«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1
- -
- 100%
- +
Оружие предназначалось для школы Вампу и для формирования первой ударной дивизии правительственных войск. В дальнейшем поставки оружия продолжались.
Переговоры между Советским Союзом и центральным пекинским правительством об установлении дипломатических сношений, начатые в 1920 г., завершились только в мае 1924 г. За четыре с лишним года в Китае сменились пять президентов и соответственно пять правительств.
31 мая 1924 г. при президенте Цао Куне (вступил в должность в октябре 1923 г.) был подписан ряд документов, в том числе базовый – «Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской республикой», а также «Соглашение о временном управлении КВЖД». В соответствии с первым документом советское правительство отказывалось от прав экстерриториальности и консульской юрисдикции, «…от русской части боксерского возмещения» и «…от специальных прав и привилегий, касающихся всех концессий, в какой бы то ни было части Китая». Как следовало из текста соглашения, КВЖД к таковым концессиям не относилась. Внешняя Монголия была признана советским правительством составной частью Китая. Стороны взаимно обязались не допускать в пределах своих территорий существования или деятельности каких-либо организаций или групп, задачей которых являлась борьба при помощи насильственных действий против правительства какой-либо из договаривающихся сторон. Советский Союз рассчитывал тем самым пресечь подрывную деятельность белогвардейских групп на территории Китая.
Обе стороны соглашались урегулировать на предстоящей конференции вопрос о КВЖД в соответствии со следующими основными принципами: «Китайско-Восточная железная дорога является чисто коммерческим предприятием», «… все другие вопросы, затрагивающие права национального и местных Правительств Китайской Республики, как-то: судебные вопросы, вопросы, касающиеся гражданского управления, военной администрации, полиции, муниципального управления, обложения и земельной собственности (за исключением земель, потребных для указанной дороги), будут находиться в ведении китайских властей». Распускались так называемые железнодорожные войска, восстанавливался суверенитет Китая над полосой отчуждения КВЖД. СССР готов был продать КВЖД Китаю при условии, что вопрос будет решён без вмешательства третьих стран.
После подписания 31 мая 1924 г. «Соглашения об общих принципах для урегулирования вопросов между СССР и Китайской Республикой» и ноты руководителя советской делегации от 13 июня 1924 г. с предложением «возвести дипломатические представительства обеих стран в ранг посольств» официальным послом СССР в Китае стал Л. М. Карахан В Пекине он проработал до августа 1926 г., с небольшим перерывом с ноября по октябрь 1925 г.
Соглашение было поддержано и кантонским правительством Сунь Ятсена. В силу своеобразия политического положения в Китае (фактическая раздробленность страны) СССР вынужден был подписать 20 сентября 1924 г. так называемое Мукденское соглашение – «Соглашение между правительством Союза Советских Социалистических Республик и правительством Автономных Трёх Восточных Провинций Китайской Республики о КВЖД, судоходстве, передемаркации границы, тарифном и торговом соглашении». В том, что касалось КВЖД, этот документ отличался от Пекинского соглашения тем, что носил более технический характер. Сохранение концессии иностранного государства на территории Китая, пусть и в усечённом виде, являлось, по сути дела, постоянным источником враждебности в советско-китайских отношениях.
Пекинское правительство протестовало против подписания СССР соглашения с маньчжурскими властями. Но в начале 1925 г. после очередной смены власти в Пекине соглашение от 20 сентября 1924 г. было утверждено.
Юридически советско-китайские дипломатические отношения продолжали существовать до советско-китайского конфликта летом 1929 г. в Маньчжурии, невзирая на продолжавшуюся смену правительств и президентов в Пекине и признание иностранными державами нанкинского правительства в 1928 г.
В мае 1924 г. в Гуанчжоу (Кантон) прибыл комкор П. А. Павлов[62] (псевдоним «Говоров»), назначенный начальником южнокитайской группы советников. Спустя всего два месяца – в июле – Павлов утонул во время переправы через р. Дунцзян. Начальником южнокитайской группы советских военных советников и главным военным советником ЦИК Гоминьдана, в последующем – главный военный советник национального правительства и главного командования Народной революционной армии (НРА) был назначен В. К. Блюхер[63]. Он прибыл в Кантон в конце октября 1924 г. К этому времени здесь находилось уже 25 советских военных советников. Комиссаром штаба южнокитайской группы советских военных советников под фамилией «Теруни» был В. Х. Таиров[64].
