Спаси меня в Канун Рождества
- -
- 100%
- +
Эльф придвинулся к ней. Опять непозволительно близко. На этот раз Элизабет могла и не сдержаться.
– Прости, Элизабет. – Он опустил взгляд. – Чтобы я не чувствовал, это не имеет значения. Ты прекрасный человек и действительно спасла меня, от многого. Но твоя человеческая жизнь такая короткая и я не дам тебе потратить её на такого, как я. Это будет эгоистично.
Кулаки девушки сжались.
– А если я хочу этого? Правда хочу? Может, мне хорошо здесь?
Ричард улыбнулся. Теперь он смотрел на неё, как на глупого ребёнка.
– Хорошо? Сколько раз тебя пытались убить? А сейчас? Сколько горожан жаждут твоей смерти, чтобы спасти Рождество? Мы не сможем вечно держать тебя взаперти, не сможем вечно защищать. У всего есть конец. И у твоего проживания здесь тоже.
Элизабет чувствовала, как комок подкатил к горлу. Она ничего не могла сказать, а её глаза намокли почти мгновенно. Каждое отчеканенное Ричардом слово отпечаталось где-то в глубине, проникло в кожу, в кровь. Всё оплавилось ядом.
– Есть вероятность, что домой ты отправишься совсем скоро. – Ричард накрылся одеялом. – У тебя будет шанс на обычную жизнь, Элизабет. Среди своих. Разве не об этом ты мечтала?
Элизабет вытирала подступившие слёзы, а Ричард лёг и отвернулся! Вот так просто.
– Мне жаль, – прошептал он. – Добрых снов, Морган.
– Ты издеваешься? – воскликнула Элизабет. – Почему ты так ведешь себя?!
Он нехотя повернулся.
– Почему я должна жалеть? – Элизабет взяла его за руку. Это была последняя отчаянная мольба о близости.– Думаешь мне это приятно говорить? Но это правда. – Ричард приподнялся, оглядел её, вытер ладонями мокрые щеки. – Я могу подарить тебе ночь, но не будешь ли ты жалеть об этом?
Он поцеловал её руку и отпустил. Его брови сползли к переносице.
– Потому что это будет грубо. Я никогда не прикоснусь к твоим губам. Я могу оставлять следы на твоем теле, могу взять тебя во всех возможных позах, могу подарить тебе такие ощущения, от которых ты забудешь своё имя. Но всё это – проявление похоти. Никаких чувств. Нужна ли тебе такая близость?
Он говорил о физической близости с такой отстранённостью, будто описывал чужой опыт, а не то, что могло бы связать их. И в этом была особая жестокость: он не отрицал, что между ними есть притяжение, но безжалостно лишал его всякой глубины, сводя всё к инстинктам.
Элизабет поморщилась, не столько от его слов, сколько от осознания, что он прав. Она знала, что не сможет довольствоваться тем, что Ричард предлагал. Ей нужны были не мимолетные вспышки страсти, а тепло, доверие, ощущение, что она для него – не просто объект желания.
– Ты невыносим.
– Я желаю тебе счастья. Ты заслужила всего самого лучшего. И это – он указал на себя, – не то, что тебе нужно.
– Знаешь сколько раз я слышала это от мужчин-людей? В который раз убеждаюсь, что вы ничем не отличаетесь от нас.
Девушка завернулась в одеяло и отвернулась от эльфа. Почему нельзя просто вырвать ее сердце? Почему сколько бы раз его не разбивали, оно продолжает что-то чувствовать? Ричард тоже отвернулся, она это слышала.
Элизабет лежала, плотно завернувшись в одеяло, словно пытаясь укрыться не только от прохладного воздуха комнаты, но и от пронзительной боли, снова разорвавшей её сердце. Тело казалось чужим – тяжёлым, неповоротливым. В голове эхом отдавались его слова, безжалостные и чёткие, как удары ножа: «Я никогда не прикоснусь к твоим губам… Никаких чувств».
