«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2

Шериф.

В[есьма] ценный.

Подпись».

8 сентября 1930 г. Рамзай получил телеграмму, подписанную помощником начальника IV-го Управления (он же начальник 3-го, информационнного, отдела) А. М. Никоновым:

«Последних числах сентября Вам явится наш работник, едущий на самостоятельную работу в Ханькоу. Строчите. Срочно обеспечьте надёжную явку и пароль для него. Работник называет себя Фрейлих. Можете быть с ним вполне откровенным и окажите ему всяческое содействие, особенности приобретения раций или принадлежностей для них. Продумайте заранее возможности покупки всего необходимого для пяти раций примерно 100–150 ватт. Договоритесь также о радиосвязи Вами. Шифровки Фрейлиха направляйте незамедлительно».

Фрейлих – Гайлис (Валин) Август Юрьевич, 1895 года рождения, латыш. В РККА с 1918 г. Член РКП(б) с 1918 г. Окончил Военную академию РККА (1920–1923 гг.). Военный советник германской компартии (1923–1925 гг.), в распоряжении заместителя НКВМД и председателя РВС СССР (1925–1926 гг.), член, секретарь Китайской комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) (1925–1926 гг.), помощник, заместитель начальника 4-го отдела IV-го Управления штаба РККА (сентябрь 1926 – август 1930 года), в распоряжении того же Управления, руководитель группы военных советников при ЦК КПК (октябрь 1930 – ноябрь 1931 года).

29 июля 1930 г. А. Ю. Гайлис был утверждён в качестве члена Дальневосточного бюро Исполнительного комитета Коммунистического интернационала в Шанхае. Состав Дальбюро постоянно менялся и обновлялся. Основная причина текучести его членов – угроза провала, а вернее, угроза ареста вследствие провала.

Дальневосточное бюро ИККИ в Шанхае было образовано для усиления влияния Коминтерна в Китае. Его работа началась с июня 1926 г.

В новый состав Дальбюро, помимо Гайлиса, главы группы военных работников, входили: от ИККИ – П. А. Миф (руководитель, находился в Китае с октября 1930 г. по апрель 1931 г.); Г. Эйслер (уехал в Москву в январе 1931 г.); И. А. Рыльский («Остен», вернулся в Китай в августе 1930 г. и находился в Шанхае до августа 1931 г.); от Профинтерна – С. Л. Столяр[5] («Джеки», «Леон», находился в Шанхае до июня 1931 г.); от КИМа – Г. М. Беспалов[6] («Вили», находился в Шанхае до весны 1931 г.). В работе Дальбюро принимал участие и представитель ОМС в Китае А. Е. Абрамович, который с декабря 1927 г. по март 1929 г. (до начала работы в Шанхае Дальневосточного бюро) был не только распорядителем средств и организатором связей между ИККИ и КПК, но фактически и политическим представителем ИККИ.

Председателя Дальбюро ИККИ Мифа, считавшегося в то время в Политбюро ЦК ВКП(б) крупнейшим знатоком Китая, звали на самом деле Михаил Александрович Фортус. Псевдоним Миф, под которым он был известен в партийных кругах, был составлен из аббревиатуры имени и фамилии. В 1930 г. ему было всего 29 лет, но он уже снискал известность как в Коминтерне, так и в рядах КПК. С апреля 1927 г. и до своего отъезда помимо работы в ИККИ он являлся ректором Университета трудящихся Китая им. Сунь Ятсена (УТК), созданного в 1925 г. для подготовки китайских революционеров. После поражения КПК в «национальной революции» и установления в Китае белого террора УТК в сентябре 1928 г. был переименован в Коммунистический университет трудящихся Китая (КУТК). Несколько ранее, в конце 1928 г., в него были переведены китайские студенты Коммунистического университета трудящихся Востока (КУТВ). Летом 1929 г. русское наименование КУТК изменилось: теперь он стал называться Коммунистический университет трудящихся-китайцев. К осени 1930 г. университет был закрыт, а центром для обучения китайской революционной молодёжи становится Международная ленинская школа (МЛШ).

При нахождении в Китае и по возвращении в Москву Миф целенаправленно протежировал выпускникам КУТК, получивших название «птенцов Мифа», и целеустремлённо выдвигал их на руководящие посты в китайской компартии – «мифовская революция». В Шанхае Миф находился под видом немецкого коммерсанта по фамилии Петершевский (в Германии ему в целях конспирации даже сделали пластическую операцию).

