Ледяной ректор и огненная адептка
- -
- 100%
- +
Сердце Юсилии ёкнуло. Этот простой, человеческий жест – выпить чаю ночью после боя – ломал все её представления о нём. Он не был машиной. Он был человеком, который сейчас, наверное, чувствовал боль и, возможно, так же не мог уснуть.
Она наблюдала за ним, затаив дыхание, боясь пошевелиться. Он простоял так несколько минут, потом его взгляд, острый и восприимчивый даже на таком расстоянии, медленно пополз вверх – и остановился на тёмном силуэте на «Гнезде Феникса».
Юсилия замерла. Она была уверена, что он не может разглядеть её в темноте, но ощущение, что его ледяные глаза видят её насквозь, было непреодолимым.
Он не сделал ни движения, не подал знака. Он просто смотрел. Потом медленно, почти незаметно, кивнул – не ей, а скорее ночи, звёздам, сложности бытия. И повернулся, чтобы уйти внутрь.
Но прежде чем скрыться в дверном проёме, он на мгновение задержался. И снова поднял чашку в её направлении. Короткий, едва уловимый жест. То ли приветствие, толи приглашение, толи просто прощание с ночью.
А потом его не стало. Дверь закрылась, и на балконе осталась только пустота.
Юсилия выдохнула, дрожащими руками опершись о холодный камень парапета. Её щёки горели. Он видел её. И он… узнал её. И не прогнал.
Она посмотрела на звёзды, которые видел и он, и на тёмный силуэт его балкона. В её груди бушевала буря из эмоций, но одна мысль звучала чётко и ясно: завтра она снова пойдёт натирать полы в западной галерее. И, возможно, прихватит с собой ещё один круассан. На всякий случай.
Ночь снова поглотила Академию, но для Юсилии Астралис всё в ней изменилось. Стены были прежними, но краски стали brighter[1]. Воздух был тем же, но дышалось иначе. Даже тишина звенела по-новому, обещая что-то, чего она ещё не могла назвать.
Западная галерея на рассвете была пустынна и безмолвна. Свет раннего солнца, проходя сквозь высокие витражные окна, рисовал на отполированном до зеркального блеска каменном полу длинные, цветные полосы. Воздух пах воском, стариной и тишиной.
Юсилия уже час усердно терла пол огромной щёткой, привязанной к длинной палке. Её спина ныла, а руки затекли, но она не останавливалась. Каждое движение было чётким, выверенным, почти ритуальным. Она мысленно повторяла параграфы из «Устава о поддержании чистоты в магических коридорах», чтобы не сбиться с ритма.
В кармане её передника беззвучно покачивался небольшой свёрток в чистой льняной салфетке. Внутри лежал идеальный, золотистый круассан, всё ещё тёплый от печи академической кухни, куда она прокралась на рассвете, уговорив повара-домового испечь «ещё одну партию для ректорской проверки».
Она ждала. Прислушивалась к каждому скрипу половицы, к каждому отдалённому шагу. Сердце колотилось где-то в горле.
И вот он появился.
Не как гром среди ясного неба, а как тихая смена давления в воздухе. Дверь в дальнем конце галереи открылась беззвучно, и он вошёл. Безупречный мундир, идеально застёгнутый, скрывающий повязку. Его шаги были такими же мерными и беззвучными, как всегда. Ледяное лицо не выражало ничего, кроме привычной сосредоточенности.
Он шёл, не глядя по сторонам, его взгляд был устремлён вперёд, будто он просто проделывал свой обычный утренний обход. Юсилия замерла, опустив голову над щёткой, делая вид, что не заметила его.
Он прошёл мимо. Не остановился. Не повернул головы.
Внутри у Юсилии что-то упало. Глупая, наивная надежда растаяла, как дым. Конечно. Ночной чай на балконе, кивок звёздам – это были всего лишь мимолётные слабости, случайные трещины, которые он уже запечатал своим ледяным равнодушием. Она снова была для него просто нерадивой адепткой, вечно нарушающей правила.
Она сглотнула комок разочарования и с новым, почти яростным усердием принялась тереть уже и без того сияющий пол.
И вдруг его шаги прекратились.
Она не сразу осмелилась поднять голову. Она услышала лёгкий, едва слышный щелчок каблука о камень. Он остановился в нескольких шагах от неё.
Юсилия медленно выпрямила спину, не решаясь поднять взгляд выше пряжки на его идеально начищенных ботинках.
