Сталинград. Дважды доброволец.

Светлана заплакала, уткнувшись носом в плечо Благовидова, он ее нежно обнял и с укором посмотрел на Правду. Выручила учитель, она встала, подошла к Светлане нежно ее обняла, и обратилась к Правде.

– Ира не надо так говорить, нечего порочащего для комсомола она не сделала. Они не сделали. Может в другое время, и я бы посмотрела на это другим взглядом. Но сейчас идет война, фашист прет на нас несметной силой, и усеивает нашу землю трупами наших людей. Кто знает что будет с вами на следующий год ведь вам будет уже по восемнадцать, да и знаю вас уже много лет, понимаю вряд ли вы усидите до восемнадцати, и может так случится что этот маленький человечек будет единственное утешение для всех девочек, пока вы не вернетесь с войны. Поздравляю вас. Классный руководитель нежно обнимала Светлану, а та почему-то плакала, было не понятно от чего.

Все стали соскакивать со своих мет и поздравлять, плачущую Светлану и растерянного Алексея.

– А я не согласен, – Алик Ильясов вскочил на парту и косо посмотрел на Светлану и Алексея.

– Слезь с парты, и скажи нормально. – Громко крикнула Правда.

– Не слезу меня так лучше видно, у них так не пройдет, – Алик опять посмотрел на виновников, те только сильнее сжимались друг к другу.

– Надо им отметить хорошую свадьбу!

Ураа кричали ребята, сняли Алика с парты и почему-то начали его качать.

– Стойте, стойте – Алик вырвался из рук радостных друзей – друзья тише дайте продолжить – мы почти год собирали деньги, чтобы купить один на всех велосипед, теперь он нам не к чему, давайте на эти деньги отметим нашим молодоженам свадьбу.

Урааа

– Здравствуйте!

Друзья не заметили, как в класс вошел директор, он сурово смотрел и не понимал, что могло вызвать такую радость.

– Я не понял, чему вы тут так радуетесь?

Друзья попали в неловкое положение и все вместе стали глазами искать Корнилова, чтобы он что-то ответил, Сашка стоял рядом с директором он пожал плечами и сказал, что пришло на ум.

– Мы Викторию Владимировну провожаем на войну!

Глаза директора расширились, он несколько раз открывал рот стараясь что-то сказать, но не находил слов, пожав плечами вышел из класса.

– Саша!? Ну, ты сказал – удивленно воскликнула учитель.

– Извините Виктория Владимировна я сейчас его догоню и расскажу, что наши Благовидов и Ланцова ждут ребенка.

– Нет, нет пусть все, так как есть! – задумчиво сказала классный руководитель. – Мне пора давайте прощаться.

Виктория Владимировна обняла всех, прощалась трогательно подошла к двери и обращаясь к ребятам сказала.

– Ребята не рвитесь на войну, не дай Бог что с вами случится, подумайте о своих матерях!

– Виктория Владимировна – сказал Алик – Мы бы тоже могли вам сказать подобное, но не станем, промолчим.

Классный руководитель, вытирая слезы на глазах, вышла, ребята какое-то время молчали, но потом Белоусов поднял старый вопрос.

– Так мальчики и девочки, субботу и воскресение мы работаем на заводе и не соберемся все вместе, так уж давайте решим вопрос сегодня раз и навсегда.

– Какой вопрос – усаживаясь на свое место, спросила Правда.

– А у нас уже долгое время один вопрос, мы уже женщин провожаем на фронт, а сами сидим здесь, в тылу прячась за спинами слабого пола. Мы все решили идти в летное училище, а там учат девять месяцев, так что нам надо спешить, а то война закончится!

– Виктория наша училась три месяца! – хитро сощурив глаза, сказала Макашова.

– Она на У-2 училась, он фанерный, там учиться нечему, а мы решили стать истребителями, а Малыш вообще на бомбардировщика там меньше девяти месяцев ни как не получится.

Ребята загалдели, перебивая друг друга, девчонки встали вокруг Правды.

– Тихо! – Крикнула Правда – у вас есть какой-то план?

Ребята как по команде расселись за парты и посмотрели на Корнеева, тот встал, подошел к девчонкам.

– Девчонки милые мы не можем уже сидеть тут в тылу, ну сколько можно!

– Короче – перебила Правда – говори саму суть дела, а то я тебя знаю.

