Королевские хроники Тритонии

– Между Тритонией и Серикой лежит расстояние в несколько месяцев пути. Императорское войско замучается добираться сюда.

Лян Чжи только кланялся при каждом слове Максенция.

– Я могу в первый раз согласиться и на астролога, и на чайную церемонию. Но потом будет так, как я хочу.

Лян Чжи только бледнел, его тонкие усики и бородка тряслись от негодования, хотя вся его маленькая фигурка в шёлковом халате выражала почтение к королю. Максенций, выложив перед церемониймейстером два бархатных мешочка с золотыми монетами, сказал:

– Намекни астрологу, что мне не терпится вступить в супружеские права. Один для тебя, другой для звездочёта. Надеюсь на ваше понимание, а иначе ваши головы украсят рыночную площадь.

Лян Чжи незаметно спрятал мешочки в рукавах халата и начал пятиться задом к выходу, кланяясь всё ниже и ниже.

Через полчаса королю доложили, что сегодняшняя ночь благоприятна для зачатия наследника престола. Он не стал мешкать и отправился в покои принцессы. Его встретили женские вопли и визги. Прислужницы пытались заслонить от него Ланфен, которая сидела намыленная в ванне. Максенций разделся и залез в ванну к невесте:

– Твой церемониймейстер сказал мне, что мы должны вместе пройти обряд очищения. Потри мне, пожалуйста, спинку, а я помассирую тебе пяточки.

– Господин хочет, чтобы я приняла его сегодня? – видно было, что Ланфен с трудом сдерживает волнение. Её маленькие груди приподнялись над водой, и королю захотелось их коснуться. Но едва он протянул к ним руку, как был оглушён женским плачем.

Женщины рвали на себе волосы, царапали ногтями грудь, а кто-то заворачивал принцессу в шёлковый халат:

– Господин, меня нельзя касаться, пока не совершён обряд. Я и так позволила тебе многое. Теперь я считаюсь осквернённой, и ты можешь отослать меня назад.

– Пусть тогда свершится этот дурацкий обряд! Когда я смогу обнять свою жену без посторонних? Дата уже назначена.

– Добро пожаловать, мой господин.

С этими словами принцесса и её прислужницы пали на колени перед Максенцием. Тот с трудом вылез из ванны и начал искать во чтобы ему завернуться. Но был сбит с ног несколькими женщинами:

– Господин, принцесса Серики не может видеть обнажённых мужчин. Даже после свадьбы супруги любят друг друга в темноте.

– А как же ваше любовное искусство?

Женщины уставились на короля и засмеялись:

– Сегодня вечером, наш господин.

– Мне страшно представить, в чём заключается ваше искусство любви.

Он с трудом нашёл свою одежду и направился в свои покои. Никогда он не чувствовал себя таким униженным. Он призвал к себе главного советника Олдреда:

– Я совершил глупость, выбрав жену из страны лицемеров. Она со своими приближёнными способна прибрать к рукам всю Тритонию.

– Ваше величество, я готов дать объяснение людям из Серики. Вносите!

Королевские слуги внесли в комнату ковёр и, поставив его вертикально, начали разворачивать. Удивлённый Максенций узрел прелестную девушку из Серики. Красота её была настолько совершенна, что он захотел её погладить. Но его остановил бессмысленный и безумный взгляд девичьих глаз.

– Ваше величество, это принцесса Хо Яо, она слепая и сумасшедшая от рождения. Она и есть настоящая дочь императора. С ней вам предстояло вступить в брак. Она бы укусила и расцарапала бы вас под покровом ночи и убежала бы. Ланфен была бы признана виновной и понесла бы наказание.

– Какие обязанности лежат на Ланфен?

– Она глаза и уши принцессы Хо Яо. Ланфен – побочная дочь императора от бедной торговки фруктами, плод случайной страсти. Отец признал её и взял к себе во дворец нянькой для малолетней законной дочери.

– Откуда ты узнал, Олдред?

Главный советник выложил перед королём знакомые бархатные мешочки:

– Ваше величество, мы схватили мошенников с поличным, они во всём сознались под пыткой. Оба оказались придворными шутами.

– Казнить всех, кроме Ланфен. Ей можно и утром отрубить голову. Должна же у меня быть брачная ночь!

Олдред сочувственно посмотрел на монарха. Он столько лет мечтал занять трон Тритонии, а теперь впервые радовался, что у него нет на голове короны и подданные не шепчутся о его позоре.

Король велел позвать Ланфен, и она подтвердила рассказ главного советника.

– У тебя есть хороший шанс исправить проступок твоего отца, Ланфен. Ты оставишь при себе только уважаемых людей, а всех клоунов и шутов отправишь в Серику вместе с безумной сестрой. Сейчас ты пойдешь со мной в спальню, чтобы скрепить наш союз. И горе тебе, если ты меня обманешь.

– Господин, я девственница.

– Хорошо, раздевайся.

Девушка сняла с себя халат, распустила волосы и предстала перед королём абсолютно нагой. Тот провёл рукой по её волосам, лицу, груди и сказал:

– Твоя кожа напоминает молочный янтарь, мне нравится её цвет.

