- -
- 100%
- +
Глава 1. Раскоп, где время ломается
Солнце медленно опускалось за линию холмов, окрашивая горизонт в медные оттенки. Марк Рудницкий стоял на краю раскопа и смотрел вниз – на прямоугольник тёмной, вековой земли, где археологи уже третью неделю пытались добраться до культурного слоя римской колонии. Всё шло как обычно: пыль, сетка шнуров, ведра с грунтом, хрупкие фрагменты керамики. И всё же… что-то в этом месте было не так.
– Марк, ты опять смотришь на эту яму, будто ждёшь, что из неё кто-то вылезет, – сказала Лена, его коллега, протирая лоб от пыли. – Или что она сама на тебя нападёт.
Он усмехнулся, но улыбка вышла натянутой.
– Тут… странный разрез. Посмотри, – он указал на участок земли, где тёмный слой сходился с более светлым под неправдоподобно ровным углом. – Такое впечатление, что это не природная линия. И не культурная. Будто кто-то… вмешался.
– Вмешался? Кто, Марк? Древние римские геометры с лазерными нивелирами? – Лена махнула рукой. – Хватит тебе мистики. Завтра всё обмерим, и линия окажется обычной эрозией.
Он ничего не ответил. Её шутка должна была его рассмешить – обычно так и было – но сегодня тревога в груди только усилилась.
Когда лагерь погрузился в тишину, Марк не выдержал. Взяв фонарь, он тихо скрылся между палатками и спустился к раскопу. Его шаги глухо стучали по деревянным настилам. Глубоко внутри, где дневная жара уже уступила место прохладе, запах земли стал влажным и сырым, как старые страницы книг, которые он так любил.
Он включил фонарь, и луч выхватил из темноты аккуратный квадрат земли. Легко, почти нежно, Марк провёл кисточкой по тому самому странному стыку слоёв.
В этот момент земля под его пальцами будто дрогнула.
Он резко отдёрнул руку.
– Э… что? – прошептал он, не веря собственным ощущениям.
Он снова коснулся слоя. На этот раз дрожь была сильнее, будто отдалённый отклик – как если бы под землёй пробилось эхо далёкого грома. И вдруг ему показалось, что слышит слабый гул. Нет… шум. Голоса?
Марк замер. Его сердце забилось чаще.
«Показалось», – решил он.
Но земля под ногами шевельнулась, как живое существо.
Раздался треск – резкий, как удар кнута. Луч фонаря дрогнул, скользя по краю раскопа… и вдруг земля под ним провалилась.
Марк успел только коротко вскрикнуть, когда мир сорвался вниз вместе с ним.
Он падал недолго. Глухо приземлился на груду пыли и камней, ударив плечо. Боль резанула, но не смертельно. Он поднял голову.
Вокруг был свет.
Тёплый. Неживой. И – что по-настоящему испугало Марка – совершенно невозможный.
Он лежал в центре круглого, гладкого помещения, освещённого мягким золотистым сиянием, которое исходило от тонких линий на стенах – будто от каких-то древних символов, сплетённых в сложный орнамент. Они светились, словно дыхание этого места.
– Где я?.. – прошептал Марк, чувствуя, как в груди поднимается паника.
Словно в ответ на его голос символы вспыхнули ярче – и воздух завибрировал. Пространство вокруг исказилось, как вода, в которую бросили камень. Марк почувствовал, как его тянет вперёд, внутрь этой золотистой ряби.
И вдруг – разрыв. Свет лопнул, как натянутая нить.
Запах ударил первым – запах дыма, пота, конского навоза и жареного мяса. Звук пришёл следом: гневные выкрики, топот, звон металла. Марк зажмурился от солнечного света… настоящего солнца, совершенно не похожего на вечерний сумрак раскопа.
Когда он открыл глаза, сердце у него упало.
Перед ним раскинулся рынок. Настоящий, живой, древний рынок. Люди в туниках, торговцы, солдаты, рабы, женщины с корзинами фруктов – всё смешалось в шумном потоке. Позади возвышались массивные каменные стены, украшенные фресками. Вдалеке Марк увидел колонны храма.
У него перехватило дыхание.
– Это… невозможно…
Солдаты, стоявшие неподалёку, повернулись на его шёпот. Их сомнительные взгляды остановились на его одежде – современных шортах, футболке и запылённых кроссовках. Один из них шагнул вперёд.