В тишине комнаты слышалось лишь её прерывистое дыхание. Ричард будто уснул замертво. Она ворочалась, бессонница как назло не давала погрузиться в забвенный и желанный сон.
Прошло несколько часов, она не знала, наступило ли утро, но когда усталость стала брать своё, сон сбило шуршание бумажного листа. Элизабет поднялась на кровати и увидела, как в красных блестках в воздухе висит конверт.
– Ричард… – она начала будить эльфа, слегка пиная его ногой.
– Что такое? – Ричард выпутался из одеяла и сонно посмотрел на висящий конверт.
– Я же не одна его вижу?
– Нет.. – вздохнул Ричард. Он протер глаза и с уже более осмысленным взглядом взял конверт в руки и раскрыл.
«Элизабет Мария Морган!
Тебе направляется официальное предложение.
Нужно надлежит явиться в Дом Порталов, к двери с идентификатором 56790.
В обмен мы гарантируем:
– Выдачу всех игрушек;
– Полное прекращение любых агрессивных действий в отношении Мастерской.
Подумай: стоит ли рисковать их безопасностью ради принципа? Твоя жизнь не имеет будущего. Ни здесь, ни в Терре. Нужна ли ты сейчас своей маме, которая не помнит о тебе? Нужна ли друзьям? Действительно ли нужна эльфам, находящимся рядом? Ты можешь послужить великой цели. Спасти весь Север.
Прими взвешенное решение. Мы ожидаем твоего присутствия у двери 56790, третий этаж, ты там уже была, соседняя дверь, не ошибешься».
– Откуда они знают, в каком лесу мы были? Неужели и тогда следили? Предлагают мне пойти на верную смерть, – усмехнулась Элизабет. Она просунула руки в волосы и сжала их. Ей необходимо было сосредоточиться.
– Неужели они правда считают тебя настолько глупой? – Ричард сжег письмо в своем синем пламени.
Он встал и начал одеваться.
– Куда ты? – спросила девушка, забеспокоившись.
– Догадайся. Они буквально сказали свое местоположение. Нужно попробовать их поймать.
Элизабет тоже поднялась.
– Ты же понимаешь, что это ловушка?
Ричард улыбнулся, застегивая пояс на штанах.
– Ещё бы. Но если там ловушка для тебя, необходимо ее обезвредить.
– Можно пойти с тобой?
– Жить надоело?
Элизабет ничего не сказала. Только поджала губы. Она правда чувствовала себя ребёнком, будто и не было всех этих месяцев, прожитых в Драйсдейле, будто она только вчера попала сюда. Всё было чужим. Но ей хотелось что-то сделать. Показать, что она имеет значение.
– Никуда не выходи.
Элизабет в отчаянии смотрела на алое облачко, медленно рассеивающееся в воздухе. Оно ещё хранило едва уловимый запах озона и жжёного металла – запах, остающийся после перемещений.
– Нет… Нет‑нет‑нет! – прошептала она, бросаясь к тому месту, где он только что стоял.
Пальцы судорожно сжали пустоту. Он исчез прежде, чем она успела выкрикнуть хоть слово. А вдруг ему понадобится помощь? Вдруг один он не справится?
Без раздумий Элизабет метнулась к углу комнаты, где громоздились старые сундуки. Крышка первого со скрипом подалась, обнажив ворох пергаментов и сломанных механизмов. Второй оказался заперт, она стукнула рукой по засову с такой силой, что тот затрещал.
– Где же ты… Где?!
Третий сундук распахнулся с глухим стуком, подняв облако пыли. Среди одежды и тканей её взгляд наконец выхватил знакомый кожаный красный мешок с потрёпанными краями. Телепортационная пыль.
– Как там Моника учила? – голос дрожал, но она заставила себя сосредоточиться. – Хорошо представить место и бросить пыль в ноги…
Элизабет зажмурилась, пытаясь воссоздать в памяти Дом Порталов. Это было рискованно – малейшая неточность могла разорвать её на части, разбросать фрагменты сознания по десяткам измерений. Но выбора не оставалось.