– Мисс Астралис, – его голос прозвучал ровно, без эмоций, просто констатация факта.
– Ректор, – прошептала она, глядя на свои запачканные воском руки.
Наступила пауза. Она была такой густой, что её можно было резать ножом.
– Пол в третьем секторе, – произнёс он наконец, – недостаточно отполирован. Отсюда видна разница в блеске.
Юсилия вздрогнула и посмотрела туда, куда он указал едва заметным движением подбородка. Она ничего не видела. Камень сиял абсолютно одинаково.
– Я… я исправлю, ректор.
– Сделайте это, – сказал он. И снова сделал паузу. Она уже ждала, что он развернётся и уйдёт. Но он не уходил. Он просто стоял. Она чувствовала на себе тяжесть его взгляда.
Потом он тихо, почти неразборчиво, добавил:– И… ваше усердие заслуживает признания. Галерея выглядит… приемлемо.
Для любого другого это прозвучало бы как слабая, даже скупая похвала. Но из его уст слово «приемлемо» прозвучало как высшая награда. Юсилия ощутила, как по её щекам разливается жар.
– Спасибо, ректор.
Он кивнул, коротко и деловито. Его взгляд скользнул по её переднику и на мгновение задержался на том самом кармане, откуда слабо, едва уловимо, исходил аромат сливочного теста и миндаля.
– Не отвлекайтесь на посторонние задачи, мисс Астралис, – произнёс он, и в его голосе впервые за утро прозвучал знакомый металлический оттенок. Но в нём не было прежней суровости. Скорее… предупреждение. Напоминание о субординации. О дистанции, которую он сам нарушил прошлой ночью.
– Так точно, – быстро ответила она, снова опуская голову.
Он повернулся, чтобы уйти. Сделал два шага. И остановился.
– Мисс Астралис, – снова позвал он, не оборачиваясь.
– Да, ректор?
– После того как закончите… – он слегка повернул голову, и в проходящем через витраж свете она увидела острый профиль и напряжённую линию его губ. – Пройдите в мой кабинет. Составить отчёт о вчерашнем инциденте. Ваше… непосредственное присутствие при этом необходимо.
Он не дал ей времени ответить, снова зашагав вперёд своим беззвучным, решительным шагом. На этот раз он не останавливался.
Юсилия стояла как вкопанная, сжимая в потных пальцах рукоять щётки. Её разум лихорадочно пытался проанализировать произошедшее. Выговор за воображаемый дефект пола. Скупое «приемлемо». И… вызов в кабинет. Под предлогом, который не выдерживал никакой критики. Отчёт о големе? Её показания? Он был ректором. Он мог просто вызвать её официальным приказом.
Но он вызвал её вот так. Лично. С глазу на глаз.
Она медленно провела ладонью по карману, где лежал круассан. И впервые за это позволила себе улыбнуться. Очень тихую, очень осторожную улыбку.
Он всё видел. Он всё помнил. Игра продолжалась. И правила в ней, похоже, менялись прямо по ходу действия.
Она с новым энтузиазмом принялась за работу, уже не обращая внимания на боль в спине. У неё был час, чтобы довести пол до невозможного, немыслимого блеска. А потом… потом она пойдёт на аудиенцию. И прихватит с собой один очень «не плохой » круассан. На всякий случай.
Сердце Юсилии отчаянно колотилось, выбивая ритм, куда более быстрый, чем размеренные удары метлы о каменные плиты. Она прошлась по галерее ещё раз, отчаянно пытаясь найти тот самый «третий сектор» с недостаточным блеском. Она водила ладонью по полу, сравнивая отражение света – всё было идеально, монотонно, безупречно. Он это выдумал. Он намеренно это выдумал.
Эта мысль заставила её кровь бежать быстрее. Не просто сухой, педантичный начальник, а человек, способный на… на что? На тонкую, почти невидимую игру? На намёки?
Она закончила уборку, потратив на «третий сектор» вдвое больше времени, чем на все остальные. Каждый мускул ныл, но внутри пела какая-то странная, тревожная надежда.
Стоя перед массивной дверью кабинета ректора, она на секунду заколебалась. Одной рукой она сжимала ручку двери, другой – льняной свёрток в кармане. Она сделала глубокий вдох, выдох и вошла.
Кабинет был таким же, каким она его запомнила: высокие потолки, громадный дубовый стол, заваленный аккуратными стопками бумаг, и пронзительная, почти стерильная чистота. Воздух был наполнен запахом старого пергамента, полированного дерева и чего-то острого, электрического – остаточной магии.