– А суть дела такова, для поступления в летное училище нам нужен диплом об окончании школы, справку о здоровье.

– И все?

– Нас так Виктория Владимировна учила! – встрял Алик.

– Это она? – удивились девчонки в один голос.

–Ну… это была наша с ней тайна, да и честно говоря ей хотелось, чтобы мы ушли на фронт, не сейчас а через девять месяцев. – Опять влез Алик. – А я вообще в танкисты хотел.

– И что нам делать? – Развела руками комсорг.

– Надо нам всем вместе, идти к директору школы и просить досрочную сдачу экзаменов. И еще вам тоже девочки это надо хватит засиживать школьные парты и вам тоже надо каждый день ходить в больницу помогать раненым, там санитарок не хватает. А для этого надо окончить курсы санитарок. – Алик выдохнул и сел за парту.

– Пойдем к директору – сказала Правда и направилась к выходу.

– Извините – остановила Наумова – я видела в окно как директор ушел.

– Тогда в понедельник, комсомольское собрание окончено.

Выходные прошли для ребят тяжело, они целыми днями грузили вагоны со снарядами, поначалу они казались легкими, и друзья весело считали свои ноши, соревновались, кто больше перенес, но к концу дня, ящики становились неподъемными, и даже бугай Малышкин чувствовал себя усталым. Заводские рабочие, привыкшие к тяжелому физическому труду, продолжали носить ящики, и подбадривали мальчишек, ребята на них смотрели, изнемогая от усталости, но никто не сдавался. После работы друзья шли медленно пошатываясь с трудом переставляя ноги, может кто-то из прохожих мог их спутать с изрядно выпившими, встречные люди старались их обходить чтобы не встретиться с ними на пути.

Алексей Благовидов проснулся, от звонящего на всю комнату будильника, вставать не хотелось, молодой организм от усталости еще не отдохнул. За его спиной кто-то тихо стараясь не шуметь прошел мимо, отключил будильник, очень сильно хотелось спать, но надо идти в школу. Алексей сел на кровать тело сильно ломило, казалось руки, ноги не хотят слушаться и отказываются повиноваться. На улице чуть громче и чаще ездят машины, Алексею это показалось необычным в это утреннее время машины ездят редко, где-то совсем рядом около подъезда просигналила машина. За спиной чувствовалось дыхание человека, никто кроме мамы находиться дома не мог, но почему она молчит и не уговаривает вставать, и почему в это утро много несоотвецтвий. Алексей встал ноги дрожали, медленно повернулся на столе стоял будильник и показывал половина десятого, в голове пронеслось, проспал, опоздал в школу, и теперь друзья будут думать что он слабак. Он развернулся к маме, но на стуле сидела и смотрела на него его родная бабушка, она была такая же как много лет назад с такой же доброй улыбкой и добрым взглядом, лишь только морщин стало больше, бабушка раскрыла объятия.

– Бабушка – крикнул Алексей и обнял, как в детстве, но бабушка стала маленькая и худенькая, но глаза, так же как и раньше горели внутренним счастливым огоньком, внук всегда удивлялся ее глазам, сколько любви было в этом взгляде, он успел подумать, сохранился взгляд доброты.

– Большой, какой стал Алешка! – радовалась за внука бабушка.

Алексей обнимал бабушку и радовался, что она осталась такая как была, что тюремные тяготы ее не изменили, не сломали, от нее даже пахло как в детстве пирожками, он с малых лет запомнил этот запах. Когда бабушку арестовали в шкафу остался висеть ее халат, Алексей, когда начинал тосковать открывал заветную дверь и нюхал халат, даже спустя годы запах оставался стойким.

– Пойдем Алешенька, я тебя накормлю, ты пока спал, я приготовила, что ты любишь.

Алексей пока одевался, почувствовал запах любимых вареников.

– Бабушка никак вареники, я твои вареники ни с каким запахам не спутаю.

– Да золотой мой, с картошкой.

– Откуда яйца, на тесто?

– Вареники без яиц, я привезла с собой целый мешок муки, нам надолго хватит.

– У нас мука есть, в ящике я только недавно карточки отоварил.

В голове у парня вспомнилось, как в детстве весь класс собирался в одной большой комнате, бабушка всегда подавала ребятам пирожки с чаем, друзья ели и слушали бабушкины рассказы. Может бабушка так же напечет пирожки, и мы с друзьями как в детстве будим, есть пирожки, и слушать какими новыми рассказами она их порадует.

