Конец времени. Полная Сага

Глава 8

Величественный водопад Занатан, широкий, как стена неприступной крепости, низвергался по гладкой поверхности горы, сверкая в свете двух солнц. Его воды, кристально чистые и переливающиеся всеми оттенками голубого и серебристого плавно скользили в узкую расщелину, будто сама гора раскрыла свои объятия, чтобы принять этот дар небес. Словно выточенная руками древних богов, она уводила потоки вглубь земли, в таинственные подземные русла, о которых ходили лишь легенды.

У подножия этого чуда раскинулся Вариналос – крупнейший торговый узел земель Детей Света. Сюда стекались купцы со всех уголков мира, караваны с шелками и специями, корабли с диковинными товарами из дальних городов. Улицы города, выложенные бледно-жёлтым камнем, светящимся в лучах солнц, вились спиралью, поднимаясь от окраин к центру, где гордо возвышался особняк Тенариса – так на древнем языке называли главу города.

Здание, достойное правителя, сияло благородством и мощью. Построенное из тех же золотистых камней, что и весь город, оно было украшено тончайшими прожилками настоящего золота, которые на рассвете и закате вспыхивали, как огненные реки. Высокие арки, колонны с искусной резьбой, изображающей историю Вариналоса, и широкие террасы, увитые цветущими лианами, делали его не просто домом, а символом власти и гармонии.

На улицах, мостах и у ворот города несли службу элитные воины в доспехах из полированного золота. Их латы не слепили, а мягко мерцали, будто впитавшие в себя само солнце. На поясе у каждого висел клинок с рукоятью, украшенной драгоценными камнями – не для роскоши, а как знак их ранга. Они стояли неподвижно, но в их глазах читалась готовность в любой миг ринуться в бой.

Город дышал. Высокие деревья с кронами, похожими на зелёные купола, отбрасывали тень на площади и переулки. Вьющиеся кустарники с цветами алого, синего и золотого оттенков оплетали стены домов, наполняя воздух сладким ароматом. Повсюду слышался смех, звон монет, речь на десятках наречий.

За стенами города раскинулись плодородные земли – бескрайние поля, где паслись тучные стада, а в специальных авиариях разводили редких птиц с переливающимся оперением. Здесь выращивали зерно, фрукты и золотистый виноград, из которого делали вино, известное далеко за пределами этих земель.

И над всем этим царил Тенарис Фимин – человек, чьё имя в переводе с древнего языка означало «страж», будто он был рождён для этой должности. Он правил не железной рукой, а мудростью и справедливостью. Любой конфликт – будь то спор купцов или разногласия между знатными родами – он улаживал так, что все оставались довольны. Говорили, что у него дар видеть суть вещей, и ни одна ложь не могла укрыться от его проницательного взгляда.

Вариналос был жемчужиной, городом, где красота природы и достижения цивилизации сливались воедино. Но теперь тьма подбиралась и сюда. И водопад, тысячелетиями дававший жизнь этим землям, вскоре мог иссякнуть навсегда.

***

Изабелла парила над снежным покровом, словно первый луч рассвета среди золотистых дюн. Её белоснежные волосы с серебристым отливом, были заплетены в две толстые косы, которые, переплетаясь на уровне лопаток, сливаясь в одну. И подобно лёгкой ленте серебра, коса взвивалась ввысь при каждом движении. Её конь, благородный скакун с гривой, заплетенной в сотню тончайших косичек, ступал по леднику с царственной грацией, оставляя за собой цепочку чётких отпечатков, которые тут же затягивались поземкой. Лёгкий плащ цвета медовой росы – глубокий золотисто-оранжевый, как отблеск солнца на влажном песке, обволакивал её фигуру, то взмывая вверх под порывами ледяного ветра, то прилипая к кожаному медово-золотому жилету, цвета первых прямых лучей, зажигающих песок.

Впереди войска, подобно двум клинкам, выкованным для разных целей, двигались генералы.

Первый – Торван, чьи каштановые кудри, густые и непокорные, как осенняя листва, развевались вокруг лица, оттененного светлой, почти прозрачной кожей. Его коренастая фигура, широкая в плечах и узкая в бедрах, казалась высеченной из скального монолита – каждое движение дышало грубой силой, но в глазах, холодных как ледник, сквозила хитрая расчётливость.

