Хроники Драгомира. Книга 2. В тени Обсидиана

1

– Все! Я больше не могу! – простонала Луна, без сил растянувшись на земле.

– Нет, можешь! Вставай! Все у тебя получится! Ты просто лентяйка! – засмеялась Сентария.

– Лентяйка? Да я еле дышу! Я очень стараюсь, не видишь?

– Значит, недостаточно стараешься, раз ничего не получается. Вставай! – Сентария потянула подругу за ногу, но та упорно продолжала изображать полумертвую гусеницу. – Я не поленюсь. Сбегаю за водой и устрою тебе ледяной душ.

– Мне бы это сейчас не помешало, – проворчала Луна и с трудом села. – Может, завтра продолжим?

– Нет, сегодня! – Девочка была неумолима.

– В тебе пропал настоящий тиран, точнее тиранша. – Луна, кряхтя, как древняя старушка, начала подниматься с земли.

– Будешь жаловаться, позову господина Сардера.

– Нет! Только не его! Своим занудством он доведет кого угодно!

Сказав это, Луна прикрыла рот ладонью и с испугом огляделась по сторонам, не слышал ли кто. Девочки дружно рассмеялись и продолжили заниматься.

Вот уже несколько месяцев Луна осваивала тонкости земного чародейства. Учеба давалась ей тяжело, так как девочка никак не могла научиться отделять один дар от другого. Например, когда она пыталась создать новое растение, на ее ладони начинал весело плясать воздушный вихрь. А однажды она вообще чуть не подожгла Сентарии волосы, когда та показывала ей, как можно изменить цвет персика с нежно-розового на сиреневый. Поэтому к вечеру Луна ужасно уставала. Но неугомонную (Луна бы добавила – бессердечную и жестокую) Сентарию не трогали жалобы подруги. Она вновь и вновь заставляла ее отрабатывать какое-нибудь заклинание. Но и Луне надо отдать должное. Она не теряла ни минуты и достигла уже больших успехов. Даже Сардер, чрезвычайно скупой на добрые слова, уже неоднократно хвалил девочку. Еще немного, и она овладеет основами земной магии.

Сегодня Луна пыталась призвать из земли корни деревьев. Этому заклинанию она очень хотела научиться. Ведь именно с его помощью Жадеида во время последней битвы умудрилась обезоружить самих правителей, и, если бы не вмешательство Луны, неизвестно, чем бы все кончилось. Но это было самое сложное заклинание в курсе земной магии, и оно никак не давалось девочке. Тут требовалось бесконечное терпение и умение слушать землю, понимать ее душу.

Лежа на траве, Луна уже в который раз пыталась силой мысли призвать корни, но пока безуспешно.

Первая попытка закончилась тем, что вместо корней она вызвала небольшое землетрясение, которое, к радости Сентарии, произошло только под Луной. Некоторое время девочка подлетала над травой, словно прыгая на батуте. Только вот приземления выходили отнюдь не такими мягкими. Сентария, увидев, что подруге не до смеха, пришла на помощь, остановив свистопляску.

Второй раз под Луной образовалась глубокая яма, куда девочка тут же провалилась, а потом целый час выбиралась. Яма получилась что надо. Глубиной около трех метров, с абсолютно ровными и гладкими стенами. Цепляясь за веревку, которую скинула Сентария, Луна с трудом вылезла оттуда. Звать кого-то на помощь девочка категорически запретила. Она очень стеснялась своих неудач.

Сейчас Сентария убеждала ее сделать попытку номер три. Вся перемазанная в земле, с порванным рукавом, Луна лежала совсем без сил.

– Давай, это же просто! Нужно всего лишь сосредоточиться. Когда кладешь ладонь на землю, ты должна почувствовать корни. Они ведь живые. Их пульсацию хорошо слышно. Как только ты ощутишь исходящее от них тепло, тебе останется просто позвать их. Ведь это же первооснова, понимаешь, начало всех начал. В земле сосредоточена вся жизнь. Там спрятана такая энергия, что ее невозможно не заметить.

– Если бы это было просто, у меня бы уже давно получилось.

Луна в сотый раз приложила ладонь к земле. Земля и земля. Теплая и приятная на ощупь. С чуть пряным запахом, который не спутаешь ни с каким другим. И все. Больше ничего.

– Ну не чувствую я ничего! – в сердцах воскликнула она. – Никакой пульсации! Я бездарность! Только и делаю, что ошибаюсь. Я даже не могу призвать какие-то извивающиеся корешки. Простые корни и то умнее меня!

