Ледяной ректор и огненная адептка

Глава 1

Холодный, пронизывающий до костей ветер с гор гнал по мостовой последние уцелевшие осенние листья, словно торопясь убрать всё лишнее перед приходом суровой зимы. Академия Армеон, величественная и неприступная, возвышалась над городом, её шпили, казалось, царапали низкое свинцовое небо. В её стенах царил безупречный порядок, тишина и дисциплина. И олицетворением этого порядка был сам ректор, Ренар Харт.

Он двигался по главной галерее с безошибочной точностью метронома, его длинное мантиеподобное пальто развевалось за ним, словно след из жидкого серебра. Его волосы, отливавшие холодным металлом, были идеально уложены, а на лице с резкими, благородными чертами не было ни единой эмоции. Он мысленно составлял расписание на следующий квартал, подсчитывал расходы на кристаллические реакторы и обдумывал дисциплинарное взыскание для третьего курса, осмелившегося опоздать на лекцию по темпоральной магии. Мир вокруг него был выверен, подчинён логике и правилам.

И этот мир рухнул в одно мгновение.

Из-за угла, ведущего в библиотечное крыло, вынеслось… нечто. Вспышка цвета, хаоса и стремительного движения. Это «нечто» было одето в мешковатую мантию адепта первого года, а из-под капюшона выбивался огненно-рыжий беспорядок кудрей. Оно не смотрело под ноги, потому что было всецело поглощено огромным фолиантом, который оно пыталось читать на ходу.

Ренар Харт, с его безупречной реакцией, всё же не успел среагировать. Они столкнулись с глухим стуком и лёгким «Уф!», которое вырвалось у рыжего создания.

Последнее, что увидел ректор перед тем, как его сознание захлестнула волна ледяного гнева, – это летящие в воздухе страницы его безупречно составленных документов и тёмные чернила, которые из разбившейся в падении пузырчатой чернильницы брызнули на безупречно белый манжет его рубашки.

Он приземлился на плиты спиной, а на его грудь, словно на трон, рухнула виновница хаоса, всё ещё сжимая в руках злополучный фолиант под названием «Основы практической пиромантии для начинающих».

Наступила секунда ошеломляющей тишины. Ренар, никогда не позволявший никому нарушать своё личное пространство, лежал, не в силах найти слов. Его серебряные ресницы дрогнули, когда он сфокусировал взгляд на существе, устроившемся на нём.

Юсилия Астралис отряхнула рыжие пряди со лба и огляделась. Её изумрудные глаза, полные живого любопытства, широко распахнулись при виде раскиданных бумаг и растущего чернильного пятна на груди… нет, не на груди, а на безупречном костюме того, кто оказался под ней.

– Ой! – выдохнула она, не испуганно, а скорее с искренним удивлением. – Простите! Я не заметила… Книга, понимаете, такая интересная! Оказывается, если неправильно сфокусировать жест, можно поджечь не цель, а собственные брови. Ха! – Она беззаботно рассмеялась, словно они сидели в таверне, а не лежали посреди галереи.

Ренар медленно, словно ледник, начал подниматься, вынуждая её скатиться с него. Он встал, отряхнулся с такой яростью, будто счищал с себя ядовитую слизь, и воззрился на неё. Его ледяной взгляд мог бы заморозить лаву.

– Вы… – его голос был тихим и шипел, как зимний ветер. – Вы знаете, кто я?

Юсилия, наконец поднявшись на ноги, оглядела его с ног до головы. Её взгляд задержался на его серебряных волосах и нахмуренном, но до невозможность красивом лице. В её глазах мелькнуло понимание, смешанное с неподдельным ужасом.

– Э-э… Смотритель кухонных запасов? – выдавила она с надеждой.

По галерее пронёсся незрительный ледяной шквал. Казалось, даже факелы в стенных подсвечниках померкли.

– Я – Ренар Харт. Ректор этой Академии, – произнёс он, и каждое слово было похоже на удар острым сосулькой. – Ваше name[1]?

– Юсилия… Астралис, – прошептала она, наконец осознав масштаб катастрофы.

– Мисс Астралис, – он сделал шаг вперёд, и она инстинктивно отступила. – Вы только что уничтожили квартальный отчёт, испортили служебную одежду и чуть не сломали мне рёбра. Полагаю, тема возгорания бровей показалась вам куда более важной, чем элементарные правила приличия и внимательности.

– Я… я всё уберу! – поспешно сказала она, хватая разлетевшиеся листы. – И выстираю! Чернила отстирываются соком лунного корня, я читала!