Рядом с ним, составляя разительный контраст, скакал Сирех. Его высокий, почти неестественно стройный стан напоминал молодой кипарис, а кожа цвета тёплой корицы казалась ещё темнее на фоне снегов. Чёрные волосы, туго стянутые в пучок, подчёркивали резкие скулы и тонкие губы, сложенные в привычную усмешку. В его осанке читалась кошачья грация, а длинные пальцы, сжимавшие поводья, выглядели слишком утончёнными для воина – но те, кто видел его в бою, знали, что за этой хрупкостью скрывается смертоносная точность.

Их матовые доспехи, цвета янтаря с серебряными прожилками, переливались при каждом движении, словно чешуя мифических драконов. Облачённые в золотые латы воины, выстроились за ними ровными рядами – сотни всадников, чье молчание нарушалось лишь звоном подков о лёд и мерным дыханием коней, выбрасывающих в морозный воздух клубы пара.

Дорога, узкая и коварная, вилась между нависающими ледяными глыбами, чьи грани играли всеми оттенками голубого и фиолетового – то темнея до цвета ночных глубин, то вспыхивая нежным сиянием, будто внутри них горели далекие звёзды. Снег, лёгкий и сухой, как пыль, взметался из-под копыт, оседая на доспехах мельчайшими алмазными крупинками.

А впереди, всё ближе с каждым ударом сердца, нарастал гул – сначала тихий, как шёпот, потом яростный, как рёв зверя. Занатан. Священный водопад, чьи воды, по преданиям, текли из самого сердца мира. И у его подножья – Вариналос, его бледно-жёлтые башни уже виднелись на горизонте, подёрнутые утренней дымкой.

Изабелла приподняла лицо, поймав на ресницы первые лучи восходящего солнца. Её губы дрогнули в едва уловимой улыбке – они почти прибыли. Но что ждало их у Священных вод – об этом Дочь Света пока не смела размышлять.

***

Рассветные лучи струились сквозь огромные окна, наполняя тронный зал переливающимся сиянием. Свет играл на перламутровых стенах, окрашивая пространство в нежные оттенки золота и розового тумана. Воздух был прозрачен и чист, словно сама вечность выдохнула его в это утро.

Аврора восседала на хрустальном троне, её чёрная кожа, гладкая, как полированный обсидиан, контрастировала с белоснежным платьем. Алая мантия, расшитая по подолу, струилась по плечам, а золотые глаза, холодные и всевидящие, медленно скользили по присутствующим.

По правую руку от неё у подиума трона стоял советник Арад, его медные волосы, словно расплавленный металл, ниспадали на плечи, переливаясь в свете. Белоснежная кожа казалась почти прозрачной, а терракотовая туника подчëркивала стройность его стана.

Слева расположился советник Кайо, невысокий, но исполненный спокойной силы. Его коротко остриженные чёрные волосы отливали синевой, а тёплая коричневая кожа казалась согретой солнцем. Одежда его была такой же простой, как у Арада, но в его позе читалась непоколебимая уверенность – словно он знал что-то, чего не знали остальные.

В пяти шагах от подиума стояли двое военачальников.

Люциен, первый из них, был высок и строен, как обоюдоострый клинок. Его серебристые волосы, собранные в тугой узел, подчеркивали резкие черты лица, а золотые глаза горели холодным расчетом. На нём были доспехи матового золотого цвета, столь тонкие, что они казались второй кожей, но ничуть не умаляли его изящной грации.

Рядом с ним стояла военачальник Сильра. Её платиновые волосы, заплетенные в сложную косу, напоминали лунные лучи, а кожа, бледная, как первый иней, отливала лёгким голубоватым сиянием. На ней были такие же доспехи, подчёркивающие стройности фигуры, в еë осанке читалась не женственность, а стальная воля.

Аврора подняла глаза на собравшихся. Её золотистый взгляд, холодный и проницательный, скользнул по лицам советников и военачальников, прежде чем она нарушила торжественную тишину зала.

– Как проходит сбор армии? – её голос, чистый и звонкий, как хрустальный колокольчик, наполнил пространство. – Сколько воинов уже прибыло?

Люциен сделал шаг вперёд:

– Мы собрали лишь треть от ожидаемого числа, – произнес он, и в его голосе слышалась горечь, – Остальные ещё в пути, если не считать тех, кто остался охранять крупные города.