С этими словами девочка попыталась встать, но тут же упала, точно кто-то сильно дернул ее за ногу. Приподнявшись, она увидела, что ее щиколотку плотно обвивает узловатый корень.

– Это еще что такое? – растерялась Луна и тут же завопила во все горло, так как корень поволок ее по земле с приличной скоростью.

Поднимая пыль столбом, девочка отчаянно пыталась ухватиться за что-нибудь, чтобы прекратить эту бешеную гонку. Ветки и камешки больно царапали кожу. Наконец Луна остановилась у подножия самого старого дерева, какое ей доводилось видеть. Дерево, заскрипев, веткой подцепило ее за воротник и подняло вверх.

Луна с изумлением уставилась в… огромные глаза дерева.

– Кто посмел назвать нас извивающимися корешками? – грозным басом спросило оно, нахмурив мшистые брови.

– Я вовсе не хотела вас обидеть, – пролепетала Луна. – Это я в сердцах. От злости на саму себя.

– Как бы ты ни злилась, нас нельзя называть корешками! Я, к твоему сведению, прародитель всего живого! Я самый древний, самый мудрый и почитаемый житель Драгомира, а не какая-нибудь там извивающаяся змея!

– Я поняла. Извините, пожалуйста. Мне правда очень стыдно.

– На первый раз простим! Но только на первый! – внушительно сказало дерево, все еще хмурясь.

Оно уже собиралось опустить девочку на землю, но тут подоспел запыхавшийся Фиччик и громко заверещал:

– А ну, глупая деревяшка! Отпусти ее немедленно! Пока я тебе что-нибудь не сломал.

– Фиччик, нет, – простонала девочка, закрывая лицо руками.

– Это еще что такое? – изумилось дерево, брезгливо схватив за шкирку лохматого Фиччика. – Что за прыткий грызун? Откуда он взялся?

Фиччик вовсю молотил кулачками воздух, крутился вокруг своей оси и пытался достать ветку, которая крепко его держала.

– Это я грызун? Я тебе покажу грызуна! Ты у меня попляшешь! Сейчас-сейчас, вот только доберусь до тебя!

– Ха. Ха. Ха, – раскатисто рассмеялось дерево, произнося каждое «ха» отдельно. – Наверное, мне стоит испугаться.

– Простите его, уважаемое дерево, это мой хранитель. Он еще маленький и неразумный.

– Да, да! Простите их, пожалуйста, глубокоуважаемый Древлий[1]. Они новенькие в нашем мире и не знают, с кем разговаривают, – поспешно проговорила Сентария, с трудом переводя дух.

– Так уж и быть. На первый раз прощу. И девочку, и грызуна. – Древлий аккуратно опустил их на землю.

– Я не грызун, – обиженно проворчал Фиччик, устраиваясь на плече Луны.

– Но и я не тупая деревяшка, – возразил Древлий.

– Все! Все! – примирительно подняла руки Сентария. – Будем считать, что конфликт исчерпан.

Луна во все глаза разглядывала невероятное дерево, чья крона доставала до самых облаков. Чтобы его обхватить, понадобился бы не один человек. Дерево скрипело и вздыхало при каждом порыве ветра. Оно было таким старым и морщинистым, что, казалось, вобрало в себя мудрость всех людей, живших когда-то в этом мире. Умные глаза с нависшими веками и лохматыми бровями внимательно следили за происходящим вокруг. В ветвях качалось множество гнезд, которые построили самые разные птицы. Древлий был рад им всем. Своим щебетом они скрашивали его старость и наполняли весельем каждый день.

– У тебя что-то не получается, девочка? – спросил Древлий.

– Ну в общем, да, – смущенно проговорила Луна. – Я уже который месяц учусь основам земного чародейства, но так и не освоила главное заклинание.

Древлий поманил ее к себе и положил огромную ветку, служащую ему рукой, Луне на голову. Некоторое время они молчали. Древлий, нахмурив свой и без того морщинистый лоб, что-то напряженно слушал, прикрыв глаза.

– В тебе огромная сила, девочка. Правда, еще необузданная, дикая. Но ее много, и она очень мощная. Тебе нужно учиться ею управлять.

«Это я и так знаю», – хотела буркнуть Луна, но вовремя сдержалась, вспомнив, что она вообще-то воспитанная девочка.

– А как мне подчинить ее себе? – вслух спросила она.