Новый член Дальбюро ИККИ «Фрейлих» – Гайлис прибыл в Шанхай не один, вместе с ним были В. П. Малышев[7] и Л. С. Фельдман[8].

Малышев в 1927–1928 гг. был начальником военно-политических курсов при Коммунистическом университете трудящихся Востока, в 1927–1929 гг. – слушатель Восточного факультета Военной академии. В 1930 г. он занимал должность помощника начальника 4-го отдела IV-го Управления Штаба РККА.

Зорге в своих «Тюремных записках» называл прибывших в Шанхай военных как группа «Фрейлиха – Фельдмана». Перед участниками этой группы была поставлена задача пробраться в советские районы Китая и, находясь там, осуществлять руководство военной работой.

Особенностью работы сотрудников IV-го Управления в Китае в эти годы являлось то, что вопреки имевшемуся официальному запрету резидентам приходилось действовать в контакте с органами Коминтерна в Китае, которые, в свою очередь, были тесно связаны в своей деятельности с руководством китайской компартии. Да и как не контактировать, когда Гайлис был сотрудником IV-го Управления Штаба РККА.

13 сентября 1930 г. Рамзай сообщил в Москву условия встречи с «Фрейлихом» (Гайлисом) и коснулся вопроса финансирования:

«1) Явка для Фрейлиха: Боугайский, 85, Роутеваллон, квартира и лавка.

2) Пароль: Фрейлих должен спросить Боугайского: где представитель фирмы немецких консервов господин ВЕЙНГАРТ? В комнате этого представителя Фрейлих должен сказать: „Хочу заказать 125 штук немецких консервов“, наш человек отвечает: „Наверно, вы получили адрес моей фирмы от германского консула?“

3) Желательно, чтобы Фрейлих говорил с Боугайским по-немецки и должен приходить только с 10 до 12 часов утра.

4) Прошу выслать деньги для нас с Фрейлихом или с курьером из Харбина, у нас только 800 амов.

5) Прошу выслать жалованье мне, так как до сих пор – из Гамбурга в Шанхай».

Как следовало из телеграммы, «Фрейлих» должен был встретиться с «Зеппелем» (Вейнгартом), который являлся представителем фирмы, торговавшей мясными консервами.

26 сентября «Рамзаю» поступило разъяснение по поводу раций. От него требовалось не «постройка рации в Шанхае», а «покупка частей для четырёх раций», которые «возьмёт с собой наш работник, едущий в Ханькоу». Части для радиостанций должны были быть закуплены за счёт прибывшего «работника» после его приезда в Шанхай.

Прибывший в сентябре в Шанхай А. Ю. Гайлис был полон наполеоновских планов, которые никоим образом не соотносились с обстановкой, в которой он оказался. При первой же встрече с «друзьями» до представителей китайской компартии было доведено, что основная задача – это пробраться в советские районы, чтобы наладить там работу. Кроме того, Гайлис собирался внести свежую струю в работу ЦК КПК ещё здесь, в Шанхае.

7 октября 1930 г. он докладывал в Центр о непростом положении в советских районах: «1. Согласно полученного от парткомитета Янцзы (Ханькоу) письма в северном Хубэе положение изменилось в худшую для нас сторону. Тактика физического истребления кулаков и зажиточных привела к колебанию середняков и вообще средних слоёв населения в сторону от сов. власти. Территория сов. власти в этом районе не только не расширяется и укрепляется, а постепенно суживается и становится все более рыхлой. …По словам Чжоу Эньлая, тактика физического истребления проводится также и в ряде других районов: Цзянси, Хунани, Цзянсу…

2. В конце декабря проектируется созыв съезда советов. Место ещё не намечено…

Фрейлих».

Параллельно Гайлис собирался радиофицировать «всех и вся». Идея, безусловно, плодотворная и очень актуальная, но, учитывая противодействие гоминьдановской разведки, для своей реализации требовала отсутствие какой-либо спешки и суеты. «1) В ближайшие дни посылаю 1 стоваттную в соврайон, – докладывал Гайлис в Центр 5-го октября 1930 г. – 50 ватт устанавливается в Шанхае для связи с Бюро ЦК на месте. Ожидающиеся из Америки 2 рации 15 ватт немедленно будут отправлены туда же. Заказать остальные 5 надо сейчас же. 2) Я буду связан с Вами, с Рамзаем и с Бюро в Шанхае через мастерскую ЦК. 3) Прилагаю все усилия, чтобы убраться отсюда. Думаю, недели через три удастся. Ориентировочно дорога займёт тоже три недели. 4) Прошу выслать нам под отчёт 3000 амов на зарплату в будущем и орграсходы.

