- -
- 100%
- +
На небе солнце вновь скрылось за облака. Это продолжалось в течение всего дня – солнце то появлялось, ослепляя всех ярким светом, то наоборот, скрывалось за серыми облаками, навевая какую-то неведомую тоску. Хотелось скрыться от этой серости, не дожидаясь лучшего, и просто ждать, ждать и ждать…
Но в этом городе, в этом месте, напоминающем что-то среднее между базаром и площадью, всегда было очень многолюдно. И как следствие, очень много шума. Народ не переставая о чём-то галдел между собой. И создавалось ощущение, что говорили они все разом. Именно все говорили, но никто никого не слушал. Как будто бы только и выбрались из дома, чтобы вдоволь пошуметь.
Их слова были неразличимы, напоминали какое-то южное наречие, на котором излагались как раз только на этом самом юге и больше нигде. Но этот город изо дня в день слышал только одно и тоже, без надежд на какие-то изменения.
Сквозь толпу, казалось бы, пытаясь оказаться незамеченным, пробирался один человек, которому совершенно не было никакого дела до происходящего вокруг. Он куда-то торопился, слегка толкая случайных прохожих плечами… И, будь это любой другой, за такую наглость его просто тупо бы покалечили. Но не в этом случае.
Этого человека выдавал его наряд. Поистине королевский, пусть местами и потрепанный там, где не надо. Было видно, что этот человек абсолютно не следил за своим внешним видом. Это точно не король – одного лишь яркого одеяния мало. Надо было видеть его лицо…
Под глазом красовался только начавший проходить светло-лиловый синяк, под губой красовалась болячка, судя по всему, последовавшая после удара сбоку. Так же несколько ссадин по всему лицу явно говорили о не слишком благородном образе жизни этого человека.
В руке он крепко-крепко, прижимая прямо к сердцу, нёс позолоченный мешочек с тугой перевязкой. Он старательно прятал его от посторонних глаз, но мало чего получалось. Все видели эту некую драгоценность, но никому не было до этого дела. Все были и так по уши в своих проблемах, и проблемы чужих их нисколько не заботили.
Больше всего он боялся карманных воришек, которые любили шнырять в таких больших толпах, где проще всего выхватить у незадачливого прохожего его поклажу и незаметно в толпе скрыться с ней. Этот вариант был для человека просто сходен со смертью, а может быть даже и хуже неё.
И самым необычным было то, что этого человека знали в этой толпе абсолютно все. Знали намного лучше, чем любого другого прохожего. И должны были дружно расступаться перед ним и кланяться. Но уже очень давно перестали это делать. Потому что привыкли видеть своего принца именно таким – покрытым синяками и ссадинами, и бешеными, почти сумасшедшими глазами. Который абсолютно ничего в этой толпе не замечал. Может быть, и замечал, но всё игнорировал. Так же, как и толпа игнорировала его.
«Это уже давно не моё» – прокатилось у него в мыслях. «Равно как никогда и не было моим, и никогда не будет. Я ненавижу каждого, кто сейчас проходит мимо меня, я готов плюнуть в лицо каждому, кто сейчас хотя бы мимолётом смотрит на меня. Забудьте про то, что я существую, забудьте про то, что видите именно меня. Забудьте…».
Неожиданно какая-то твёрдая рука оказалась на плече у Принца, но тот ни капли не содрогнулся, как будто уже давно этого ожидал. Он лишь понимающе моргнул, когда вторая рука схватила его под руку и потащила куда-то. Принц нисколько не сопротивлялся. Он прекрасно знал, кто эти люди и что они делают. Хотя даже и не пытался смотреть на их лица.
Два человека с весьма крепким телосложением волокли Принца в сторону пустующего переулка, а затем завернули за какой-то особняк, туда, где было больше травы, но меньше пыли и посторонних лиц.
Оба парня были одеты в одинаковые чёрные кожаные безрукавки, и даже пострижены были идентично. Но никаких родственных связей между ними и в помине не было, потому как различались они и чертами лица, да и фигурами тоже. Хотя мышцы на их руках были одинаково накачены и напряжены.
Принцу до такой идиллии было очень далеко – он сильно похудел за последние время, и руки его напоминали сухие сучки, две косточки, обтянутые бледной кожей. Один только вид его внушал жалость.
