Глава 1. Вдовец.
Обнаружив себя на кладбище возле могилы незнакомой женщины Максим глухо выругался. Опять! Это происходило стабильно раз в неделю; он не помнил, как оказывался здесь и даже не помнил момента, когда его посещала эта нелепая идея. Дома, на улице, в транспорте или на работе? И что происходило перед этим? Ведь должно что-то происходить, если в течение года он приходит именно на это кладбище, именно к этой могиле. Глядя куда-то вдаль, симпатичная женщина с фотографии на памятнике мило улыбалась.
– Что ты от меня хочешь? – устало произнес Максим и, почувствовав за спиной чье-то присутствие, замер.
Волосы на затылке зашевелились, а сознание нарисовало жуткую картинку с призраком покойной.
«Что за чушь?» – встряхнув головой, он быстро обернулся.
Засунув руки в карманы легкой куртки, мужчина лет сорока внимательно глядел на него.
– Вы кто? – сделав шаг назад, Максим наткнулся на железную оградку.
– Тот же вопрос хотел тебе задать, – спокойно ответил незнакомец.
– В смысле?
– В смысле, что ты делаешь на могиле моей жены? Не первый раз тебя здесь вижу.
– Вы следите за мной?
– Больно нужен, следить за тобой. Как ни приду, ты здесь околачиваешься. Вы были знакомы?
Не зная, как объяснить вдовцу, какого лешего здесь делает, Максим вздохнул. Как объяснить то, чего сам не понимаешь?
– Олег Витальевич, – неожиданно протянул руку вдовец. – Можно просто, Олег.
– Максим, – стараясь быть вежливым, ответил парень и отметил про себя сильное пожатие собеседника.
«Спортсмен? Прямо так жмет, будто руку оторвать хочет. На испуг берет?»
– А знаешь что, пойдем в кафе посидим? Здесь неподалеку. Там и поесть можно недорого, – предложил новый знакомый.
– Пойдемте, – и Максим закинул за плечи сумку-рюкзак.
«Все, что угодно, лишь бы слинять отсюда к чертовой матери».
Расположившись за столиком у окна, мужчины заказали украинский борщ и гречку с гуляшом. Не стесняясь, вдовец разглядывал Максима, а тот, чувствуя себя крайне неловко, принялся вертеть в руках зубочистку. Приобретенная недавно привычка частенько помогала восстановить внутреннее равновесие. Наконец принесли заказ и, отбросив зубочистку, Максим придвинул к себе тарелку с первым.
– Надеюсь, здесь хорошо готовят, – пробормотал он, размешивая темно-красный густой борщ и подозрительно к нему принюхиваясь.
– Всегда здесь обедаю, – беря кусок белого хлеба, хмыкнул новый знакомый. – И ничего.
– Вам может и ничего, – пробуя борщ, Максим прикрыл глаза. – М-м-м…. Бульон мясной, все по правилам, как и положено. Есть можно, – кивнул одобрительно.
– Ты прямо как моя покойная жена, – фыркнул в тарелку Олег и разбрызгал по белоснежной скатерти красные капли.
«Капли крови на первом снеге, – вздрогнул Максим. – Почему именно на первом, и почему именно кровь? Что за бред мне в голову лезет?»
– Она тоже в столовых и кафе не любила перекусывать, – продолжал между тем вдовец. – Или дома, или в ресторане, где она поваром работала.
– Что вы все, она и она? – вдруг разозлился Максим.– У нее что, имени не было?
– Было… Люба…. Любаша…
– Прекрасное имя. В каком ресторане работала Люба?
– «Бархан».
Подавившись гречкой, Максим закашлялся и, осушив залпом бокал минералки, облегченно передохнул и вытер проступившие слезы.
– Я тоже в «Бархане» работаю. Поваром, – упершись подбородком в сцепленные ладони, он внимательно посмотрел на собеседника.
Олег зачем-то встал, подошел к барной стойке и вернулся обратно.
– Я же говорил, что ты ее знаешь, – наклонился он к Максиму. – Имею полное право заявить на тебя в полицию. Понял?
– Да понял я, – спокойно ответил парень. – На основании чего в полицию-то? Что работаю в том же заведении, что и ваша жена?
– На основании того, что трешься возле ее могилы чуть ли не каждую неделю! Может тебя как преступника тянет на место преступления?