Фрейлих».

И следующая телеграмма от 14 октября 1930 г. всё в том же мажорном духе: «Китайский радист Сергеич в августе согласовал с Филипповым во Владивостоке вопрос о позывных, времени и волне. Сергеич построил рацию для переговоров ЦК и КИ. С конца сентября до 10 октября рация работала, но не обнаружила Владивостока. Дайте новые позывные, время работы и волну или заставьте Филиппова работать по согласованным с Сергеичем позывным и времени. Часы желательно 24 по Хабаровску и нечётные числа. Это необходимо. № 06.

ФРЕЙЛИХ.

Согласовать с т. Абрамовым.

Б.».

20 октября 1930 г. в письме Берзину Гайлис поднял целый ряд практических вопросов, касавшихся организации связи с советскими районами, подготовки радистов в Шанхае с последующей отправкой их в советские районы и т. д. И, конечно, затронул вопрос финансирования всех сформулированных им предложений. Гайлис запросил у Москвы 10 000 американских долларов, которые предполагал расходовать следующим образом.

Четыре тысячи из этой суммы планировалось потратить на оплату организации постоянных маршрутов, посылки людей, директив и т. д. в соврайоны. До сего времени, по оценке Гайлиса, в этом отношении «кустарничали». Людей посылали, но после отъезда никто об их дальнейшей судьбе не был в курсе. Часть из них провалилась, часть застревала месяцами в дороге, а те немногие, которые всё-таки добирались до конечного пункта маршрута, были не в состоянии сообщить об этом. Гайлис справедливо считал, что должны быть разработаны постоянные маршруты с постами проводников.

В полторы тысячи долларов Гайлис оценил стоимость обучения радистов на месте. Это было, по его мнению, и дешевле, и удобнее. Возможности для такой постановки дела были, утверждал посланец Москвы. Имелся радиоинженер, партиец (китаец), который совместно с ещё одним товарищем был в состоянии это дело организовывать. Потребность же в радистах была и должна была стать ещё большей. У Гайлиса даже родился проект создать в Шанхае школу на двадцать человек со сроком обучения пять месяцев. Ожидавшиеся же из Москвы пять человек потребности в радистах не могли покрыть.

Три тысячи долларов планировалось израсходовать на закупку пяти – шести 15-ваттных радиостанций. Устройство такого типа уже испытали на месте и признали его «очень удобным и портативным».

Как минимум пятьсот долларов требовалось на первое время для организации в Шанхае военно-политической школы для трёхнедельной подготовки командируемых в соврайоны работников. По оценке Гайлиса, стоила такая школа недорого, но китайцы и на это не имели денег. Гайлис сам на первых порах готов был руководить школой и подготовить кадры китайцев, чтобы запустить учебный процесс.

Из самого письма следовало, что Гайлис совершенно оставлял в стороне вопросы конспирации. Отсюда всё было так легко на бумаге – не надо было никого отправлять в Москву, на месте можно было развернуть учёбу десятков людей, используя при этом базу и технический состав национального правительства.

Гайлис совершенно не хотел принимать в расчёт то, что находился он в стране с враждебным Советскому Союзу и китайским коммунистам правительством. Кроме того, в Шанхае активно действовали и английская, и французская спецслужбы.

Принятию решения Москвой об обеспечении частей китайской Красной армии рациями в определённой степени способствовали и рекомендации, поступавшие ранее от шанхайской резидентуры. Еще в начале марта 1930 г. Улановский констатировал, что стихийный рост партизанского движения выдвигал важнейшей задачей создание центрального руководства и установление связи между отрядами. Созывавшаяся в начале мая партийная конференция, был убеждён Улановский, могла достичь своей цели только в том случае, если партия проявила бы себя политической силой, необходимой партизанским отрядам и поддерживающей с ними постоянную связь. В этой связи Улановский предлагал снабдить крупнейшие отряды рацией, при стоимости одной станции максимум 150 американских долларов. Одновременно он готов был оказать и помощь в сборке раций. Макс Клаузен, по его словам, способен был собирать одну станцию за три дня. Необходимы только китайские радисты.