– Начни с себя. Слишком ты вспыльчива и эмоциональна. Поэтому сила внутри тебя бурлит и не слушается, – нравоучительным тоном начал Древлий. – Издревле все знаменитые чародеи… и мудрецы… и… так. О чем это я?

– Что я слишком вспыльчива, – нетерпеливо напомнила Луна.

– Ах да! Так вот. Все знаменитые чародеи и волшебники были сдержанными и терпеливыми. Поэтому сила в них текла медленно и послушно. Для этого нужно всего лишь усмирить свой нрав и услышать себя. Только тогда ты сможешь почувствовать землю и другие стихии. Но главное не это. Я увидел… Это так интересно и необычно… Получается, что ты… – Древлий вновь замолчал на полуслове.

– Что? – переспросила Луна.

Тот молчал и никак не реагировал.

– Так что вы увидели? – уже громче повторила девочка.

– Погоди. – Сентария прислушалась и с сожалением развела руками. – Кажется, уснул.

И точно – по поляне разнесся тихий храп.

– А надолго?

– Как мне подсказывают мои ученые мозги, – вмешался Серафим, – дерево слишком старое и поэтому может проснуться прямо сейчас, а может впасть в дремотное состояние на целые сутки.

– И как же мне узнать, что он хотел сказать? И вообще, какой толк обладать всеми этими дарами, если я не умею ими управлять? – Луна пригорюнилась и, понурив голову, медленно побрела к главному дворцу Смарагдиуса. Сентария догнала ее и обняла за плечи.

– Не расстраивайся, завтра мы к нему сбегаем и все узнаем.

– Опять завтра. Каждый день я слышу одно и то же. Сегодня не получилось, получится завтра, завтра не получилось, получится послезавтра. Время идет, а я все так и топчусь на месте. Я думала, что за столько месяцев научусь управлять всеми дарами, а в итоге застряла в Смарагдиусе и не могу ничего толком освоить. Наверное, со мной что-то не так.

– Как подсказывает мне мой интеллект, – опять завел свою песню Серафим, – может быть, ты мало стараешься?

Фиччик показал ему кулак.

– …мало стараешься поверить в себя, – выкрутился Серафим, выпучив свои и без того выпуклые глаза.

Луна и Сентария с удивлением уставились на него. А Серафима вдруг осенило, и мысли его повернули в несколько другое русло.

– Может, ты слишком сильно стараешься? А что, если, наоборот, расслабиться и позволить силе самой показать, на что она, то есть ты, способна?

– В этом что-то есть, – задумчиво протянула Сентария. – Может, это и имел в виду Древлий, когда говорил, что тебе нужно обуздать характер? Твой случай ведь совершенно особенный. Нас с рождения готовят к обладанию даром. И дар у нас один, у некоторых два. А на тебя свалились сразу все пять. Ну или четыре, про пятый пока непонятно. И все только сейчас. Есть от чего запаниковать. Вот в тебе все бурлит и не дает сосредоточиться. А давай попробуем? Чем мы рискуем, в конце концов? Ничем.

– А давай! – Луна невольно заразилась энтузиазмом подруги и ее хранителя.

Девочки поспешно вернулись в сад, и Луна вновь растянулась на траве.

Приложив ухо и ладони к земле, она постаралась расслабиться и вообще ни о чем не думать. Сначала до ее слуха донеслись трели птиц, шелест листьев и травы, далекий скрип калитки. Затем она расслышала чей-то негромкий разговор у входа в сад и оживленные возгласы женщин, которые занимались заготовкой лекарственных трав. Они обсуждали состав будущего лечебного сбора. Недалеко журчал ручей, переговариваясь с небольшой речкой, протекающей вдоль сада. Луна полностью расслабилась и впала в дремотное состояние. Ей стало уютно, как дома в собственной кровати.

И вдруг Луна почувствовала: что-то изменилось. Она прислушалась к своим ощущениям. Да, стало тепло.

А потом девочка ощутила под собой слабую пульсацию. Она исходила как бы изнутри земли, будто внизу, под травой и дерном, билось громадное горячее сердце. Через ладони в ее тело начало проникать живительное тепло. Луна почувствовала полное слияние с землей. Наконец-то ощутила ее. Кто-то думает, что земля – всего лишь скопление песка, камней, глины, перегнивших корней и листьев, но на самом деле это не так. Земля – огромный живой дышащий организм.