Она мысленно шагнула в знакомый холл. Мраморные колонны, гулкий звук шагов по полированному полу и лестничный подъём на третий этаж.
Глубокий вдох. Мешок раскрыт. Холодные кристаллы пыли переливаются багровыми искорками в свете лампы.
Она высыпала пыль под ноги.
Пространство вокруг задрожало. Воздух сгустился, превращаясь в вязкий сироп. Элизабет почувствовала, как её тело начинает скручиваться, как кружится голова.
А затем – резкий рывок.
Холодный мрамор под босыми ногами. Лестница! Эта чертова лестница! Она стояла в Доме Порталов, тяжело дыша, сжимая в руке мешок.
– Я успела, – выдохнула Элизабет.
Элизабет увидела Ричарда. Время словно замедлилось. Мысль о том, что нужно бежать вспыхнула молнией, и Элизабет рванулась вперёд, обгоняя эльфа. В глазах рябило от мелькающих деталей: потрескавшаяся позолота на дверных петлях, едва заметная тень от карниза, дрожащий блик света на бронзовой ручке…
Она дотянулась. Пальцы сомкнулись на холодной поверхности металла. Один миг и дверь распахнулась с пронзительным скрежетом, будто сама реальность вскрикнула от боли.
– Морган, постой! – голос Ричарда разорвал тишину, но было уже поздно.
Звон.
Оглушительный, всепроникающий звон, от которого заложило уши и задрожали кости. Воздух взорвался ослепительной вспышкой. Элизабет даже не успела понять, что происходит. Её тело отбросило назад, словно тряпичную куклу, швырнуло в каменную стену с такой силой, что в ушах зазвучал хруст собственных позвонков.
Дверь, сорванная с петель, врезалась в неё вторично, вдавливая в углубление стены. Боль пронзила каждую клеточку, будто по ней проехался не просто грузовик с металлоломом, а целая армада чудовищных машин, перемалывающих всё на своём пути.
Она попыталась вдохнуть, но лёгкие словно залило свинцом. Голова взорвалась ослепительной вспышкой боли, а потом ощущения превратились в хаотичную симфонию мучений: рёбра будто ломались одна за другой; кожа горела, как от тысячи раскалённых игл; в глазах потемнело, но сквозь пелену она видела танцующие огненные пятна; звук собственного крика доносился откуда‑то издалека, словно из другого измерения.
Пелена.
Мир расплывался, дробился на фрагменты. Сквозь кровавую дымку она различила фигуру Ричарда, он подбежал к ней, его лицо исказилось от ужаса. Она хотела что‑то сказать, но губы лишь беззвучно шевелились.
Он поднял её на руки. Тепло его ладоней пробивалось сквозь ватную пелену боли – единственное, что ещё связывало её с реальностью. Его голос доносился словно сквозь толщу воды:
– Элизабет… Элизабет, держись…
А потом – тьма.
Абсолютная, всепоглощающая тьма, в которой не было ни звуков, ни боли, ни времени. Только бесконечное падение в бездну, где даже мысли растворялись, как дым на ветру.
Глава 20
Элизабет очнулась от резкого, пронизывающего холода. Воздух был ледяным, а в ноздри вторгался бодрящий аромат мяты, исходящий от эльфа.
Она попыталась пошевелиться, но ничего не вышло. Тело будто было отлито из свинца: каждая мышца, каждый сустав казались непомерной тяжестью. Лишь язык послушно ворочался во рту и веки едва‑едва поддавались воле. Боль пульсировала в тех местах, где её крепко держали, словно невидимые тиски сжимали рёбра, плечи, запястья.
– Ричард? – прохрипела она, не решаясь разомкнуть ресницы. Голос вышел тонким, надломленным, будто треснувшее стекло.
– Сказал же: «Морган, подожди», но нет, мы же своенравные, упёртые…
Элизабет с трудом проглотила горький ком. Ловушка. Всё это было ловушкой, и она, как наивная дурочка, распахнула дверь прямо в пасть чудовищу.
