Инженер на краю света

Ось он закрепил на длинной, П-образной раме, собранной из толстых ветвей и скрепленной сыромятными ремнями. Платформу сплел из лиан и упругих прутьев. Телега. Он построил телегу.

В день, когда работа была закончена, он чувствовал себя не изобретателем, а землекопом, выбравшимся из-под завала. Весь мир свелся к этой деревянной, скрипучей конструкции. Он выкатил ее на ровную площадку перед пещерой. Сердце билось где-то в горле.

Подошли несколько охотников во главе с Торвалом, молчаливым великаном с шрамом через глаз. Дети притихли на окраине площадки. Пришла и пара женщин, отложив в сторону скребки для шкур.

Алексей глубоко вздохнул. Он подошел к груде камней, которую натаскал заранее, и начал закидывать их на платформу. Десять, двадцать, тридцать… Платформа прогнулась, но выдержала. Потом он взялся за длинные рукояти-оглобли, набрал воздуха в легкие и толкнул.

Телега, скрипя всеми суставами, сдвинулась с места.

Тишина, повисшая на площадке, была гуще утреннего тумана. Никто не дышал. Колеса, подскакивая на неровностях, медленно, но неумолимо поворачивались. Алексей прошел пять метров, десять… Он толкал перед собой груз, который в одиночку никогда бы не сдвинул с места.

Он остановился, обернулся. На лицах охотников он увидел не восторг, а суеверный ужас. Для них он не создал инструмент. Он заставил мертвое дерево и камень подчиниться ему. Он нарушил естественный порядок вещей, по которому тяжелое – несут.

Торвал подошел к телеге, медленно, как к дикому зверю. Он тронул рукой колесо, потом с силой толкнул его. Колесо провернулось, скрипнуло и снова остановилось. Великан обернулся к Алексею, и в его единственном глазе читалась настоящая буря: недоверие, страх и робкое, пробивающееся сквозь них любопытство.

– Коло… – попытался повторить он услышанное от Алексея слово.

– Колесо, – четко произнес Алексей, хлопая по деревянному диску ладонью.

Потом он сделал то, что должно было развеять их страх. Он отцепил телегу и, легко катя ее перед собой, подъехал к груде туш. Указал на самую крупную, затем на платформу. Взгляд его был прямым и ясным: Помогите. Попробуйте.

Минуту все стояли неподвижно. Первым сдвинулся с места Горган. Не говоря ни слова, он схватил тушу оленя и взвалил ее на платформу. Затем Торвал, все еще хмурый, добавил еще две. Груз, который раньше несли бы шестеро, лежал теперь на плетеной платформе.

Алексей взялся за оглобли и снова толкнул. На этот раз ему помогли. Толчок был мощным, уверенным. Телега покатилась быстрее, направляемая уже несколькими руками. И в этот момент ужас на лицах стал таять, сменяясь сначала недоумением, а потом – широкими, неверящими улыбками.

Один из молодых охотников даже засмеялся, коротким, ликующим возгласом, увидев, как легко и быстро они переместили гору мяса к ямам для засолки.

Алексей стоял, опершись на дрожащие руки, и смотрел, как вокруг его уродливого, кривого творения кипела уже новая жизнь. Он не создал ничего гениального. Он просто вспомнил колесо. Но в этом мире, погруженном в пепел забвения, это было равно чуду.

Он больше не был просто «чудаком-изгоем Элриком». В глазах племени он стал Кузнецом, тем, кто заставляет камень и дерево служить человеку. И это было только начало.