– Приводи всех ребят, я напеку пирогов с сушеной клюквой, и грибами – Сказала бабушка

Алексей прекратил есть, как бабушка догадалась, о чем я думаю, мысли сами пытались крутиться в голове, пытаясь найти этому какое-то объяснение, но вскоре запутались еще больше. Ребята сильно обрадуются так интересно, а бабушка сегодня пойдет в монастырь и во сколько мне приводить одноклассников, уплетая вареники, пытался мыслить он.

– Нет, Алеша я в монастырь сегодня не пойду, приводи ребят к шести. Алексей проглотил последний вареник, и он застрял в горле. Как такое может быть, я только думаю, а она отвечает, стало немного не по себе, надвигался какой-то непонятный страх. Страх того что бабушка может узнать все его секреты, вдруг он подумал о Светлане тут страх его сковал еще сильнее, а вдруг она узнает и маме расскажет мама будет переживать. Но бабушка вдруг села за стол напротив и стала внимательно на него смотреть, казалось что она смотрит в самое сердце, Алексею в этот момент хотелось чтобы сердце на время остановилось, в его планы не входило чтобы сейчас все узнали что Света беременная. Бабушка отвела от внука взгляд встала и тяжелой походкой подошла к окну, открыла окно, Алексей воспользовался этим, он чмокнул бабушку в щеку и на ходу крикнул.

– Хорошо бабушка, мы придем в шесть!

Алексей был собой доволен, что бабушка не догадалась, что его Светлана ждет ребенка. И как у нее это получается, вот бы тоже так научиться мысли читать, человек только подумал, а ты уже знаешь о чем, никто не сможет обмануть, можно в цирке с таким номером выступать. Мысли путались в голове хотелось как-то их объединить в одну хорошую идею, а потом ее воплотить в жизнь, но ничего не получалось, а может ему просто показалось эти бабушкины способности.

Несмотря что была перемена, весь большой школьный двор был пустой, лишь только маленькие ребята находились в спортивном городке, на лавочке сидела учительница и смотрела за первоклашками. Алексей направился к ней, но она еще издали крикнула ему.

– Все на пристани!

Алексей развернулся и пошел на пристань, последнее время очень часто школьников просили помогать в порту, грузить приходилось и снаряды и раненых, бывало, что грузили под присмотром НКВД, в таких случаях они не знали что грузят, но грузить под стволом автомата было неприятно. В этот день грузили ящики с документами под присмотрим милиции, но в отличии НКВДшников милиционеры помогали. Пароход Иосиф Сталин загрузили под завязку полные трюмы, на палубе даже матросам было тесно проходить. Капитан Иван Семенович Рачков был соседом Сашки Быкова, иногда по просьбе Быкова дядя Ваня их брал покататься по Волге. Пароход дал последний гудок, быстрее закрутились его большие колеса, приводя в движение судно, деревянные старые конструкции затрещали, будто предупреждая людей, что пароход уже старый и перегружать его опасно. Иван Семенович дал прощальный гудок, Иосиф Сталин покачиваясь на волнах, стал удаляться от причала.

– Леха – окликнул ехидно Алик – ты вовремя пришел, что с утра подняться не мог, мышцы болели?

– Бабушка приехала! – сегодня все приходите к шести, бабушка приглашала.

– Ура – обрадовались ребята.

– Бабушка пирогов обещала напечь – подытожил Алексей.

Ребята, услыхав про пироги, немного поникли и переглянулись, их почти тридцать человек, а с едой в городе плохо.

– Леш – обдумывая каждое слово, сказала Правда – ты иди домой, мама твоя на работе, нехорошо бабушку одну оставлять, а мы к шести придем.

Алексей в хорошем настроении пошел домой, весело напевал хорошую песенку, настроение было прекрасное, он так сильно скучал по бабушке и вот она дома как весело теперь будет жить. Дома бабушка уже поставила дрожжевое тесто, Алексей еще в коридоре почувствовал запах детства, вот так же вкусно пахло в квартире очень часто. Он сам засучил рукава и помогал стряпать пирожки, импровизируя с начинкой.

– Бабушка давай я тебе помогу – с порога крикнул внук.

– Мой руки, и приходи помогать.