Контроль за оснащением китайской армии советским вооружением стал одной из важнейших задач, поставленных перед Блюхером. По инициативе Блюхера был создан Военный Совет при ЦИК Гоминьдана в составе: Ляо Чжункая, Ху Ханьминя, генералов Сюй Чунчжи, Чан Кайши, Ян Симиня и, в качестве советника, В. В. Уральского (псевдоним В. К. Блюхера в ходе его первой командировки в Китай).
Летом того же года была открыта созданная с помощью и на средства Советского Союза военная школа младшего командного состава на о-ве Вампу (пекинское произношение Хуанпу), в 25 км от Кантона, в устье р. Чжуцзян, получившая в последующем известность под именем школы Вампу. Курс обучения был рассчитан на шесть месяцев. При школе было создано два учебных полка, которые предусматривалось развернуть в 1-ю дивизию. Во главе школы Вампу, которая стала ядром для создания новой партийной армии, был поставлен генерал Чан Кайши. В октябре 1924 г. школа имела в своём составе около 100 студентов-курсантов. Впервые в истории китайской армии в школе было введено политическое воспитание как обязательный элемент преподавания, ставившее своей задачей, по словам В. К. Блюхера, «…воспитать в курсантах преданность идеи партии, ненависть к врагам – милитаризму и империализму». Под партией имелся в виду Гоминьдан.
Согласно записям В. К. Блюхера в «Журнале военной академии Гуанчжоу» советское правительство ежемесячно выдавало Гоминьдану «в общей сложности 100000 юаней в кантонской валюте», с «дополнительными» ассигнованиями на строительство Военной академии Вампу и «зарплату сотрудников министерств (бюро) центрального правительства».
29 мая 1925 г. состоялось заседание китайской комиссии Политбюро ЦК РКП(б) (присутствовали «тт. Фрунзе, Уншлихт, Чичерин, Сокольников, Молотов, Бубнов, Петров, Войтинский, Мельников, Бортновский и Лонгва»).
По вопросу «организационные мероприятия» китайская комиссия Политбюро ЦК РКП(б) постановила, в т. ч.:
«б. … Военные группы иметь: одну на Юге в Гуандуне и две на Севере у Фэн Юйсяна и Юэ Вэйцзюня.
д. Общее число инструкторов в 3-х группах и пекинском центре определить в 128 чел.
…
и. Формирование на Юге 2-х новых гоминьдановских дивизий и школу Вампу поддержать.
…
к. На формирование новых 2-х дивизий и содержание одной старой, а также школу Вампу отпустить 450000 руб. Тов. Галину указать, что указанная сумма отпускается на расходы в течение 9 месяцев, т. е. до 1 января 1926 г.
л. Признать целесообразным сформирование у Фэна и Юэ Вэйцзюня по одной военно-политической школе по типу Вампу. Школы обслуживать нашими инструкторами. Помощь в содержании школ оказать лишь при условии, что расход на это ложится в пределах отпущенного миллиона рублей.
м. Расходы на содержание кит[айских] курсов в Москве включить в общую сумму сметы расходов на военно-политическую работу в Китае».
Отдельным вопросом был рассмотрен «О секретных расходах». Участники заседания Политбюро в этой связи постановили: «н. На усиление разведывательной работы отпустить с 1 апреля по 1 сентября 1925 года 30 000 сев. ам. долл., в среднем 6000 ам. долл, в месяц.
Указанную сумму включить в общую смету расходов на военно-политическую работу в Китае.
о. Поручить тт. Мельникову и Лонгва разработать практические предложения по этому вопросу».
По вопросу «3. Материальная помощь» участники заседания констатировали:
«Нами предназначено и отпускается: Кантону: (находится в пути) 9 тыс. винтовок, 9,5 млн патронов, 10 тыс. ручных гранат, 100 пулемётов с лентами, коробками и машинками и 10 бомбомётов с 1000 выстрелов.
Фэну (находится в пути) – 4 тыс. винтовок и 4 млн патронов. Предназначено к отправке из Верхне-Удинска в Калган: 9 тыс. винтовок и 9 млн патронов. Можем отпустить при соответствующей обстановке до 12 орудий со снарядами и 40 пулемётов с патронами и лентами и прочим. Готовятся к отправке Фэну 1000 машин (по смыслу – шашек. – Авт.) и 5000 пик».