– Стоп, – и Максим вытянул вперед ладони. – Могила не является местом преступления, она является местом захоронения, так что не прокатит однозначно. Это первое. И второе… Ваша жена умерла насильственной смертью? Я правильно понял? Ее убили, и убийца не найден?
Олег промолчал.
– Не отвечайте и так все ясно, – вздохнул парень. – Не смешите полицию. Судя по дате, Люба скончалась два года назад, а я в вашем замечательном городе всего год.
– Чего ты такой умный и в повара подался? – опрокинув в себя рюмку водки, что принес официант, поинтересовался вдовец.
Пожав плечами, Максим признался, уж кем-кем, а работать поваром мечтал в последнюю очередь. А если совсем честно, даже и не подозревал о такой профессии.
Подождав продолжения, Олег махнул рукой.
– Не хочешь рассказывать, не надо, – буркнул он. – Слушай, а где ты живешь? Снимаешь комнату где-нибудь у черта на куличиках, а плату дерут несусветную, да?
– Угадали. Еще и Антоха съехал ни с того ни с сего…
– Кто такой Антоха?
– Да работаем вместе. Тоже повар. Молча съехал, а потом еще и в смену другую перевелся. Трубки брать перестал и такое чувство, что попросту избегает меня. А вот почему, непонятно… – разоткровенничался Максим. – Вот теперь нужно срочно искать напарника, или платить за двоих.
– Напарника. Прямо как в детективе про полицейских. Слушай, а перебирайся ко мне? Я один живу за городом.
– Олег Витальевич…
– Просто Олег, договорились же… и на «ты».
– Договорились. А я не помешаю?
– Когда увидишь мой дом, то поймешь, что помешать у тебя вряд ли получится.
– А цена? – насторожился Максим. – Уж если хоромы огромные, то и оплата будет соответствующая.
Тоскливо вздохнув, Олег посмотрел в окно.
– Одному неуютно в такой громадине, – помолчав, признался он. – Твоя компания и будет ценой…
– Заманчивое предложение… – неуверенно произнес собеседник. – И в чем подвох?
– Не согласишься, не узнаешь, – хмыкнул новый знакомый. – Почему обязательно должен существовать какой-то подвох? А в добрые и открытые намеренья, стало быть, ты не веришь?
– Я никому не верю…
– Ну же, соглашайся! Два раза звать не стану…
– А, пожалуй, приму ваше… твое предложение, – решительно встал Максим, и, застегнув рюкзак, дал понять, что к переезду готов.
Выйдя из кафе, Олег направился к стоящему на парковке серебристому ховеру и красивым жестом распахнул дверцу.
Сев на переднее сиденье, Максим обеспокоенно заерзал; отчетливо показалось, что когда-то ездил в этой машине и, схватившись за голову, он простонал.
– Ты, парень, явно не в себе, – обеспокоенно заметил Олег. – По кладбищам шастаешь, за голову периодически хватаешься. Как ты медкомиссию прошел?
– Причем здесь это? – поморщился Максим. – Да и не собирался я в повара идти, говорил же уже. Так получилось… Слушай, а ты ведь выпил в кафе! – вспомнил он. – А если остановят?
– Не остановят! Ты давай разговор не переводи и расскажи, как так случилось, что будущий юрист в повара подался. Можешь начинать, я весь во внимании.
– Обещай не смеяться…
– Нет, – мотнул головой Олег. – Не обещаю…
– Да и фиг, слушай! Непонятно все как-то вышло тогда…
Глава 2. Год назад.
…Действительно, странно и непонятно все получилось год назад, когда Максим приехал в этот город поступать на юридический факультет. Такси брать не стал. Дорого, да и не к чему. С собой всего лишь одна сумка и карта города. Думал добраться до института пешком, но неожиданно заблудился в улицах и переулках. Тот день вообще вспоминается с трудом. Не день, а наваждение. Поймав попутку, Максим почти доехал до института, как на глаза ему попался ресторан «Бархан». Ну, попался и попался…так нет же, он как баран поперся туда и прямиком в кабинет директора. В кабинете же бухнул сумку на пол и вполне самоуверенно заявил, что хочет работать здесь поваром.
– Ты хоть гречку от фасоли-то отличить сможешь? – возмутился директор, кругленький как колобок и усатый как морж. – Опыт работы есть?