– Ты кто такой? – спросил он на чистой, грубой латыни. Марк понял каждое слово. – И откуда взялся?
Марк сглотнул.
Он, археолог, человек, который знал о Риме всё… стоял в самом сердце Империи.
И совершенно не понимал, как отсюда выйти – и главное, кому теперь верить.
Глава 2. Город семи холмов – впервые
Солдаты окружили Марка почти сразу. Не грубо – скорее, настороженно, как пастухи, впервые увидевшие странное животное.
Ближайший легионер – крепкий мужчина с обветренным лицом – медленно обошёл его, разглядывая каждый шов его одежды. Пальцем тронул ткань футболки.
– Что за материи? – пробормотал он. – Ни шерсти, ни льна…
Марк попытался взять себя в руки. Паника уже подступала к горлу, но он заставил себя дышать ровно. Он знал язык. Он знал эпоху. Он знал, по крайней мере, то, что будет потом. Это давало ему преимущество. Маленькое, но всё-таки.
– Я… – он на мгновение замялся, выбирая слова. – Путешественник. Издалека.
Солдаты переглянулись. В их взглядах мелькнуло сомнение, смешанное с интересом. Путешественник – это было приемлемо. «Человек-волшебник из будущего» – явно нет.
– Издалека? – переспросил легионер. – Из провинций?
– Да. Очень дальних, – Марк кивнул и постарался выглядеть максимально спокойным. – Заблудился.
Солдат фыркнул, но враждебности не прибавилось.
– Ладно. Пойдёшь к децуриону. Он решит, что с тобой делать.
Его вывели с рынка через шумный поток людей. Марк пытался не выглядеть ошеломлённым, хотя всё вокруг требовало взгляда, осмысления, изучения. Он видел это тысячи раз – в книгах, в музеях, на реконструкциях. Но видеть так…
Пахнущие сладким вином амфоры. Красный восковой штамп на корзине с хлебами. Короткие тени отаккуратно сложенных кирпичей, лежащих вдоль мастерской. Лица людей – живые, усталые, внимательные. Тени от их пальцев на солнце. Ткани, движения, запахи.
«Я на раскопе, который ожил», – вдруг подумал Марк.
И от этой мысли по коже прошёл холод.
– Двигайся, – легионер слегка подтолкнул его вперёд.
Они подошли к каменному зданию с массивной деревянной дверью. Стража посторонилась. Внутри было прохладно и темно. После яркого солнца глаза Марка мгновенно заслезились.
На возвышении за столом сидел децурион – молодой мужчина с резкими скулами и внимательным, почти хищным взглядом. Он изучал человека в странной одежде, не спеша говорить.
– Имя? – наконец бросил он.
– Марк… – Марк запнулся. Своё настоящее имя звучало подозрительно неримско. – Марк… Рудин.
Децурион кивнул, записывая что-то на табличке.
– Провинция?
– Дальняя, – повторил Марк. – Очень.
Децурион поднял взгляд и чуть приподнял бровь – не от удивления, а от намёка: «Не пытайся утаить слишком много».
– Почему ты в таком виде? – Он ткнул стилусом в футболку. – Где твоя туника?
– Потерял одежду, когда… – Марк замялся. Он никак не мог сказать: «Провалился сквозь время». – Когда заблудился в горах. На меня напали.
Это не было полной правдой, но и ложью не являлось. «Меня точно что-то атаковало», – подумал он.
Децурион задумчиво постучал стилусом по столу.
– Ты выглядишь… странно. Но не как беглый раб. И не как шпион, – он склонил голову. – Значит, ты просто неудачник.
Солдаты хмыкнули.
Марк молчал.
– Ладно, Марк Рудин. Так как ты сам пришёл на рынок и не пытаешься бежать, я предлагаю тебе выбор, – децурион откинулся назад. – Либо тебя запишут как подозрительного пришельца, и тогда ты пойдёшь под надзор. Либо… – он взглянул на солдат, затем снова на Марка. – Либо вступишь во вспомогательную службу. Ненадолго. Пока мы не выясним, откуда ты и что тебе надо.
Слова децуриона ударили Марка неожиданно сильно.
Служба? В Риме?
Он – археолог, который всегда смотрел на римских солдат как на фигуры из учебников… теперь сам мог стать одной из них?
Но выбора, фактически, не было.
И Марк знал: любое преступление здесь заканчивалось плохо. Очень плохо.
Он глубоко вздохнул.