Вопрос поездки группы «Фрейлиха» в советские районы при всей бившей через край активности Гайлиса тем не менее не получал никакого разрешения. Как выяснилось, иностранцу пробраться в эти районы было ещё сложнее, чем китайцу. Гайлис предлагал китайцам тысячу американских долларов на расходы по организации перехода, заявлял о готовности пройти сотни километров пешком, подчёркивал, что он и его спутники не претендуют ни на какие удобства, что они готовы были «выступить при наличии 20–30 % шансов на успех». И все безрезультатно. Если бы было 4000–5000 долларов США на организацию маршрута, фантазировал Гайлис, то через месяц – два можно было бы ожидать результаты. Кроме того, как выяснилось, никто из его группы (и сам Гайлис также) не владел английским языком настолько, чтобы можно было путешествовать.

В письме Берзину Гайлис подчёркивал ещё «паршивые» условия работы. «Вследствие террора властей» встречи с китайцами можно было проводить только по вечерам. Днём «руководящие товарищи» не могли показываться на улицах. Они все были известны, и полиция их разыскивала. Более того, Гайлис уже встретил на улице пятерых знакомых по Москве. Как подтвердил он сам, его знакомые ранее обучались в Коммунистическом университете трудящихся Востока, Коммунистическом университете трудящихся Китая и в военных школах в Москве. Ситуация усугублялась тем, что часть китайцев из числа бывших московских студентов отошла от компартии. И таких «студентов» в Шанхае было немало.

Много энергии и времени уходит на конспирацию, т. е. на создание сколько-нибудь подходящих условий для работы, жаловался Гайлис Берзину. Для работавших здесь долгое время, по его словам, все выглядело иначе – они уже привыкли к обстановке. Для недавно прибывших, оторванных от работы в китайской Красной армии, обстановка прямо-таки убийственная, отмечал Гайлис.

«Одним словом, дело – дрянь» (выделено мной. – Авт.), – пришёл к выводу Гайлис.

13 ноября 1930 года Гайлис докладывал об успехах в деле организации подготовки радистов:

«Радиошкола работает уже 7 дней. Состав: 12 человек. Условия учёбы благоприятны, используем мастерские Нацпра. Обучает наш радиоинженер и техники, работающие официально у Нацпра. 4 радиста прибыли. Проходят практику на американском аппарате. Ввиду пожара станция ЦК переносится в другой дом, перерыв работы 15 дней. Сообщите Владивостоку. О начале работы сообщим.

Фрейлих».

Все выглядело настолько безоблачно, словно речь шла о подготовке радистов не в Шанхае, а где-то в Подмосковье.

К тому времени прошло два месяца пребывания группы «Фрейлиха» в Шанхае, а выбраться оттуда в советские районы Китая всё никак не представлялось возможным. 30 ноября 1930 г. А. Ю. Гайлис направил письмо Я. К. Берзину, в котором давал оценку сложившейся ситуации и предлагал выходы из создавшегося тупика. В частности, он писал, что уже месяц назад ЦК послал людей в Сватоу и Амой для организации маршрутов. Одно время казалось, что уже можно выезжать, но вдруг поступили известия, что провалились парторганизации в Сватоу и Амое. В такой обстановке Гайлис затруднялся говорить что-либо определённое о самой поездке вследствие того, что ничего конкретного китайцами так и не было предложено. «Ехать как купцу» представлялось неудобным. Китайцы предлагали направиться как миссионеру, они якобы могли подготовить кое-какие документы. Однако проблема заключалась не только в подготовке сопроводительных документов, – отсутствовали люди, которые знали бы дорогу.

И в этой тупиковой ситуации Гайлис, как он считал, изыскал ещё одну «возможность». «Есть ещё одна возможность. Это при помощи Рамзая (выделено мной. – Авт.), – писал Гайлис. – Он говорит, что у него есть некоторые возможности по организации экспедиции. Кое-какие бумаги он может получить от своего консула, тоже собирается получить охранное письмо от губернатора Чжэцзяна (Чжан Наньсянь. – Авт.). Я думаю, что стоило бы дать ему директиву организовать это дело. Сам он хочет. На месте мы бы его использовали по политической линии. Это тем более, что там кроме нас никого не будет, мы же будем заняты, главным образом, военными вопросами. Даже если китайцам удастся организовать поездку, то всё же Рамзай смог бы нам оказать сравнительно большую помощь. Прошу дать директиву».