– Есть! – уверенно ответил Максим. – Но работал без трудовой и дипломов не имею, хотя достоин.
– Ты откуда такой наглый свалился на мою голову? – опешил моржовый колобок.
– Возьмите на стажировку. На неделю. Бесплатно.
– Ладно, – протянул директор. – Всего неделя и бесплатно. И медкомиссию пройди. Через три дня жду тебя и очень надеюсь, что ты не придешь.
– Ошибаетесь, – подхватив сумку, нахальный самозванец покинул кабинет.
Выйдя из ресторана, Максим присел на гладкие мраморные ступени и приложил ладони к горячему лбу.
«Я дебил, что ли? Какого хрена меня сюда занесло. Какой из меня повар?» – именно тогда он впервые и почувствовал сильный приступ головной боли.
– Эй, привет! – совсем некстати рядом уселся блондинистый тип.
– Тебе чего? – буркнул Максим.
– Это ты, что ли, к нам поваром устраиваешься? – закурив сигарету, блондин насмешливо прищурился.
– Дальше что?
– Недружелюбный ты какой-то, – печально вздохнул незнакомец. – Борюсик велел тебя так вздрючить, чтобы летел в свой Мухосранск и не оглядывался.
– Борюсик, это директор?
– Ну, да. Управляющий наш. Борис Николаевич. А меня Антон зовут, – протянул руку блондин.
– Максим.
– Угу. А что это у тебя ладонь-то в крови?
– Черт, – пробормотал Максим. – Проколол где-то и даже не заметил.
– Ой, ну ты проблемный, – усмехнулся Антон. – Жить-то есть где?
– Нет.
– И чего сидим тогда? Пошли. У меня как раз койка-место освободилась.
– Это как? – подхватив сумку, Макс зашагал следом за новым знакомым.
– Дрыщ, с которым мы хату снимали, домой свалил. А одному дороговато получается. Я, кстати, тут поваром работаю. Скажу парням, чтобы не гоняли тебя как сидорову козу, а то и ты свистанешь на маменькины харчи.
– Не свистану, – угрюмо ответил Макс и остановился. – Я детдомовский.
– Детдомовский и с гонором? – удивленно обернулся Антон. – Ну, это пройдет. И, вообще, не обращай на меня внимания, я такую фигню иной раз несу. Устал. У нас же и ночные смены есть.
– Ресторан и ночью работает?
– А ты как думал? – вздохнул Антон. – Иной раз такое впечатление, что народ только и делает что жрет. Да скоро сам увидишь.
Выгнать Максима после трех дней стажировки не получилось. На поварские приколы, словно зная их наперед, парень не повелся, а сложные блюда, которые специально сбагривали именно ему, готовил так, будто всю жизнь стоял у плиты и спал в обнимку с поваренной книгой.
– И откуда ты такой пригнал без тормозов? – вызвав Максима к себе, спросил Борис Николаевич. – Мы целый год не могли стоящего повара найти, а тут нате вам!
Самозванец молча стоял и переминался с ноги на ногу.
– Короче, ты принят в наш дружный коллектив, – улыбнулся директор. – Все, иди.
Глава 3. Переезд.
Олег слушал с таким выражением лица, что было непонятно, верит, или нет. Выговорившись, Максим замолчал и, нахохлившись, все косился в сторону нового знакомого в ожидании вердикта.
– Нормальная история, – наконец высказался тот. – Только не понял, а когда там смеяться надо было?
– Ты мне поверил? – произнес Максим таким тоном, будто от этого; верю, не верю, зависела его жизнь.
– А чего не поверить-то! – не отрывая взгляда от дороги, Олег успокаивающе похлопал парня по плечу. – В этой жизни чего только не бывает…
Заехав на съемную квартиру, Максим быстро покидал нехитрые пожитки в дорожную сумку и минут через двадцать уже спускался вниз. Прежде чем открыть замызганную дверь подъезда, он почему-то подумал, что новый знакомый уехал… Да, да, уехал; потому что людям не свойственно звать к себе в дом первого встречного. И не просто в гости, а пожить! Неужели Олегу до такой степени одиноко?
Удивительно, но шикарный внедорожник стоял на месте, а Олег что-то просматривал в телефоне.
