Стрелец государева полка: Звезда гарема

Действующие лица романа
«Стрелец государева полка: Звезда гарема»:

Фёдор Мятелев (Анжей Комарницкий) главный герой серии романов «Стрелец государева полка». В прошлом стрелец государева стремянного полка. В чине десятника принимал участие в битве под Конотопом в 1659 году («Стрелец государева полка: Битва под Конотопом»). В 1670 году вернулся из Нового света где принимал участие в экспедиции королевского капитана Себастиани («Стрелец государева полка: В стране Золотого короля»). Был пожалован королем Испании Карлом Околдованным в кавалеры ордена Алькантара.

Анна дель Кампо – племянница испанского гранда графа де Эспиноса.

Хатидже-султан – сестра султана Мухаммеда IV Авджи.

Марта Поланецкая – польская шляхтянка, жена полковника Яна Поланецкого. Придворная дама Марии Казимиры королевы Польши и Великой княгини Литовской.

Дементий Башмаков (1618—1705) – российский государственный деятель, думный дьяк, возглавлял Приказ тайных дел.

Ян Собеский – польский полководец, магнат, король Речи Посполитой.

Мария Казимира Луиза де Ла Гранж д’Аркьен – более известная под уменьшительным польским именем Марысенька, супруга Яна Собеского.

Пётр Дорофеевич Дорошенко  – гетман Правобережной Украины в 1665–1676 годах.

Владислав Мортыньш – королевский секретарь, иезуит.

Мехмед IV – султан Османской империи, правивший в 1648–1687 годах. Сын Ибрагима I и Турхан-султан. Был последним султаном, при котором Османская империя представляла реальную угрозу Европе и продолжала расширять территории. При Мехмеде IV османы завоевали Крит у Венеции (1669), Подолье и Правобережную Украину в войнах с Речью Посполитой (1672, 1676), где Мехмед IV лично возглавил свою армию в походе, заключили Бахчисарайский мир с Московией (1681). При нём, начиная с Венской битвы 1683 года, переменный успех в европейских войнах сменился практически постоянными поражениями, давшими в результате повод к свержению султана в 1687 году. После него султаном стал его единокровный брат Сулейман II.

Гюльнуш-хатун – жена османского султана Мухаммеда IV Авджи, мать султанов Мустафы Второго и Ахмеда Третьего, одна из двух женщин в османской истории, занимавших пост валиде-султан при двух сыновьях.

Адиль – доверенная служанка Гюльнуш-хатун.

Асан Мустафа Кепрюлю – государственный и военный деятель Османской империи, паша Константинопольский. Происходил из крупного и влиятельного османского рода Кёпрюлю.

Газанфер-ага – «ага у ворот счастья», главный белый евнух султана.

Паоло Неаполитанец – лекарь и астролог султана.

Матео Дезире – садовник в Эюбе.

Ибрагим-паша – великий визирь Османской империи.

Мустафар-ага – чобарджия (командир) янычарской орта (роты).

Часть 1 Воля государя.

Глава 1
Москва.

Москва. Весна, 1676 год.

Кремль. Покои царя Фёдора.

Новый царь Федор Алексеевич¹ вернул из ссылки большого дьяка Приказа тайных дел² Дементия Башмакова³. Дементий впал в немилость у царя Алексея Михайловича после того как его друг и боевой товарищ Фёдор Мятелев переметнулся на сторону вора Стеньки Разина.

Дементий знал Фёдора давно. Они вместе сидели за весом турецкой галеры «Меч падишаха», вместе бежали из плена. Затем их пути разошлись. Фёдор отправился в Испанию, там стал участником экспедиции капитана Себастиани и на галеоне «Святая Анна» отправился в Новый Свет⁴ а Дементий вернулся в Москву, и, благодаря милости великого государя Алексея Михайловича, стал царским советником. Государь прислушивался к словам большого дьяка и многие дела вершил по его слову. За годы службы нажил большой дьяк многих врагов среди вельможной знати.

Фёдор пропал на десять лет и Дементий думал, что стрелец сгинул где-то в дебрях неизведанной земли. Но в 1670 году Фёдор Мятелев под именем дона Федерико де Монтехо в составе посольства маркиза де Мансера прибыл в Москву. Башмаков узнал его во время приема посольства в Кремле. Они встретились и Башмаков предложил Мятелеву службу во имя государства Российского.

