000
ОтложитьЧитал
Стимфалийская топь: Песнь о пернатом ужасе
В Аркадии сумрачной, где горы в небо вздымались,
Раскинулось болото, гнилью и тиной дыша.
Стимфалийская топь – проклятое место, где тьма поселилась,
И даже Гея, мать-земля, отвернулась, скорбя.
Не тростник там шелестел, не кувшинки цвели,
Лишь кости белели в трясине, да гниющий туман.
И над этим кошмаром, крылатые тени кружили,
Стимфалийские птицы – порождение мрака и ран.
Их перья – из бронзы кованые, клювы – как острые жала,
А когти – из стали закаленной, смерть несли на крылах.
Они стаями черными небо над топью терзали,
И крик их пронзительный сеял в сердцах только страх.
Не зерна клевали они, не рыбу ловили в воде,
А плоть человечью, что в топь забрела по незнанью.
И стрелы бессильны были против их брони стальной,
Лишь ужас и гибель несли эти твари в изгнанье.
Геракл, герой славный, к болоту тому подошел,
Задание царя Эврисфея – птиц этих злобных изгнать.
Он лук свой натянул, но стрелы от перьев скользнули,
И понял герой, что силой их не одолеть, не сломать.
Тогда Афина Паллада, богиня мудрости и битвы,
Два трещотки дала Гераклу, из бронзы Гефестом кованые.
И громкий их звон, словно молния в небе разрылся,
Птиц стимфалийских в ужас поверг, в бегство обратил их незваное.
Они взмыли в небо, крыльями воздух рассекая,
И навсегда покинули топь, проклятую землю свою.
Геракл же, победу одержав, к царю возвратился,
И слава его разнеслась по всему миру, как утреннюю зарю.
Но помните, смертные, о Стимфалийской топи,
О пернатом ужасе, что в ней когда-то царил.
Ибо тьма не дремлет, и зло может вновь возродиться,
И лишь храбрость и мудрость помогут нам мир сохранить.
***
Электра: Песнь о Мести и Пепле
В Аргосе древнем, под небом свинцовым,
Где тень Агамемнона вечно жила,
Росла Электра, дитя обреченное,
В душе ее буря, как в море волна.
Отец ее пал, от рук материнских,
Предательски в ванне, как зверь заколот.
И Клитемнестра, с Эгисфом коварным,
На троне воссели, забыв про свой род.
Электра, как лань, что лишилась защиты,
Смотрела на зло, что в доме творилось.
Сестра Хрисофемида, робкая, тихая,
К судьбе покорилась, с бедой примирилась.
Но в сердце Электры пылала лишь месть,
Огонь неугасимый, что душу терзал.
Она у могилы отца день и ночь,
Молитвы шептала, прощенья просила.
Орест, брат изгнанный, вернулся тайком,
Ведомый Аполлоном, богом возмездия.
Электра узнала его по кольцу,
И радость смешалась с предчувствием бедствия.
Вместе они план коварный плели,
Чтоб кровь за кровь пролилась в этом доме.
Орест вошел, как странник смиренный,
А в сердце его гнев, как пламя в соломе.
И пала Клитемнестра, вскрикнув от боли,
И Эгисф, дрожащий, молил о пощаде.
Орест свершил месть, как боги велели,
Но душу его терзали проклятья.
Электра стояла, в крови по колено,
И видела пепел, что месть породила.
Освобождена ли она от страданий?
Или лишь в пучину безумия вступила?
Судьба Электры – урок для потомков,
О том, как опасна слепая лишь месть.
И как важно помнить о милосердии,
Чтоб в сердце не поселилась лишь смерть.
И ветер аргосский, холодный и влажный,
Разносит по миру печальную песнь,
Об Электре, что мести себя посвятила,
И в пепле нашла лишь забвенья завесу.
***
Царь Афамант: Песнь о Безумии и Море
В Фессалии, где горы в небо рвутся,
И реки льют серебряный свой бег,
Царь Афамант правил, сильный, гордый,
Но рок судьбы настиг его навек.
Он был женат на Ино, дочери Кадма,
И дети их, Леарх и Меликерт, росли.
Но Гера, мстительная, злобная богиня,
За то, что Ино Диониса берегла,
Решила Афаманта погубить,
В его рассудок тьму и безумие влить.
И вот, однажды, в царском зале,
Где пир гремел и лилось вино рекой,
Афамант вдруг в ярости безумной,
Увидел в Ино львицу, злую, злую.