Киткомиссия Политбюро ЦК РКП(б) постановила:
«3. а. Отпуск военного имущества производить в намеченных размерах.
б. Военное имущество гоминьдановским генералам и Кантону отпустить в кредит под векселя со сроком платежа через 2 года.
в. Перевозку до Кантона и Калгана производить за наш счёт, включив её стоимость в сумму, обеспечиваемую векселями.
г. Предназначенные к отправке через Ургу в Калган 9 тыс. винтовок и 9 млн патронов, а также последующие переброски, если они будут производиться верблюжьим транспортом.
ж. Просимые Фэном шашки в количестве 1000 штук и 500 пик отпустить сейчас.
3. В отпуске мощной радиостанции в связи с её дороговизной (539000 руб.) Фэну отказать.
и. Ввиду невозможности отпустить станки для изготовления патронов из имеющегося наличия, поручить т. Мельникову выяснить вопрос о приобретении станков в Данциге, откуда имелось предложение.
к. Считать целесообразным отпуск Фэну 2–3 малых танков.
л. Кредиты Военведа в размере стоимости отпускаемого гоминьдановским генералам и Кантону военного имущества восстановить в текущем бюджетном году».
Китайская комиссия постановила отпустить 100000 руб. на организацию смешанного транспортного общества «для обслуживания дороги Урга-Калган» при переброске грузов и вооружения.
На очередном военном совете Блюхер изложил свой план Восточного похода, который позднее получит название Первого Восточного похода. Суть его заключалась в немедленной организации контрнаступления лучших соединений Национально-революционной армии против генерала Чэнь Цзюнмина. Два корпуса юньнаньцев двинутся по долине реки Дунцзян на Боло – Хэюань – Ухуа – Синин. Гуансийские войска под командованием генерала Лю Чжэньхуана должны овладеть крепостью Вэйчжоу. Восточный поход начался 2 февраля и закончился в 20-х числах марта 1925 года. В этом походе Национально-революционная армия впервые одержала крупную победу. НРА захватила обширный район на побережье Южно-Китайского моря. Более семи тысяч солдат противника было взято в плен.
С октября 1925 г. по январь 1926 г. состоялся Второй Восточный поход. С отъездом В. К. Блюхера влияние советских советников на стратегическую и оперативную подготовку второго Восточного похода заметно ослабло. Главная роль теперь перешла к Чан Кайши. Тем не менее, советники принимали участие в его разработке и успешного проведения похода. К концу 1925 г. юго-восточная часть Гуандуна была очищена от противника; в январе 1926 г. войска Национально-революционной армии заняли о. Хэнам. Советские советники способствовали созданию Национально-революционной армии, основанной на единых принципах управления, снабжения, боевой подготовки и политического воспитания. Политическую работу в НРА вели коммунисты. Как и в школе Вампу, в дивизиях 1-го корпуса были введены политотделы, назначены комиссары полков, батальонов и рот. Политработники, в большинстве своём были коммунисты. К середине 1926 г. в НРА было около тысячи коммунистов, из них 60–70 % в школе Вампу и 1-м корпусе.
1.3. Нарастание кризиса в отношениях с Гоминьданом (вторая половина 1924 г. – март 1927 г.)
«Солнце прекрасно на закате»
(кит. пословица)Осенью 1924 г. разразилась очередная чжили-фэнтяньская война, завершившаяся на сей раз поражением У Пэйфу в результате измены входивших в чжилийскую группировку генералов во главе с Фэн Юйсяном. Верховная власть в Пекине перешла в руки коалиции победивших милитаристов – Фэн Юйсяна, Чжан Цзолиня и Дуань Цижуя. Коалиция эта, как все предыдущие и все последующие, была временная.
На базе войск, входивших ранее в группировку У Пэйфу, были сформированы так называемые национальные армии (гоминьцзюнь, в переписке и документах национальные армии именовались «народными») – 1-я, 2-я и 3-я. Главнокомандующим национальными армиями и командующим 1-й национальной армией стал «христианский генерал» Фэн Юйсян, который отныне начал играть видную и самостоятельную роль в последующем противоборстве сил в Китае. 2-ю и 3-ю национальные армии возглавили Ху Цзинъи (с апреля 1925 г. – Юэ Вэйцзюнь[65]) и Сунь Юэ, соответственно. Фэн Юйсян, поддерживавший и ранее отношения с гоминьдановцами, заявил о своей солидарности с революционным кантонским правительством Сунь Ятсена и о намерении содействовать прекращению гражданской войны в стране. В северных провинциях репрессии в отношении левых были несколько ослаблены, и коммунисты образовали в Пекине Северное бюро ЦК КПК.