Фёдор с посланием Приказа тайных дел отправился в Астрахань к воеводе Прозоровскому⁵. Но город был захвачен повстанцами великого атамана Степана Разина. Что заставило друга Федю стать одним из сподвижников мятежного вождя – в этом Дементий так и не разобрался.

Враги в 1671 году добились чтобы Башмакова удалили из Москвы, отстранили от дел, и царь наложил на него опалу. Но Алексей Михайлович умер, оставив трон наследнику Фёдору.

Новому царю было всего 17 лет, но его мудрый и благочестивый наставник Симеон Полоцкий⁶ вспомнил о Башмакове.

– Стоит, великий государь, вернуть в Москву умных людей. В последние годы Алексей Михайлович доверял разным проходимцам вроде злобного князя Никиты Одоевского. От двора были отлучены умные люди. Ныне хочу напомнить о большом дьяке Башмакове.

– Я знаю Башмакова, отче. Где он ныне?

– В вотчине своей дни коротает. А ведь сколь пользы от него было государству.

– Я верну его на службу, отче. Опалу с него сниму этими днями. Ты пошли за ним людей, отче.

– Пошлю, великий государь.

– Мы восстановим справедливость, отче Симеон. Основа нашего царствования соблюдение всеобщего блага. А за Башмакова уже говорил мне боярин Артамон Сергеевич Матвеев⁷. Ведь он много сделал в давние годы.

– Верно, государь. Великий труженик на благо державы твоей дьяк Башмаков. А ныне, когда война с турком близится, как нужны глаза и уши в Стамбуле и Чигирине? А где они сии глаза и уши? У Башмакова они были! Всюду его людишки тихо сидели, а в случае беды какой упреждали. А ныне что? Новости посольские последними узнаем. Бояре сидят и бородами трясут в думе, а совета дельного дать не могут. Все знатностью своей кичатся. Мол и дед мой и прадед в государевом совете были и мне стало здесь быть! А с чего ему быть в советчиках коли он и посоветовать ничего не может.

– Твоя правда, отче Симеон. Мне и Артамон Сергеевич про это твердит.

***

Башмаков примчался в Москву сразу, как только получил приказ. Сидеть в имении он не мог, тяготился бездельем. Зная любовь нового царя к иноземщине оделся в польский кунтуш и сбрил бороду. От этого дьяк стал выглядеть моложе своих лет.

Царь приял его в малом покое и при всех сказал, что все вины с дьяка снимаются и царской опалы на нём отныне нет.

– Ты, прости Дементий Минич, что долго не вспоминал про тебя. Болен был. А тут дела такие. Нужен ты мне сейчас.

– Великий государь! – Башмаков пал перед царем на колени.

Фёдор Алексеевич подошел к дьяку и поднял его.

– Не стоит падать на колеен, Дементий Минич. Не татары мы и не турки, чтобы лбами полы бить. У меня к тебе тайный разговор.

– Я готов, великий государь. Все мои знания и силы к услугам великого государя.

Царь жестом приказал придворным выйти. Они быстро покинули покой. Дьяк и царь остались одни.

– Приказ тайных дел ликвидирован, Дементий Минич. Ты ведь служил в этом приказе. Что скажешь?

– Воля и слово великого государя.

– Я не лести прошу у тебя, Дементий Минич. Я хочу знать твое мнение.

– Приказ тайных дел был зело нужен государству Российскому. Так мыслю.

– И в чем же его нужность, дьяк?

– Власть должна думки врагов своих загодя узнавать, великий государь.

– Верно сказал, Дементий Минич. Но чем в Приказе тайном на деле занимались? «Слово и дело» разбирали. А там пьяные байки кабацкие в допросных листах. Сказал де один купец по пьяному делу: «Здрав буди я и великий государь всея Руси». Пристав и заорал «Слово и дело государево». Купца в застенок. Два месяца допросы снимали. Сие тоже на пользу, дьяк?

– Истину молвил, великий государь.

– И бумаг измарано на такие дела на целый воз. Страх плохой советчик, Дементий Минич. А в тайном приказе всё на страхе и держалось. Я по-иному править хочу. Всеобщее благо – вот основа для верности.

– Но в Приказе тайном я дипломатическими делами занимался.