– Я согласен.
Децурион кивнул удовлетворённо.
– Хорошо. Тогда я отправлю тебя к офицеру, который решит, чем ты можешь быть полезен. Ты говоришь на латинском неплохо. Может, и впрямь будешь кому-то нужен.
Солдаты вывели его наружу. На солнце Марк зажмурился, вдохнул раскалённый воздух и почувствовал, как дрожат колени.
«Я сделал первый шаг», – подумал он.
Но куда именно этот шаг ведёт – он пока не имел ни малейшего понятия.
Когда его вели к казармам, Марк вдруг услышал над площадью крик глашатая. Тот стоял на возвышении и размахивал свитком.
– Срочное объявление! Весть из Рима! – кричал он. – Император болен! Власть в столице ослабла! Сенат расколот!
Толпа загудела. Люди переглядывались, шептались.
Легионер рядом с Марком тихо произнёс:
– Скоро начнётся. Все знают.
У Марка внутри всё похолодело.
Он слишком хорошо знал, что начнётся. Он помнил фамилии будущих императоров, даты переворотов, убийств, восстаний. Это был один из тех годов, которые историки называли «смутными»… и которые современники вспоминали как кошмар.
Но сейчас всё было иначе. Не запись в книге. Не дата на табличке.
Это – его реальность.
И теперь он должен выбрать сторону.
Пока есть кому выбирать.
Глава 3. Тень сената
Казармы оказались куда менее впечатляющими, чем Марк ожидал от римской военной машины. Низкие каменные корпуса, широкие дворики, покрытые жёлтым песком, грубые деревянные навесы, под которыми сохли щиты. Но главное – люди. Легионеры и вспомогательные солдаты из разных провинций, некоторые говорили на латыни с тяжёлым акцентом, другие спорили о чём-то, размахивая руками, третьи просто сидели, точили мечи и бросали на Марка любопытные взгляды.
Все они были частью огромного механизма, который однажды подчинит себе большую часть мира. Сейчас же – просто усталые мужики в кожаных ремнях и металлических сегментах доспехов.
Его привели к офицеру. Не к трибуну и не к центуриону – судя по виду, к опыту, к манере говорить – это был старший воин, оптио. Он стоял у деревянной стойки, проверяя списки, и лишь едва поднял взгляд, когда увидел Марка.
– Ещё один? – устало произнёс он. – Имя.
– Марк Рудин.
– Провинция?
– Дальняя.
Оптио фыркнул, но больше расспрашивать не стал. Он пригляделся к одежде Марка, к его фигуре, к отсутствию оружия.
– Ты не похож на воина. И не пахнешь земледельцем, – заметил он. – Откуда ты взялся в таком виде?
Марк уже приготовил фразу, которую собирался повторять снова и снова, как мантру.
– Заблудился. Потерял всё. У меня… – он замялся, – у меня есть знания.
Оптио вскинул бровь.
– Знания? Ты ученик? Писец?
Марк глубоко вдохнул.
– Я… хорошо читаю и пишу. И немного знаю о… – он на секунду задумался, – о строительстве. О металлах. О городах.
Это тоже была не ложь. Он правда знал об этом – лучше многих местных.
– Значит, грамотный, – оптио кивнул. – А если умеешь писать – будешь полезен. В казармах всегда не хватает людей, которые знают, куда ставить буквы.
Он сделал пометку на табличке, затем поднял глаза.
– Но прежде чем я решу, куда тебя определить, тебе надо увидеть кое-кого.
Оптио кивнул двоим легионерам.
– Отведите его к статии. Пусть сам решит, что делать с этим «путешественником».
Марка привели в соседнее здание, намного тише и чище казарм. Внутри пахло маслом для ламп и свежим папирусом. На стенах висели карты: чёткие линии дорог, маленькие значки крепостей, ряды гор, похожих на зубцы. Марк узнал их почти сразу. Это были карты, которые он видел в музеях – только новыми, свежими, живыми.
У стола стоял человек в белой тунике и красном плаще – чиновник, статий, местный представитель администрации, подчинённый сенату. Он писал что-то быстрыми, уверенными движениями.
Когда Марка подвели поближе, чиновник поднял голову и посмотрел на него так, будто сканировал.
– Ты и есть тот странный чужак? – спросил он без приветствия.
– Да.
– Говорят, ты грамотный.
– Да.