В Пекине воцарился временный правитель Китая Дуань Цижуй, который в условиях общенационального подъёма вынужден был выступить с инициативой созыва общекитайской конференции по объединению страны и пригласить на эту конференцию Сунь Ятсена как одного из самых авторитетных политических лидеров Китая.
Сунь Ятсен принял это приглашение. Поездка на Север делегации Гоминьдана во главе с Сунь Ятсеном задумывалась, прежде всего, как агитационно-пропагандистское мероприятие с целью расширения политического влияния Гоминьдана на всю страну. В то же время одной из практических целей поездки было установление непосредственного контакта Гоминьдана с Фэн Юйсяном.
Между тем глава делегации был уже смертельно болен (рак печени). В письме от 1 февраля 1925 г. Л. М. Карахан сообщил Г. В. Чичерину, что Сунь Ятсен находится при смерти. «Для партии это удар, который она с трудом вынесет. Сейчас мы бьёмся над тем, чтобы провести манифест предсмертный, нечто вроде политического завещания». Видимо, ещё не зная, что Сунь доживает последние дни, И. В. Сталин в письме Л. М. Карахану от 19 февраля 1925 г. просил его сообщить «о делах в Гоминьдане, о здоровье Суня». Узнав о безнадёжном состоянии Сунь Ятсена, Сталин 6 марта 1925 г. писал Карахану: «Как дело с Сунь Ятсеном?.. Есть там в Гоминьдане люди, могущие заменить Сунь Ятсена в случае смерти. Это большой вопрос…». И. В. Сталина можно понять. В Москве всё же надеялись, что Сунь Ятсен займёт в Пекине один из ключевых постов, а в дальнейшем и возглавит пекинское правительство. 12 марта 1925 г. Сунь Ятсена, генералиссимуса, главы правительства и руководителя Гоминьдана, не стало.
Объединительная конференция в Пекине потерпела провал, что ещё раз продемонстрировало неспособность милитаристов решить проблему национального объединения мирными средствами. Идея Северной экспедиции по-прежнему витала в воздухе, потому что, если не брать в расчёт объединение Китая под эгидой Гоминьдана, захват чужих территорий способствовал разрешению внутренних проблем.
В начале 1925 г. Фэн Юйсян запросил военную и иную помощь у Советской России. Он и его национальные армии стали новым самостоятельным фактором военно-политической борьбы в Китае. В решениях Политбюро наметились тенденции к пересмотру прежнего отношения к Гоминьдану как к основной и решающей силе национальной революции. Всячески внедрялась точка зрения о перемещении центра тяжести национального движения на Север Китая, на передний план выдвигалась задача свержения пекинского правительства главным образом силами сочувствующих Гоминьдану армий.
Фэн Юйсяна и его национальные армии всё более выдвигались на передний фронт борьбы с милитаристскими режимами, где главным их противником оказался их прежний союзник по государственному перевороту – мукденская группировка Чжан Цзолиня, враждебно настроенного к Советскому Союзу. По-видимому, направленность борьбы национальных армий против Чжан Цзолиня сыграла важную роль в утверждении курса Политбюро на развитие северного варианта революции. Это был подлинно северный маршрут с географической точки зрения, в отличие от Северного похода Сунь Ятсена – Чан Кайши.
13 марта 1925 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б) было признано целесообразным создание «за наш счёт» двух военных школ в Лояне и Калгане. В этой связи М. В. Фрунзе поручалось в кратчайший срок сформировать две военно-инструкторские группы по 30–40 человек в каждой. Было признано желательным снабжение «сочувствующих Гоминьдану китайских войск» оружием советских образцов за плату. Л. М. Карахану предписывалось «…выяснить вопросы оплаты оружия либо деньгами, либо нужным нам сырьём и продуктами (хлопок, чай и пр.)». В распоряжение Карахана «немедленно» отпускалось «…некоторое количество оружия и боеприпасов иностранных образцов, по возможности за плату». В Лояне, в последующем в Кайфыне (провинция Хэнань), располагался штаб 2-й национальной армии, а в Калгане (провинция Чахар) – штаб 1-й национальной армии.