Поразительное легкомыслие со стороны Гайлиса – предлагать оголять шанхайскую резидентуру для решения своих задач. Возможно, он с высоты своего положения рассматривал резидентуру как вспомогательную и подчинённую ему структуру, нисколько не задумываясь об отношении к своим планам самого Рамзая. Более того, утверждение о том, что Зорге не возражает против такой поездки, вообще не соответствовало действительности.

За пять дней до отправки письма, 25 ноября 1930 года, Гайлис доносил в Центр:

«Китайцы всё продолжают выяснять условия поездки. Конкретного ещё ничего не имеют. В Шанхае ожидают отправку 30 товарищей. Места директив не получают. Рамзай говорит о возможности организации научной экспедиции в составе нас и китайцев. Может получить кое-какие бумаги от германского консула. Прошу дать директиву Рамзаю организовать это. Если китайцы установят маршрут, то при помощи Рамзая и с его официальным положением проехать гораздо легче. На месте мы его бы использовали. Вильгельм (П. А. Миф. – Авт.) предложение поддерживает. Дайте ответ.

Фрейлих.

II

Вряд ли можно

использовать Рамзая.

27/XI Берзин».

Данное решение было далеко не однозначным.

Невзирая на всю кипучую активность, развитую Гайлисом, своей радиосвязи с Центром он не имел, а всю телеграфную переписку вёл, используя радиостанцию шанхайской резидентуры. Более того, видимо, передавал для передачи незашифрованные тексты для последующей зашифровки радистом резидентуры. В этой связи в один день с телеграммой Фрейлиха отправлена вторая телеграмма, где излагалась позиция резидентуры по данному вопросу: «Шанхай, 25 ноября 1930 г. Все попытки Фрейлиха не достигают цели. Т. к. у Рамзая в этом деле имеются некоторые возможности, которые следует ещё конкретно разрабатывать, Фрейлих просит Рамзая устроить поездку, но это значит, что Рамзай вернуться больше не сможет, придётся оставаться там. Просим срочно инструктировать. Филипс. Рамзай».

В третьем по счёту письме от 3 декабря 1930 г. Гайлис счёл возможным остановиться на некоторых «общих вопросах китайской обстановки» и сделал достаточно точные и хлёсткие наблюдения. Он, в частности, писал:

«1. Положение Нанкина. На своём IV пленуме гоминьдановская клика опять зашумела о грандиозных планах хозяйственного и политического строительства страны. Война, мол, с северными бунтарями (Фэн [Юйсян] и Янь [Сишань]) закончена разгромом последних, Мукден обещает подчиниться Нанкину, страна, следовательно, объединена и теперь поистине настало время для осуществления заветов покойного Сунь [Ятсена]. Остаётся лишь ещё ликвидировать коммунизм, советское движение и тогда все необходимые предпосылки налицо с тем, чтобы заняться мирной созидательной работой. …Чан Кайши фигурирует как национальный герой, умиротворитель и объединитель китайской земли. Нечего доказывать, что все эти фантастические планы и поставленные задачи имеют такую же ценность, как и все прежние.

Вся эта шумиха рассчитана на то, чтобы втереть очки китайской обывательщине, создать у неё новые иллюзии насчёт стремлений и способностей Гоминьдана вывести страну из положения нищеты, перманентного голода, чтобы задерживать процесс революционизирования рабочего класса и крестьянства, чтобы репрезентировать себя в глазах империализма. Денег у Нанкина нет, чтобы в какой бы то ни было степени осуществить намеченные планы. Война с Севером требовала огромных сумм, сейчас расходы сократились, но содержание армии обходится чрезвычайно дорого. Она не сокращается и сокращаться не будет, ибо, несмотря на шумиху о длительном мире, для каждого ясно, что с Фэн [Юйсяном] и Янь [Сишанем] дело не совсем ещё закончено, что подчинение Мукдена Нанкину – дело формальное, что здесь идёт речь об очередной китайской политической пробке, что дело идёт о вербовке как Мукденом, так и Нанкином для себя союзников с тем, чтобы наилучше подготовиться к войне. Для этой же цели реорганизует при помощи немецких офицеров – ландскнехтов свою армию (см. информацию Рамзая). (выделено мной. – Авт.) Деньги Нанкин собирается получить у иностранцев. Сейчас по Китаю путешествует американская комиссия и изучает возможность приложения американского капитала. Чан Кайши извивается вовсю перед американцами, чтобы получить полумиллионный заём. Для этого он готов идти на какие угодно уступки, например, предоставить американцам крупные выгоды в отношении Янцзы. Он готов в Нанкине отвести специальный участок города для иностранного сеттльмента и этим „вынудить“ переезд иностранных представительств из Пекина в Нанкин и создать иллюзии в глазах общественности о всекитайском значении Нанкина. Что касается положения Чан Кайши внутри Гоминьдана, то он свои позиции значительно укрепил. Лидера оппозиции Ху Ханьминя он здорово побил. Это, конечно, не значит, что положение Чан Кайши совершенно укрепилось, что новой оппозиции не будет. Но в настоящее время усиление его позиции – несомненный факт».