– Не утруждайте себя, – остановил он её ледяным тоном. – Я не уверен, что могу доверить вам что-либо, связанное с концентрацией. Явно это не ваша сильная сторона. Явка к уборщикам. На месяц. Каждый день после вечерних занятий. Вы будете мыть полы в этой галерее. Вручную. Без магии. Возможно, монотонная физическая работа научит вас смотреть под ноги.

Он резко развернулся, его серебряные волосы взметнулись, и он зашагал прочь, оставляя за собой шлейф ледяного негодования и девушку с охапкой испорченных бумаг и книгой по пиромантии в руках.

Юсилия выдохнула, её плечи поникли.– Ну вот, – пробормотала она самой себе, глядя на его удаляющуюся спину. – И зачем я ему сказала про брови?..

Она не знала, что уходя, впервые за долгие годы уголок губ Ренара Харта дёрнулся в едва уловимой, почти невидимой улыбке. Смешное, нелепое и совершенно невыносимое создание. Адептка, которая едва не подожгла его своим появлением. Лёд тронулся.

С тех пор прошло две недели. Длинная главная галерея Академии, вымощенная тёмным мрамором, стала для Юсилии местом наказания и… своеобразным полем для наблюдений. Каждый вечер, вооружившись щёткой и тяжёлым ведром с мыльной водой, она скрипела зубами и терла пол, пытаясь стереть с него следы тысяч ног и, как ей казалось, насмешливые ухмылки портретов бывших ректоров, висевших на стенах.

И каждый вечер ровно в половине девятого раздавался отмеренный, чёткий стук каблуков. Ренар Харт совершал свой вечерний обход. Он проходил мимо, не поворачивая головы, не удостаивая её взглядом, холодный и невозмутимый, как айсберг в северных морях. Его серебряные волосы были идеальны, осанка – безупречна. Казалось, он даже не дышал одним воздухом с этим беспокойным созданием, нарушавшим своим присутствием стерильную чистоту его мира.

Юсилия, в свою очередь, изображала полную поглощённость работой, но краем глаза неотрывно следила за ним. Она уже начала классифицировать его выражения лица (вернее, почти полное отсутствие таковых) и едва уловимые изменения в походке. Сегодня что-то было не так.

Он шёл чуть медленнее обычного, и его взгляд, всегда устремлённый прямо перед собой, на секунду скользнул по высокому арочному окну, за которым бушевала метель. В его глазах мелькнуло что-то… усталое? Раздражённое? Юсилия не была уверена.

Именно в этот момент её любопытство перевесило инстинкт самосохранения. Она слишком резко потянулась щёткой, ведро с противным чмокнувшим звуком опрокинулось, и мутная мыльная вода радостным ручьём устремилась прямо по пути следования ректора.

Ренар замер в шаге от лужи, медленно опустил взгляд на расползающееся по мрамору мокрое пятно, а затем поднял его на Юсилию. В его глазах не было гнева. Была бездонная, вселенская усталость.

– Мисс Астралис, – его голос прозвучал приглушённо, почти устало. – Это новая тактика? Если галерея будет покрыта льдом, подметать её станет легче?

– Я… оно само… – начала она, но поняла, что оправданий нет. Она просто смотрела на него, на его идеально выглаженную одежду, на тонкие, напряжённые губы. И внезапно спросила то, о чём думала все эти минуты: – С вами всё в порядке?

Он поморщился, словно от внезапной физической боли. Такой прямой, ничем не прикрытый вопрос был для него чем-то совершенно немыслимым.

– Моё самочувствие не входит в список тем, разрешённых для обсуждения с адептами, нарушающими дисциплину, – отрезал он, пытаясь восстановить привычные барьеры.

Но Юсилия уже поднялась с колен, забыв про лужу, ведро и наказание. Её лицо выражало неподдельное, искреннее беспокойство.

– Вы выглядите так, будто вас заставили прочитать лекцию о пользе хаоса и беспорядка. Всё лицо в морщинах. Ну, почти.

Ренар аж отшатнулся от такой наглости. Никто и никогда не позволял себе ничего подобного. Он собрался было излить на неё новый поток ледяного сарказма, но увидел, что она тянет руку к карману своей мантии.

– Постойте! Не смейте доставать что-либо! После инцидента с «самозаваривающиемся чаем», который устроил дымовую завесу на пол-библиотеки, я запрещаю вам…

Но она уже достала не какой-то подозрительный прибор, а слегка помятый, идеально пропечённый круассан, от которого исходил лёгкий аромат миндаля и сливочного масла.