– И ныне станешь ими заниматься, Дементий Минич. С сего дня ты думный дьяк и на заседаниях моего совета присутствовать можешь наравне с боярами.

– Благодарю, великий государь.

– Также ты большой дьяк Приказа иноземного, Дементий Минич. И о том я хочу с тобой говорить. Знаешь, что в Речи Посполитой деется? Не позабыл про дела в имении сидя?

– Не позабыл, великий государь. Новый король Ян Собеский войну с турками на первое место ставит. То для нас знак добрый. Но Польша про свои интересы печется. И король там власти большой не имеет.

– Верно молвил, Дементий Минич. И поляки нам вовсе не друзья. Норовят свой кусок ухватить.

– Орден Иезуитов воду мутит, великий государь. А они большую силу в Европе имеют. При многих европейских дворах их люди сидят.

– А твои люди, Дементий Минич?

– Дак о многих сведений не имею, великий государь. Как отстранили меня от дел после казни Стеньки Разина, так и потерял я связи с людьми. И разбрелись кто куда.

– В том большой вред государству, Дементий Минич. Нам знать надобно что у них делается.

– Был у меня великий государь человек один. Он у орденского кардинала Ринальдини в подручных ходил. Много пользы оказать мог.

– Что за человек?

– Я из-за него в опалу и попал при батюшке твоем, великий государь. Звали его Фёдор Мятелев. Был он сыном сотника стремянного полка. И сам в стремянном полку служил. Я его знаю со времени битвы под Конотопом⁸.

– Погоди, Дементий Минич. Это не тот ли стрелец, что дочку боярина Одоевского⁹ похитил? – усмехнулся юный царь.

– Тот самый, великий государь.

– Осерчал на него боярин-то. Отцу моему Алексею Михайловичу надоедал постоянно. Дочка его где ныне?

– Княжна Одоевская постриглась в монахини, великий государь. Но вина Фёдора не в том, государь. Был он среди есаулов Стеньки Разина. Я его в Астрахань снарядил с государевой грамотой. А он проникся словом вора и стал ему служить.

– Так это только хорошо говорит про твоего Фёдора. Стенька-то Разин холопов на бунт поднял не с доброй жизни. Отчего бунты у нас ширились, Дементий Минич? Бояре своей жадностью и неразумием, мздоимством и жестокостью народишко возмутили.

– Истину говоришь, государь. Фёдора Мятелева схватили и полгода сидел он в темнице Разбойного приказа. Чудом выжил и бежал за рубежи России.

– Где он ныне?

– Я потерял связи с ним, ибо меня самого от дел отстранили, государь. Но человек он умный. Многими языками владеет. Многое знает. Такого поискать. Ведь король Испании Карлос пожаловал его в кавалеры Ордена Алькантара¹⁰, а это приравнивает его к грандам испанского королевства.

– Он кавалер Алькантара? – удивился царь.

– Да, великий государь. Да разве сие чудо? Он почти десять лет прожил за морями в стране, именуемой гишпанцами Эльдорадо.

Царь заинтересовался еще больше:

– Эльдорадо – это Золотой король. Я ведь слышал о стране Золотого короля. Но она до сих пор не найдена.

– Наш стрелец Фёдор Мятелев был среди тех испанских дворян что нашли её.

– Воистину удивительные люди рождаются в нашем отечестве. Хотел бы я увидеть этого стрельца, Дементий Минич.

– Над ним приговор за участие в бунте Разина, великий государь.

– А под каким именем о в бунте участвовал?

– Есаул Фёдор Иноземцев, великий государь.

– А в кавалеры ордена Алькантара кого произвели?

– Федерико де Монтехо.

– Вот и пусть приезжает как гишпанец Федерико де Монтехо. Но сейчас у нас с тобой иные дела, Дементий Минич. Меня волнует украинский гетман Дорошенко. Как считаешь он может стать вторым Богданом Хмельницким?

– Трудно сказать, государь. Не думаю, что он Богдану ровня, но Петро Дорошенко человек умный. Прошел хорошую школу при прошлых гетманах. Ныне союз с турками ему малость напакостил, но он может и его повернуть себя на пользу.

– Потому и позвал тебя нынче. Дементий Минич. Мне нужно чтобы ты своих людишек нашёл в Польше. Есть такие нынче?