«Нанкину нужен сейчас мир, – отмечал Гайлис, – это осознает головка Гоминьдана. Мир нужен для того, чтобы хоть сколько-нибудь сделать в отношении хозяйственном, чтобы показать иностранцам, главным образом американцам, прочное положение в Китае, чтобы возможно всесторонне подготовиться к новой войне, реорганизовать армию, пополнить запасы и ликвидировать советское движение и этим создать себе прочный тыл на случай будущих столкновений с северными милитаристами. Немецкие офицеры указывают, что Чан Кайши будет всеми силами стремиться к тому, чтобы сохранить в течение примерно одного года. Этот срок является достаточным для того, чтобы переформировать все дивизии в так наз[ываемые] образцовые дивизии. Я считаю, что как бы ни была близка перспектива новой войны (с Чжан Сюэляном или с другими, например с Фын [Юйсяном], или же в результате раскола внутри нанкинской группировки), всё же мы должны считаться с некоторым периодом передышки. Во всяком случае, зима пройдёт без большой войны. Не исключена возможность, что начало большой войны может затянуться на ещё больший период времени. К такой перспективе мы, во всяком случае, должны быть готовы. В течение этой передышки, как бы она долго не длилась, нажим на нас будет всё больше усиливаться. В первую очередь удар будет направлен по Кр[асной] армии и советским районам. На пленуме этот вопрос был поставлен со всей серьёзностью. Это и понятно. Нанкин предполагает ликвидировать соврайоны в течение 6 месяцев (вначале говорили о трёх месяцах). Основная задача для них – это ликвидировать нашу живую силу, раздробить, разъединить и разбивать по частям. Деньги на это отпускаются. Местные провинциальные правительства (Хубэй и Хунань) формируют новые части для борьбы с нами».

Удивительно точный анализ обстановки в Китае и не менее точный прогноз развития дальнейших событий.

В преамбуле к этому письму Гайлис писал, что «дать всесторонней и обоснованной оценки положения» в Китае, он, «конечно, не в состоянии». Для этого у него отсутствовали «необходимые данные – нет времени, далеко не достаточное знание английского и недостаёт материалов».

Значит, все эти данные он получил в резидентуре Рамзая, тем более что он ссылался в письме и на информацию Рамзая, и на «немецких офицеров». Только на основании имевшихся материалов и бесед с Рамзаем можно было сделать столь адекватный и блестящий анализ. Конечно, это свидетельствовало и о цепком уме Гайлиса и о его таланте аналитика, но отнюдь не нелегального сотрудника.

Поспешные и скоропалительные действия с организацией радиошколы ничем хорошим закончиться не могли. 20 декабря 1930 года Гайлис телеграфировал из Шанхая:

«Участились провалы. Помимо ежедневных арестов отдельных работников на днях провалился инструктор военки и 7 боевиков. Арестованы школа мастеров 12 человек и Сергеич. Забрана часть одной мастерской. Школу раз посещал Фельдман. Арестованные переданы китайцам. Газеты расценивают группу как конференцию мастеров по связи китайских городов и намекают на интернациональную связь. Предполагаем, арестованные болтают о Фельдмане. Общее мнение – провокатор в Центре (в ЦК КПК. – Авт.). Старая неврастения Фельдмана сказалась уже в начале приезда. Обстановка сильно обострила и обостряет процесс. Нет возможности лечиться. Поездка его на Юг в данном состоянии исключается. Единое мнение всех: его надо немедленно отозвать. Срочите согласие о Фельдмане. № 35.