– А говоришь на латыни как свободный уроженец. Но выглядеть как варвар – тоже надо уметь.
Марк не решился ответить.
Статий сделал шаг, внимательно глядя в лицо Марка, словно пытаясь прочитать его мысли.
– Сейчас очень… непростое время, – произнёс он тихо. – У нас нет роскоши – просто отпускать чужаков и надеяться, что они harmless. Несмотря на твою одежду… – он ткнул пальцем в Марка, – ты кажешься не идиотом. Глаза у тебя острые. А это уже повод задуматься.
Он прошёлся по комнате. Лампа отбрасывала на стены дёрганые тени.
– Император болен. Сенат спорит. Кое-кто в столице уже готовит письмо в легионы, – статий бросил взгляд на карту. – В такое время чужак может оказаться шпионом. Или… – он посмотрел на Марка снова, – просто человеком, которому не повезло.
Марк почувствовал, как внутри холодеет.
– Поэтому я хочу услышать от тебя одну вещь, – чиновник приблизился, став почти вплотную. – Что ты хочешь?
Вопрос был почти интимным. Почти опасным.
Марк понял: это момент, который может определить всё.
Он заставил себя говорить медленно, ровно.
– Я хочу… быть полезным. Просто… выжить. Помочь, если смогу.
Статий долго смотрел ему в глаза – слишком долго. Потом неожиданно улыбнулся, слегка, как хищник, который решил не кусать.
– Хороший ответ.
Он отступил на шаг и резко захлопнул крышку деревянного ящика со свитками.
– Тогда слушай, Марк Рудин из «дальней провинции». Я дам тебе шанс служить не в казармах, а при канцелярии. Будешь помогать со списками, учиться, читать отчёты. Смотреть. Запоминать.
Он наклонился рядом с ухом Марка и прошептал:
– И следить за теми, кто шепчется о будущем.
По спине Марка прошёл холод.
Статий отстранился.
– Но учти. Если ты врёшь – я узнаю. Если ты шпион – узнаю первым. Если ты опасен… – он развёл руками, – Рим умеет избавляться от опасных людей.
Марк кивнул. Губы пересохли.
– Добро пожаловать в Колонию. И в тень Сената.
Когда его вывели наружу, солнце уже клонилось к закату. Толпа шумела, дети бегали между лавками, торговцы закрывали шатры. Казалось, обычный день подходил к концу.
Но Марк чувствовал: его собственный день только начинается.
Теперь он был не просто чужаком.
Он оказался втянут в игру, о которой знал слишком много… и в которой любое знание могло сделать его мишенью.
Глава 4. Ужин у патриция
Вечером, когда воздух остыл и город погрузился в медный полумрак, Марк услышал своё имя. В казармах появился молодой служка – худой, с острыми чертами лица, в чистой короткой тунике.
– Марк Рудин? – спросил он, оглядываясь, будто ищет кого-то подозрительного.
– Да, – ответил Марк.
– Тебя приглашают на ужин. Немедленно. – Юноша понизил голос. – К патрицию Кассию Лицинию.
Несколько солдат, слышавших это имя, переглянулись. В их взглядах мелькнуло нелёгкое уважение.
Марк насторожился. Он знал такие фамилии. Лицинии встречались в учебниках как сенаторы, полководцы, интриганы и реформаторы. А любой патриций – это человек, который живёт ближе к центру власти, чем сами легионы.
– Зачем? – осторожно спросил он.
Служка пожал плечами:
– Говорят, он хочет взглянуть на «чужака, который вдруг стал грамотным». Не заставляй ждать – это не тот, кто любит объяснять свои причины.
Дом Кассия Лициния возвышался над соседними зданиями, словно корабль над волнами. Вход охраняли двое рабов с факелами, их лица освещало колеблющееся пламя. Мраморные ступени блестели – политые водой перед приходом гостей.
Служка провёл Марка внутрь.
Ожидания Марка не обманулись: атрий был украшен мозаиками – яркими, свежими, как будто их только вчера уложили. На одной был изображён Марс с поднятым копьём, на другой – сцена охоты: собаки терзали оленя, а всадники гнали копья в зверя, который, казалось, вот-вот выскочит из стены.
Из-за дальнего портика слышались голоса. Мужские – уверенные, быстрые. Женские – редкие, но звонкие. Запах жареного мяса, свежего хлеба с розмарином, вина и олив натянул струну в желудке Марка, напоминая, что он не ел со вчера.