– Так быстро? – завидев Максима, удивился он. – Кидай в багажник, погнали!
Шикарный дом, или громадина, как назвал его Олег, стоял почти у кромки леса. Нет, скорее не дом, а особняк с очень необычным дизайном. Как бы и современный, но в то же время и под старину. Эдакая сборная солянка. Действительно, жить в такой махине и одному… Б-р-р-р…
Отражающие заходящее солнце панорамные окна, бесконечные лестницы с лепными перилами, которые все вели и вели куда-то, опутывая особняк паутиной балюстрад и ступенек. По бокам мощеных терракотовой и серой плиткой дорожек проходила окантовка из крупной и мелкой гальки; над эффектными клумбами и красиво подстриженными деревьями явно работал специалист, а бассейн посреди двора ослеплял бирюзой. Под белоснежными зонтами стояли плетеные столы и стулья. Не хватало барной стойки и жонглирующего бутылками бармена.
– Чтоб я так жил! – не удержался от восхищения Максим.
– Вот и поживи, – добродушно откликнулся хозяин.
– Совсем не удивлюсь, если на причале имеется шикарная белоснежная яхта, – прикрыв глаза, Максим представил эту шикарную красотку. – Двухпалубная… – добавил он.
– Провидец, что ли? – хмыкнул Олег. – Именно такая и имеется…
– Да, ладно-о-о-о? Я же от балды сказал…
– Сказал просто так, а попал в точку. Ладно, пошли, комнату твою покажу.
Максим уверенно взбежал по лестнице, повернул налево и, пройдя по коридору, остановился перед дверью и тут сообразил, что ему не сказали, куда идти. Так какого лешего он так уверенно вышагивал? Сейчас Олег еще всякой ерунды насочиняет; например, что Максим здесь уже был и совсем неспроста их встреча на кладбище…
– Ты здесь был, что ли? – подозрительно нахмурился хозяин.
– Не, у меня просто интуиция развита. Ты же сам сказал, что я провидец. Угадал с комнатой?
– Угадал. Заходи, располагайся. Поживем, увидим, какой ты провидец…
Комната Максиму понравилась; просторная с встроенной мебелью и панорамными окнами она больше напоминала студию. Много света, воздуха и пространства.
Максим любил, когда вот именно так; светло и просторно. Сколько себя помнил; маленькие комнатушки и темные углы всегда пугали его, а ночь, та вообще вселяла жуть, рисуя в голове одну картинку страшнее другой. Все картинки были связаны с водой, шелестом камыша и вскриками ночной птицы. Еще он старался избегать замкнутых пространств; лифта чурался, как черт ладана и какой бы этаж не был, пешком, только пешком. Откуда эти страхи взялись, он не знал, и спросить было не у кого…
У кого спрашивать, если монахи нашли его на селигерской топи замызганного и голодного. Как он туда попал и, самое главное, как жив остался? На дворе уже поздняя осень стояла, снег лежал, а тут малец оборванный по болоту бродит. Решили монахи, знамение это и забрали найденыша к себе в монастырь, но Максим всем упрямо талдычил, что детдомовский. Не признаваться же, что в монастыре вырос…
Детдомовский и проще и понятнее для людей, и вопросов меньше. Вот и думай, гадай теперь, что же могло случиться, что он один на болоте оказался? Почему родители его не искали? И сколько он там был один? Как выжил? Столько вопросов и ни одного ответа…
Глава 4. Странный дом.
Разложив вещи, Максим решил осмотреть дом, но выйдя из комнаты, вдруг понял, что потерялся. Вот голову на отсечение, сюда шел совсем по-другому коридору.
– Я здесь! – внезапно раздался голос Олега.
Коридор тут же стал прежним, и Максим без труда нашел дорогу в гостиную.
Гостиная так же была с минимумом мебели и максимумом пространства. Восседая в светло-бежевом кресле, хозяин дома покуривал трубку и пускал кольца в высокий потолок и выжидающе поглядывал на гостя.
Подойдя к рельефной стене, Максим провел рукой; рельеф очень напоминал волнистый песок на берегу реки, и смотреть на него было просто невозможно. Так и рябило в глазах.
– Напрягает, да? – почувствовав дискомфорт гостя, нервно усмехнулся Олег.
– Есть немного. А можно вопрос?