Внезапно тело пронзила острая, ослепительная боль, словно раскалённый клинок вонзился куда-то под рёбра. Из груди вырвался невольный крик, веки распахнулись, и мир ворвался в сознание хаотичной мозаикой: снежная пелена, тёмные силуэты, мерцание огней. Она начала скользить вниз, теряя опору, но сильные руки тут же подхватили её, прижали к тёплой груди.
– Я ничего в этом не понимаю, – голос Ричарда звучал глухо, – но вполне вероятно, что у тебя сломано несколько рёбер и внутреннее кровотечение.
– Мы не можем перенестись к Мигелю? – она попыталась шевельнуть пальцами, но конечности оставались чужими, безжизненными.
– В таком состоянии? Нет. Ты можешь умереть.
Элизабет закрыла глаза, пытаясь унять дрожь. На выживание в Драйсдейле у неё всегда было мало шансов. А теперь… Теперь она боялась уйти во тьму, так и не узнав правды о себе, не разгадав тайн, что преследовали её сквозь сны и кошмары. Она всегда видела в том, что попала на Север, какой-то смысл, предназначение. Но что, если это просто злая шутка судьбы? Случайность, у которой все время был один исход?
Вдруг Ричард остановился. Элизабет повернула голову и её сердце пропустило удар.
Темно‑фиолетовые плащи. Десятки фигур, словно тени, выросли будто из неоткуда. Ель сзади них говорила о том, что Ричард дошел до площади. У некоторых силуэтов в руках мерцали клинки, у других – луки со стрелами, уже натянутыми и нацеленными. Они окружили их, как волки загнанную добычу.
– А вот это плохо, – пробормотал Ричард. Его взгляд, полный ярости, скользнул по эльфам с кинжалами.
Одна фигура выступила вперёд, приблизилась почти вплотную. Ричард отступил на шаг, и Элизабет поняла: он не сможет атаковать, держа её на руках.
Фигура шевельнулась и сбросила капюшон. Чёрные волосы рассыпались по плечам, лицо было безошибочно узнаваемым. Зрачки Элизабет расширились от ужаса. Она попыталась собрать остатки сил, вернуть контроль над телом, но вместо этого выскользнула из рук Ричарда, рухнув в снег.
– Морган! – рванулся к ней Ричард, загораживая собой от мужчины.
Элизабет скрючилась от боли, но не могла оторвать взгляда от стоящего перед ними эльфа.
– Так‑так… Смотрю, мышки нашли свою ловушку, – Алексий крутил в пальцах тонкий кинжал, ухмыляясь так, словно они встретились на работе, а не посреди площади с толпой горожан.
– Лучше не начинай, ничего хорошего из этого не выйдет. – Ричард выпрямился и его серьги вместе с руками вспыхнули синим огнём.
– Ну, нет, так не пойдёт! – Алексий отступил на шаг, раскинул руки. – Смотри, сколько нас!
Элизабет заставила себя поднять взгляд. Сквозь пелену боли она насчитала около двадцати силуэтов в капюшонах. И это только полкруга.
– Начнём переговоры! – провозгласил Алексий, взмахнув руками.
Из его пальцев вырвались сотни искр, разлетаясь в воздухе.
– Буквально пару минут, я разошлю приглашения.
Элизабет и Ричард переглянулись. В его глазах она прочла то же, что чувствовала сама: мы не успеем убежать. Никто не даст. Девушка вернулась к образу Алексия. Тот с ухмылкой смотрел на нее. Она не понимала, как этот эльф, этот не самый умный, но безобидный мужчина мог оказаться преступником? Или они с Кэтрин изначально так и планировали? Вошли в ее доверие и разрушили всё до основания.
– Ричард, – прошептала Элизабет, в попытке подняться, упираясь локтем в холодный, колючий снег.