– Есть, государь.

– Кто?

– Перед самой моей опалой, государь, я нащупал одну ниточку к польскому сенатору пану Владиславу Мортыньшу. Ныне он секретарь нового короля Яна Собеского.

– И что за ниточка?

– Мортыньш брал золото от турок во времена короля Михаила Вишневецкого. Но брал не для своего прибытка, а по поручению Ордена.

– Он иезуит?

– Да. И после смерти пана Цвилиховского он во главе иезуитов Польши.

– И такой человек у тебя в кармане? Хорошо, Дементий Минич.

– Еще не в кармане, великий государь. Но если умно к делу подойти, то он станет оказывать нашей державе некоторые услуги. Но Мортыньша нужно подогревать золотом.

– За этим дело не станет, Дементий Минич. Мне нужно чтобы Мортыньш помог тебе подобраться к Дорошенко.

– Я понял, великий государь. Нужно сделать так, чтобы Дорошенко перешёл к нам.

– Именно так. Дементий Минич. Именно так. Но не просто перешёл, повинуясь насилию. Он должен сам прийти под нашу высокую руку. Сам! Ибо за ним и другие потянутся. Потому ехать в Варшаву нужно тебе самому. У тебя будут полномочия моего посла. Мы должны знать всё что делается при польском и литовском дворе. О чём думает король Ян Собеский. О чем думают магнаты и сенаторы.

– Благодарю за доверие, великий государь…

Глава 2
Варшава.

Курфюршество Бранденбург. Весна, 1676 год.

Потсдам.

Дон Федерико де Монтехо¹¹ отплыл из Лондона в декабре 1674 года на корабле «Веселая невеста». Несмотря на покровительство принца Руперта Пфальцкого¹² и королевского брата герцога Йорка¹³ в службе в английской армии ему было отказано. Вице-губернатор Ямайки сэр Генри Морган¹⁴ подал жалобу в адмиралтейство и обвинил кавалера де Монтехо во враждебных действиях против английской короны. Хотя служба Монтехо в секретной миссии испанского короля была направлена исключительно против пиратов, а не против английской короны.

В Испанию путь для него был закрыт, из-за жалобы вице-короля Новой Испании маркиза де Мансеры¹⁵, который обвинил Монтехо в дезертирстве и невыполнении основной миссии. Вины Монтехо в том не было, но вице-королю нужно было на кого-то списать свои неудачи. Совет по делам Индий¹⁶ постановил арестовать дона Федерико и назначить комиссию по разбирательству его деятельности в Новой Испании¹⁷.

С силу этих обстоятельств дон Федерико в 1675 году нанялся на службу к курфюрсту Бранденбургскому Фридриху Вильгельму. В июне он принял участие в знаменитой битве при Фербеллине¹⁸ между шведскими и бранденбургскими войсками. Армия курфюрста одержала победу и это событие стали называть «Чудом Бранденбургского Дома».

Монтехо принял участие в схватке у Ратенауского моста и был среди тех, кто сопровождал фельдмаршала Дерфлингера. Тот произвел кавалера в чин капитана и сделал одним из своих адъютантов.

Служба в армии курфюрста открывала для Монтехо большие возможности, но он неожиданно подает в отставку и в 1676 году едет в Варшаву под именем шляхтича Анжея Комарницкого…

***

Агент Ордена иезуитов пан Владислав Мортыньш прибыл в Потсдам, столицу Бранденбургского курфюршества для встречи с капитаном де Монтехо.

– Имею честь говорить с господином капитаном де Монтехо?

– Капитан де Монтехо это я. А вы кто?

– Сенатор Речи Посполитой Владислав Мортыньш к вашим услугам пан капитан. Вы ещё не забыли польский язык?

– Не забыл. Но что нужно от меня Речи Посполитой?

– Наша отчизна в опасности, пан капитан. Потому Речь Посполита нуждается в вашей службе.

– Неужто пан Мортыньш принимает меня за поляка?

– Я знаю кто есть пан. Но на родной земле пана ждёт казнь. В Москве ещё остались люди что помнят есаула Фёдора Иноземцева. Одного их ближних атаманов Степана Разина.

– Именно поэтому, пан Мортыньш я и остаюсь в здешних землях на службе у курфюрста.