Алексей переоделся в домашнюю одежду, помыл руки и вошел на кухню, первый взгляд бабушки будто парализовал внука он замер, в голове опять пронеслась Светлана он стал не смотреть в глаза, но все равно чувствовал на себе тяжелый взгляд, он стал что-то напевать, отвлекаясь от назойливого взгляда. Бабушка стала подпевать внуку так вот и много лет назад они весело напевали веселые песенки. Алексей стал себя хвалить, хорошо он придумал с песнями, но вдруг бабушка его остановила.

– Алеш, а Света придет?

Алексей вздрогнул, стало очень стыдно, ему хотелось убежать как в детстве залезть под кровать и седеть долго долго. Но теперь он взрослый и так поступать он не должен, мысли в голове путались одна за другую, и переплетаясь заводили в тупик. Но почему тупик вдруг мысли Алексея стали просвещаться, ведь только бабушка была ему в детстве лучшим советчиком, во всех казалось в безвыходных ситуациях. Но что ему сейчас отвечать ведь даже мама не знала что у него со Светланой все серьезно, и настолько что серьезнее некуда, он глубоко вздохнул и кивнул головой.

– Мама я пришла – послышался голос из коридора.

Мама с хорошим настроением вошла на кухню, сейчас я руки помою, и вам буду помогать, взгляд мамы скользнул по мешку с мукой, в нем не хватало больше половина. Настроение хозяйки быстро испортилось, она хотела не показывать это, но у нее не получалось. Совсем недавно в доме было просто нечего есть, и она рассчитывала на эту муку, как она не маскировалась от бабушки ни чего нельзя спрятать.

– Доченька, не переживай пожалуйста за муку, все будет хорошо.

Хозяйка улыбнулась надела фартук и принялась помогать, бабушка опять запела, Алексей ложечкой накладывал клюкву в пирожки и слушал хорошие песни, исполненные прекрасным голосом. Когда на кухне послышался аппетитный запах готовых пирожков, в дверь раздался звонок, Алексей открыл дверь, впереди всех стояла Правда и держала в руках большой мешок муки, Алексей догадался, они все принесли понемногу муки, и получился один большой мешок на первый взгляд показалось что принесли даже больше, чем потратили. Хозяин принял мешок и пригласил гостей проходить в зал. Вот почему бабушка сказала не переживай за муку она знала заранее что гости муку принесут, опять бабушка удивляет.

– Бабушка – обратился к ней внук – ты когда сказала маме не переживай за муку ты уже знала что ее принесут мои друзья да?

Бабушка улыбнулась милой улыбкой и промолчала.

– Мама иди к гостям, я тут одна справлюсь.

Дом гостеприимных хозяев был построен в тридцать девятом году, таких домов было мало, в их районе было только четыре, они все стояли, рядом организуя квадрат. В основном всем друзьям приходилось ютиться в коммуналках. Алексея отец работал на тракторном заводе инженером в тысяча девятьсот сороковом году на заводе случился пожар, спасая дорогое оборудование погиб отец Алексея. В скорости Первый секретарь сталинградского областного комитета Алексей Семенович Чуянов торжественно вручил вдове ключи от нового дома. В доме был туалет ванна и две больших комнаты. В начале войны этажом ниже съехали жильцы, и в эту квартиру заехали Корниловы. Гости расположились в зале по стеночкам, места было маловато и кому не досталось места сидели на полу, у открытого балкона поставили стул для бабушки.

– Ой, деточки мои – послышался радостный голос бабушки – какие же вы большие стали, раньше вы все вмещались на диване, а теперь всей комнаты мало.

Бабушка села на стул, и продолжала рассматривать повзрослевших детей, она очень внимательно заглянула каждому в глаза пытаясь определить, какими они стали после пяти долгих лет разлуки, ребятам в этот момент становилось неловко.

– Вы деточки хотите от меня послушать, рассказ, про лагеря!? – немножко грустно сказала бабушка

Друзья переглянулись в изумлении как она догадалась, но потом решили что Лешка сам попросил, приготовились внимательно слушать.

– Я ребята помню тот день, когда меня арестовали вы сидели на заборе и видели, как дьявол бесновался, как сжигали святые иконы, разворовывали все более менее ценное, что можно продать. – Бабушка замолчала видно было как всплыли в памяти те тяжелые для нее дни.

Вдруг бабушка скользнула взглядом по ребятам, ее взгляд остановился на Правде, прочитав ее мысли, бабушка строго посмотрела на девушку, от ее взгляда Ирина вся вжалась в диван, пытаясь раствориться, чтобы ее было не видно.