Элизабет ощутила, как ледяные пальцы эльфа сомкнулись на её локте. Взгляд Ричарда пронзал насквозь: в глубине его радужек плескалась тревога, но голос оставался твёрдым, как сталь.
– Тебе лучше не вставать.
– Не‑е‑ет, – протянул Алексий,– ты же главная героиня этого шоу! Тебе положено стоять. Можешь нахмуриться для драмы, будто можешь дать отпор, будто имеешь хоть какую‑то силу.
Вокруг уже сгущалась толпа – силуэты в плащах, мерцание серёжек, шёпот, похожий на шелест сухих листьев. Элизабет впилась пальцами в плечо Ричарда. Она поднялась и мир тут же качнулся, будто палуба корабля во время шторм.
Ноги дрожали, словно все мышцы противились этому действию стойке. В горле пересохло так, что каждый вдох обжигал горло, как раскалённый песок. Тело ломало: каждая кость, каждый сустав кричали от боли, будто их терзали невидимые клещи. Но она заставила себя выпрямиться, сцепить зубы и посмотреть Алексию в глаза.
– Зачем столько фарса? – её голос звучал ровно, почти буднично, так, словно они обсуждали расписание смен в цехе. – Если желаешь моей смерти так сильно, почему не убьёшь? Почему не сделал этого раньше?
Алексий лишь улыбнулся и эта улыбка, холодная, как лезвие кинжала, не тронула его глаз. Он развернулся к толпе, словно актёр, выходящий на сцену:
– Какие гости! – его голос разнёсся над площадью, – Господин Лен Ван Арт! Я вас ждал.
– Какого Небесного чёрта здесь происходит?! – рявкнул Лен, приближаясь. Его глаза пылали, как два костра, серьги в виде звёзд дрожали, отражая свет фонарей. Брови сошлись к переносице, скулы ходили ходуном – он выглядел так, будто готов был разорвать Алексия голыми руками.
Элизабет никогда не видела его таким. Даже тот скандал из‑за воспоминаний Ричарда казался детской ссорой по сравнению с этой бурей ярости.
Алексий лишь пожал плечами, продолжая улыбаться:
– Ммм, пока ничего. Её слегка потрепало от моей бомбы, но смотрите! Даже на ноги встала!
Лен не выдержал. Его рука взметнулась и в тот же миг вспыхнул ослепительный свет. Элизабет зажмурилась, ожидая победы, но когда открыла глаза…
Лена не было. Только Алексий – всё с той же улыбкой.
Она огляделась и увидела его: Лен лежал в стороне, поднимаясь с земли с выражением чистого недоумения на лице.
– Круто, правда? – крикнул ему Алексий. – Это магия рун. Помнишь ещё, что это такое?
– Да кто ты такой? – прошипел Ричард, и в его голосе прозвучала такая ненависть, что Элизабет подумалось, что он может убить одним взглядом.
Алексий медленно повернулся:
– Всего лишь работник цеха «Б». Но что касается моего прошлого… Я выпускник академии Старьглова.
Глаза Ричарда расширились:
– Ты… Ты так похож на него. Ты что, отпрыск Альдриана?
Улыбка Алексия стала шире, обнажая белые зубы:
– Нас с отцом часто путали в своё время. Но в один день он решил, что хочет скрыть моё существование. После смены фамилии он отправил меня на обучение в академию, как самого обычного мага. Признаться, без влиятельной фамилии было тяжело. Зато как ловко получилось! Даже господин Ван Арт не узнал!
Лен, прихрамывая и держась за ушибленное плечо, вернулся к ним:
– Видимо, Альдриан отдал тебя самым плохим учителям, – прохрипел он. – Ты не чтишь ни законов, ни приказов создателя. Прямая дорога на плаху.
Алексий проигнорировал его. Он взмахнул рукой, осматривая новых гостей. Среди толпы Элизабет разглядела Монику, Мигеля, Вультуса Альбранта. Даже Герда пришла – её бледное лицо и рыжие волосы ярко выделялись пятнами в свете фонарей.