Служка остановился у входа в перистиль.
– Подожди здесь. Тебя объявят.
Он исчез, растворившись в узком коридоре.
Марк попытался успокоить дыхание. «Ужин у патриция» – фраза, от которой у любого свободного жителя провинции дрожали колени. Это не просто еда. Это демонстрация власти. Возможность оценить того, кого ты приглашаешь. Или – предупредить.
Когда служка вернулся, он кивнул:
– Иди.
Перистиль был залит мягким вечерним светом ламп. В центре журчал фонтан, отражая пламя. На низких ложах вокруг столов расположились несколько гостей – мужчины в тоге и несколько женщин-хозяйок в лёгких туниках.
Но внимание всех было обращено к человеку в центре. Кассий Лициний.
Он был не стар – скорее, в расцвете силы. Лицо, словно высеченное из камня; тёмные волосы, подстриженные по моде; взгляд – тяжёлый, внимательный, как у человека, привыкшего принимать решения, определяющие судьбы других.
Когда Марк вошёл, разговоры стихли.
– Это и есть наш неизвестный гость? – спросил Лициний. Голос у него был ровный, уверенный. – Подойди ближе.
Марк подошёл.
– Имя? – спросил патриций, хотя, несомненно, уже знал.
– Марк Рудин.
– Садись. У нас не военный совет, чтобы держать тебя стоя.
Ему указали место на низком ложе рядом с младшим племянником Лициния – тонким юношей с дерзким взглядом. Тот сразу начал разглядывать Марка, словно казусный артефакт.
– Говорят, ты говоришь по-латыни, как римлянин, но одет, как потерявшийся германец, – заметил юноша, не скрывая улыбки.
Марк вынужден был улыбнуться в ответ.
– Возможно, и то, и другое.
За столом тихо хмыкнули. Напряжение слегка ослабло.
Когда раб принёс блюда – жареного фазана, утку, плоские хлебы, вино в кувшинах – Кассий Лициний поднял руку, давая знак, что хочет говорить.
– Статий сказал мне, что ты не прост. Не раб. Не купец. Не солдат. Ты не вписываешься ни в одну привычную нишу. И именно поэтому ты мне интересен.
Он взглянул на Марка долгим, холодным взглядом.
– В такие времена люди либо опасны, либо полезны. Ты успел решить, кто ты?
Марк сделал глоток вина, выиграв секунду.
– Я хочу быть полезным, – сказал он. – Это правда.
– Полезным – кому? – спросил Лициний мягко.
Вот он, настоящий вопрос. От него пахло политикой, интригой, испытанием. Марк чувствовал на себе взгляды всех присутствующих.
Он понимал: патриций не просто собрались поужинать. Это – встреча, на которой решают, можно ли использовать его как инструмент. Или нужно – как угрозу – убрать.
Но Марк тоже был не прост. Он отдал десятки лет изучению истории именно таких людей.
Он осторожно поставил кубок на стол.
– Кому смогу, – ответил он ровно. – Если это сохранит мне жизнь.
Несколько гостей засмеялись – коротко, хрипло. Кассий Лициний неторопливо наклонил голову.
– Честно, – произнёс он. – Это неожиданно… и приятно. Я предпочитаю тех, кто не притворяется.
Он сделал знак рабу, чтобы налили вина.
– Тогда скажи мне, Марк из далёких провинций: ты слышал сегодняшние вести из Рима?
Марк кивнул:
– Император болен. Сенат спорит. В провинции – тревога.
– Верно, – Лициний поставил кубок на стол. – И скоро появятся те, кто решит, что Рим нуждается в новом императоре. Умном. Сильном. Поддержанном легионами.
Он сделал паузу.
– И такие люди внимательно смотрят на всех, кто может оказаться… необычным источником информации.
Время замерло.
Марк понял: сейчас решается не его судьба – а его роль.
Служка опустил глаза. Племянник Лициния перестал смеяться. Даже рабы замерли, будто перестали дышать.
– Так что, Марк, – продолжил Лициний, – если ты хочешь быть полезным… ты можешь оказаться очень полезным мне.
Слова повисли в воздухе.
Марк почувствовал, как холодный пот проступает на спине. Он знал, кто такие патриции, которые заранее интересуются здоровьем императора. Он знал, что такие обращения обычно заканчиваются либо стремительным взлётом, либо молчаливым исчезновением.
Но у него не было выбора. В этом времени – никогда не было.
