Горькое молоко-2. Тюремный шлейф

Сергей Беда, которого во дворе все звали Серый, считая родного дядьку Ивана за старшего брата, тоже рос вначале футболистом, но после разрыва сухожилия на ноге по рекомендации медиков оставил футбол, и переключился на Греко – римскую борьбу. Он быстро освоился в борьбе и за короткий срок начал занимать высшие ступени пьедестала почёта. Но, как назло, медики обнаружили у него после ангины осложнение на сердце и запретили заниматься и борьбой. Расти обыкновенным фикусом, он не хотел. Душа просила движений и он, пренебрегая всеми запретами медиков, продолжал заниматься борьбой и иногда в своё удовольствие приходил на стадион, чтобы побаловаться с футбольным мячом. Если в спорте у него все шло как по маслу, то поведение его оставляло желать лучшего. Живя около школы, после каждой его проказы учителя постоянно приходили к нему домой жаловаться. Нередко вместо матери в школу по вызову ходил Иван.

…За прошедший учебный год Серый особо не докучал своим поведением школе и походы жалобщиков заметно сократились. Всё – таки забота о племяннике сыграла положительную роль.

Наступили летние каникулы. По планам матери они должны были быть интересными, так – как намечалась туристическая поездка по Волге на теплоходе. А также отдых в пионерском лагере обещали много положительных впечатлений. В первый день каникул Серёжка проснулась рано утром. От ярко бьющих лучей солнца, которые раскинулись на его постели, ему прятаться не хотелось. Настроение было хорошее, он резво поднялся с кровати и пошёл в ванную. После водных процедур, съев на столе приготовленный матерью завтрак, вышел из дома на улицу. Возле дома пацанов не было. Он перемахнул через забор садика и пошёл вглубь, где стояли скамейки, место сборища дворовой ребятни. На скамейках сидели его друзья и одноклассники, Вовка Беркутов он же Туман и Витька Перо. С ними Беда водил тесную дружбу. Оба они являлись ещё его прямыми родственниками. Да что там говорить, – человек двадцать мальчишек находились в родстве с Бедой.

Ребята сидели и чинили большую двуручную корзину.

– На рыбалку что ли собрались? – спросил их Сергей.

– Да, – пойдёшь с нами? – предложил ему Туман, – мы вчера этой корзинкой набрели семь стерлядок и двадцаток щурят, и мелочь прочую, которую не считали.

– А где бродили? – поинтересовался Сергей.

– На Юме, там после половодья много рыбы с Волги зашло, – подтвердил слова Тумана Перо.

…Юм, – это было болото, стоявшее около города, окружённое рекой Везломой, и речкой – Качкой, так местные жители называли небольшой водоём, который к исходу лета постоянно высыхал. Весной, когда остроносые ледоколы вскрывали лёд, и он вместе со снегом таял, происходил большой разлив Волги. Все речки и бакалды наполнялись волжской водой. С ней вместе заходила различная рыбёшка, и мальчишки вылавливали её по несколько килограммов сачками для бабочек, корзинками или завязанными на узел майками.

– Я с удовольствием поброжу с вами. Рыбы жареной хочу, особенно стерлядки, – без лишних разговоров согласился Беда.

…Подремонтировав корзинку, они втроём двинулись к Юму. Раздевшись до трусов, Туман и Перо первые полезли бродить с корзиной, Беда стоял на берегу с самодельным садком для рыбы.