– Это от мамы, – торопливо объяснила Юсилия, протягивая ему выпечку. – Она говорит, что сладкое помогает, когда голова идёт кругом от бумажной работы. А у вас, я уверена, её полно. У вас даже тень под глазами. Вот, возьмите.

Ренар Харт смотрел то на круассан, то на её испачканное мыльной водой, но абсолютно искреннее лицо. Веки его действительно отяжелели за день, полный совещаний, отчётов и срочных донесений о странной активности в подземельях. Он ненавидел сладкое. Он ненавидел беспорядок. Он ненавидел непредсказуемость.

Но в жесте этой нелепой, катастрофичной девушки была такая простая, ни к чему не обязывающая человеческая доброта, которой он не видел… не видел, кажется, целую вечность.

Он медленно, почти машинально, протянул руку и взял круассан. Пальцы в безупречных перчатках прикоснулись к её потным, испачканным мылом пальцам. Лёд встретился с огнём. Он дёрнулся, будто от удара током.

– Галерея, – произнёс он, и его голос впервые зазвучал не как скрип льда, а чуть тише, приглушённее. – Должна быть вымыта. До конца.

– Конечно, ректор! – Юсилия расплылась в улыбке, которая была ярче всех факелов в галерее. – Будет вылизывать, как… э… как дракон своё золото!

Он уже повернулся, чтобы уйти, сжимая в руке нелепый мирный подарок. Пройдя несколько шагов, он остановился, но не обернулся.

– Мисс Астралис.– Да, ректор?– …Спасибо.

И он зашагал прочь, оставив её стоять посреди лужи с широко раскрытыми глазами и щёткой в оцепеневшей руке. Ренар Харт сказал «спасибо». Мир определённо летел в тартарары. И почему-то ей это ужасно нравилось.

А он, уходя, размышлял, что круассан на удивление пах… как дом. О котором он давно забыл. И это было куда опаснее любой пиромантии.

Прошла ещё неделя. Ледяная стена между ректором и самой проблемной адепткой Академии если и не рухнула, то в ней появилась трещина, сквозь которую пробивался странный, тёплый свет. Ренар Харт по-прежнему был суров и непреклонен, но теперь, проходя вечером по галерее, он иногда бросал короткий, оценивающий взгляд на блестящий от натирки пол. А однажды даже произнёс: «Приёмлемо». Для Юсилии это прозвучало как восторженная ода.

Идиллия, если её можно было так назвать, была нарушена в самый обычный вечер. Юсилия, ворча себе под нос на скуку монотонного труда, уже заканчивала работу. Внезапно воздух в галерее содрогнулся. Глухой, мощный удар, пришедший словно из самых недр Академии, заставил содрогнуться каменные плиты под ногами. Со стен посыпалась пыль, а с одного из портретов криво сползла рама.

Юсилия вскрикнула и инстинктивно присела, укрыв голову руками. Через мгновение её взгляд встретился с взглядом Ренара. Он появился в дальнем конце галереи словно из ниоткуда, его лицо было напряжённым, но собранным, а глаза холодно горели. Это был уже не чиновник, замученный отчётами. Это был воин, почуявший опасность.

– Что это было? – выдохнула Юсилия, поднимаясь. Её первоначальный испуг сменился жгучим любопытством.

Ренар не ответил. Он прислушался, его острый слух уловил то, что было недоступно ей: приглушённые крики, звон оружия и странный, скрежещущий звук, доносившийся из глубины здания.

– Иди в общежитие, – приказал он резко, его голос снова обрёл стальную твердость. – Немедленно. Запрись и никуда не выходи.Но было уже поздно. Из бокового прохода, ведущего в учебные классы по древней истории, выкатился клуб едкого дыма. Из него, отчаянно кашляя и вытирая слёзы, выбежали двое адептов старших курсов.

Глава 2

– Ректор! В подземельях! – один из них, бледный как полотно, едва выговорил. – Пробудились Древние The Guardians[1]! Они… они проломили стену у старого хранилища!

Удар, который все почувствовали, теперь обрёл имя и причину. Древние Стражи – автоматические магические конструкции, созданные для защиты особых зон Академии. Что-то пошло не так, и защитники превратились в агрессоров.