Ренар Харт сидел за столом, погружённый в изучение какого-то документа. Он не выглядел вверх, когда она вошла. Его перо скрипело по бумаге ровно и методично.
– Ректор, мисс Астралис по вашему приказу, – тихо произнесла она, замирая у порога.
Он закончил ставить аккуратную подпись, отложил перо в сторону и только тогда поднял на неё взгляд. Его ледяные глаза были непроницаемы.
– Закройте дверь, мисс Астралис.
Она повиновалась, и тихий щелчок замка прозвучал как выстрел, отрезая их от внешнего мира.
– Подойдите. Сядьте.
Он указал на строгий деревянный стул перед столом. Она осторожно подошла и села, сгорбив плечи, стараясь казаться меньше.
– Отчёт об инциденте с големом, – начал он, доставая чистый лист бумаги. – Ваши показания. Изложите всё, что произошло, с момента, как вы вошли в оранжерею. Детально. Без пропусков.
Его голос был сухим и деловым, голосом ректора, а не человека с балкона. Юсилия кивнула и начала говорить, стараясь, чтобы её голос не дрожал. Она описывала запах удобрений, странную тишину, первый треск камня. Она говорила о своём страхе, о беспомощности, о том, как отчаянно пыталась вспомнить хоть какое-нибудь защитное заклинание.
Глава 4
Он слушал, не перебивая, время от времени делая пометки своим острым, точным почерком. Его лицо оставалось каменной маской.
– И затем вы появились, ректор, – закончила она, голос её дрогнул на этих словах.
Он перестал писать. Поднял eyes[1]. В кабинете повисла тяжёлая, густая тишина. Он отложил перо, сложил руки на столе и уставился на неё. Его взгляд был тяжёлым, изучающим.
– Почему вы были в оранжерее после отбоя, мисс Астралис? – спросил он наконец. Его голос потерял официальные нотки, в нём появилась низкая, вибрирующая опасность.
Юсилия почувствовала, как по спине пробежал холодок. Причина. Та самая, настоящая причина, из-за которой она полезла в запретную зону.
– Я… я искала ингредиент, – прошептала она, опуская глаза на свои руки. – Для одного эксперимента. Он очень редкий, цветёт только лунной ночью… Я знала, что это против правил, но…
– Но вы решили, что ваше любопытство важнее устава, – он закончил за неё. В его голосе не было гнева. Была усталая, почти разочарованная констатация. И от этого стало в тысячу раз хуже.
– Да, – тихо призналась она. – Я не думала, что…
– Вы не думали, мисс Астралис, – он отрезал резко. – Именно в этом и заключается корень всех проблем. Блестящие, талантливые адепты, которые верят, что правила написаны для кого-то другого. Пока однажды их безрассудство не обернётся трагедией.
Он откинулся на спинку кресла, и его взгляд стал отстранённым, будто он видел не её, а кого-то другого. Какой-то другой инцидент.
– Меня не интересуют ваши детские эксперименты, – сказал он тихо. – Меня интересует ваша безопасность. Безопасность всех, кто находится в стенах этой Академии. Голем мог убить вас. Или кого-то ещё. И ваше «не подумала» стало бы очень дорогой ценой.
Юсилия молчала. Стыд жёг её изнутри, горячее и ярче, чем любой гнев. Он был прав. Абсолютно, беспощадно прав.
– Мне жаль, – выдохнула она, и это были самые искренние слова, которые она произносила за долгое время. – Я понимаю.
Он смотрел на неё ещё несколько секунд, будто взвешивая её искренность. Затем его взгляд смягчился. Не сильно. Лёд не растаял, но в нём появились трещины.
– Ваше наказание остаётся в силе, – объявил он, и его голос снова стал официальным. – Месяц уборки территорий Академии. И я ожидаю, что впредь вы будете думать, прежде чем действовать.
– Так точно, ректор.
Он кивнул, дело было закрыто. Он снова взял перо, собираясь вернуться к бумагам, давая ей понять, что аудиенция окончена.
Юсилия медленно поднялась. Рука её невольно потянулась к карману. Теперь этот свёрток казался нелепым, детским, почти оскорбительным на фоне только что сказанных им слов. Как она могла подумать, что круассан что-то изменит?
Она уже почти дошла до двери, когда его голос остановил её.