Первый проход, принёс четыре небольших стерлядки. Воодушевлённые таким началом, они бросились вновь в болото. Каждый заход они вытаскивали не меньше двух приличных рыбин, мелочь они выкидывали назад в болото. Садок в руках Беды заметно тяжелел. Он захваченный азартом удачного улова, тоже разделся и подменил своего родственника, которому вылезать из воды никак не хотелось. Перо шёл по берегу вслед за ребятами, держа в одной руке увесистый садок с рыбой. Когда они дошли до конца болота, то увидали за бугорком стоявший передними колёсами в воде москвич Вальки Куркуля, – дворового ассенизатора. Сам Куркуль с засученными до колен штанами, тряпкой мыл свою машину. Всех ребят он знал, жил с ними в одном дворе и относился к ним, как к шпане. Они частенько измывались над ним, своими проделками, то помойку припрут доской, или быстро вколотят большой гвоздь, пока Валька на корячках выгребал от стенок объёмного ящика – помойки мусор. Мало того ещё дымовую завесу сделают из расчёски. Зажгут и кинут внутрь, а один раз подбросили самопальную взрывчатку. Взрыв получился сильный, который прокатился по всему двору. Контузии Куркуль, конечно, тогда не получил, но с вилами отсиживался в своём «ароматном» схроне до прихода управдома.

Управдом, – бывший инженер по технике безопасности, тщательно обследовал рабочее место. Не найдя ничего опасного, что могло бы нанести вред здоровью Куркуля, давал ему команду для возобновления его экологических обязанностей.

Валька, считался самым противным мужиком во дворе. К ребятам относился без симпатии, а если быть точнее, – с враждебной ненавистью. Он постоянно ждал от них подвоха и всяких пакостей, на которые на его взгляд, у них имелся сатанинский дар.

Сейчас он, молча, мыл машину и не спускал со знакомых мальчишек глаз.

– Как бы чего не вытворили эти шакалы с машиной, нужно внимательней с ними быть? – бормотал он себе под нос.

…Ребятам было не до Куркуля, они увлеклись ловлей рыбы, после каждого гребка, из корзинки на берег летела рыба, которую Перо перекладывал в садок. Функция кладовщика ему изрядно надоела, а из воды выходить никто не хотел. Тогда он поставил садок на травку, завязал узел на майке и полез в воду попытать счастья в болотной путине.

Валька Куркуль в то время, не домыв, до блеска машину, неожиданно собрался, завёл свой автомобиль и уехал.

Ребята прошли вперёд метров пятьсот и стали возвращаться берегом назад, подбирая выброшенную рыбу. Там, где Витька Перо оставил садок, его не оказалось. На траве валялись только его штаны и рубашка.

– Это Куркуль, говносёр задрипанный стырил, – сделал заключение Беда, – кроме него некому. Надо домой к нему идти, а то он сожрёт всю рыбу.

– Он может и продать её, и ничего мы ему не докажем – с досадой вставил Туман. – Может, давай дядьке твоему пожалуемся, – предложил он Беде.

– Никогда и нигде не произноси такого слова «пожалуемся», меня так дядька учил, – изрёк Серый урок Ивана – Правильно нормальные мужчины говорят, обратиться за подмогой, или вытащить крысу на разбор. А сегодня хоть, как говори, всё равно дядьки нет. Он уже неделю, как в больнице лежит. Поясница болит. За собаками Манана ухаживает, а я, как всегда, за голубями.

Мальчишки стояли в оцепенении и не знали, что делать. Один Беда не унывал и, в его взгляде чувствовалась, какая – то оптимистическая решительность.

– Ладно, парни, пошли ближе к дому, а там видно будет. Он от нас никуда не денется. Устроим ему мусорный круговорот.

С этими словами Беда переложил рыбу последнего улова из корзинки в майку Витьки, и они тронулись в город. Выйдя с луговых просторов на улицу, они шли и громко вслух разрабатывали коварные планы мести для Куркуля, а они были разнообразные и изощрённые.

Вовка Туман надумал ему проколоть колёса и насыпать пшена на крышу салона машины, чтобы вороны полакомились и превратили в решето крышу.

Беда выслушал все эти затеи, почесав затылок, произнёс:

– Я согласен на что угодно. Таких гадов надо карать, как врагов народа. Поэтому всё нужно подготовить тщательно, чтобы не получилось, как с бутылкой карбида. А про свою месть, я вам после расскажу, когда ваши планы реализуем.