Луна ощутила силу корней, с жадностью всасывающих живительную влагу перешептывание зверьков, роющих подземные ходы, даже кряхтение упитанных дождевых червей, с трудом протискивающихся в крохотные поры почвы.

– Я все слышу! – с неописуемым восторгом прошептала девочка.

– Слышишь? – обрадовалась Сентария. – Наконец-то!

– Но когда я заговорила, это чувство пропало.

– Ничего страшного! Главное, ты поняла и прочувствовала силу земли! Немного тренировок – и все обязательно получится. Земля тебе поможет!

Сентария крепко обняла подругу.

– Уже темнеет, думаю, на сегодня хватит. Тебе еще добираться до дома. Теперь ты знаешь, что нужно делать, значит, завтра можно будет наконец попробовать вожделенные чары.

– Опять завтра, – скривилась Луна.

– Да, но теперь это радостное завтра. То завтра, которого ждешь.

Попрощавшись, Луна пошла на конюшню за своей лошадью. Да-да, у нее появилась собственная лошадь. К глубокому разочарованию Фиччика, который перестал чувствовать себя единственным и неповторимым.

Но лошадь была необходима Луне, чтобы добираться до разбросанных по всему Драгомиру мест учебы.

Здесь не было единой школы, ведь все дети обладали разными дарами. В каждом петрамиуме существовала собственная школа чародейства: водная, воздушная, огненная и земная. А еще школа целительства.

У каждого учебного заведения имелся свой символ и особая форма. Хотя по внешности и цвету волос учеников и без всякой формы было понятно, где они учатся.

Ученики земной школы выбрали форму насыщенно-зеленых оттенков, что в сочетании с цветом волос придавало им сходство с молодой листвой. На отвороте плащей у них красовалась брошь с изумрудом – символом Смарагдиуса.

Символом водной школы были небольшие металлические клипсы, которые крепились на воротничок бирюзовой рубашки, выглядывающей из-под синего плаща. Эти клипсы украшались крупными сапфирами.

Воздушные ученики носили браслеты, унизанные кристаллами горного хрусталя, в которых красиво преломлялись солнечные лучи. Малыши обожали пускать ими солнечных зайчиков на переменах. Плащи у них были цвета летнего неба, где нежно-голубой соперничал с белым.

Каждый ученик огненной школы носил на галстуке небольшой зажим, украшенный гранатом, который переливался всеми оттенками пурпурного. Цвет плащей был сдержанным, темно-бордовым. Но и он заставлял их огненные шевелюры пылать еще ярче.

Те, у кого к четырнадцати годам помимо основного дара открывался еще и дар целительства, продолжали обучение на Манибионе. К своему символу они добавляли нашивку в виде золотых ладоней и меняли плащ на белоснежный. Кроме того, в этой школе обучались прямые наследники целителей. В последние четырнадцать лет из-за проклятия Жадеиды школа стояла полупустой. Юных манибианцев, родившихся до проклятия, обучали лишь теоретическим знаниям, так как ни у одного из них не открылся дар. Нетрудно представить, с каким нетерпением здесь ждали Луну. Преподаватели соскучились по настоящей магии.

В Драгомире дети начинали учиться с шести лет. Кроме волшебства им преподавали и обычные предметы, например математику и письмо. А еще в каждой школе были лаборатории для проведения опытов. Поэтому все школьные здания имели толстые стены и укрепленные крыши. Частенько в лабораториях раздавался громкий взрыв, от которого дрожали стекла соседних домов. Взрослые на это лишь снисходительно улыбались, вспоминая свои школьные годы.

Заканчивалась учеба в шестнадцать лет. Так что Луна была уже практически старшеклассницей. Но знаний в области чародейства имела не больше шестилетнего ребенка.

Девочка сильно расстроилась, представив себя, такую дылду, за одной партой с малышами. Вслух она ничего не сказала, понимая, что без обучения ей никак, но в лице поменялась. Родители, заметив это, посовещались с другими правителями и решили взять учебу девочки на себя. Сами они могли научить ее управлять воздухом и водой. В основах терралогии[2] согласились помочь Сардер с Морионом, предложив подключить Сентарию как одну из лучших учениц Смарагдиуса. С огнем пообещали помочь Гелиодор с Аметрином, который тоже был отличником. Так что Луна находилась в надежных руках. Оставалось непонятно, как девочке добираться до петрамиумов. Вот тогда-то и придумали обучить ее верховой езде.