Парни без какого-либо сожаления к нему, кинули его прямо на землю, после того, как пришли к месту назначения. Ноги принца, заметно обессиленные, подкосились сразу же, и, не в силах сопротивляться самим же себе, рухнули на землю, утащив с собой и своего хозяина.
– Ты всё принёс? – послышался Принцу очень знакомый голос.
Принц приподнял глаза и увидел того, кого и ожидал увидеть – молодого высокого человека лет от силы двадцати трех. Принцу и самому было только чуть больше, но вид этих двух личностей было невозможно сравнить. Обладатель этого хамоватого и высокомерного голоса был чрезвычайно ухоженным парнем, облаченным в новейшее и чистейшее голубое одеяние, аккуратно причесанным. Даже кожа его была идеально ровной, без каких-либо дефектов.
– Всё, как мы и договаривались, – чуть слышно пробормотал Принц, с трудом поднимаясь с колен.
И он протянул свой драгоценный мешочек своему собеседнику. Рука его дрожала как никогда, а во взгляде была малейшая доля надежды на что-то лучшее.
Молодой парень презрительно вытащил это из рук Принца и, проверив рукой его тяжесть, принялся развязывать. Но Принц слишком туго перетянул его, и сделать это было не так уж и просто. Гораздо проще было разрезать это ножом и посчитать. Так парень и поступил.
– Тут втрое меньше, чем должно было быть! – словно недовольный ребенок, воскликнул молодой человек, пересчитав сверкающие золотые монетки.
– Но… Мы договаривались именно на такую сумму, барон Арриен, – обреченно произнёс Принц.
– Договаривались? Ты пропадал две недели после того самого разговора! Я устал ждать, отсюда материальный ущерб за моё ожидание!
Принц ясно понимал, что с ним поступили более чем несправедливо. Но он ничего не мог с этим поделать. Он мог только так же дольше полусидя-полустоя ожидать свою участь. Он уже привык к этому. Это давно являлось словно системой, которую не поломать нормой, установленной извне.
– Но… В казне больше нет денег… Я ничего не мог поделать…
– Это не мои проблемы, а твои, где есть деньги, а где их нет! Я должен их лишь получать!
Голос Арриена был всё же чуть высоковат. Как будто он восемнадцатилетний юноша. Бороды-то у Арриена и вовсе не было. Но это их наследственное, отличительный признак благородного дома Арриенов. Все высокие, стройные, красивые, но безбрадые. И даже говорят, что Арриен унаследовал у предков способность красиво петь. И красиво говорить.
– Почему ты не мог сразу сказать? – исступленно спросил Принц.
– Потому! – барон наградил Принца звонкой пощёчиной, от которой он даже пошатнулся, а на лице остался красный след от нежной ладони. – А теперь что? Что теперь ты скажешь?
– Пойми меня, барон, будь хоть на каплю человечным… У меня и так полно других долгов…
– Я тебе сто раз говорил, что меня это не должно волновать! Мы с тобой договаривались, и всё должно быть честно. Но ты решил, что находишься выше нашего договора.
Принц ожидал, что Арриен сейчас ещё раз щёлкнет его по лицу, но тот почему-то воздержался. Наверное, боялся повредить свою беленькую ручку. Или просто остерегался измазать её об Принца. Скорее всего, и то, и другое. Но Принцу было всё равно. Он почти не обращал внимания на боль, она уже не была столь важной.
– Мне требуется время, барон… Дай мне время!
– Я тебе давал очень много времени, достопочтимый! – воскликнул Арриен. – О чём ты думал раньше, когда только начинал ввязываться в игру? Ты должен был правильно распределять свои возможности! Тебе не дано было выиграть у меня. Но ты оказался очень упёртым! Ты всегда желал отыграться! Пытался, пока не кончилась…
– Но я, – пытался вставить своё слово Принц.
– Молчать! – словно умалишённый, закричал Арриен. – Ты занимал у меня деньги, чтобы отыграться! Занимал МОИ деньги, чтобы проиграть их мне же! Ты же умалишён… Энтоэн Умалишённый! Я думаю, что народу понравится это прозвище.
– Позволь… – Принц безуспешно пытался вставить своё слово в монолог Арриена, но это у него плохо получалось.