Проходя мимо городского военкомата, ребята увидали дядю Гришу Часовщика, – вора в законе с их двора.

Никто не знал, сколько ему лет, так как выглядел он сочно, особенно когда не пил водку. Хотя дед Сергея, Роман Николаевич, говорил, что Часовщику перевалило за шестьдесят лет, и они в детстве учились вместе и дружили. Часовщику, как инвалиду выдали автомобиль с ручным управлением, и он раскатывал на нём по городу не редко, находясь под хмельком. Но при острой необходимости блатной комитет выделял ему персональный транспорт с водителем. В этот раз он был на своём тарахтящем «луноходе»

– Давай к дяде Грише подойдём, он нас подвезёт на своей инвалидке, всё не пешком идти, – предложил Беда.

Они обошли вокруг машины, и встали перед лобовым стеклом, чтобы дядя Гриша их заметил. Его даже упрашивать не пришлось, он первым заговорил с ребятами.

– Домой идёте? – спросил он. – Садитесь, сейчас поедем, майора вот дождусь, часы ему надо посмотреть.

Дядя Гриша открыл дверку автомобиля, давая понять, чтобы они усаживались. Ребята протиснулись в его тесную коробочку, и довольные уселись.

Майор появился через пару минут. Он протянул дяде Грише карманные часы с тусклой цепочкой, и они тронулись с места.

– С речки идёте? – спросил Часовщик у ребят.

– На Юме рыбу ловили корзиной, а корзину забыли, – вдруг вспомнил Беда.

– Если она на месте, никуда не ушла, вернёмся и заберём, – успокоил их дядя Гриша.

– А рыбы много поймали? – вопрошал он.

– Прилично, почти целый садок щурят и стерляди, а домой несём несколько штук, – Валька Куркуль украл. Он там машину мыл и увёл садок, пока мы в болоте бродили с корзиной, – сказал Беда.

– Такой грешок за ним водится. На руку он не чист, но мы его за жабры сегодня у дома возьмём, за ваших щурят. Не открутится, – пообещал дядя Гриша.

…Спустившись быстренько с косогора на берег Юма, они, к своему удивлению, увидели машину Куркуля, стоявшую на первоначальном месте. Громко, тарахтя, инвалидка подъехала к москвичу. Валька, как и прежде с тряпкой и засученными штанинами, наводил косметику своему авто, будто и не уезжал никуда.

– Эй, ароматный мой, а ну чеши сюда, – подозвал его дядя Гриша.

Куркуль положил тряпку, на капот и с подобострастной улыбкой подошёл к Часовщику. Глаза его заискивающе бегали и выдавали вину ассенизатора.

– В чём дело, Григорий, поломался что ли? Движок рычит, словно трактор, – будто со знанием дела поставил он диагноз двигателю.

– Ты, вот что, когда мне понадобится, по этому вопросу к кому – то обратиться. Я найду специалиста, а ты крыса позорная верни пацанам рыбу, иначе я тебя беременным сделаю, – и дядя Гриша показал ему опору, одетую на кулак как кастет.

Эту опору он постоянно использовал, находясь не за рулём, а на своей передвигающей тележке. Опора являлась неотъемлемой частью его передвижения.

Куркуль догадывался, что дядя Гриша готов применить свой вспомогательный инвентарь не по назначению. А бил он, ей беспощадно, оставляя болезненные следы на долгую память. Но скупость и алчность брала верх над сознанием Вальки.

– Гриша, ты что? Ей богу, ничего не знаю, – да зачем она мне? Я поеду сейчас в посёлок Нобель и куплю любой рыбы у рыбаков. И стерляди, и щуки, чего душа пожелает. Зачем мне болотная зараза? – оправдывался Валька.

То, что он врёт, у ребят не вызывало никакого сомнения.

– Откуда ты знаешь, что в садке была щука и стерлядь? – пронзительно закричал на него Беда, – и щука на Нобеле не ловиться, гони рыбу назад паскуда.