– Мисс Астралис.
Она обернулась. Он не смотрел на нее, уставившись в бумаги перед собой.
– Вы пропустили обед, – констатировал он бесстрастно. – И, судя по всему, завтрак. Неэффективно заставлять адепта работать на пустой желудок. На столе у окна лежит… нечто. Возьмите это. И чтобы я больше не видел, как вы крадётесь на кухню в неурочный час.
Юсилия застыла на месте, не веря своим ушам. Она медленно обернулась к указанному столику у огромного окна. На серебряном подносе рядом с графином с водой лежала идеальная, одинокая тарелка. А на ней – два круассана. Золотистые, с аппетитной слоёной текстурой.
Точно такие же, как тот, что лежал у неё в кармане.
Она посмотрела на него. Он был всё так же погружён в документы, но уголок его рта был чуть более напряжён, чем обычно, а кончики его ушей едва заметно порозовели.
Сердце Юсилии сделало в груди что-то странное и тёплое. Она подошла к столу, взяла один круассан. Рука её дрожала.
– Спасибо, ректор, – прошептала она.
– Это не благодарность, мисс Астралис, – отчеканил он, всё ещё не глядя на неё. – Это меры по повышению эффективности. Не более того.
– Так точно, – сказала она, и на её губах появилась та самая осторожная улыбка.
Она вышла из кабинета, прижимая к груди тёплый круассан. Дверь закрылась за её спиной, но на этот раз она не чувствовала себя униженной или напуганной.
Она чувствовала себя… увиденной. Понятой. И это было страшнее и прекраснее любой тайны оранжереи.
Она развернула свой собственный свёрток и посмотрела на два абсолютно одинаковых круассана. Один – её наивная попытка наладить мост. Другой – его молчаливый, строгий, совершеннейший ответ.
Игра действительно продолжалась. Но теперь она знала, что играет против мастера. И это делало каждое её движение осознанным, а каждый его взгляд – бесконечно ценным.
Спустя три дня Юсилия уже почти привыкла к новому ритму. Рассветная уборка галерей, завтрак (теперь она ела в общей столовой, но каждый раз находила на своей тарелке что-то особенно вкусное, будто повара-домовые получили новый приказ), а затем – основное наказание. Сегодня её ждала расчистка старых, заброшенных архивов в западном крыле, куда уже лет пятьдесят не ступала нога адепта.
Воздух там был густым и спёртым, пах пылью, тлением бумаги и странной, застоявшейся магией. Пыль висела в луче света от её поднятой лампы, как золотая вуаль. Полки, уходящие в темноту, были завалены свёртками, книгами с потрескавшимися корешками и странными приборами, покрытыми паутиной.
Она вздохнула, закатала рукава и принялась за работу. Она должна была просто составить опись и отделить потенциально опасные артефакты для утилизации. Но её любопытство, та самая черта, за которую её и наказали, тут же проснулось.
Она аккуратно протирала пыль с ящиков, заглядывала в потускневшие кристаллы, разворачивала хрустящие свитки. Большинство из них были скучными отчётами о давно забытых экспериментах или списками поставок.
И тогда её взгляд упал на него.
Небольшой, ничем не примечательный деревянный ларец, задвинутый в дальний угол нижней полки. Он не был похож на другие – на нём не было инкрустаций, магических рун или даже замка. Только гладкое, тёмное дерево и простая железная защёлка. Но от него исходило… притяжение. Тихий, настойчивый зов, который она ощущала скорее кожей, чем ушами.
Оглянувшись, чтобы убедиться, что она одна (конечно же, одна, кто ещё пойдёт в эту глушь?), она присела на корточки и потянула ларец к себе. Он был на удивление тяжёлым.
Защёлка поддалась с тихим щелчком. Внутри, на бархатной подкладке, выцветшей до серого цвета, лежал не артефакт и не драгоценность. Это был странный компас. Его корпус был сделан из тусклого, потемневшего серебра, а стрелка – из какого-то тёмного, почти чёрного кристалла. Но вместо сторон света на циферблате были выгравированы странные, зигзагообразные символы, которые она не могла прочитать. Столкнув её с севера, стрелка беспокойно дёргалась, указывая куда-то вглубь архива.
Сердце Юсилии забилось чаще. Это было явно нечто особенное. Что-то забытое, потерянное. «Запретное» .
Она осторожно взяла компас в руку. Кристальная стрелка тут же резко качнулась и замерла, упрямо указывая на глухую каменную стену в конце прохода между стеллажами.