– Валяй…
– Это ваш дом? Кто его строил? Весьма занимательный дизайн. Очень и очень необычный…
– Если расскажу все, как есть, не убежишь с перепуга?
Никак не ожидая услышать такое, Максим немного растерялся. Дурака, что ли этот новый знакомый валяет? Такой властный и самоуверенный был в начале, а тут будто сдулся.
– Хочешь сказать, у этого дома имеется своя страшная история?
– Мы и есть страшная история этого дома, – мрачно произнес Олег. – Обещай, что не уйдешь…
– Слушай, я очень люблю все страшное. Ты еще про мое детство не слышал. Ты, вообще, про меня ничего не знаешь, кроме того, что я хожу на могилу твоей жены и работаю в том же ресторане. Ведь верно?
– Верно…
– Рассказывай, а потом посмотрим, чьи скелеты в шкафу ужаснее…
– Прямо убедил, – цокнул Олег, и, закинув ноги на низкий столик, принялся вспоминать.
– Дом этот мой дядька построил. Уж понятия не имею, какие силы помогали ему строить его, но получилось действительно нечто. Так жестко перемешать несколько стилей, а главное, зачем, а еще… – пустив колечко в потолок, хозяин замялся. – А еще, мне иногда кажется, что коридоры меняются… Вот вроде заходишь в комнату с одного коридора, а выходишь в другой. Признайся, у тебя сегодня так было?
Поежившись, гость неохотно кивнул.
– Вот и прекрасно! – неожиданно обрадовался Олег.
– Да уж, вместе сходить с ума значительно веселее, – насмешливо заметил Максим.
– Ну, знаешь, с ума поодиночке сходят. Я уж реально решил, что после смерти Любаши у меня кукушка поехала…
– Коридоры начали видоизменяться после трагедии?
– Как-то так, как-то так… Но все по порядку. Дядька мой, царствие ему небесное, всю свою жизнь ездил по разным жутким местам. Вот чем больше кошмарных историй про какой-нибудь там город, озеро, селенье, что находится у черта на рогах, тем лучше. И на Урал мотался, и по горам лазил и где его только не носило. Не знаю, что он там искал. Может, артефакты какие-то… – пожал плечами рассказчик. – А последнее время зачастил на Селигер. Слышал про такое озеро?
– Да я как бы родом оттуда… – почувствовав некий фатализм ситуации, Максим вздрогнул.
Помолчав, Олег отложил трубку и, сцепив на коленке ладони, уставился в рельефную стену.
– А я почему-то совсем не удивлен, – произнес он. – Не зря мы встретились… Так вот, зачастил дядька на твою родину. Все про камень какой-то говорил. А потом раз, и как отрезало, перестал ездить и занялся постройкой этого дома. Долго он его строил, лет десять… Я к тому времени уже женился, сын у меня родился… Никитка… и решили мы с Любашей рвануть на Селигер, да глянуть, чем же несколько лет это место дядьку приманивало.
Дядька к тому времени совсем невсебешный сделался; все казалось ему, следят за ним. Видения разные посещали. Иной раз такую чушь нес; ни дать, ни взять, сумасшедший.
А я вот теперь думаю, а почему людей, что отличны от нас, мы считаем ненормальными? Потому что они иначе видят реальность? Потому что могут предугадывать события? Только поэтому? Если так, то неправильно это…
В то лето, когда мы решили отправиться на Селигер, дядька нам такой скандал закатил. Не езжайте и все тут! Плохое с вами случится! А что и почему не говорит. Мы с Любашей посмеялись тогда, да и уехали… – и, замолчав, Олег снова закурил трубку.
– И как вам? Понравился Селигер? Оправдал ожидания? – не выдержал паузы рассказчика Максим.
Он-то знал, Селигер должен произвести впечатление; мрачная красота родного озера может заставить трепетать сердце одновременно и от страха и от восхищения.
Конечно, Максим желал услышать про любимый край и еще раз прикоснуться к нему душой. Хоть так, хоть через эмоции другого человека, но услышать то, что услышал, никак не ожидал…
– Да никак, – глухо отозвался хозяин. – Совсем ничего не помню, – и, глубоко вздохнув, он прикрыл глаза.