– Перестань оскорблять меня, я постарше тебя буду, и не кричи, как иерихонская труба, а то ремень сниму и выпорю, если мать тобой не занимается, – осмелевшим голосом накатывал он на Беду. – Какая в садке была рыба у вас, я видал. Вы же подошли с корзинкой вплотную ко мне. Кстати, корзиночку свою забыли, а я подобрал, чтобы возвратить. Спасибо бы сказали, а не накидываться с обвинениями незаслуженно на честного человека, – перешёл на обиженный тон Куркуль.

Он открыл багажник, достал корзину, и бросил её на траву.

Наступила очередь атаковать Вальку, Беде и Перу.

– А ну покажи нам багажник и салон? – осмелел Беда.

– Может там и садок наш, где затерялся, – буром шёл Перо.

– Ещё чего, у меня милиция не проверяет, а вы будете вынюхивать по моей машине. Не позволю, – отрезал Куркуль.

– Милиция не подходит к тебе и твоей машине по одной причине. От тебя за версту тащит говнецом. Чтобы с тобой общаться, нужно противогаз надевать, – не вылезая из машины, крикнул Вальке дядя Гриша. – Дай мальчишкам убедиться, что их пропажи у тебя нет, а если найдут, забирать назад всё равно не будут. После тебя кошки есть не станут, – нагнетал своё влияние дядя Гриша.

– Я сказал, не позволю, – категорически заявил Куркуль. И с этими словами он быстро юркнул в свою машину. Выехав задом из болота, он резко развернулся. На его пути стоял Беда, в руке Сергей сжимал засохшую половинку чёрного хлеба, которую подобрал с травы.

– Отдай гад, рыбу? – угрожающе, размахивая горбушкой, весомо произнёс он.

…Москвич медленно двигался, упираясь передком на Серёжку, пятившегося задом. Куркуль обратил внимание, что у Беды в руках хлеб. Но какой свежести он был, Валька не подозревал. Он зловеще ухмылялся, напористо направляя автомобиль на возмущённого мальчика, но недолго. Беда автоматом запустил горбушку в стекло и молниеносно отпрыгнул в сторону. Хрустальным дождём осыпалось стекло из сталинита. Мелкие осколки попали в лицо Куркулю. Из ранок текла кровь, заливая глаза и рубашку.

Беда с пацанами, не раздумывая, бросились наутёк вдоль берега.

– Угробили, сволочи, и машину и меня, я остался без глаз. Очи, мои очи, – причитал Валька, где я куплю теперь такое стекло, оно дорогое. Десять лет машине, ни одной царапины не имела, а эта шантрапа за минуту уделали её.

Дядя Гриша подъехал поближе к Куркулю, поставив свою машину параллельно носу москвича. Приоткрыв дверку машины, Часовщик внушительно его предупредил:

– Попробуй только капни на ребят, усугубишь себе жизнь. Сам натворил дел, теперь сиди и не вякай, барбос беспородный. И не визжи, как резанный. Сходи на водоём, умойся, ничего с твоими глазами не случилось.

Он надавил на рычаг газа и, громыхая, его инвалидка устремилась вверх по косогору в город.

Беда в то время с ребятами, огородами и проулками пробрались к сараям.

– Пошли в голубятню, чуточку пересидим там. Ключи у меня есть, – он показал связку ключей, привязанных на резинку к спортивным штанам.

– А с рыбой, что делать будем? – испортится ведь, – спросил Туман у Беды.

– Делить между собой нам нет никакого смысла. Достанутся крохи, отдадим её Портных, они на всю семью ухи наварят.

– Как думаешь, задел, я ему глаза или нет? – переживая, спросил Беда у Тумана.

– Думаю, что нет, если бы в глаза попало стекло, он самостоятельно едва – ли пошёл к болоту обмываться. И вообще я читал, что сталинит редко ранит водителей при хлебно-гранатных ударах. Да ты и сам – же видал, как он выходил из машины и шёл к болоту, – успокоил его Туман.