Ренар молча проклял всё на свете. Его ум уже прорабатывал варианты: эвакуация, блокировка секторов, нейтрализация угрозы. Он повернулся к Юсилии, чтобы повторить приказ, но её уже не было на месте.Он метнул взгляд по галерее. Рыжая бестия, забыв и про ведро, и про свой испуг, уже неслась к источнику дыма, сжимая в руке свою верную щётку, как алебарду.

– Астралис! – его рык заставил бы застыть любого другого студента. – Стоять!

Она обернулась на бегу, её глаза пылали азартом.– Но они же могут кого-то ранить! Я изучала основы тактики! Нужно создать диверсию!

Мысль о том, что это природное стихийное бедствие в человеческом обличье собирается устраивать диверсию, заставила кровь Ренара похолодеть. Он ринулся за ней.

– Это приказ! Вернись!

Но Юсилия уже скрылась в дымном проходе. Сжав зубы, Ренар бросился вслед. Он нагнал её уже в следующем зале, где дым был гуще. Два массивных каменных стража с светящимися рубиновыми глазами методично крушили всё вокруг, а группа преподавателей пыталась их сдержать щитами и ошеломляющими заклинаниями, которые, впрочем, лишь отскакивали от древней брони.

Юсилия, недолго думая, замахнулась своим ведром и выплеснула остатки мыльной воды прямо в «лицо» одному из големов.

Последовала не та реакция, на которую она рассчитывала. Страж не остановился. Мыльная пена стекала по его каменной голове, а его рубиновые глаза медленно повернулись в её сторону. Механический рык, звук перемалываемых шестерёнок, заполнил зал. Он сделал шаг в её направлении.

В этот миг между ней и големом возник Ренар. Он не стал читать длинных заклинаний. Он просто резко выбросил вперёд руку, и воздух перед ним сгустился, кристаллизовался, превратившись в стену из голубоватого, прозрачного льда. Могучий удар каменного кулака пришёлся по ледяному щиту, который треснул, но выдержал.

– Я сказал: ДИВЕРСИЯ! – крикнула Юсилия ему в спину, как будто это было конструктивное предложение. – Отвлечь его!

– Вы уже это сделали! – сквозь зубы процедил Ренар, поддерживая щит. Ледяные осколки сыпались с него на пол. – Теперь замолчите и не двигайтесь!

Но было поздно. Второй страж, обойдя с фланга, поднял руку, и из его ладони вырвался сгусток магической энергии, направленный прямо в Юсилию.

Время для Ренара замедлилось. Он видел широко раскрытые изумрудные глаза, полные не страха, а чистой, безрассудной отваги. Он видел летящий towards her смертоносный луч. Логика кричала, что он не должен подставляться. Разум напоминал о должности, об ответственности, о правилах.

Но его тело среагировало раньше. Ледяной щит рухнул. Он резко оттолкнул Юсилию в сторону, на безопасные плиты пола, и принял удар на себя.

Энергия ударила его в плечо, отбросив на несколько шагов. Он глухо ахнул от боли, на мгновение его зрение помутнело. По его идеально белому мундиру поползли чёрные прожилки опалённой ткани, и проступила краснота.

– Ректор! – закричала Юсилия, в ужасе поднимаясь на ноги.

Но Ренар уже был снова на ногах. Боль, казалось, лишь обострила его концентрацию. Его глаза вспыхнули холодным серебряным светом. Он прошептал несколько слов на древнем наречии, и температура в зале резко упала. Из ничего, из самой влаги воздуха, вокруг стражей стали расти исполинские ледяные глыбы, сковывая их, цепляясь за соединения, замедляя каждое движение. Преподаватели, воспользовавшись паузой, обрушили на конструкции шквал разящих заклинаний.

Через минуту всё было кончено. Стражи, скованные льдом и магией, замерли, как древние статуи.

В наступившей тишине было слышно только тяжёлое дыхание Ренара. Он стоял, прижимая руку к обожжённому плечу, его лицо было бледным, но абсолютно спокойным.

К нему подбежала Юсилия. Её глаза были полны слёз.– Вы… вы ранены! Из-за меня! Я… я…

– Вы, мисс Астралис, – перебил он её, и его голос снова был низким и опасным, но теперь в нём слышалась иная, новая нота, – это ходячая катастрофа. Вы не способны подметать полы, не устроив потоп. Вы не способны даже просто стоять на месте, не спровоцировав нападение древних механизмов.

Он сделал шаг к ней, и она инстинктивно отпрянула, ожидая очередного месяца уборки или чего похуже.