«Бегите! Зверь! Она нас растерзает!» –
Кричал он, меч вздымая над собой.
И в исступлении, сына Леарха,
Схватил и о скалу разбил рукой.
Ино, в ужасе, с Меликертом малым,
Бежала к морю, к скалам крутым.
Преследуемая мужем, обезумевшим,
Она нашла лишь выход в бездне синей.
С ребенком на руках, она взмолилась:
«Посейдон, услышь! Спаси меня и сына!»
И бросилась в пучину, в волны злые,
На верную погибель, без возврата.
Но Посейдон, владыка вод могучий,
Сжалился над Ино и Меликертом.
Он превратил их в божества морские,
Леукотею и Палемона, светлых, чистых.
А Афамант, очнувшись от безумия,
Увидел кровь и ужас сотворенный.
Он понял, что убил он сына,
И что жена его погибла в море.
В отчаянии, он бежал из Фессалии,
Скитался долго, горем пораженный.
Пока не встретил Фемисто, дочь Ипсея,
И не нашел в ней утешение и покой.
Но тень безумия всегда витала рядом,
Напоминая о содеянном грехе.
И Афамант, царь, безумием сраженный,
Навеки в памяти остался, как пример,
Как гнев богов и безумие людское,
Могут разрушить счастье и покой.
***
Харибда – чудовищный зверь
В узком проливе, где волны кипят,
Харибда живет, свой голод тая.
Три раза в день, как чудовищный зверь,
Воду морскую она поглощает.
Огромная пасть, бездонная глотка,
В пучину мрачную все завлекает.
Корабли и скалы, дельфины и рыбы,
В водовороте смерти вращаются.
Моряк, будь осторожен, когда ты проходишь,
Мимо скалы, где Харибда живет.
Иначе в бездну тебя затянет,
И никогда ты не вернешься домой.
Одиссей, герой, с хитростью в сердце,
Избежал ее пасти, но с болью в душе.
Потерял он команду, друзей и товарищей,
Но выжил, чтобы историю рассказать.
Харибда, чудовище, символ опасности,
Напоминает о силе стихии.
И о том, что даже герои великие,
Не всегда могут избежать ее власти.
***
Пески Забвения
В багряном зареве умирающего дня,
Где горизонт с землей сливается в одно,
Лежат Пески Забвения, храня
Секреты древние, что ветром унесено.
Здесь нет ни жизни, ни травинки, ни следа,
Лишь дюны, словно волны застывшего моря,
И шепот ветра, что звучит всегда,
Напоминая о былом, что было зря.
Когда-то здесь стоял великий город,
С дворцами из слоновой кости и золота,
Но боги разгневались, и их суровый
Приговор обрушил на него все холода.
И вот теперь, под солнцем раскаленным,
Лежат кости, погребенные в песке,
И имена забыты, и лица стерты временем,
Лишь эхо славы слышно вдалеке.
Кто дерзнет ступить на эту землю проклятую,
Тот обречён забыть себя навек,
И память, словно птица перелетная,
Умчится вдаль, оставив лишь пробел.
Пески Забвения – могила для надежды,
Где прошлое навеки погребено,
И лишь луна, в ночи безбрежной,
Свидетель тайн, что вечно суждено.
Хранить в себе, под слоем пыли вечной,
О тех, кто был, и кто уже не есть,
В безмолвии пустыни бесконечной,
Где правит лишь забвение и смерть.
Так пусть же путник, странствующий в мире,
Обходит стороной Пески Забвения,
И помнит, что в забвении нет лиры,
Лишь тишина, и вечное презрение.
***
Царь Гордий: Миф об Узле и Судьбе
Во Фригии древней, где ветры гуляли,
И горы вздымались к небесной дали,
Жил царь Гордий, простой земледелец,
Судьбой вознесенный, как солнца венец.
Когда меж собой фригийцы сражались,
И троны пустые от крови дрожали,
Оракул вещал: «Кто первым приедет
На телеге простой, тот царство наследует».
И вот, на телеге, с плугом и волом,
Явился Гордий, судьбой наделён.
Фригийцы ликуют, его признавая,
И царскую мантию на плечи бросают.
В благодарность богам, он телегу ту самую
Поставил в святилище, узлом завязав ее.
Узел тот сложный, из коры и ремней,
Сплетение тайн, загадка дней.
«Кто узел развяжет – гласила молва, –