Если раньше поставки вооружений шли только Кантону, то теперь их предстояло распределять между НРА и тремя национальными армиями в зависимости от их поведения и быстро менявшейся военно-политической обстановки в Китае.
19 марта 1925 г. Политбюро ЦК РКП(б) постановило: «Создать комиссию в составе тт. Фрунзе, Молотова и Петрова[66] (с заменой Войтинским) для общего наблюдения за текущими мероприятиями по помощи Гоминьдану и сочувствующим ему группам».
Так возникла Китайская комиссия Политбюро ЦК РКП(б). Первым председателем комиссии был М. В. Фрунзе, председатель Реввоенсовета СССР, нарком по военным и морским делам, кандидат в члены Политбюро ЦК РКП(б). В последующем его на этом посту заменил К. Е. Ворошилов. Состав Китайской комиссии был не постоянным, из неё выводились и в неё вводились новые члены.
17 апреля на первом заседании комиссии присутствовали Уншлихт[67], Чичерин[68], Войтинский, Петров, Мельников, Лонгва[69], Бортновский[70] и Берзин[71]. Из всех членов комиссии только заместитель руководителя Восточного отдела ИККИ Г. Н. Войтинский и заведующий отделом Дальнего Востока НКИД Б. Н. Мельников прекрасно знали Китай. Последний же со знанием региона сочетал в себе и опыт разведывательной работы.
На своем апрельском заседании Китайская комиссия констатировала, «…что обстановка в Китае обостряется и развёртывающиеся события требуют усиления нашей помощи». События предлагалось не форсировать, тщательно взвешивая в каждом отдельном случае целесообразность оказания помощи. При этом было принято решение о «посылке некоторого количества оружия в распоряжение тов. Карахана для безвозмездной помощи генералам». Уншлихт сообщил, что оружие уже послано в количестве 2 тыс. японских и 2 тыс. германских винтовок и соответствующее количество патронов. Стоимость приготовленного к отправке оружия оценивалась в 7 710 000 руб.
Для улучшения всей военной работы в Китае Китайская комиссия Политбюро ЦК РКП(б) приняла решение «создать в Пекине центр в составе Председателя – полномочного представителя СССР тов. Карахана, членов – военного руководителя тов. Геккера (военный атташе при Постпредстве СССР в Китае) и руководителя военно-политической работой тов. Воронина („Птицина“)».
29 мая в постановлении второго заседания Китайской комиссии (Фрунзе, Уншлихт, Чичерин, Сокольников, Молотов, Бубнов[72], Петров, Войтинский, Мельников, Бортновский, Лонгва) были детализированы предложения по оказанию помощи Китаю. Организация всей военно-политической работы в Китае, также как и отпуск средств на расходы объединялись и сосредоточивались в Киткомиссии. Вопрос о направлении средств на оказание помощи Гоминьдану и Киткомпартии передавался Коминтерну. Общее число инструкторов в трёх группах и пекинском центре было определено в 128 человек. Содержание одной группы (вместе с оперативными расходами) не должно было превышать 200 тыс. рублей в месяц. Было поддержано предложение сформировать на Юге Китая две новые гоминьдановские дивизии и школу Вампу. На формирование двух новых дивизий и содержание одной старой дивизии было отпущено 450 тыс. рублей сроком до 1 января 1926 г.
На усиление разведывательной работы было отпущено с 1 апреля по 1 сентября 1925 г. 30 000 долларов США, т. е. в среднем 6000 долларов в месяц. Указанная сумма включалась в общую смету расходов на военно-политическую работу в Китае. Мельникову и Лонгве было поручено разработать практические предложения по этому вопросу.
Отправку людей и военных грузов следовало производить максимально конспиративно, в том числе использовать иностранные суда.
В мае на север Китая в Калган в ставку 1-й национальной армии маршала Фэн Юйсяна прибыла группа военных советников из Советского Союза во главе с комкором В. К. Путной[73]. Среди прибывших в Калган военных советников были А. Я. Климов[74], Б. А. Жилин[75], Н. Ю. Петкевич[76] и П. П. Каратыгин[77]. Политика предоставления помощи национальным армиям сопровождалась периодически возникавшими сомнениями в её целесообразности. Уже в первые недели своего пребывания в Китае Путна высказал мнение о низкой политической сознательности и даже реакционности генералитета, в целом – о нецелесообразности политики опоры на национальные армии. В своих донесениях он докладывал М. В. Фрунзе: «Фэн принимает наше участие как неизбежное и очень неприятное зло».