Каждый день, едва занималась заря, Луна стаскивала брыкающегося Фиччика с его любимой подушки и бежала на конюшню. Ей так нравилось общение с лошадьми, что она была готова дневать и ночевать рядом с ними. Фиччик на время занятий перебирался в сумку, притороченную к седлу, где досматривал сны. Девочке выделили самую послушную лошадь, на которой она осваивала правила посадки, отрабатывала команды и еще кучу всего. К завтраку занятия заканчивались, и Луна, уже не вприпрыжку, а с трудом переставляя непослушные ноги, ползла к дворцу. Но с каждым днем становилось все легче и легче, и месяц спустя девочка уже достаточно уверенно держалась в седле и даже показала родителям на манеже несколько трюков.

Те восхищенно переглянулись и решили подарить Луне лошадь. У них уже была одна на примете. Сардер как-то рассказывал о чудесной кобыле, совсем не похожей на других лошадей Драгомира. Увидев ее, все единогласно решили, что эта лошадь должна принадлежать именно Луне. Она не относилась ни к одному петрамиуму, потому что имела свою неповторимую окраску. Серебристо-белая с легкими перламутровыми и голубыми переливами, она напоминала лунный камень, украшавший медальон девочки. Грива точь-в-точь соответствовала цвету волос Луны. А глаза были нежного янтарного оттенка. Луна влюбилась в нее с первого взгляда. Правда, лошадь, как и сама Луна, оказалась с норовом. Если что-то решила, то обязательно сделает. Но девочку полюбила с тем же трепетом, что и та ее.

Луна назвала ее Джемма[3], что означало драгоценность. Джемме имя понравилось, ведь она тоже считала себя драгоценным сокровищем. Задорно помахивая хвостом, она выразила одобрение радостным ржанием.

Фиччик, увидев лошадь, сразу насупился. И с тех пор хранитель и Джемма откровенно недолюбливали друг друга, соревнуясь за внимание хозяйки. Джемма считала, что Фиччику грех жаловаться. Он-то проводил с Луной дни и ночи напролет. А Джемма только утро и вечер. На ночь ее вообще закрывали в конюшне, хотя могли бы тоже предложить подушку в спальне.

«Жалко им, что ли?!» – недовольно думала она.

Когда Луна наконец добралась до конюшни, уже совсем стемнело. Джемма радостно поприветствовала хозяйку и попыталась укусить полусонного Фиччика. Тот немедленно заверещал и начал ругаться, потрясая кулачками. Джемма в ответ скалилась и щелкала громадными зубами. Луна быстро приструнила их, залезла в седло и поехала во дворец целителей.

«Завтра будет новый день», – медленно думала она.

Завтра она наконец-то попробует самые сильные земные чары.

2

Проснувшись в приподнятом настроении, девочка начала быстро собираться в Смарагдиус.

– Фиччик, немедленно просыпайся! Сегодня великий день, – пропела она уже из ванной.

Фиччик притворился глухим и еще глубже закопался в подушки, выставив наружу только хвостик.

– Фиччик, я знаю, что ты все слышишь! Будешь копаться, оставлю дома, – пригрозила Луна, выглядывая из ванной.

Фиччик еще немного повозился и спрятал в подушках даже хвостик.

– Адуляриус Лунфичилиус Бесстрашный, немедленно просыпайся! – гаркнула прямо в подушки тихо подкравшаяся Луна.

Гора зашевелилась, и оттуда вылез заспанный Фиччик.

– Нельзя же так пугать! Мое бедное сердце! Оно чуть не выскочило из груди и не умчалось вдаль…

Хранитель начал трагическую речь и встал в излюбленную театральную позу.

– Если мне не изменяет память, кое-кто у нас вообще-то бесстрашный, – непочтительно прервала Луна. – Как же самого смелого хранителя в Драгомире мог напугать вопль девчонки?

– Разумеется, я не испугался, – выкрутился Фиччик, хитро поблескивая глазками. – Я просто резко встал. У любого сердце помчится как бешеное. Вставать надо медленно, с наслаждением.

И он упал обратно на подушки, собираясь показать, как нужно правильно просыпаться.

– Фиччик, три минуты на сборы, иначе ухожу без тебя.

Луна, завязывая пояс на куртке, уже направлялась к двери.

– Встаю, встаю. И незачем так кричать, – тут же пошел на попятный хранитель.