«Глупость», – прошептал ей внутренний голос, голос ректора Харта. «Безрассудство».
Но другой голос, голос того, кто прокрадывался в оранжерею за лунным цветком, нашептывал: «Интересно…»
Она замерла в нерешительности. Положить назад и сделать вид, что ничего не находила? Или…?
Внезапно компас в её руке дрогнул. Кристальная стрелка вспыхнула изнутри коротким, алым светом и резко рванулась, описывая круг. Затем снова замерла, но на этот раз указывала прямо на вход в архив.
Лёд страха пробежал по её спине. Кто-то приближался. Кто-то «Сильный» .
Не думая, почти не дыша, она захлопнула ларец, сунула его обратно в угол и вжалась в тень между стеллажами, замирая с метлой в руках, пытаясь изобразить усердную работу.
Шаги были лёгкими, почти бесшумными, но абсолютно уверенными. Они принадлежали только одному человеку.
В проёме двери архива возникла высокая, прямая фигура. Ренар Харт. Его ледяной взгляд скользнул по беспорядку, а затем прицельно устремился на неё. Он был без мундира, только в тёмном камзоле, и выглядел… настороженным.
– Мисс Астралис, – произнёс он, и его голос был тише обычного, но от этого ещё более веским.
– Ректор! – она сделала вид, что вздрагивает от неожиданности. – Я… составляю опись, как и положено.
Он не ответил. Он медленно вошёл в архив, его глаза выискивали каждую деталь. Он шёл прямо к тому месту, где она только что была.
– Вы ничего не трогали? – спросил он, останавливаясь в паре шагов от неё. – Кроме того, что предписано инструкцией?
– Н-нет, ректор. Только пыль стирала.
Он внимательно посмотрел на неё. Его взгляд был буравящим, будто он видел каждый её нерв, каждую ложную мысль. Он знал. Он чувствовал это.
– Странно, – произнёс он почти про себя, – здесь сработала сигнальная ловушка. Очень старая. Очень специфическая. Она реагирует на… определённый тип магии.
Он сделал шаг к той самой полке. Юсилия замерла, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Он наклонился и провёл пальцами по пыли на соседнем ящике. Его движения были точными, как у хищника.
– Вы уверены, мисс Астралис? – он снова посмотрел на неё. В его глазах не было гнева. Была холодная, отточенная ясность. – Потому что уровень остаточной магии здесь говорит об обратном. Кто-то совсем недавно потревожил нечто, что должно было оставаться нетронутым.
Юсилия сглотнула. Она могла солгать. Но его взгляд говорил, что он уже всё понял.
– Я… я просто посмотрела, – прошептала она, опуская голову. – Нашла маленький ларец. Я сразу же положила его назад. Я не открывала… – она солгала, и ей стало стыдно.
Он не двигался несколько секунд. Воздух трещал от напряжения.
– Покажите, – приказал он тихо.
Она молча повела его к полке и указала на тот самый ларец. Он не стал сразу его брать. Сначала он провёл рукой над ним, его пальцы слегка подрагивали, считывая невидимые вибрации.
—Уходите, мисс Астралис, – сказал он вдруг, и его голос стал резким и безраздельно властным. – Немедленно. Вернитесь к уборке галерей. Забудьте, что вы видели это место и этот предмет. Это не обсуждению не подлежит.
—Но ректор, что это? – не удержалась она, её любопытство пересилило страх.
Его лицо исказила гримаса чего-то, похожего на… тревогу? Предчувствие?
—Это ключ, – ответил он отрывисто, хватая ларец и плотно зажимая его в руке. Кристальная стрелка внутри дёрнулась, и он сжал его ещё сильнее. – Ключ к двери, которую лучше никогда не открывать. А теперь идите.
В его тоне не было места для споров. Юсилия кивнула и, почти бегом, бросилась прочь из архива, чувствуя его тяжёлый взгляд у себя в спине.
Но по дороге, уже в безопасной галерее, её ум лихорадочно работал. Ключ. Сигнальная ловушка, сработавшая на неё. Его непривычная тревога.
Она случайно не просто нашла старую безделушку. Она нашла тайну. И судя по реакции ректора, тайну очень опасную. И он явно не хотел, чтобы она была к ней причастна.