Соображения Путны входили в противоречие с позицией Л. М. Карахана о потенциальных революционных возможностях северной группировки. Видимо, поэтому уже в июле Путну на посту руководителя группы военных советников сменил комкор В. М. Примаков.
5 июня 1925 г. на заседании Китайской комиссии Политбюро ЦК РКП(б) было принято предложение Фрунзе о формировании на территории Монголии для оказания помощи Фэн Юйсяну интернационального отряда в составе одного кавалерийского полка. Комплектование людского контингента полка предусматривалось произвести в Северо-Кавказском военном округе и из распущенных партизанских отрядов, а также добровольцев из Красной армии. Отряд должен был «существовать и действовать» как составная часть китайских войск. Формирование отряда предусматривалось произвести за счёт имеющегося у Дальревкома «опийного фонда». Фрунзе должен был «…договориться с Дальбюро о порядке и формах реализации фонда».
А в июне того же года в центральной части Китая, в Кайфыне, в штабе командующего 2-й национальной армии генерала Юэ Вэйцзюня появились советские военные советники, возглавляемые Г. Б. Скаловым[78] (псевдоним «Синани»). Последний возглавлял также группу советников при штабе командующего сформированной 3-й национальной армии. В отличие от 1-й национальной армии, являвшийся образцовой по отношению ко 2-й и 3-й национальной армий, на службу в которые брали дезертиров и хунхузов.
Начальник штаба калганской группы советников, в последующем советник при начальнике связи НРА Н. В. Корнеев[79] (оперативный псевдоним «Андерс»), в своём докладе о работе группы отмечал иллюзии, которые питало руководство в Москве по поводу ситуации в Китае, а также ничем не оправданную поспешность при подготовке к отправке военных советников. Корнеев, в частности, писал:
«Москва представляла обстановку так, что военные действия – выступление Национально-революционной армии с национально-революционными целями – должны произойти в ближайшие месяц-два, и, соответственно, рисовала задачу группы как руководство национально-освободительной борьбой армии. При этом исходили из кратковременности войн в Китае и определили срок работы от 6 месяцев до одного года.
Подбор личного состава соответствовал такому взгляду на задачи группы. Начиная от начальника и донизу первоначального состава группы – никому не было указано на необходимость продолжительной и кропотливой работы в Китае; наоборот, кратковременность срока (1/2 – 1 год) усиленно подчёркивались, равно и необходимость напряжённой короткой работы. Естественно, что в таких условиях в состав группы поголовно вошли не люди, решившие посвятить свою жизнь Китаю, а люди, лишь согласившиеся ненадолго оторваться от работы в Кр[асной] ар[мии] ради напряжённой, непосредственно революционной работы в стране, представления о которой были самыми общими. Что для большинства членов группы поездка в Китай не была целью многих лет жизни, а лишь случайно представившимся эпизодом – об этом свидетельствует тот факт, что из группы лишь два человека до этого изучали английский язык, и лишь один из этих двух – китайский. Таким образом, сам подбор группы предопределял, что долго проработать в Китае она не способна…
За спешностью подбора последовала спешность подготовки. Не только подавляющее большинство группы не было знакомо с техникой конспирации, но и посылающие органы её не соблюдали и не знали не только условий проезда по чужой территории, но и техники получения виз в Китпосольстве в Москве. Следствием этого явилась массовая явка новоиспечённых „коммерсантов“ безо всяких деловых документов в китпосольство в Москве, отказы в визах, новая явка с „документами“, поездка в специально прикреплённых вместо вагона-ресторана (для двух десятков „коммерсантов“!) спальных вагонах, штамп „Н. К. И. Д.“ на проездных билетах „коммерсантов“, неловкости на границе и т. д. Москве совершенно не были известны условия поездки через Монголию, не требующие строгих формальностей, и т. п. В результате поездка группы через Маньчжурию ни коим образом не могла укрыться от чжановского (Чжан Сюэляна. – Авт.) и японского сыска в Маньчжурии».