– Пан очевидно не понял. Я ведь прибыл сюда не просить. Я прибыл передать приказ.

– Пан Мортыньш забывает, что и в Польше у меня есть грехи.

– Новый король Ян Собеский приказал забыть обо всех грехах пана Анжея Комарницкого. Потому вы можете совершенно спокойно отправляться в Варшаву.

– Это приказ Ордена?

– Генеральная конгрегация Ордена Иисуса повелевает вам, пан Анжей, отправиться в Варшаву!

– И что я будут делать в Варшаве, пан сенатор?

– В мае 1674 года новым королем Речи Посполитой избран Ян Собеский, который правит под именем Яна III.

– Это мне известно, пан сенатор.

Мортыньш продолжил, не обратив внимание на замечание капитана:

– В 1675 году османы вторглись в Подолию и снова захватили Хотинскую крепость. Король Ян собрал армию и в битве у города Львова нанес поражение османам. Подолия от турок освобождена. Но они сумели оставить за собой крепость Каменец. В нынешнем, 1676 году, османы снова вторглись в переделы Южной Польши, и снова король раздаёт грамоты на набор войска. Война продолжается, пан Анжей, и потому ваши знания могут пригодится в этой войне. В январе 1676 года умер царь Московский Алексей Михайлович, поручив престол своему сыну Федору Алексеевичу. Фёдор отправил армию князя Ромодановского к Чигирину против Правобережного гетмана Дорошенко. Войска Левобережного гетмана Самойловича присоединились к армии Ромодановского.

Капитан понял, что нужно сенатору и Ордену, который его прислал. Вот какие его связи и знания они хотят задействовать.

Ехать кавалеру не хотелось. Он уже обжился на новом месте и покидать хорошее и спокойное место службы было глупо. Бранденбург не был эпицентром европейской политики и о господине де Монтехо вроде бы и позабыли…

***

Курфюрст¹⁹ Фридрих Вильгельм²⁰ остро нуждался в преданных людях. Кавалера де Монтехо он видел в битве и стал держать при себе в качестве капитана гвардии.

– Неужто ты желаешь покинуть меня, Федерико? Я думал, что ты всем доволен.

– Я много благодарен вашему высочеству. И я предпочел бы остаться в Потсдаме.

– Так и оставайся. Я положил тебе жалования больше чем иным офицерам твоего звания. В немецком языке ты преуспел. Ты не женат, и я подберу для тебя жену, Федерико. Ты же знаешь, что я охотно принимаю иностранцев в пределах моего курфюршества. Мне нужны люди! Офицеры, дипломаты, торговцы, ремесленники. Что ждало тебя в твоей Испании? Пусть мои земли станут для тебя новой родиной.

– Я не испанец, государь.

– Не испанец? Но ты дон Федерико де Монтехо. Я навел о тебе справки. Ты был в отряде капитана Себастиани, который отправился в Новый Свет. Разве не так?

– Так, государь. Но я родился не в Испании.

– А где же твоя Родина?

– Мне трудно ответил на этот вопрос, государь. Я так часто менял родину что уже и не знаю где она. Те земли где я родился отвергли меня.

– А я открываю для тебя мои земли. Федерико. Ты видишь в каких трудах я строю свое государство. Мне нужно чтобы все мои подданные осознали себя телом, которым управляет одна голова. Моя голова, Федерико. Для этого мне нужны верные люди. Мне нужны солдаты. А ты настоящий солдат.

– Государь, у меня есть приказ и я не могу его ослушаться.

– Приказ? – удивился курфюрст. – Здесь приказы отдаю только я, Федерико, если ты не забыл.

– Прости, государь. Но это приказ Ордена Иисуса.

– Ты разве католик, Федерико? Я не слышал, чтобы ты посещал католический храм.

– Я не католик, государь. Но я обязан Ордену. И сейчас я должен покинуть службу в твоих войсках, хоть и не хочу этого.

– Жаль! – воскликнул курфюрст. – Дом Гогенцоллернов умеет быть благодарным. В отличие от иных герцогов и королей Европы. Помни об этом, Федерико…

***

Варшава. Весна, 1676 год.

Шляхтич пан Анжей Комарницкий в богатом кунтуше, щегольских сапогах и с дорогой саблей на боку, прогуливался по улицам Варшавы.