Сильра, чьи платиновые косы переливались при движении, дополнила:

– К столице уже стягиваются новобранцы. Для них за городом разбит лагерь, где идет ускоренное обучение, – в её словах чувствовалась скрытая тревога, – слишком уж неопытными были эти юные воины перед лицом грядущей битвы.

Арад, чьи медные локоны вспыхнули в солнечном луче, поднял голову:

– Сколько среди воинов будет Хранителей?

Его вопрос повис в воздухе, словно капля росы на паутинке.

Военачальники переглянулись.

– Сложно сказать, – наконец ответил Люциен, – А кто из высших сословий будет участвовать в сражении?

– Все! – ответ Авроры прозвучал резко, как удар меча о щит. Её алая мантия вспыхнула кровавым отблеском, когда она резко повернулась к советникам.

Кайо, до сих пор молчавший, задумчиво произнес:

– Но не все Хранители связаны клятвой с высшей кровью. Некоторые вообще не давали обетов…

Его слова растворились в воздухе, когда Аврора резким жестом подняла руку, прерывая его.

– Мы не станем нарушать данные клятвы, – сказала она, и в её голосе зазвучала сталь. – Что же касается тех, кто ещё не принес обет… это вопрос, который я обсужу со сведущими.

Её взгляд стал рассеянным, будто она уже видела перед собой этого мудреца.

– Ведь если эти Хранители вступят в бой, то свяжут себя клятвой с первым же, кого защитят. Или… – она замолчала, ища в глазах присутствующих понимания, но нашла лишь растерянность, – Или общее сражение это исключает?

Тишина в зале стала почти осязаемой. Даже солнечные лучи, казалось, застыли в ожидании. Поняв, что ответа не последует, Аврора махнула рукой:

– Отложим пока вопрос с Хранителями.

Повернувшись к Араду, она спросила тише:

– Послание Брату Ночи доставлено? Есть ответ?

– Гонцы должны были уже достичь ушей Эльдриана, – ответил советник, – но ответа пока нет.

Аврора замерла на мгновение, её чëрные локоны, словно живые, шевельнулись на плечах. Затем она поднялась с трона, и её движение было подобно падению ночи на землю.

– Тогда совет окончен. Вы знаете, чем должны заняться.

Её шаги по полированному кварцу были беззвучны, когда она покидала зал, оставляя за собой лишь дрожащий в воздухе шлейф неуверенности и нерешённых вопросов.

***

Войско Детей Света летело вниз по горному перевалу, словно лавина, сорвавшаяся с вершин. Копыта коней, выбивавшие искры из камня, гудели, как барабаны войны, а холодный ветер свистел в ушах всадников, заставляя плащи трепетать, словно живые крылья.

Впереди всех, на своем белоснежном скакуне, неслась Изабелла – лёгкая, как солнечный луч, скользящий по снегу.

Всего на голову лошади позади неё – так близко, что, кажется, могла коснуться её плеча, – скакала Серамифона, её Хранитель.

Рыжий конь под ней рвался вперёд, горячий, как пламя, его грива и хвост, не заплетённые в косички, как у скакуна Изабеллы, развевались дико и свободно. И сама Серамифона была такой же – неукротимой, но точной в каждом движении.

Её тело, закалённое в бесчисленных битвах, было выточенным оружием – мускулы играли под кожей с лëгким золотистым оттенком, руки, сжимавшие поводья, казались высеченными из мрамора, но при этом в каждом её жесте читалась кошачья грация. Даже сейчас, на полном скаку, она сидела в седле так, будто была его частью – ни одного лишнего движения, ни единой потери равновесия.

Её тёмно-русые волосы, заплетенные в две тугие косы до пояса, не бились на ветру, как у остальных – они были перехвачены лентой песочного цвета, и лишь кончики их слегка трепетали, как крылья птицы, готовой взмыть в небо.

Доспехи её, светло-бежевые с золотистыми вкраплениями, облегали каждую линию тела, словно вторая кожа, не стесняя движений, но при этом защищая каждую уязвимую точку. На солнце они переливались, как горячий песок, а в тени становились матовыми, почти незаметными – будто Серамифона могла раствориться в воздухе, если того пожелает.