Выглянув из ванны с полным ртом пены от зубной пасты, он невнятно пробурчал:

– Никакой швободы, шплошное рабштво…

– Я тебе сейчас дам рабство! – Луна кинула в него резинкой для волос.

– Фот-фот, еще и нашилие… Шреди бела дня… Бешопразие…

– Хватит ворчать, чисти зубы и завтракать, быстро! А то я тебе правда покажу и рабство, и насилие, и безобразие. И прямо среди бела дня.

Фиччик вылетел из ванной, уселся на порог и с совершенно невозможным видом проговорил:

– Сколько можно тебя ждать? Я есть хочу, а ты все копаешься!

Луна сначала задохнулась от возмущения, но, глянув на хитрющую мордашку хранителя, не выдержала и рассмеялась.

– Пойдем уже, раб ты мой несчастный. Не терпится побыстрее очутиться в Смарагдиусе. Так что завтракаем, ноги в руки и вперед.

– Ноги в руки, крылья в лапы, хвост в пасть… Где она понабралась таких странных выражений? – Хранитель летел за Луной по коридору, продолжая заниматься своим любимым делом – бубнить себе под нос.

Наскоро позавтракав, она крикнула родителям, что уезжает к Сентарии, и побежала к конюшне.

– Здравствуй, моя звездочка! Здравствуй, моя красавица! Здравствуй, моя Джемма. – Луна нежно потрепала лошадь, которую держал под уздцы конюший.

– Кому-то куча ласковых слов с утра, а мне только пинки, – ревниво фыркнул Фиччик.

Джемма неприлично заржала и показала обиженному хранителю зубы.

– Ты тоже мое сокровище, не дуйся, давай в сумку, и поехали.

Хранитель, с опаской косясь на громадные зубы Джеммы, подлетел к сумке и со вздохом облегчения нырнул внутрь.

«Можно пару часов подремать», – подумал он и, уютно завернувшись в крылья, тут же уснул.

Подъехав к конюшне Смарагдиуса, девочка быстро спешилась, погладила Джемму по морде и отдала поводья подбежавшему конюшему. Впопыхах она чуть не забыла Фиччика в сумке. Вытряхнув его оттуда, Луна посадила хранителя на плечо и побежала в сад. Они с Сентарией договорились встретиться там, чтобы сначала сходить к Древлию и узнать, что он хотел сказать.

Перед калиткой путь ей неожиданно преградил Сардер, правитель Смарагдиуса, за спиной которого маячила взлохмаченная Сентария.

– Доброе утро, господин Сардер, – поздоровалась девочка, собираясь прошмыгнуть мимо.

– Здравствуй, Луна, – степенно ответил правитель, заложив руки за спину. – Весьма похвально, что не опаздываешь. Пунктуальность – ценное качество.

Девочка затормозила и растерянно спросила:

– Не опаздываю куда?

Тут она краем глаза увидела, что Сентария подает ей какие-то непонятные знаки.

– Как куда, Луна? – изумился Сардер.

Тем временем Сентария разыграла за спиной правителя целое представление. Сначала изобразила руками в воздухе кувшин, затем что-то туда насыпала, помешала, потом выпила содержимое, схватилась за горло, вытаращив глаза и высунув язык, сделала вид, что умерла.

«Вот напасть», – огорченно подумала Луна, догадавшись, что показывает Сентария.

– Как же я могла забыть, господин Сардер, – натянуто улыбнулась она, – о своем любимом уроке отвароведения.

– Молодец, что помнишь, – сдержанно похвалил он. – Пойдемте в лабораторию. Там сейчас нет занятий и можно спокойно провести урок.

Он медленно направился к школьному зданию.

Девочки поплелись следом, тихонько перешептываясь.

– Совсем вылетело из головы, – посетовала Луна.

– Ага, я тоже только сегодня утром вспомнила.

– Ну все, пропал день, а я так надеялась попробовать призвать корни.

– Этот день закончится, наступит другой, – оптимистично сказала Сентария.

– В общем, опять все откладывается на завтра, – вздохнула Луна.

Пройдя через сад, девочки вместе с правителем подошли к школе. Луна вновь залюбовалась необыкновенным зданием, совершенно не похожим на унылые серые школы по ту сторону земли. Здешняя школа выглядела как сказочный замок в миниатюре. Двухэтажное здание с крохотными башенками напоминало сверху чуть вытянутую букву О, поэтому парты и стулья в комнатах располагались полукругом вдоль стены в несколько рядов. В центре стояла учительская кафедра.