Утром король проснулся довольный проведённой ночью. Когда Ланфен ещё спала, он шепнул ей на ухо:

– Надеюсь, что твой липовый астролог не соврал, и в эту ночь мы зачали сына.

Женщина сделала вид, что его не слышит. Максенций оставил её, удалившись вершить государственные дела. Он приказал Олдреду повременить отправлять караван назад в Серику.

Так прошло три месяца, и дворцовые женщины доложили королю, что Ланфен ждёт мальчика.

– Даже если родиться девочка, я буду счастлив.

Через полгода под знаком Весы родился будущий король Одон. Ему было предначертано долго править страной в благоденствии и без войн. Но ему грозила опасность от любви.

Ланфен получила положенные подарки от короля, но на сердце у неё было неспокойно. Она догадывалась, что Максенций что-то задумал. Она кормила сына грудью нескольк месяцев, а потом его передали кормилицам и нянькам. Когда Одону исполнился год, и он начал ходить, король вызвал Ланфен к себе и сказал:

– Ты выполнила свой долг и можешь отправляться в Серику. Я устрою тебе проводы достойные дочери императора.

– Господин, но ты не можешь отправить меня домой. Я снова жду от тебя ребёнка.

– Прилежная малышка Ланфен старается во всём угодить своему господину: и в любовных играх, и в рождении детей. Оставайся Ланфен. Видно, нашим звёздам суждено было сойтись.

Максенций изменил отношение к Ланфен и стал с ней добрее и ласковее. Караван с обеими принцессами никогда не вернулся в Серику. Для полного счастья король сошёлся с Хо Яо, и она родила ему трёх детей. Она со временем стала спокойнее и ласковее, и хорошо его принимала.

Так прошло десять лет.

Ланфен совсем забыла про фарфоровый сервиз и чайную церемонию. Она вспомнила только однажды, когда простудилась на охоте. Максенций велел позвать лекарей к ложу принцессы, но та отказалась:

– Господин, Ланфен скоро уйдёт в страну теней. Я родила тебе трёх сыновей и четырёх дочерей, позаботься о них.

– Не забудь про свою безумную сестрицу.

Ланфен слабо улыбнулась глупой шутке короля:

– Господин, все эти годы я служила тебе, хоть между нами не возникало речи о любви. Я же искренне любила тебя.

– Не уходи, Ланфен, я тоже полюбил тебя в тот момент, как увидел тебя. Всё могло быть иначе, если бы твой отец был честен со мной.

– Он просил не раскрывать тайну Пороха. Имя моей сестры переводится с языка Серики как «порох».

– Я знаю. Я много раз спал с ней, и она всегда повторяла, что порох любит огонь.

– Огонь – это ты. Она не могла видеть тебя, но говорила, что твои объятья воспламеняют, как огонь.

– Ты ревновала меня к ней?

– Нет. В нашей стране женщина терпеливо принимает ласки своего господина.

– Церемониймейстер мне рассказывал совсем другое.

– Забудь о нём, ведь прошло уже десять лет. Нашему старшему сыну Одону уже исполнилось девять, а ты всё вспоминаешь старые дела.

Потом они долго ворковали и целовались, пока Ланфен не заснула в объятьях Максенция. Он тоже вздремнул, а когда открыл глаза, то его возлюбленная была мертва.

Король приказал похоронить принцессу Серики, как хоронили королев Тритонии. Он возложил на её холодный лоб королевский венец и завернул в пурпурную мантию. Своим придворным он объявил:

– Все эти годы Ланфен была моей женой и королевой, матерью наследника престола.

В ответ все почтительно склонили головы перед гробом Ланфен.

Неожиданно погребальную церемонию нарушили крики безумной принцессы. Хо Яо с плачем и воплем бросилась на тело сестры и попыталась поднять её. Служители, которые были к ней представлены, не могли её удержать.

– Мы не знаем, кто ей рассказал о смерти сестры. Она вырвалась из рук стражников.

– Всё в порядке, – успокоил их Максенций. Они с Ланфен любили друг друга.

Хо Яо издала несколько горестных воплей и упала бездыханной рядом с гробом сестры. Король возложил ей на голову изумрудный венец Эмеральдии и одел в пурпур.

Обеих женщин похоронили в общей могиле со всеми почестями. Люди, когда-то прибывшие с ними из Серики, горевали так, как было принято в их стране. После похорон король разрешил вернуться домой тем из них, кто пожелал. Император Серики, узнав о смерти дочерей, облачился в траур. Он также отправил гонца с письмом к Максенцию, сообщив, что у него ещё три дочери на выданье.

Максенций отказался, женившись на сорокалетней вдове купца из Гельба. Ему понравилось, что Констанция была мудрой и рассудительной женщиной. Она хорошо заботилась о его детях. Своих детей у неё не было, сын и дочь умерли во младенчестве. А дети Максенция соответствовали её представлениям о том, какими должны быть принцы и принцессы. Они же нашли в ней не мачеху, а нежную и любящую мать.