочу, товарищ Карасев. Я обеспечу вам место среди беглецов. Это сохранит вам жизнь.
– А цена?
– Вы передадите сообщение в Москву.
– Вы хотите меня завербовать?
– Товарищ Карасев! Вы меня не слышите. Я дам вам сообщение. Зашифрованное и ваша задача, когда у вас будет возможность, передать это в Москву.
– И что дальше?
– Ничего. Дальше вы забудете на время о моем существовании.
– Забуду?
– Именно так. Нужно чтобы никто и никогда не узнал про этот разговор.
– Я не понимаю…
– Я выбрал вас из нескольких кандидатов, товарищ Карасев. И я вынужден вам довериться. Большего сказать не могу.
– А если я вас выдам? Расскажу об этом предложении в гестапо?
– Я стану все отрицать, – спокойно ответил агент. – Итак, вы готовы принять мое предложение?
– Если я соглашусь, то вы дадите мне бумагу? Текст послания для Москвы?
– Нет. Лично вам я ничего передавать не стану. Но скажу, где вы сможете найти мое послание потом. Уже после побега…
***
Первая радиограмма Мертвеца:
«Мертвец – Общему Другу»
«Последнее сообщение по личному составу подразделения «Бранденбург» осложнило моё положение. На след вышли люди из штаба «Валли».
Удалось уйти в июле 1941-го. Все контакты были потеряны.
Сейчас устроился в Локте. Занимаю важную должность в местном самоуправлении. Нужна операция прикрытия.
На связь выхожу через бывшего предисполкома Карасева. Он объяснит подробности сам. Вынужден ему довериться. Иного выхода не вижу. Жду обратной связи. Разрешите использовать законсервированный передатчик в Локте».
***
Нольман хорошо помнил последнее сообщение агента весной 1941 го года.
«Базовое подразделение «Бранденбурга» укомплектовано лицами, которые знают русский язык. Также личный состав снабжался советским оружием, транспортом, советской военной формой и том числе и частей НКВД».
Тогда Нольман доложил заместителю Народного комиссара госбезопасности СССР Серову8:
– По сведениям наших агентов немцы активно готовятся к нападению на нашу страну, товарищ комиссар госбезопасности.
Серов пролистал отчет Нольмана и закрыл его.
– Сейчас это не совсем к месту, Иван Артурович.
– Да я всё понимаю, товарищ комиссар. Но факты, что здесь изложены, говорят о том…
– Я не знаю, как доложить про это наркому госбезопасности товарищу Меркулову.
– Но диверсантов снабдили полной амуницией и военной формой наших частей. Плюс все они знают русский язык. Не для Эфиопии же они эту часть готовят. А действуют солдаты «Бранденбурга» отменно. Это они доказали в Польше и Греции. И части, что они готовят из русских и украинцев – это не пустая трата времени. При отборе кандидатов они обращают внимание на изобретательность, выносливость, умение приспосабливаться к условиям, знание языков!
– Ты думаешь, Иван Артурович, Меркулов не получает таких сведений из других источников? Уже делали несколько докладов Самому. На германо-советской границе больше 80-ти дивизий немцев. Гитлер готовится оккупировать территорию СССР по линии Харьков-Москва-Ленинград. Но САМ верит в пакт о ненападении. Да и даты о сроках нападения постоянно меняются. Потому САМ9 и говорит, что это провокация.
Нольман это хорошо знал. Недавно, как сообщали источники, план нападения на Москву генерала Маркса, был отвергнут Гитлером. Об этом доложили Сталину, и он информации поверил. Его вера в Пакт10 была непоколебима.
– Но сведениям от моего агента по батальону «Бранденбург» стоит придать значение. Это достоверная информация. Пусть источник не столь грандиозен как источники товарища Меркулова. Они готовят диверсантов в большом количестве. Диверсантов, знающих русский язык.
– Хорошо, Иван Артурович. Я приму это к сведению. А этого твоего агента ты береги.
– Такого поикать, товарищ комиссар госбезопасности. Я подготовил их много. Но таких – только два-три. Не больше.
Серов усмехнулся. Нольман говорил это почти про каждого своего ученика…
***
Ответная радиограмма:
«Общий Друг – Мертвецу»
«Рад вашему возвращению в строй.
Операцию прикрытия обеспечим.
Выбор Карасева одобряю. Санкционирую личную встречу с Карасевым. Он сам выйдет на контакт в Локте в ближайшее время Использовать законсервированный передатчик запрещаю.
Скоро в городе должен появиться новый резидент «Витязь». Особая примета – ХХХХХХХ.
Пока никаких действий не предпринимать. Сообщите, когда в Локте появится «Витязь». Пользоваться только старым шифром».