– …И именно ваш идиотский, безрассудный, непредсказуемый поступок отвлёк его на достаточно долгое время, – закончил он, и его взгляд упал на её перепачканное сажей и мылом лицо. – Что дало нам необходимое время для контратаки.

Он повернулся и сделал несколько шагов, отдавая тихие, чёткие распоряжения преподавателям. Потом снова обернулся к ней.

– Идёмте. Мне нужна помощь, чтобы добраться до лазарета. И поскольку это ваших рук дело, вы и будете оказывать помощь. – Он посмотрел на её округлившиеся от ужаса глаза. – Не волнуйтесь, мисс Астралис. Я не позволю вам прикасаться ни к каким зельям. Вы будете… подавать бинты. И постарайтесь не поджечь их.

И впервые за всё время знакомства он увидел, что Юсилия Астралис полностью онемела. Это зрелище, подумал он, идя по коридору и опираясь на воздух больше, чем на неё, почти стоило обожжённого плеча. Почти.

Лазарет Академии пах настойками, сушёными травами и тишиной. Тишину, впрочем, тут же нарушили они. Фея-медик, маленькая и ядовитая, с лицом, выражавшим профессиональное отвращение к глупости пациентов, принялась обрабатывать ожог.

– Держать щит, Ренар? Держать? У тебя что, своих чар не хватило? – ворчала она, ловко орудуя кисточкой с зеленоватым составом. – Или ты решил, что твоя кожа лучше поглощает энергию, чем закалённый лёд?

Ренар сидел на кушетке, стиснув зубы. Боль была острой и жгучей, но он не издал ни звука. Его взгляд был устремлён в стену, но периферией зрения он видел Юсилию, которая стояла в двух шагах, затаив дыхание, с коробкой стерильных бинтов в дрожащих руках. Она смотрела на обнажённое, обожжённое плечо, на которое накладывала мазь фея, и её собственное лицо было почти такого же зелёного оттенка.

– Он… он меня оттолкнул, – тихо пролепетала Юсилия, обращаясь больше к самой себе, чем к фее. – Я не успела бы отскочить.

Фея фыркнула, не отрываясь от работы.– Ну конечно. Герой. Идиот. Синонимы в данном случае. Держи, – она бросила Юсилии взгляд, указывающий на бинты.

Юсилия замерла, словно ей предложили разоружить бомбу. Она с ужасом посмотрела на белоснежные рулоны, потом на свои руки, испачканные сажей, мылом и бог знает чем ещё.

– Я… я не могу, я же грязная, я всё испорчу, – прошептала она.

– Мисс Астралис, – раздался тихий, но твёрдый голос Ренара. Он не смотрел на неё. – Подайте бинт. И сделайте это быстро. Я не намерен сидеть здесь всю ночь.

Его тон не оставлял места для споров. Юсилия, покусывая губу, с благоговейным ужасом протянула руку к коробке. Она взяла край стерильного бинта кончиками пальцев, стараясь прикоснуться к нему как можно меньше, и протянула его фее. Та ловко приняла его и принялась накладывать повязку.

– Всё, – отрезала фея, закончив перевязку. – Не намокать. Не напрягать. Никакой магии в течение суток, дашь ожогу затянуться естественным путём. Иначе шрам останется на всю жизнь. И никаких драк с големами, – добавила она, язвительно взглянув на него. – Или с чем там ты ещё собрался сражаться.

Ренар молча кивнул и начал одной рукой натягивать мундир на неповреждённое плечо. Движения давались ему с трудом, лицо побледнело ещё сильнее.

Не думая, движимая чистым порывом, Юсилия шагнула вперёд.– Позвольте, – выдохнула она и потянулась, чтобы помочь ему накинуть одежду.

Он резко отстранился, его глаза сверкнули холодным предупреждением. Физический контакт, да ещё и помощь – это было за гранью допустимого.– Я сам.

– Но вы же… – начала она.– Я справлюсь, – отрезал он, и в его голосе снова зазвенел привычный лёд.

Он справился. Скрежетя зубами от боли, он натянул мундир и застегнул его. Он выглядел почти как обычно – безупречный, холодный ректор. Если не считать мертвенной бледности и тени страдания в уголках губ.

Он поднялся с кушетки.– Идём, мисс Астралис.

Они шли по пустынным ночным коридорам обратно к его кабинету. Молчание между ними было густым, тяжёлым, полным невысказанного. Юсилия шла чуть позади, её взгляд прилип к его спине, к тому месту, где под тканью угадывалась повязка.