– Ирочка, ты не права, нельзя так про Бога даже думать. Мы русские люди нам без веры в Бога никак нельзя, не станет веры, нас растерзают враги.

– Когда вас арестовали, мы еще совсем дети были, но шли за вами, пока не стемнело, а потом ночью было очень страшно возвращаться. – Подержала Правду Светлана.

Бабушка взглянула на Светлану, улыбнулась.

– Как ты себя чувствуешь, Светочка?

– Хорошо!

Взгляд бабушки опустился на живот девушки, Светлана покраснела да не только Светлана все ребята были в оцепенении. Их поразило, что бабушка так легко читает мысли любого из них, и от этого становилось тревожно. Бабушка поняла, что дети встревожены, растеряны, продолжила рассказ.

– В тот день, когда мы с вами расстались, нас священников, монахов монахинь собрали за вокзалом, где был старый завод. Продержали нас там несколько суток, не поили и не кормили, лишь добрые люди просовывали нам под забором куски хлеба, воды, кто картошки принесет, кто что сможет. От нас не отходили два одержимых НКВДшника с одинаковым лицом.

– Одержимых!? – С испугом в голосе спросил Саша Быков.

– Одержимые это те люди, которые своими тяжкими грехами пустили в себя дьявола, он вселяется в их и человек уже себе не принадлежит себе. Вот именно такие были два сотрудника НКВД, они были двойняшки и очень похожи, толстые и с противным лицом.

– Бабушка мы их помним, – перебил Дима Грибакин – мы далеко были от их, но даже на большом расстоянии нам было страшно.

– Да ребята хорошо что вы вспомнили, мы были голодные а они поставили перед нами большой стол поставили на него еду, которую передавали нам, и ели. От этого зрелища многие теряли сознание. Когда наедались, и еда больше в них не лезла, они начинали свою пропаганду.

– Снимай крест, садись, кушай и иди домой!

На пятые сутки близняшки всем объявили, что за ними пришел поезд и тех кто не снимет кресты отвезут на северную зону к белым медведям. Бабушка замолчала, ее лицо нервно задергалось ребята понимали что доставили ей много тяжелых воспоминаний.

– Один дьякон, с центрально собора тяжело поднялся, он сильно исхудал и каждый шаг ему давался с большим трудом, он подошел к столу, снял с себя нательный крест, положил на стол, взял картошку, кусок хлеба, и направился к выходу, по его щекам текли слезы, худые плечи нервно вздрагивали. Охранник с винтовкой открыл дверь, но дьяк перед самым выходом схватился за сердце и стал беспомощно опускаться на землю, он оглянулся на стол где лежал его крест, но сил вернуться уже не было, в его глазах я прочитала страх, страх уже не за жизнь, он боялся умереть без креста. Я подошла к нему сняла с себя крестик, и надела ему на шею, он поблагодарил меня нежной улыбкой и умер. Потом нас посадили в вагон и повезли на север, там посадили на баржу и привезли нас на остров, мы еще издали увидели на острове великолепные храмы, и поняли что это Соловецкий монастырь. Казалось что нам надо, вот храм, Бог, святая земля, что нам надо. Кусок хлеба чтобы не умереть с голода и молитва, вот то малое что нужно для спасения души. Но начальник зоны свирепо ненавидел всех, кто служил Богу, он считал своим долгом, что всех нас обязан отлучить от Бога. Он нас заставлял работать на самых трудных местах, даже зимой в лютый мороз. Если он кого увидел за молитвой….

Бабушка замолчала, она смотрела на ребят, как они внимательно слушали, и понимала, что не может им сейчас рассказать те ужасы, какие ей пришлось пройти. Ведь они еще совсем дети.