Он медленно кивнул:
– Я слушаю.
Лициний улыбнулся – впервые за весь вечер.
– Отлично. Значит, поговорим о будущем.
И Марк понял: игра началась.
Глава 5. Голос будущего в чужом теле
Ночь после ужина у Лициния выдалась душной и тревожной. Марк ворочался на тонком матрасе в маленькой комнатке, выделенной для новых служащих канцелярии. Лампада на стене уже давно погасла, но мысли продолжали жечь ярче огня.
«Поговорим о будущем» – сказал Лициний.
Эти слова были хуже угрозы. Они означали одно: патриций хочет проверить, что Марк знает. О чём он догадался. И главное – чего он боится.
Марк понимал: в этот раз просто уклониться, как в речи перед статиями, не получится. Лициний – не децурион. Не статий даже. Это человек, который может поднять бунт или подавить его одним приказом. И если он решит, что Марк знает слишком много…
Марк сжал кулаки.
«Надо быть осторожным. Очень осторожным».
Утром его разбудили раньше обычного. В дверь постучали – ровно, негромко, но настойчиво.
– Марк Рудин? – услышал он голос. – Тебя ждут в канцелярии. Срочно.
«Началось».
Он умылся холодной водой, пригладил волосы и вышел.
Канцелярия встретила его запахом воска и чернил. Статий – тот самый, что накануне задавал опасные вопросы – сидел над табличками. Увидев Марка, он поднял голову и кивнул.
– Иди за мной.
Марк почувствовал, как сжимается живот.
Статий вёл его через узкие коридоры, затем по ступеням наверх, пока они не оказались в комнате, откуда открывался вид на город. Вдали раздавался стук молота: ремесленники уже работали. Город жил своей жизнью, ничуть не подозревая, что в этих стенах решается что-то гораздо большее.
В центре комнаты сидел Лициний. Он был один. Даже рабы отсутствовали – редкость для патриция.
– Пришёл, – сказал он, не поднимая головы от свитка. – Хорошо.
Он отложил свиток и жестом указал на низкое сиденье напротив.
– Садись.
Марк сел.
Пауза затянулась. Лициний изучал его молча, словно взвешивая мысль.
– Ты говоришь, что знаешь о городах, дорогах, войнах. О людях, которые будут у власти. – Голос патриция звучал мягко, но холод проходил сквозь каждое слово. – Сегодня я хочу услышать кое-что конкретное.
Марк глубоко вдохнул.
– Я слушаю.
– Император болен, – медленно произнёс Лициний. – Умирает? Я бы хотел знать – насколько это серьёзно.
Вот оно. Первый настоящий вопрос. Опасный.
«Что я должен сказать?»
Правда? Полуправда? Ложь?
Но Марк понимал: патриций проверяет не факт. Он проверяет реакцию. Умение лавировать. Умение держать удар.
Марк выбрал осторожность.
– Я слышал немного, – начал он. – Но, судя по всему, болезнь тяжела. И… – он встретил взгляд Лициния, пытаясь говорить ровно, – когда власть слабеет, появляются те, кто хочет занять место раньше времени.
Патриций слегка улыбнулся.
– Разумеется. И я спрашиваю не из праздного любопытства.
Он встал, прошёлся к окну. Солнце выхватывало красные отблески в его плаще.
– Скажи мне, Марк, – Лициний повернулся так резко, что Марк вздрогнул. – Если бы ты знал, кто станет следующим императором… сказал бы мне?
Ответ был ловушкой. И всё же молчать нельзя.
Марк выбрал нейтральный путь – опасный, но честный.
– Это зависит от того, что вы бы сделали с этим знанием.
Лициний прищурился.
– Хитрый. Или трусливый.
– Осторожный, – поправил Марк.
Патриций усмехнулся:
– Это бывает полезно.
Он снова сел, теперь ближе.
– Время такое, чужак: любой слух может стать искрой. Любое слово – оружием. И если ты действительно можешь… предчувствовать, что будет дальше…
Он наклонился вперёд, опершись локтями на колени.
– Я хочу, чтобы ты стал моими глазами. Моими ушами. Моим советником. На словах – просто писцом в канцелярии. Но фактически – человеком, который будет доносить мне всё, что услышит. И советовать, если сочтёт нужным.
Сердце Марка забилось быстрее. Это не предложение. Это – втягивание. Роль, от которой уходят только в могилу.