– Вон дядя Гриша проехал, – увидал в щель между досок инвалидку Витька Перо. Вот бы у кого узнать?

– Я пойду, сбегаю быстренько к нему, и опять сюда приду, закрой за мной дверь, – сказал Беда Туману.

Он спустился с полки и побежал к инвалидке. Дядя Гриша в машине, протирал тряпочкой приборы на панели. Серый, запыхавшись, влетел в салон, и сел на переднее сидение.

– Что там дядя Гриша? – Как Куркуль, глаза я ему не попортил?

– А это ты хулиган? – взглянул на Беду часовщик, – ну ты дал. Я, по правде, не ожидал, что ты решишься на такой «подвиг.» – Страшного с ним ничего не произошло. Лицо немного поцарапало осколками, но крови много пролил, как с хорошей свиньи. Я его предупредил, чтобы он возню с милицией не затевал, но Валька такая скотина, от которой всякого ожидать можно. Меня прицепом с вами могут прихватить. Поэтому на всякий случай давай мы с тобой договоримся, как тебе говорить нужно. Слушай и запоминай, что я тебе скажу: – Первое: – сейчас идёт нерест. Рыбу ловить запрещено. Будете говорить, что ловили её, чтобы выпустить в Волгу, так как она в болоте погибнет при его осушении.

Второе: – будете говорить, что он ехал на тебя, упираясь в грудь своим москвичом, и выхода, чтобы остановить наезд, ты никакого не видал, поэтому остановил его таким способом.

И третье: – вы приехали на берег за корзиной, и что я ни о какой украденной рыбе не знал, и с Куркулем ни о чём не говорил. Ну, а из машины вы знаете, что я не выходил. С участковым если что, я переговорю. Он меня уважает, и часто ко мне обращается со своими проблемами, несмотря на моё героическое – штрафное прошлое. Короче, ты понял, как вам стряпчему нужно будет говорить. Только не сверните с курса, и всё будет путём.

– Понял дядя Гриша, всё понял, побегу мальчишкам расскажу, они в сарае сидят, ждут меня с новостями.

Беда закрыл за собой дверку машины, посмотрел в сторону своего подъезда. Пока обстановка не предвещала для ребят никаких скандальных огорчений, и это успокаивало.

…Вечером, в мягкой форме у Беды состоялась беседа, с матерью. На следующий день Серёжка в присутствии матери и Ивана давал показания следователю в отделении милиции. Случай этот во дворе Сергею прибавил негативной славы у бабок. А вскоре состоялся суд, по факту хулиганских действий и порче частного имущества. На процессе не было ни адвоката, ни обвинителя. Всё решал судья и два заседателя. Судья говорил Сергею Беде о кощунственном отношении к хлебу, в то время, когда идёт битва за урожай. Матери и Ивану была прочитана лекция о переходном возрасте и правильном воспитании подрастающего поколения, не забыв при этом упомянуть работы известного педагога Антона Семёновича Макаренко.

Суд установил факт похищения Куркулём рыбы.

Он признался в этом сам, опираясь на запретное время нереста. Говорил, что рыбу выпустил всю в воду, так как множество рыбы было с икрой.

На вопрос судьи, куда он дел садок и почему не вернул ребятам его, ничего вразумительного он ответить не смог.

Затем на своей карликовой коляске, шумно стуча опорами, в зал заседаний въехал дядя Гриша, от которого досталось и Куркулю и судье:

– Я требую вызвать в суд плотника ЖКО, Коробова Ивана, он прояснит ситуацию о дальнейшей судьбе рыбы, – возмущался он. – Вечером, того дня Иван пришёл ко мне под мухой за часами своей жены. Я по его просьбе чинил их. И мне он похвалился, что был у Вальки Куркуля в гостях, отмечали у него день республики Италии. И пил у него Померанцевую водку, закусывая жареной стерлядью и щучкой.