Приключения последних лет порядком утомили его, и он мечтал о тихой гавани, где мог бы насладиться покоем. Потсдам был таким местом и милости тамошнего герцога Фридриха Вильгельма обеспечивали ему будущее. Рядом с собой в этом уголке покоя он видел девушку – Анну дель Кампо, ибо часто думал об этой женщине.

Смуглокожая дочь Кастилии манила, и он не сумел забыться, когда посещал иных женщин, когда служил у курфюрста. Он надеялся, что время сотрет её образ, когда иные красавицы войдут в его жизнь. Но они были лишь мгновением. Воображение рисовало ему Анну.

Ведь он так и не познал этой гордой испанки. Она никогда не принадлежала ему. Анна даже не знала его настоящего имени. Стремянной стрелец государева полка Фёдор Мятелев, сын боярский, давно сменил столько имен, что уже сам не знал, кто он. Его московские корни стали давним сном, он не воспринимал их как реальность. Он начал забывать лица матери и отца. Они постепенно стирались в его памяти и их заменяли иные лица.

Часто во снах к нему приходила дочь великого сипы²¹, которая говорила с ним:

– Ты желаешь вернуться к женщине, которая как дикий ядовитый цветок обожжет тебе пальцы, – говорила она.

– Я привык к ядовитым цветам. Я много раз встречал женщин, которые обжигали меня.

– Нет, – сказала она. – Такой ты не встречал. Ты не ценил преданности верных женщин. Ты сбежал от меня, хотя я рожала для тебя детей.

– Но они не выжили. Я никогда не знал той радости видеть, как растет твой сын. Я не учил его сражаться, как меня учил мой отец.

– И ты сбежал. Боги дали тебе возможности выбраться из нашего края, но это не милость богов, а проклятие. Твои товарищи умерли – и это милость. А ты познаешь много горя, и твоя судьба не будет счастливой.

– Горя я и так познал много, а что такое счастье до сих пор так и не понял. И наказали меня боги не тогда, когда я бежал из вашего города, а намного раньше. Боги оторвали меня от родины и стали бросать по странам и городам. Так они забросили меня в Лунный город. И я не сбежал из него. Я ушел, стремясь вернуться на родину.

– Но сейчас ты стремишься снова попасть в новые земли, не смотря на опасность. Ступай к своей родине и живи там среди своих.

– Меня манит женщина. Да и нет у меня больше родных. Они стали чужими.

– И в этом твое проклятие.

– А разве любить красавицу это проклятие? Я не думаю так.

– Это потому, что ты всё ещё в мире живых и совершенно не понимаешь, мира мертвых.

– А ты? – спросил он.

– Я уже принадлежу этому миру, и потому пришла говорить с тобой.

– И зачем ты пришла ко мне?

– Чтобы предупредить.

– О чем?

– Брось думать о той женщине. И бросай свои странствия.

– Бросать? Это легко сказать, но невозможно сделать.

– Ты можешь затеряться среди толпы и переехать в маленький городок. Скройся под чужим именем в чужой стране и не попадайся на глаза сильными мира сего. И ты обретешь счастье.

– Счастье? И что я стану делать? Я воин. Я умею сражаться.

– Тебе предстоит сменить меч на перо, и ты познаешь иную радость.

– Какую?

– Узнаешь!

После этого он проснулся и много думал потом о значении этого сна…

***

В лавке купца, торговца холодным оружием, его окликнули.

– Пан Анжей?

Он обернулся и увидел незнакомого человека в простом костюме, какие носили служащие купеческих лавок и мелкие чиновники. Он был молод, плотного сложения.

– Кто есть пан?

– Я имею честь знать пана рыцаря. Но неужели пан не помнит меня?

Фёдор узнал Збышка с которым они столько пережили в плену у османов.

– Збышек Войцеховский?! Я даже не узнал тебя!

Друзья обнялись.

– Приходится скрываться, друг мой. Никому не стоит знать, что шляхтич Збышек Войцеховский пребывает в мире живых. А как тебя сейчас называть? Ты одет как поляк.

– Я естем шляхтич Анжей Комарницкий.

– Пан Анжей!

– Как ты оказался в Польше, Збышек? Ты же уехал в Венецию с нашим другом Контарини²².

– Было, пан Анжей. Было.