Её глаза, яркие и острые, как клинки, не отрывались от спины Изабеллы. Она скакала так близко не просто так – каждый её мускул был напряжен, готовая в любой миг броситься вперёд, закрыть собой, отразить удар, перехватить стрелу.

И хотя вокруг гремел топот сотен копыт, хотя ветер выл, а камни осыпались, между Изабеллой и Серамифоной висела тишина – тишина абсолютного понимания, того, что не нуждается в словах.

Они мчались к Вариналосу – и ничто не могло их остановить.

***

Утро в городе только началось, и первые лучи солнца ещё скользили по куполам, когда стражи на башнях заметили движение у перевала. Вначале показалось, что это просто отблеск на льду – но нет. Конница. И знамена, развевающиеся на ветру – знамена Детей Света.

Но что-то было не так.

Они неслись не строем, не торжественным маршем, а стремительной лавиной, словно за ними гналась сама смерть.

Стражи переглянулись. Не стали ждать.

Ударил колокол.

Единственный, резкий, пронзительный звон, разорвавший утренний покой. Потом второй, третий – и вот уже все колокола Вариналоса завыли, как перепуганные звери.

На улицах началась мгновенная, лихорадочная паника.

Торговцы бросили свои лотки с фруктами, и спелые гранаты покатились по мостовой, разбиваясь в кровавые брызги. Мать схватила ребенка за руку, так сильно, что он вскрикнул, но она уже бежала, даже не оглядываясь. Старик, только что мирно пивший чай на пороге своей лавки, опрокинул стул, и фарфоровая чашка разлетелась вдребезги.

Все устремились к дальней стене, к водопаду – к Занатану, где были пещеры, где можно было спрятаться.

И в этот самый миг – из леса вышли они.

Сначала это была просто тень на опушке. Потом – движение. Потом – волна.

Они хлынули на пастбища, чёрные, бесформенные, но страшно быстрые. Их тела, словно слепленные из грязи и костей, не имели чётких очертаний – они перетекали, как дым, но при этом рвали, крушили, убивали.

Овцы, только что мирно щипавшие траву, взметнулись в воздух, разорванные на части. Пастушья собака, храбро бросившаяся вперёд с лаем, взвыла – и замолкла навсегда, когда одна из тварей пронзила её чем-то вроде копья, выросшего прямо из руки.

А впереди них – Генерал.

Он был стройный, почти элегантный, с длинными, гибкими конечностями, которые двигались с неестественной плавностью. Его тело, в отличие от подчинённых, имело форму – но слишком уж правильную, словно выточенную из чёрного стекла.

И глаза… если это можно было назвать глазами.

Две узкие прорези, из которых лился мертвенно-багровый свет, холодный, как глубины ледника. Он не бежал – он скользил, будто не касаясь земли, и там, где он проходил, трава чернела и скручивалась, словно обжигаемая невидимым пламенем.

Вариналос замер. На мгновение даже колокола стихли. Потом раздался вопль. И твари ринулись к городу.

Стены города дрогнули под натиском чудовищ. Камни трескались, осыпаясь вниз, как песок сквозь пальцы, а из-за них уже слышались крики – люди метались, пытаясь укрыться от того, что врывалось в их дом. Но прежде чем твари успели прорваться внутрь, с фланга в них врезалось войско Детей Света.

Это было подобно удару молота – стройные ряды всадников ворвались в хаотичную массу чудищ, и там, где секунду назад царил лишь дикий рёв, теперь звенела сталь. Воины двигались с холодной, отточенной точностью, их клинки описывали в воздухе изящные дуги, вспарывая пепельную плоть. Каждый удар был выверен, каждый шаг – часть смертельного танца, где не было места ошибке.

Но чудища не знали порядка. Они бились с яростью разъярённых зверей, их тела, лишённые формы, то расползались, то сжимались, уворачиваясь от ударов, а их когти и выросты, торчащие из плоти, рвали доспехи и плоть. Кровь – и чёрная, и алая – уже заливала землю, смешиваясь в грязную пену под копытами коней.

Изабелла сидела в седле, окружённая бурей смерти.

Её руки, поднятые перед собой, были испещрены золотыми узорами – жилы светились, как прожилки драгоценной руды, а под кожей пульсировала Сила, древняя и неумолимая. С каждым её движением она вырывалась наружу, подчиняясь её воле.