Арриен просто издевался над Принцем всё это время. Эта хитрая особа отлично жульничала, и никто не мог уличить его в этом. Принц исключением не оказался. Он оказался зависимым от Арриена. Он приходил к нему вновь и вновь, принося всё больше и больше золота, с желанием оказаться лучше, чем он. Но неизменно он уходил проигравшим и униженным. Арриен начал казаться ему каким-то божеством, и Принц, сам того не желая, в душе стал поклоняться ему, как государю. Хотя ведь формально было всё наоборот.
– Король помойки! Ни на что не годный. Куда же ты будешь распределять налоги казны? Если у тебя не хватает денег, чтобы обеспечить даже самого себя.
– У меня есть силы исправиться, – пролепетал Принц, вновь привстав с левого колена.
– Боюсь, что эти слова уже утратили всякий свой смысл. Они являются лишь эхом себя же прошлых. Я даже не представляю, что ты должен для этого сделать.
– Прости мне долг, – из-за безысходности сказал Принц.
– Чего? – скривил лицо Арриен. – Ты, наверное, ещё больше умалишённый, чем я думал раньше. Наивный, словно маленький ребёнок. Просишь меня о том, что и бездомный бродяга боится попросить… Моя гордость никогда не позволит это сделать.
И Арриен гордо поднял свой баронский нос. Идеально ровный, поистине нос аристократа. Да и вся внешность Арриена сейчас как нельзя под это подходила. И манера речи, и все его привычки… Что ж, поистине прекрасен, но в то же время и отвратителен этот человек.
– Я весь в долгах, – пробормотал принц, убрав в сторону упавшие на глаза растрепанные, неделю не мытые волосы.
– Я знаю об этом. И, всякий из них, кто встретит тебя сейчас, обойдётся с тобой намного хуже, чем я. Ты даже станешь видеть во мне друга.
– Так же говорит и каждый из них. А обходятся плохо…
– Ну, если ты хочешь называть их друзьями, то не буду тебе мешать. Я не ввязываюсь в их дела, меня волнуют только свои. И ты сейчас – мой главный мозоль. Я бы втоптал тебя в эту землю, или отдал бы на съедение свиньям, но твоя смерть не принесёт никакого толка. Только мне на душу грех…
Принц знал, что Арриен не допустит смерти Принца при любой развязке. Уж очень ценил он этот свой источник дохода и наверняка догадывался, что в будущем он сможет ему неплохо послужить.
– Сейчас я ничего не смогу сделать, – обреченно сказал Принц.
– То же самое ты скажешь тем ребятам с восточного района города? Те, у которых ты покупал тот волшебный порошок, делающий тебя счастливым. Наверняка, ты задолжал им не меньше, чем мне.
– Ты прав…
– От них вечно скрываться не получится. Или долг, или смерть. А то и рабство. Наверное, такая судьба точно не по тебе? Этот порошок… Белая смерть… Просто развоплотил тебя. Я не знаю, как правильно его называть, да честно, и не хочу. Но искренне жалею тебя… Жалкий, грязный, бесполезный бродяжка.
Теперь уже Арриен ударил его не ладонью, а кулаком. Своим нежным любимым кулачком. Однако какая-то сила в кулаке всё же присутствовала. Арриен влепил ему уже не с такой злостью, что несколькими минутами ранее, но всё жеэто было не очень приятно.
Принц пошатнулся и упал…
– Ты вожделеешь его, – презрительно промолвил Арриен. – Этого белого порошка. Даже смотреть на тебя такого невыносимо.
Арриен развернулся и отошёл на пару шагов.
– Завтра я тебя встречу на том же самом месте, – проговорил он. – И только попробуй не явись. Ты догадываешься о том, что будет. Хуже, чем через пару минут.
Принц знал, что будет через пару минут. Эх жаль, ссадины ведь только начали заживать. Хотя какая уже разница – Принц не видел себя в зеркале уже очень давно как, его уже не интересовало, осталось ли там хотя бы одно живое место или же его там нет совсем.
Самый первый удар пришелся Принцу по носу. Его нанёс ногой один из прислужников Арриена. Что ж, обычно такой удар производил сам барон, а сейчас почему-то он стоит в сторонке и только с косой улыбкой смотрит на происходящий процесс. А ведь у барона больнее получалось. Сапог у него был мало того что жесткий, так ещё и с металлической подкладкой на носке. Как будто специально для этого предназначенной.