Валька Куркуль, от свидетельской речи инвалида окаменел. Руки его нервно затряслись. Он пытался на языке пантомимы оправдаться, но дар речи у него неожиданно исчез, а трясущаяся жестикуляция рассмешила судью и заседателей.

– Иван у меня в машине сидит, – продолжал дядя Гриша после непродолжительного смеха, – я предвидел это. – Правдивость моих слов он может засвидетельствовать. Судить Куркуля надо за намеренную попытку наезда на ребёнка, а вы детям трибунал уготовили. Стыдно, уважаемый суд.

Высказаться дяде Грише свою пылкую речь до конца не дали. Его милиционер по просьбе судьи удалил из зала. Приговор зачитали для Клавдии Романовны Беды щадящий:

«За причинение материального ущерба Косикову Валентину Захаровичу, взыскать с Клавдии Романовны Беда штраф в размере двадцати пяти рублей».

Все остались, удовлетворены, кроме Вальки. Он вышел из зала пристыженный судьёй и публикой. А перед входом в здание суда стояла, инвалидка дяди Гриши с открытыми настежь дверями. Завидев выходившего Куркуля, он яростно на всю улицу заорал:

– Гнида болотная, тварь помоечная. Рыбки халявной захотел испробовать. Подавился петух кашкарский.

Прохожие оглядывались, подходили к дяде Грише и делали замечания ему за бранные слова, но он не обращал внимания, ни на что. Слишком сильно его распалил истец Косиков.

А Куркуль, набычившись летел на всех скоростях, сшибая прохожих на своём пути, лишь бы не слышать площадной брани о себе.

…Через три дня Сергей Беда на теплоходе отправился отдыхать по Волге.

«Лучший отдых на воде», – висела панорамная реклама на набережной речного порта.

Две недели Сергей Беда наслаждался таким отдыхом, на комфортабельном теплоходе Тарас Шевченко, – это был плавучий лагерь для пионеров и комсомольцев.

Затем наступили обычные будние дни в провинциальном городе. С утра до вечера на речке, а с наступлением сумерек, с друзьями шли спать в сарай. Иногда ходили в парк посмотреть через ограду на танцы, а когда повезёт и драку увидать можно. Обычно дрались за пределами танцевальной площадки, где густые кусты прикрывали нарушителей спокойствия. Интереснее было смотреть, когда после танцев бились стенка на стенку. Там со стороны мальчишкам можно было оценить, кто чего стоит. Выделить лучшего бойца и труса. Здесь дрались серьёзней, зачастую пускали при необходимости и ноги в ход. Побеждённые считались те, кто обращался в бегство. В основном все драки происходили за девушек. Урки на танцы не ходили. Появлялись только тогда, когда их просили знакомые, помочь одолеть или приструнить более сильного зарвавшегося танцора. В городе их не так много было, в основном это люди бывалые, которые испробовали вкус тюремной пайки, и небольшое население города практически знало их в лицо, или были наслышаны. Для обывателей эта категория людей считалась, запретной, неприкасаемой, их остерегались, избегали. Считали, что такие люди на всё способны. Одним словом бандиты, – хотя в те времена слово бандит, банда исчезли из обихода русской речи, больше применяли шпана, шайка. Преимущественно эти люди происходили из простого народа, где нужда и другие житейские проблемы ложились тяжёлым бременем на психику человека.

…Вечером в садике Беда, Дюков Колька и Валерка Рубин играли в карточную игру «бура.» Дюк с Рубином были между собой неразлучные друзья. У Кольки, отец был кадровым военным, а мать заведующей столовой. Дюка худого и долговязого, Рубин называл Костыль. Говорил ему часто, если бы он имел мать с такой профессией, то мясом высшего сорта он наверняка бы оброс. Рубин единственный в семье ребёнок, был упитан не в меру. За лишний жирок, Дюк называл его Салёпа. Эта кличка за Валеркой утвердилась на долгие годы.