Максим каким-то шестым чувством понял, продолжение будет жутким. Новый знакомый сам боится вспоминать то, что произошло тем летом и вот сейчас набирается смелости произнести это вслух… Произнести вслух что-то очень и очень страшное…
– Вот уж точно, посредством сумасшедших с нами разговаривает само провиденье. Или высшие силы… Или еще что… Надо было послушать дядьку, надо… – Олег говорил с трудом.
Тяжелыми камнями падали его слова. Падали в темную глубину…
Падали…
Падали…
Максиму вдруг показалось, уносит его холодная вода, уносит вглубь от теплого берега, а слова Олега крепко прилипли к ногам и тащат на самое дно камнем…
– И просто камнем пошел ко дну, мы даже сообразить ничего не успели, – будто сквозь толщу воды донеслось до него.
Вскинувшись, Максим почувствовал, дышать нечем; пахнущая тиной вода забила рот и нос.
– Кто пошел камнем ко дну, кто? – согнувшись пополам, прохрипел он.
– Сын наш, Никитка… – дрожащим голосом повторил Олег.
Наконец-то Максиму удалось втянуть в себя воздух. Голова закружилась, ноги подогнулись, и неуклюже плюхнувшись в кресло, он с сочувствием посмотрел на хозяина.
– Не удалось спасти? – сорвалось с языка.
– Как утащил его кто, – словно оправдываясь, произнес Олег. – Так не тонут. И тела не нашли… Сказали, в омут затащило. А какой омут? Мы же с Любой рядом стояли. Какой омут?! Ты мне скажи, у вас там что, реально так людей утаскивает? Бесследно? Вот так вот раз и с концами?!
– А где вы купались? – зачем-то уточнил Максим.
– Да где и все. На пляже. Народу тьма. Все сразу нырять стали, но без толку…
– Странно… Понимаю, если бы вы на Кравотынский плес потащились, или еще куда. Там разное может приключиться. Но чтобы на пляже…
– Кравотынский плес? – прищурился Олег. – Что-то знакомое… Но нет, мы там не были. Не успели побывать. Никитка на второй день утонул… Дальше поиски; плохо помню те дни, да и вспоминать не хочу. Когда дядька про трагедию узнал, сдал сильно. Все про свою вину твердил. Мы к тому времени у него в этом доме жили. Как Любаша забеременела, так и переехали сюда. Никитка уже здесь родился; любил его дядька как родного. Сломил его этот случай, ой, как сломил. Он же сам жену и сына потерял. Тоже трагедия такая вышла, не приведи Господь…
– Потонули? – ляпнул наобум Максим.
– Да откуда ты знаешь? – подняв голову, Олег долго смотрел парню в глаза. – Опять интуиция?
– Просто предположил. Как они погибли?
– Представляешь, катер, на котором они экскурсию совершали, перевернулся. Всех удалось спасти, а их так и не нашли. Дядька себя еще и в этом винить не переставал, что мол, отпустил одних. Можно подумать, если бы он был рядом, то что-то изменилось бы.
Так вот, перед смертью дядька, то ли заговариваться начал, то ли еще что, но плел про плес какой-то и про то, что голову кровавую зря взял. Все беды от нее. А еще совсем непонятное талдычил про женщину с девочкой, что явились к нему за головой мужа и отца. Вот объясни мне, как эти слова понять? Про что он говорил? Бред это, или нет?
Услышал про кровавую голову Максим, побледнел.
– Че-е-ерт… – побелевшими губами выдохнул он. – Так твой дядька на Селигере канават искал? И, судя по всему, нашел… Как ему это удалось?!
– Ты, парень, про что сейчас? Кто такой канават? – увидев реакцию собеседника, Олег немного струхнул; вот те на… думал, бредил дядька, неся чушь про кровавую голову, а тут такой расклад…
– Черт! – Максим вскочил и начал фланировать по огромной, светлой гостиной со стенами, словно речное дно, которые наводили на него оторопь. – Черт, черт, черт! – повторял он снова и снова.
– Слушай, перестань носиться как угорелый, – охрипшим от испуга голосом попросил хозяин. – Сядь, пожалуйста, и растолкуй, что за непонятное слово ты сейчас произнес!
– Да я просто поверить не могу! – эмоционально размахивая руками, произнес Максим.
– Канават, это камень-кровавая голова. Канаватом его татары назвали!
– Причем тут татары?