Из носа Принца бешеной струей потекла багровая кровь. Нос был теперь уже точно сломан. Но, это было только началом. Удар второго вышибалы ногой в живот хоть ничего не сломал, но заставил принца упасть на пол безвольной тушкой. Следующие удары Принц уже не запоминал. Его просто избивали, а он валялся в грязи и терпел. Глаза его были открыты и обреченно смотрели на ноги избивающих. По лицу его почти не били, может быть даже и из жалости. А вот всё остальное не жалели.
Принц думал о том, что же будет дальше. Что ж, отличная поза для того что бы думать. Конечно же, не сравнится с тихими королевскими покоями, со всеми благостями и усладами. Но это не его покои. Королевство, равно как и его столица принадлежат не ему. Даже близко не ему. Арриена, несмотря на его видимую молодость, можно назвать одним из самых влиятельных людей города, а в перспективе может быть и самым влиятельным. У них там своя подпольная игра, в которой Принц не участвует. И, даже если бы участвовал, был бы далеко не самым главным фаворитом. Скорее всего, его бы и там втоптали в землю. Прямо точно так же, как сделали это сейчас.
Арриен подошёл к туше трясущегося Принца и с детским интересом заглянул тому в лицо. Окровавленое лицо из-за перелома носа. Даже на земле была разбрызгана кровь, и туника Принца так же была безнадёжно испорчена.
– Даже смотреть на тебя противно, – с ещё большим презрением произнёс барон, плюнув прямо в лицо Принцу. – Мразь… До скорой встречи.
После этих слов Арриен развернулся и ушёл. Теперь уже насовсем. Точнее до завтра. Принц знал, что сегодня барон уже больше не побеспокоит его.
Парни, минуту назад избивающие Принца, безропотно пошли вслед за Арриеном. Никто из них не рискнул даже взглянуть на Принца без разрешения на то своего барона. Что ж, повезло этим парням. Могут вдоволь и почти когда угодно избивать самого Принца Аргельтона. Энтоэна Умалишённого. Невелика честь конечно.
– Ненавижу, – попытался крикнуть вдогонку Принц, но получилось только что-то вроде хрипа.
Он был обессилен, но у него хватило сил ещё улыбнуться своим обидчикам. Где-то справа у него недоставало зуба. Но, это произошло не после сегодняшнего события, а намного раньше. Тоже в подобном случае. А в каком уже именно, Принц позабыл.
Подождав, пока Арриен и его люди полностью скроются из виду, Принц с огромным трудом поднялся. Рёбра вроде бы не сломаны. Это значит, что ему ещё повезло. Бывало, конечно, и хуже. Но сейчас было безумно стыдно. Принц не являлся настоящим принцем, он представлял из себя полное ничтожество, что сейчас он как раз вновь показал.
Он направился к выходу из этого злосчастного переулка, держась за левый бок. Ребра были целы, но печень, скорее всего, отбили. Но это не являлась принципиально важным, пора бы Принцу и забыть про эту травму. Надо что-то предпринимать. Но мыслей в голову не приходило. Мать, то есть Королева, никогда бы и ни за что не сказала Принцу, где прячет всё золото, даже если бы тот пригрозил ей смертью. Уж слишком непреклонна она была, и нисколько не боялась смерти. В отличие от своего непутевого сына.
Теперь уже не особо чувствуя боли, Принц пробирался вновь через толпу, только лишь на этот раз в другом направлении. На него по-прежнему никто не обращал внимания. Не замечали они даже и окровавленного лица своего государя. Видимо, им не впервой приходилось наблюдать за подобной картиной.
Прямо в красивом фонтане в форме лебедя в центре площади Принц умывал своё лицо. Толпе, конечно, могло и не понравиться подобное поведение, но они ничего не говорили. Пусть они и не кланяются этому человеку, но он является их принцем. И независимо от их внутренних убеждений, внешне они показывать ничего не имели права. Может это и не совсем правильно, но таков закон.
Вскоре в городе начало уже смеркаться, и люди наконец-то начали покидать улицы, принявшись прятаться по домам. Теперь никто не задевал плечи Принца, и он мог спокойно продвигаться дальше, превозмогая боль в печени.
В такое время, несомненно, был риск напороться на преступников и получить от них такую же серию ударов, сродни той, что Принц ощутил на себе буквально полчаса назад. Но Аглун Хед считался относительно спокойным городом, где уличная преступность пресекалась ещё более могучей преступностью.