– Начальник лагеря майор Телегин был поначалу очень суров с нами верующими, для особо провинившихся был карцер это небольшая расщелина в скале, в начале были сделаны двери, можно было человека ввести в эту расщелину и закрыть дальше по этой расщелине было небольшое отверстие из-за него в этом карцере был сквозняк. Если человека в него сажали в мороз даже на несколько часов, он был обречен. Я не стану вам всего рассказывать вы еще дети. Но вот какой интересный случай произошел в рождество. В тот праздничный день был лютый мороз, ветер пронизывал насквозь. В нашем отряде было восемь монахинь, осужденные женщины к нам относились хорошо, но в отряде был у нас стукач, и как только мы в голос начинали службу Господу, начальнику сразу становилось все известно. Так и в тот праздничный день из-за лютого мороза и ветра все работы были отменены. Но не для нас монахинь, начальник вывел нас на улицу чистить снег, убирать снег в такой ветер, было бессмысленно, начальник просто не давал нам молиться. Все монахини знали великие службы наизусть, мы чистили снег и читали рождественскую службу в голос. И тут к нам подошел начальник, мы не ожидали, что он может прийти к нам в такую погоду, и он услыхал наше пение, он был сильно пьян и озлоблен. Майор всех нас закрыл в карцер. Душа его было покрыта коростой злодеяний, и пощады от него было ждать бесполезно. Мы и так все промерзшие думали, как пойти в теплый барак, а тут карцер, и что нас испугало, это начальник был мертвецки пьян, и никого из других сотрудников с ним не было, мы в щели карцера смотрели, как майор направился по дорожке ведущей домой. Ну вот и все пришел наш последний час, видно пора нам к Богу собираться и решили мы, давайте отслужим всю праздничную службу. Запели мы во весь голос, за последние месяцы мы все больше шептали молитвы, а теперь мы пели громко никого не боялись, понимали, что все нам конец. И последнюю литургию мы пели как никогда, мы удивлялись откуда бралась сила у замерзших, голодных женщин но какая-то неведомая сила поддерживала нас когда последние слова праздничной службы были окончены, мы не чувствовали ни рук ни ног, мы решили на последок самих себя отпеть за упокой. Сильно болели отмерзшие конечности, мы легли на холодные камни и просили Бога принять наши души с миром. Но вдруг в нашем каземате показался нежно сиреневый свет, мы смотрели и не могли понять, откуда он идет, вместе с этим светом к нам пришло тепло, прекратился сквозняк, и в нашем карцере вдруг стало совсем тепло. Господи ты спас нас своей милостью, значит мы тебе, еще нужны, здесь мы запели благодарственную я никогда так хорошо себя не чувствовала как в том карцере, я отчетливо чувствовала рядом с собой Бога и на душе становилось очень легко и спокойно. Начальник пришел утром, и не обнаружив нас в бараке вспомнил, что он нас закрыл карцере. Позвал мужчин, чтобы вынести наши тела и похоронить, но когда они отворили дверь, то в ужасе разбежались, это насторожило Телегина, и он подошел к нам заглянул. А мы сидим даже платки с себя сняли жарко как в бане, он несколько минут на нас смотрел и не мог понять, но потом до него дошло, у него началась истерика он упал на колени и валялся у наших ног вымаливая прощения. С тех пор до самого последнего дня нашего заключения, начальник нас не обижал и каждый день мы служили Богу.

Бабушка замолчала, она окончила рассказ, но ребята сидели и в растерянности хлопали глазами, они ожидали совсем не такие рассказы. Среди друзей, знакомых было много тех, кто приходил из лагерей, от тех рассказов леденела душа, а бабушка рассказала интересную сказку, в ее правдивости никто не сомневался, просто ждали другой рассказ, бабушка это поняла.

– Деточки мои вы хотите, чтобы я вам рассказала, как там людей убивают, морят голодом, и избивают?

– А что, разве это не так? – спросил Быков.

– Так-то оно так, много людей погибает в лагерях, еще больше на войне, я могу вам все подробно рассказать, но зачем вам это надо?

– Как это зачем? – Ирина встала, подошла к монахини – мы уже не дети и нам просто необходимо знать, всю правду. Пока нам в школе, на комсомольских собраниях рассказывают только одну правду, и честно сказать иногда уже от нее тошнит, и это потому что много нисхождений в этом, все вокруг нас учат есть комсомол, партия, а впереди уже маячит коммунизм. Но мы уже понимаем, что все вокруг не так уж выглядит радужным, вернее все в корне наоборот, теперь мы выясняем, что в тюрьмах сидят много честных коммунистов, которые делали революцию, а на съездах КПСС сидят те которые должны сидеть там, откуда вы только что вернулись!

У бабушки от таких слов вырвался невольный свист, ее глаза расширились, быстрым привычным движением головы она взглянула в коридор, плотно ли закрыта дверь, Ирина это поняла и на ее губах мелькнула легкая улыбка.