Играли они в карты по копейке. Дюку везло в этот день. Ни Беда, ни Салёпа, выиграть не смогли у него ни одного кона. За игрой они не заметили, как из густых зарослей к ним подошли Беляк, Гарик и Фрол, – это были взрослые урки двора. В руках у них было три бутылки вина и банка воронежской закуски.

– О, пацаны, привет, в стиры режетесь, – поприветствовал Фрол всех. – Вы играйте, мы вам не помешаем, присядем рядышком, по пузырьку раздавим.

– Привет, садитесь, места всем хватит, – ответил Дюк, двигаясь на середину лавки, чтобы уступить им место.

Гарик достал перочинный ножик, оббил сургуч с бутылки, и вогнал в пробку штопор. Вино они пили из одного стакана и вели разговор в основном о женщинах.

Пацаны, шумно продолжали играть. Кон обратно забрал, Колька.

– Ну и везёт тебе сегодня Дюк, как никогда, – сказал Беда.

– Везёт, как кобыле весной, – вмешался Беляк. – Он же вас дурит, как лохов, вы посмотрите на его длинный ноготь, на мизинце. Колька карты месит на себя, нарезая их, так как ему нужно. Половина колоды надрезается, сзади сидящим игроком и скользит по коготку. Лучшая карта будет у Дюка, вот и весь фокус.

Колька понял, что попался и начал оправдываться:

– Я, пошутил, я только учусь. Надо, где – то практиковаться. С чужаками сядешь играть, поймают, физиономию набьют. Да и выиграл я у вас на две пачки сигарет.

– И мы по физии можем нахлопать не хило, – ответил ему Салёпа, бросая карты с размаху на землю.

– Валерка, чего ты волну гонишь? Я же хотел эффект произвести, а потом раскрылся бы. Этот трюк годится, когда играешь на пару с кем – то.

…Беда размышлял, он понял, что из него сделали дурака. Дюк – этот жердина, которого, дворовые пацаны называли ещё одной позорной кликухой «Сикель», решил из него сделать лоха. Серый этого снести не мог. Колька был старше его на два года. С Валеркой они учились в одном классе и когда вздорили между собой, то ненадолго. К Серому, подкатил в это время ненавистный ему соратник «Гнев». Он понимал, что в подобном образе выглядит, не совсем нормально, но гнев придавал Беде дополнительные силы, при этом разум в таком состоянии его не покидал. Гнев он создавал искусственно, для подавления более сильного противника.

Валерка и Колька до этого с Бедой не имели, никаких инцидентов, считая Серого за салажонка.

Сергей встал с места, вперился своими большими и злыми глазами в сторону обидчика, задрав голову кверху. Дюк был явно выше Беды.

– Ты что же Сикель творишь среди своих пацанов? – За такие дела, за сараями пальцы мужикам рубят.

Кольке не понравилось, что Беда назвал его Сикелем. Тем, кто слабее его, он за это отвешивал оплеухи.

– Это кто Сикель? – ну ка повтори прыщ недозревший? И после этих слов он небрежно толкнул ладонью в голову Беду.

Сергей пошатнулся и упал на спинку скамейки. Гарик погрозил Дюку пальцем, но этот жест был запоздалым, так, как Беда с молниеносной реакцией бросился на Кольку. Цепко схватив обеими руками за его рубашку, резко натянул на себя и мощно ударил головой в лицо. Тот взвыл от боли и закрывшись ладонями, упал навзничь на противоположную скамейку. Беда почувствовал, что сзади против него пытается применить силу Валерка Салёпа. У них завязалась борьба, но ненадолго. Валерка обхватил согнувшего Серого за поясницу. И тут же попал Беде на любимый его приём. Сергей Салёпе показал контрприём. Ноги Валерки задрались кверху, и тело рухнуло за пределы лавки. Салёпа крутился по траве, держась за правое плечо, и взвывал от боли. Дюк же, выплюнув два окровавленных зуба на скамью, быстро сбежал с места побоища.