– Ну, как же! Это же история моего края. Если честно, всегда думал, что кровавой головы не существует. Что те далекие события просто обросли слухами, догадками, байками и родилась красивая легенда о камне, что прогнал татар и не дал им дойти до Новгорода!
Ты готов услышать эту легенду? – уставившись на Олега полубезумным взглядом, Максим замер.
– Божечки мои… – ошарашенно протянул хозяин. – Как ты сейчас на моего дядьку похож! Прямо вылитый! Те же глаза с сумасшедшинкой некой. Та же экспрессия! То-то думаю, чего это я так быстро тебя позвал разделить со мной жилплощадь. Так ты, наверное, еще на кладбище напомнил его…
– Я не понял, так рассказывать, или нет? – вспылил постоялец. – А то у меня сейчас вдохновение улетучится!
– Валяй, – милостиво взмахнул рукой Олег.
– Давно это было, – усевшись обратно в кресло, начал Максим. – Когда ордынцы, словно полчища прожорливой саранчи, пришли на наши земли…
Глава 5. Легенда о Канавате. Болотница.
…Осторожно ступая по первому снегу и придерживая руками тяжелый живот, Олена старалась не слушать женский плач, что доносился из каждой избы. Сжав кулаки, она прошла мимо оврага, где кучей лежали обезглавленные тела мужчин. Чьих-то отцов, сыновей, мужей, братьев…И среди них лежало тело ее мужа Дамира…
Засунув в рот концы теплого платка, Олена тихо заскулила.
«Нельзя сейчас плакать! – остановившись, она зачерпнула пригоршню снега и поднесла к пылающему лицу. – Надо донести всю боль, весь гнев до места. Надо, надо…»
Дотронувшись до горячей кожи, снег тут же растаял, но хоть чуточку, да приморозил чувства. А вот вдоль дороги и кровавый забор показался. Далеко тянулась жуткая изгородь, что соорудили вчера желтолицые ироды, водрузив на колья отрубленные головы мужчин. И снег здесь был не белым, а красным… Думала Олена, легко признает мужа, да ошиблась. Смертный лик изменил лица храбрецов, и своего Дамира узнала лишь по очелью, что сама плела, да украшала, призывая духов оберегать любимого.
Не уберегли…
Видно, плохо просила…
– Дамирушка… – осев, Олена прижалась щекой к деревянной плахе. – Сокол мой ясный, – не сдержавшись, провыла она, и тут почувствовала, ребенок в животе перевернулся. – Тихо, тихо, милая… – прошептала испуганно. – Не время еще…
Олена почему-то была уверена, родится девочка, как две капли похожая на любимого. Синеглазая, с волнистыми волосами цвета льна… Да и Дамир ждал дочку. Так хотел увидеть малышку, взять на руки…
Сильная распирающая боль накатила так внезапно, что Олена охнула и скрючилась на забрызганном кровью снегу.
– Ох, Дамирушка, знать велико твое желание увидеть малышку, – простонала она между схватками. – Ой, ой, нету моченьки моей, как же больно-о-о!
Дождавшись, когда схватки ослабнут, Олена поднялась, сняла с тына голову мужа и, оставляя за собой красные следы, направилась к болоту.
– Отомстим, Дамирушка, за все отомстим, – прижимая к сердцу голову любимого, приговаривала она.
Схватки накатывали все чаще и чаще и остаток пути, Олена уже ползла на карачках.
Вот и завиднелись болотные огоньки… Не касаясь земли, огоньки плавали в воздухе и ласково мерцали нежно-зеленым светом. Наполняя душу невиданным доселе спокойствием, они так и манили за собой, но знала Олена, обманчивы коварные огоньки; завлекут, притянут, и не выбраться потом из трясины. Ни шага с тверди делать нельзя.
А так же знала, с болотным духом можно договориться, но взамен потребуется отдать самое дорогое…
– Болотница, прими от меня дар. Это самое дорогое, что у меня есть сейчас… Поклонившись, Олена положила на землю голову мужа и брошь с камнями такой невиданной красоты, что полыхнули они дивным цветом и вроде как ярче на болоте стало. Замшелая коряга, торчавшая посреди болота вдруг шевельнулась… Чавкнула болотная жижа, и увидела Олена; шагает к ней не то девица, не то старуха, не то девочка совсем. И даже когда Болотница подошла так близко, что запахло багульником, Олена так и не смогла понять; стара та, или молода. Запах болотного цветка дурманил голову, путал мысли и тяжелил веки сном.