Вмиг Элизабет ощутила, как её сердце сжалось. Все они собрались здесь, чтобы стать свидетелями её конца. Ричард смотрел на неё. В его глазах светились страх и ярость.
Алексий вышел вперёд, раскинув руки, как проповедник перед паствой:
– Раз большинство собрались, рад поприветствовать! Мы очень долго терпели это, но у всего есть конец.
Элизабет переглянулась с Леном. Тот подошёл ближе, она заметила, как его ладони искрятся светло-коричневыми блёстками.
– И конечно, шоу не начнётся, пока все зрители не займут свои места!
Алексий резко махнул рукой и Лена снова отбросило в толпу, как куклу.
Элизабет почувствовала, как внутри неё разрастается ледяной ком. Неужели Лен так слаб? Или это Алексий обладает какой‑то неведомой силой?
– Почему Лен не может ему противостоять? – прошептала она Ричарду.
– Маги в академии практикуют множество древних и искусных заклинаний. Лен тоже учился там, но, похоже, Старьглов обучил сына тому, чему не может противостоять даже Ван Арт. Я про рунную магию у эльфов вообще впервые слышу.
Элизабет смотрела, как фиолетовый плащ Алексия колышется на ветру. Ночь была светлой: фонари горели, как звёзды, упавшие на землю. Их свет отражался в глазах эльфов и гномов, превращая площадь в театр теней и огней.
– Итак, народ Драйсдейла! – Алексий крутанулся вокруг себя, словно танцор. – Сегодня всё может вернуться на свои места! Наша жизнь вновь станет прежней! Вам нужно только… – он резко оказался рядом с Элизабет, схватил её за плечо и указал на неё рукой. – Исправить эту нелепую ошибку!
Толпа загудела. Элизабет слышала крики, режущие слух, как битые осколки стекла:
– Убей её!– Давно пора! – Санта не должен был её сюда пускать!
Но тут Ричард открыл рот, его голос, громкий и ясный, прорвался сквозь шум:
– Вы, неблагодарные идиоты! Если бы не она, Мастерская была бы уже разрушена!
Алексий придвинулся к Элизабет вплотную. Ричард попытался оттолкнуть его, но руна вспыхнула и его, как и Лена, отбросило назад. Он устоял, но на несколько секунд отпустил девушку. Этого хватило, чтобы Алексий смог схватить её за талию, прижать к себе. Коснуться её щеки своей колкой щетиной.
Элизабет чувствовала себя куклой, которую швыряют из рук в руки. От Алексия пахло гарью и порохом. Этот запах вызвал приступ тошноты, скрутивший желудок.
– Ну привет, дорогая. Вот ты и попалась, – он потёрся щекой о её лицо и резко надавил ей на бок пальцами. Она вскрикнула от боли. – Ну‑ка, скажи, где болит?
Элизабет едва не упала, но он удержал её. Ричард поднялся, бросился к ним, но Алексий остановил его. Не магией, нет.
Он приставил к её горлу нож.
Лезвие, холодное и острое, упёрлось в ямку между ключицами. Элизабет замерла. Ей хотелось закричать, но звук застрял в горле комком.
– Тихо, тихо, – прошептал Алексий, надавливая кончиком ножа в её кожу. Элизабет укололо, она почувствовала, как что-то горячее стекает с шеи ей под кофту. Лишь бы не проткнул насквозь, – подумалось ей.
Ричард застыл. Все замерли, словно боялись сделать резкое движение – движение, которое лишит Элизабет жизни.
Алексий махнул свободной рукой, и в его ладони появилась игрушка. Белый заяц, чистый и новый, словно только что сошедший с полки.
– Вы спрашивали себя, где же игрушки? А они здесь. Над нашими с вами головами, – он подбросил зайца вверх, и тот растворился в темноте в метре от них. Элизабет попыталась поднять глаза и увидела, что над ними парит небольшой туман, который заполонил почти всю площадь. – Игрушки вернутся сразу же на свои полки, когда это недоразумение исправится. Представляете? Один щелчок моих пальцев и всё вернётся на свои места. Рождество будет спасено! – его голос звучал безумно.