Он остановился у массивной дубовой двери с табличкой «Ректор Р. Харт».– Вам пора в общежитие, – сказал он, не оборачиваясь.

– Ректор, я… – голос Юсилии дрогнул. – Я не знаю, как благодарить вас. И как извиниться.

Он медленно повернулся к ней. Его лицо при свете ночных факелов казалось высеченным из мрамора – жёстким и неуязвимым.– Вы можете поблагодарить меня, соблюдая правила. И извиниться – точно так же. Это исчерпывающе.

Она стояла, опустив голову, внезапно осознав всю тяжесть того, что произошло. Он пострадал из-за её безрассудства. Из-за неё ректор, самый могущественный маг Академии, теперь был ранен.

– Я понимаю, – тихо сказала она. – Я… я пойду.

Она уже сделала пол-оборота, когда его голос снова остановил её. Он звучал тише, без прежней резкости.– Астралис.

Она обернулась. Он стоял, держась здоровой рукой за косяк двери, и смотрел на неё с таким сложным выражением, которое она не могла расшифровать.

– Тот… круассан. – Он произнёс это слово так, будто оно было на древнем и забытом языке. – Откуда он?

Юсилия удивлённо моргнула.– Я же говорила… от мамы. Она печёт. И каждый раз, когда присылает посылку, кладёт пару штук. Говорит, что в Академии кормят полезной, но безрадостной едой.

Он медленно кивнул, его взгляд стал отстранённым, будто он смотрел куда-то далеко, в прошлое.– Он был… неплох, – произнёс он наконец, и эти слова, похоже, дались ему труднее, чем победа над големами.

Затем он отступил в тень своего кабинета.– Спокойной ночи, мисс Астралис. И постарайтесь ни во что не ввязываться по пути.

Дверь закрылась с тихим, но окончательным щелчком. Юсилия осталась стоять одна в тихом коридоре, с бьющимся сердцем и головой, полной противоречивых чувств. Ренар Харт, Ледяной Ректор, только что сказал, что её мамин круассан был «неплох». И спас её ценой собственной крови.

Мир определённо перевернулся с ног на голову. И ей это нравилось ещё больше.

Глава 3

Дверь в кабинет ректора закрылась, оставив Юсилию одну в прохладном полумраке коридора. Она стояла несколько секунд, прислушиваясь к собственному стуку сердца и далёкому эху магических барьеров, снова опустившихся на Академию после тревоги. Воздух всё ещё пах дымом и озоном.

Она медленно побрела к общежитию, но её ноги сами понесли её не в ту сторону. Вместо того чтобы спускаться вниз, в уютные комнаты адептов, она поднялась по узкой винтовой лестнице на одну из самых высоких смотровых площадок Академии – «Гнездо Феникса».

Отсюда открывался вид на спящие крыши, на тёмный лес, окаймляющий территорию, на далёкие огни города. Ночной ветер трепал её рыжие волосы, смывая запах гари и мыла. Она глубоко вдохнула, пытаясь упорядочить хаос в голове.

Ренар Харт. Ледяной Ректор. Человек, чьё присутствие замораживало воду в кубках. Он принял удар за неё. Он стоял между ней и големом с той же неуклонной твёрдостью, с какой требовал идеально натёртых полов. В его глазах в тот миг не было ни раздражения, ни презрения – только чистая, сфокусированная ярость защитника.

И потом… круассан. «Он был неплох». Для него это было равносильно восторженной оде.

Юсилия обхватила себя за плечи. Она чувствовала странную смесь вины, благодарности и какого-то нового, щемящего любопытства. Кто он на самом деле? Что скрывается за этой ледяной маской чиновника и надзирателя?

Её мысли прервал тихий, но отчётливый звук – скрип двери внизу. Она пригнулась за парапет, инстинктивно желая остаться незамеченной.

Из двери, ведущей в личные покои ректора, вышел он. Не в безупречном мундире, а в простом тёмном камзоле, наброшенном на плечи. Повязка угадывалась под тканью. В руке он держал не папку с бумагами, а… чашку. Он вышел на маленький балкончик, примыкавший к его апартаментам, и прислонился к перилам, глядя на те же звёзды, что и она.

Он стоял неподвижно, и в этой ночной тишине его фигура выглядела не монолитом власти, а чем-то одиноким и усталым. Он поднёс чашку к губам, и ветер донёс до Юсилии слабый, знакомый аромат – ромашковый чай. Успокаивающий. Обыденный.