- -
- 100%
- +
Безумцы нормальных кладут на поленницу,
Потом без эмоций бросают их в топки.
Мораль – надзиратель, она же и пленница:
Наручники, цепи; кавычки и скобки…
Нормальные это считают нормальным,
Уложенность в штабель – их тихая радость.
Безумцы заведуют смыслом сакральным
И как доказательство – неадекватность.
Но кто-то обязан взрасти сквозь поленья,
Налиться плодами к нужному времени,
Узнать Исаака и, без сомненья,
Дать ему яблоком прямо по темени!
Царь зверей
Природою на царство коронован,
А человеком в клетку заточен,
Ему удел великий уготован,
Но он от трона грубо отлучен.
Его вольер – подобие саванны,
И лев всегда ухожен в нем и сыт.
Он принимает солнечные ванны,
А сердце благородное болит.
Зеваки-люди смотрят восхищенно,
А лев, умей бы говорить, сказал:
«Глупцы! Я здесь такой же заключенный,
Как жалкие гиена и шакал!
Корону носит мой собрат на воле,
Ведь прайд, ответственность на нем,
И регулярно в схватке в чистом поле
Он подтверждает право быть царем.
А я – сосед мартышки-мармозетки,
Здесь все равны, и слон, и еж,
А надпись «Царь зверей» на моей клетке –
Всего лишь человеческая ложь!»
Будь!
Пару лет ты был слеп-глух,
Пару лет не писал стихов.
Закалился, окреп дух,
Но не смог связать двух слов.
Ты пытался познать мир,
К чему не был морально готов,
Проклиная чумной пир,
Мчался в поисках новых оков.
Этот мир убивал всех,
Преждевременно или в срок,
Имена лишь храня тех,
Кто давал ему что-то впрок.
Оптимизма не то чтобы нет,
Идеалы предельно просты,
Озаряет пусть солнечный свет
Возводимые нами мосты!
Будет лучше так всем, поверь,
Как бы ни был нелегок путь,
Если каждый четвертый – зверь,
То уж ты человеком … будь!
Бюрократия
Бумаги,
дела
и хранения срок -
Бюрократия
в своей
безупречности.
А я бы хотел
написать
лишь пять строк,
Очень коротко, но…
…для вечности!
Озарение
Он был молод, но жизнь всю до капли испил
И с сердцем тяжелым он к краю ступил,
Не смерти искал он, но жаждал паденья,
Желал стать мудрее за миг до забвенья.
Решился, и кровь замирать стала в жилах,
Но шаг в неизвестность был сделать не в силах,
А обруч смятенья все сдавливал грудь,
И времени ход он решил обмануть.
Он замер у края, погиб до поры,
Став частью незыблемо вечной горы.
Он вверился воле свободных ветров –
Надежный маяк для седых облаков,
У ног колосилась густая трава,
Стоял непреклонно он год или два.
И сердце не билось в мятежной груди,
Но разум искал то что жаждал найти.
И годы прошли, пронеслись, как мгновенье,
В открытую душу пришло озаренье,
Тем временем крылья росли за спиною,
Он смог воспарить в облаках над скалою.
Он мудрость постиг, повернул время вспять,
Стал тверже, сильней, научился летать.
Его отпустили могучие горы,
И взглядом другим он окинул просторы.
Вдали, там где небо терялось в степях,
Он видел людей, что парят в облаках,
И зов их донесся, но снова затих,
Он понял, что место ему среди них.
Лишь время придет, и он будет летать,
В приволье воздушных потоков порхать.
Сейчас еще рано с землей расставаться,
Он должен творить здесь, за правду сражаться,
Сквозь бури пройти через море и сушу,
Он должен унять беспокойную душу!
Правда
Грязный социум съел человека,
Мир по пояс погряз во лжи.
Как общаться с моральным калекой?
Просто правду ему скажи!
Правда стала явлением редким,
Как огромный природный алмаз.
Соберись и ударь, словом метким,
Да наотмашь – не в бровь, а в глаз!
Пусть поежится он, покоробится,
Пусть плеснет ядовитой слюной,
Пусть побегает и остановится
Ошарашенный перед тобой.
И не думай, что будет дальше,
Просто правду ему сказав,
Ты пилюлю вручил от фальши,
Да и сам оказался прав.
Ты возьмешь грязный мир за уши,
И заставишь его встряхнуться,
Если и не дотащишь до суши,
То хотя бы не дашь захлебнуться!
Ключевой вопрос
На бескрайних просторах Родины
Раскинулись нивы обильные,
В них труды, пот и кровь положены
Человека безудержно сильного.
Он окинет их взглядом хозяина
Чуть усталым и не без гордости,
В счастье есть лишь одна тайна:
Жить трудом своим, да по совести!
А другой, грызуну уподобившись,
Себе в нору стащил два колоса
И трясется над ними, сгорбившись,
Себя хвалит дрожащим голосом.
Негодяй никогда не живет достойно.
Как он смотрит в глаза родителям?
Они стремились дать Родине воина,
А он вырос позорным вредителем.
Вопрос нужно ставить в таком ключе:
Кто ты – дрожащая мышь полевая,
Или ты Человек с большой буквы «Ч»,
Живущий стихиями повелевая?
В защиту Заратустры
Мой подзащитный вовлечен в убийство бога,
А рыльце-то в пушку у прокурора,
Хоть это дело и запутано немного –
Все ясно как прекрасная Аврора!
Ведь Заратустра сам почил до нашей эры,
И если обвинение не ложно –
Не стало бы основ христианской веры
И Рождество Христово было б невозможно.
Как стало ясно нам в двадцатом веке,
Убийство бога представляет призму,
А сквозь нее ученье о сверхчеловеке
Дает зеленый свет фашизму.
Свалив вину на мертвого пророка,
Убийца лично дело сшил.
Постмодернизм хотя и допускает много,
Но Заратустра так не говорил!
Пусть дело сшито криво и убого,
Один вопрос, по сути, есть:
Допустим, больше нет на свете бога,
Тогда скажите кто вы…, Ваша честь?