– И зачем тебе она? – крикнул кто‑то из толпы.
Алексий принял задумчивый вид, продолжая держать нож у её горла:
– Это сложный вопрос… Какая формулировка вам нравится больше: жесткое убийство или смерть от ножа в сердце?
Его глаза заискрились, и он отодвинул нож от её шеи. На острие осталась её кровь, и эльф, как самый отбитый злодей из фильма, лизнул его. Он поморщился и вскрикнул.
– Проклятая кровь! Ни магии, ни силы! – и снова вернул нож на место.
Элизабет посмотрела на Ричарда. Тот убрал одну руку за спину и она увидела голубые искры, впитывающиеся в снег. Он колдует?
– Алексий, – позвал Фитцмор, выходя вперёд. В его руках уже сверкал натянутый голубой лук с синей стрелой, сотканной из магии. Странно: колчана у него не было. Давно эльфы могут материализовать вещи? – Твоя подружка уже гниёт в камере. Скоро и ты к ней присоединишься.
Алексий закатил глаза:
– Решил всё‑таки спасать её? Это так глупо. Разве не проще пожертвовать ею? Ты сейчас представляешь народ, а я бы не сказал, что все жители Драйсдейла готовы пожертвовать Рождеством ради человеческой девчонки. И ты не прав, – он махнул ножом в сторону Мастерской. – Начнём с того, что Лэнгфорд к нам отношения не имеет. Я слышал, что она мутит воду, но в подробности не вдавался. Так что вы и тут, дураки, оплошали.
Ричард постарался сохранить лицо, но было видно, что такого он не ожидал. Он слегка опустил лук, обращаясь к Алексию.
– Ты считаешь, что благородные эльфы и гномы готовы поступить, как животные и продать человека? Если бы не люди, нас бы тут не было. Вы все вдруг поверили, что просто так ослушаться приказа нашего создателя сойдет с рук? – Он обратился к толпе. – Среди Вас Старейшины, начальники Мастерской, так выскажитесь, скажите, что Николас Клаус не прав!
Моника сделала шаг вперед.
– Ричард прав. Этот цирк пора заканчивать. Алексий, не позорь имя своего отца. Отпусти Элизабет.
– Скажи мне, дорогая, почему же я должен это сделать?
– Ты просто одержимый. – Моника сжала кулаки. – Одержимый сказками про плохих людей и хороших эльфов. Тебя можно понять, более того, большая часть Севера тебя поддерживает. Но сейчас ты просто нарушаешь закон.
– А что есть закон, когда сам создатель этих правил самодовольно нарушает их? – Алексий провёл пальцем по лезвию ножа, любуясь его блеском. – Вы не понимаете, что Рождество на кону?! И вы готовы просто так встать в этот момент на площади с человеком?! Как с равной?! Вы правда думаете, что эта девчонка чего-то стоит?! Санта обманул нас! Старейшины обманули нас! Скажи, Элизабет, ты разгадала тайну своего появления тут? По какой же причине ты видишь нас?
Ричард сильнее натянул тетиву, но Алексий лишь усмехнулся. В его глазах плясали безумные блики, словно в глубине зрачков горели крошечные костры.
– Один неверный шаг и она истечёт кровью раньше, чем твоя стрела долетит до меня.
Элизабет почувствовала, как мир сузился до острия ножа и горящих глаз Алексия. Она попыталась сфокусироваться на чём‑то другом: на мерцании фонарей, на шепоте толпы, на лице Ричарда… Но всё сливалось в хаотичный калейдоскоп.
– Ты думаешь, что победил? – голос Ричарда звучал глухо, но твёрдо. – Думаешь, что твоя магия сильнее нас всех?
Алексий рассмеялся.
– Я не думаю. Я знаю. И сейчас вы все увидите, почему.