– Но он обещал, что поможет устроить тебя у него на родине.

– Он устроил. Его отец заделал меня офицером их панцирного войска. Даже невесту мне нашли.

– И что?

– Сбежал.

– Как сбежал? От своего счастья? Или девка была страшна?

– Да девка как девка. Не хуже других. Но чужая она.

– Сделал бы своей.

– Нет, Анжей. Всё вроде было хорошо в Венеции. Но город чудной и прядки в нем чудные. Мне там тошно, Анжей. Сердце тянуло на родину. И вот я здесь. А ты?

– Я приехал по приказу, Збышек.

– По приказу?

– Орден! Снова весельный Орден Иисуса. Он как паук раскинул паутину по всей Европе. Но я чертовски рад тебя видеть.

– А я тебя. Но хочу признаться, что я знал, что встречу тебя здесь.

– Знал?

– Мне сказали, что ты вернулся в Варшаву.

– Кто сказал?

– Один человек. И ты скоро его увидишь.

– Надеюсь не князь Любомирский? Я не хотел бы снова оказаться в подвале его дома в цепях.

– Нет. Я больше не служу у князя Любомирского. Да и он совсем не помнит обо мне. У князя много иных забот. Но для такого малого человека как я, то благо, а не зло. Ты служил в Бранденбурге?

– У курфюрста Фридриха Вильгельма. Дрался в битве при Фербеллине. За то меня и произвели в капитаны.

– Вижу, что судьба была к тебе благосклонна. Не то что ко мне.

– Ты на мели? У меня есть деньги. Готов поделиться.

– Дело не в деньгах, Анжей. Хотя полгода назад я в них нуждался. Но с тех пор нашел себе хорошего покровителя.

– Покровителя?

– Да и ты его знаешь.

– Я?

– Да.

– Кто же он?

– Скоро увидишь его сам.

***

Збышек провел Анжея в один из богатых купеческих домов в восточной части города. Они вошли с чёрного хода.

– Прошу пана подняться на второй этаж дома.

– И что там? – спросил Комарницкий.

– Там, пан, всё узнает. Или пан боится?

– Боюсь? Пан Збышек, мало знает с кем говорит.

Комарницкий поднялся и попал в богато обставленную большую комнату, где все сияло позолотой. По стенам ковры ярких расцветок, на которых развешена отличная коллекция оружия. Богато отделанные дамасские клинки, ятаганы, сабли, шпаги, старые мечи, буздыганы, бердыши, пистолеты, янычарки, мушкеты.

Шляхтич залюбовался оружием и даже снял со стены один ятаган с самоцветом в рукояти.

– Рад видеть пана Анжея! – поздоровался по-польски вошедший человек в польском кафтане.

Анжей вернул ятаган на место и поздоровался с незнакомцем.

– Так пан не узнал меня?

– Прошу меня простить, пан! Но я вернулся издалека.

– Про то мне ведомо, пан Анжей. Может пан вспомнит своего давнего товарища, с которым он сидел за веслом турецкой галеры.

Комарницкий вспомнил скамью на геллере «Меч падишаха», вспомнил палаты Приказа тайных дел – Дементий Башмаков, он же Василий Ржев! Умел дьяк становиться другим человеком.

– Вася? – не удержался Комарницкий. – Да неужто это ты? Не узнал. Ты стал настоящим поляком.

– Пусть я буду Василием, коли тебе так больше нравится. Но мое имя Дементий.

– Василием ты назвался, когда мы с тобой познакомились в степи²³. Помнишь?

– Такое трудно забыть. Но перейдем к делу. Воспоминания на потом оставим. Ведь я прибыл сюда в надежде встретить тебя.

Они сели и Василий Ржев, он же большой государев дьяк Дементий Башмаков, сказал, что знает об успехах бывшего стремянного стрельца на службе у Бранденбургского дома.

– Неужто сосем немцем стал?

– Нет, но мне там понравилось, Дементий. Тамошний герцог Фридрих Вильгельм по-умному державу свою строит. Такому служить одно удовольствие. И порядок у них везде, Дементий. Не то что у нас или у поляков.

– Ты тогда так быстро сбежал из Польши, что мои людишки не угнались за тобой.

– Меня хотели обвинить в измене. Хоть среди турок я был ради интересов Речи Посполитой²⁴.