Замок Королевы находился практически в центре города. Его красивые башни были так высоки, что виднелись почти из любой точки города, и всегда можно было найти к нему дорогу.
Но Принц не хотел заходить сейчас в замок. Он не хотел попадаться на глаза ни матери, ни слугам, ни любой другой родне. Им уже осточертел вид и вообще присутствие Принца. Они уже не считали его за своего родного. Все, за исключением матери. Она всегда, в любом виде любила сына и всегда плакала о нём. Лишь только при народе она являлась суровой и волевой женщиной, и то когда-то давно. А там, где всё внимание ограничено от посторонних глаз, она являлась заботливой и любящей матерью.
Но сейчас Принц этого не ценил. Он уже и не знал, что сейчас хочет и о чём мечтает. Смысл жизни уже давно угас для него. С каждым днём он всё более и более осознавал свою никчёмность, и уже вперед никакой дороги не было. Никаких перспектив и никакого будущего. Даже тот факт, что уже сравнительно скоро он может стать королём, нисколько не внушал оптимизма. Как можно властвовать тем, над чем не имеешь власти? Власть в городе поделена между несколькими личностями, и Королева там не на первом месте. Ещё хуже будет с Энтоэном.
Он никчёмен. Он не понимал, почему изо дня в день употребляет тот самый белый порошок. С того самого дня, когда он первый раз попробовал его, уже не мог оторваться. И каждый день ему приходилось всё хуже и хуже без него. Приходилось любой ценой доставать лекарство для себя. Занимать, красть, но доставать. Ощущать на какой-то период непомерное счастье, а затем снова возвращаться в этот ад. Ад, из которого уже нет выхода.
Сейчас путь Принца лежал не в свои покои, а в королевские конюшни. Они были уже не так наполнены хорошими лошадьми, как раньше, но всё так же достаточно благообустроены. Несомненно, когда-то тут были толпы наилучших коней, но сейчас их количество сократилось втрое, а то и вчетверо. Виной тому, конечно же, то, что на трон села женщина, а не мужчина, как раньше.
Там, в самом отдалённом стойле, стоял, наверное, один из самых лучших коней королевства. И принадлежал этот конь Принцу. Наверное, самая ценная вещь, на данный момент принадлежащая ему. Он прятал её до самого последнего момента и никогда не рисковал продать, для того, чтобы купить волшебного порошка или отдать долг барону Арриену. Всё-таки оставалось в нём ещё что-то человеческое. Коня этого подарил Принцу герцог Эсгрибур, из западной части королевства. Он знал, что подарок этот очень дорогой. Выращенный на лугах Коносогории – страны коневодов.
Эта скотина очень любила Принца. Хотя непонятно за что. Принц ни разу не участвовал с ней в боях или в чём-то подобном. Он использовал коня максимум для того, чтобы прокатиться по свежим полям окраины города в свободное время. Устраивая отдых и себе и коню.
– Ну что ж. Пора прощаться, – произнёс Принц, аккуратно проведя рукой по пушистой гриве питомца.
Принц жалел, что так и не успел придумать имя для коня, которого мог даже считать своим другом. Но теперь уже поздно – торгашам на рынке будет всё равно, как зовут скотину – лишь бы живой была.
– Денег, полученных с твоей продажи как раз хватит, чтобы уплатить долг барону Арриену, – прошептал Принц на ухо коню, всё так же не отпуская руки от гривы.
Конь недовольно фыркнул. Он понимал всё, о чём говорил Принц. И понимал, что новый хозяин любить его так не будет. Если вообще не пустит его на мясо и шкуру.
– Ты не хочешь прощаться, брат? Я знаю. – Принц секунду промолчал, после чего гордо промолвил: – Южный Ветер… Ты всё-таки получишь имя. Я не имел права проводить тебя без него.
Конь ещё раз недовольно фыркнул. Он не понимал, что у Принца просто не было другого выхода, он не понимал, что является всего лишь вещью, которую можно купить и продать. И, он даже разочаровался бы, узнав, что хозяин способен так сделать.
Там, в углу хлева, в сундуке находится ещё и заветный сундук. Там Принц завсегда берёг неприкосновенный запас золота, но его всё-таки пришлось постепенно опустошить, чтобы лишиться некоторых долгов. Всё, что осталось в сундуке сейчас – это одеяние Принца, которое он спрятал сюда, чтобы потом продать, и заветный коробочек, в котором хранилось немного заветного белого порошка.