Но было поздно. Она уже прикоснулась к ней. И компас, и её собственное нутро подсказывали ей – это было только начало. Настоящее приключение, пахнущее не пылью архивов, а древней магией и самой настоящей опасностью, только что началось. И как ни странно, мысль об этом заставляла её сердце биться не только от страха, но и от жгучего, неукротимого возбуждения.
Глава 5
Следующие несколько дней прошли в напряжённом ожидании. Юсилия исправно мела галереи, краем глаза отмечая, как по Академии стали чаще проноситься стремительные тени стражей-невидимок, а воздух, обычно напоённый спокойным гулом магии, теперь звенел скрытым напряжением. Ренар Харт стал призраком – он появлялся внезапно, его взгляд, холодный и оценивающий, выискивал её в толпе адептов, а затем так же внезапно он растворялся в коридорах. Он следил за ней. Она это чувствовала кожей.
Её любопытство превратилось в навязчивую идею. Что это был за key[1]? К какой двери? И почему её прикосновение к нему вызвало такую бурную реакцию? Она рылась в доступных ей книгах в общей библиотеке, но всё, что она находила о магических компасах, было скучной теорией навигации по астральным планам. Ничего о кристальных стрелках и зигзагообразных символах.
Перелом наступил на пятый день. Она мыла пол в дальнем крыле возле зала предсказаний, когда услышала сдержанный, но взволнованный разговор, доносящийся из-за приоткрытой двери кабинета одного из старших архивариусов.
«…не совпадение, Мастер Элвин. Сигнал был точечным. Он пришёл извне. Кто-то или что-то пыталось установить контакт. И ловушка сработала именно в тот момент, когда Астралис…»
Голос понизился до шёпота, и Юсилия, затаив дыхание, прижалась к стене.
«…Харт считает, что это не случайность. Что она… “резонирует” с ним. Он хочет усилить охрану Узловой точки. Боюсь, старые договоры начинают давать трещину…»
Сердце Юсилии упало. “Резонирует с ней”. Значит, это была не просто её неосторожность. В ней было что-то, что разбудило этот артефакт. Мысль была одновременно пугающей и пьянящей.
В тот же вечер, возвращаясь в свою келью, она нашла у двери маленький, свёрнутый в трубочку клочок пергамента. Он был старым, потрёпанным, с обгоревшими краями. Ни имени, ни подписи. Развернув его, она увидела схематичное изображение компаса, точь-в-точь как тот, что она держала в руках. Рядом были начертаны те самые зигзагообразные символы, а под ними – дрожащим, торопливым почерком – перевод:“Глаз Бури. Ключ. Искатель Равновесия.”
А в самом низу, едва заметно, была нарисована крошечная стрелка, указывающая в сторону Северной башни – самой старой и закрытой части Академии, куда не ступала нога простых адептов.
Чья это была работа? Друг? Или ловушка? Но её пальцы уже дрожали от возбуждения. Это был знак. Призыв.
Дождавшись глубокой ночи, когда даже магические огни в коридорах притушались, Юсилия, закутавшись в тёмный плащ, бесшумно выскользнула из кельи. Она шла, прижимаясь к теням, сердце колотилось как сумасшедшее. Каждый скрип половицы, каждый шорох ветра за окном заставлял её замирать. Она ждала, что из каждой тени на неё обрушится гнев ректора Харта.
Но его нигде не было.
Северная башня была заброшена. Дверь в её основание, тяжёлая, дубовая, была заперта сложнейшим заговором. Но кто-то уже побывал здесь до неё – на магическом замке лежала едва видимая паутинка трещин. Он был ослаблен. Сделав глубокий вдох и вспомнив пару простых заклинаний на разблокировку, которым её учили на первом курсе, она приложила ладонь к холодному дереву. Замок дрогнул, щёлкнул и сдался.
За дверью вилась вверх узкая, спиральная лестница, пахнущая вековой пылью и озоном. Она полезла вверх, и с каждым шагом странное чувство в груди нарастало – лёгкая вибрация, тихий гул, будто её собственное сердцебиение начало синхронизироваться с сердцебиением башни.
На самом верху была ещё одна дверь. Не запертая. Приоткрытая.
Она толкнула её, и её глазам открылась круглая комната под самым куполом башни. В центре, на каменном полу, был выложен сложнейший мозаичный круг – карта из звёздной пыли и самоцветов, мерцающая тусклым светом. Стены были испещрены фресками, изображавшими древние битвы и существ из теней и света. Это была Узловая точка. Место силы, где сходились линии магии всего мира.