– Всё знаю, Фёдор. Слышал я даже о твоих подвигах во славу английского короля.

– Дак на аглицкой службе был я совсем недолго. Бился в морской битве рядом с принцем Рупертом. Он меня и отличил. А затем Судьба забросила меня за море в Новую Испанию.

– Этого я не знаю, Фёдор.

– Называют те земли вице-королевство Новая Испания со столицей в славном городе Мехико.

– И то ты там делал? – спросил Башмаков.

– Боролся с пиратами²⁵.

– С пиратами?

– С морскими разбойниками, которые так досаждают испанскому королю.

– Но ты же не моряк, Фёдор.

– Не моряк. Дементий. Потому дела мои сложились неудачно и это сказалось на моей карьере в испанском королевстве.

– И что они сделали? Король осерчал?

– Маркиз де Мансера. Вице-король Новой Испании ждал от меня истребления пиратского флота, а ничего не вышло.

– И как ты мог его истребить? Ты не адмирал. Кто учил тебя командовать морскими баталиями?

Фёдор пояснил:

– Дело не в том. Я был среди пиратов и должен был привести их флот в засаду. Но буря помешала. В итоге ничего не вышло и Мансера обвинил во всем меня. Нажаловался в Совет по делам Индий и те отдали приказ о моем аресте.

– Ты объяснил бы.

– Стали бы меня слушать. Мансера королю обещал, что уничтожит пиратский флот. Ан не вышло. И что ему оставалось?

– Найти виноватого, – все понял Башмаков.

– Именно. Все свалил на меня. Само собой в Испанию мне дорожка была заказана. Потому я поступил на службу к курфюрсту Бранденбурга год назад. И я не думал покидать этой службы, но меня вынудили это сделать, Дементий.

– Вынудили? – удивился Башмаков.

– Ты же помнишь кто спас меня в Москве в год казни Разина?

Башмаков помнил это хорошо. Тогда даже он ничего не мог сделать для своего друга. Его боевой товарищ Фёдор Мятелев, верный слуга великого государя, вдруг добровольно стал под знамена Степана Разина. Имя есаула Фёдора Иноземцева попало в списки лютых врагов царя.

– Шибко гневен был на тебя великий государь Алексей, Федя. Да и наворотил ты тогда дел. Перешел на сторону бунтовщиков. Обучал бунтарские отряды тактике боя иноземного строя²⁶. Больше того похитил девку княжеских кровей. Князь Одоевский до сих пор зубами скрипит от одного упоминания о тебе²⁷.

– На тебе мой поступок никак не сказался?

Башмаков махнул рукой.

– Чего вспоминать? Опала государева и меня затронула. Да то дело прошлое. Помер великий государь Алексей Михайлович. Ныне у нас молодой царь Федор Алексеевич²⁸.

– Он же болен? Или то пустых слухи?

– Болен. Тяжко хворый, но человек ума великого. В первые месяцы своего правления государь тяжко болел. Правили за него бояре Артамон Матвеев да Иван Милославский. Но ныне государь все дела в свои руки взял. Меня он из ссылки вернул.

– Ты был в ссылке?

– Не стоит о том вспоминать, Федя. Был и был. Чего старое ворошить?

– Это из-за меня?

– Слишком много врагов нажил я на государевой службе, Федя. Власть большую забрал. Возгордился. За то и наказал меня господь. Гордыня есть тяжкий грех.

– И что за правитель новый царь Фёдор?

– Сам хранит в своих руках все царские печати. Все дела сам вершит и никому из великих бояр не верит. Такому царю служить радость. Дай бог великому государю выздоровления и многих лет царствования на благо России. Государь человеков не по знатности рода ценит, но по заслугам перед Отечеством. Вот ты меня не сразу признал отчего?

– Бороды у тебя нет, Дементий. Только усы как у гонорового шляхтича.

– А ныне на Москве многие бороды бреют. Сам государь нам пример кажет. И польские кафтаны у нас ныне в моде. Да и государыня царица Агафья²⁹ польского корня.

– Ты как и прежде в Приказе тайных дел состоишь, Вася?

– Нет больше того приказа, Федя. В марте сего года Приказ тайных дел по указу великого государя упразднен. Я ныне в Приказе иноземном состою. Думным дьяком³⁰ пожаловал меня великий государь.