Ох, недаром называют его сонной одурью…
А Болотница тем временем разглядывала подношение, то нюхала, то чуть ли на зуб не пробовала.
– Это и есть твой дар? – спросила она.
– У меня больше ничего нет, – прошептала Олена, и чтобы не видеть, как Болотница вертит в руках голову мужа, закрыла глаза.
«Это все сон… – навеял запах багульника радужные думы. – И захватчики эти, и кровавый тын и все, все со-о-н…»
– Чего просишь? – превратившись в старуху, проскрипела болотная дива.
– Отомсти ордынцам за смерть наших мужчин. Выпей из них кровь и лиши разума! – в лютой злобе прошипела Олена.
Вот теперь-то она и выплеснула всю злобу и ненависть. Всю горечь и бессилие. Надо было, чтобы и Болотница учуяла ее исступление. Учуяла и прониклась…Вот теперь-то можно выть зверем… Олена так и сделала; закинув голову, она завыла так, что почти испугала болотную диву. Завыла, заскрежетала зубами… В этом крике было все; и боль за погубленную жизнь, и тоска по любимому… и мука от схваток, что уже не прекращались.
– Нет! – Олена схватила Болотницу за руку. – Нет… лишить их разума, это очень милосердно! Пусть мучаются. Мучаются так, как страдают сейчас сотни женщин. Как страдали наши мужья и отцы! Пусть их душа холодеет от ужаса, что посмели они ступить на наши земли погаными ногами своими. Ироды-ы-ы-ы! – выгнувшись, завопила роженица. – Мы с Дамиром только жить начали. Не нагляделась я в его синие глаза, не надышалась с ним одним воздухом! Сердце эти звери мне вынули! Заживо убили-и-и-и!
– Милая, да ты рожаешь, – раздался ласковый голос и, открыв опухшие от слез глаза, увидела Олена, ни молода и ни стара Болотница. Где-то посередке… Но хороша, сил нет! Глаза, как у сокола ее, синь непроглядная, а волосы светло-русыми волнами по земле стелются.
– Какая же ты красивая, – ахнула Олена.
Усмехнулась туманно синеокая дива.
– Пусть дочка твоя, придя в этот мир, красоту увидит. Пусть поселится в ее душе тяга к светлому и прекрасному.
– А какой толк в прекрасном, если в одну секунду тебя всего лишить могут? – опять заклокотала в груди жгучая ненависть, да так заклокотала, что дыхание перехватило и тут новая, мощная схватка скрутила Олену.
Казалось, слышно, как трещат кости, выпуская ребенка на свет божий.
– Откуда знаешь, что дочка? – сжав ладонь Болотницы пуще прежнего, еле слышно произнесла роженица.
– Не разговаривай, силы береги. Слаба ты очень… – тревожно вздохнула синеокая.
Вздохнула и, вытянув к болоту свободную руку, прошептала непонятные слова. Рука тут же превратилась в змею и устремилась вглубь трясины.
– Принеси мне аир, – приказала Болотница.
Вскоре вернулась рука-змея обратно, неся в пасти-пальцах ярко-зеленые мясистые листья.
– Отпусти на минутку ладонь, – попросила дива.
– Не могу, – отчаянно замотала головой Олена.
Понимающе кивнув, Болотница снова произнесла какие-то слова. Неприятно захрустело надплечье, выпуская из себя третью руку, а синеокой хоть бы хны; как ни в чем не бывало, перетерла между ладоней волшебную траву, да и смазала целебным соком роженице виски, лоб и губы.
Пряный и жгучий аир притупил боль и вернул силы. Хоть ненадолго, но вернул…
Громкий крик новорожденной всколыхнул болотные огоньки, и закружили те, недоумевая…
Не слышали они таких жизнеутверждающих возгласов на болоте. В этих местах не принято так орать. Вот преисполненные страхом смерти вопли о помощи, то, другое дело… Эти вопли всегда радовали и заставляли светиться ярче прежнего. А тут, что такое? Что произошло с их владычицей, что возится она с этой смертной? За мертвую голову и за брошь какую-то? Так, то не дар, а так… Неспроста уцепилась хозяйка за земную женщину, ох, неспроста!