Платье можно продать, но его цены не хватит, чтобы отдать даже половину Арриену, не говоря уже о других долгах….
– Южный Ветер… Я вижу, ты меня не отпустишь? Я тоже… Тяжело, и я не могу с этим справиться… Ты предлагаешь мне выбираться из этой ямы вместе… Но куда? Глаза и уши моих врагов повсюду и у нас ничего не получится… Но… Шанс есть.
На этот раз конь сам головой потёрся о плечо хозяина. Принц сразу почувствовал там боль, ведь плечо эти парни ему тоже неплохо отшибли. Но он вновь не обращал на это внимания. Лучший друг рядом – а значит, что в эти минуты бояться нечего. Разве что только самого друга, но он ничего злого не причинит.
– Мы обречены, – произнёс Принц, – но если останемся, лучше не будет. Что ж, в добрый путь! Я даже новое чистое платье надену
Так Принц покинул свой город. Судя по всему, навсегда, потому что последние три с половиной месяца его ни тут, ни на окраинах никто не видел. Не сказать бы, что Арриен и другие лидеры были от этого в бешенстве – таких, как Принц в их распоряжении было выше кучи. Но всё же стоило бы только Принцу появиться в этом городе, он бы не обобрался проблем. Не тех, что были раньше, а намного хуже. Голову бы сохранить, ибо о сохранности остальных частей тела речи и вовсе не было.
А Королева всё это время плакала. Плакала по своему последнему сыну, пусть и такому непутёвому. Несомненно, она не верила в то, что он погиб. Она надеялась на самое лучшее. На то, что однажды ворота города откроются и впустят внутрь Принца Энтоэна на его на Южном Ветре – красивый, нарядный и счастливый! И сразу заиграет музыка, и застучат барабаны, возвещая о возвращении Принца. Ах, жаль, что это будущее почти утеряно.
Глава 1. Лазурная Юдоль
I
Его звали Геррер, и он почти неподвижно сидел в самом углу Таверны дядюшки Кюрия. Его суровые черты лица гармонично скрывались за большим, но потрепанным капюшоном, и мало кто мог их досконально разглядеть при таком тусклом свете.
Человек не торопясь покуривал трубочку, набитую дешёвым табаком, и делал вид, что кого-то очень ждал. Хотя, разумеется, Геррер никого тут не ждал, да и некого было ему тут ждать. Он лишь проводил тут своё свободное время, коего было не так уж много, да и тратил последние гроши, что у него остались.
Так и сейчас – он взял на свои последки две больших кружки не самого лучшего пива, к тому же ещё и тёплого. Но он попивал его пусть и с монотонным выражением лица, но всё же с долей удовольствия. Которую, правда, никто не мог заметить.
– Вы ничего больше не желаете? – подбежала молоденькая служанка к Герреру, явно стараясь ему во всём угодить.
– А ты разве не видишь, что я ещё и первую не допил? – грубым и сухим ответил ей мужчина.
– Может быть, вы хотели бы чего поесть? Мало кто может устоять перед моей яичницей.
На этом слове служанка страстно облизнула губы, выражая якобы удовольствие от придуманной яичницы. Геррер понимал всё, что она хочет. Но больше всего не хотел сейчас именно этого.
– Я не голоден, – стиснув зубы и отвернув от девушки голову, сказал Геррер, явно давая этим понять свои намерения.
Хмыкнув, служанка мигом убежала, не оставив ни малейшего следа своего пребывания. Геррер был очень рад этому известию. Его всё выматывало за эти дни, и он не хотел никакого общения, никаких лиц рядом и тем более никаких девушек.
Хотя если Геррера побрить и одеть в более пристойные одежды, то спокойно можно было его назвать и красивым мужчиной. Не принцем, конечно, но всё же очень приятным для глаза. На вид ему было не более тридцати двух лет. А точнее, ему было двадцать девять, пусть щетина и чуть скрывала его истинный возраст.
Он не думал о своей внешности – пусть этим занимаются аристократы. Геррер думал только о том, как правильно жить и выживать. Он не имел огромного достатка, поэтому каждая монетка, пришедшая ему в карман, имела для него огромный вес.