Наемник

– Вставать и идти за вещами, – приподняв одну бровь, произнес Тео.

Нет, голос у него был фантастический. Когда он говорил, казалось, что внутри все вибрирует, и слушать его было приятно, даже не вникая в смысл слов.

– Да, точно, – глупо улыбнулся я и поспешил к палатке с вещами, оставив тарелку с похлебкой почти нетронутой.

Тео проводил меня взглядом и молча покачал головой.

Вещи я собрал быстро, несмотря на то, что по ним кто-то изрядно потоптался и все было испачкано и помято. Выйдя к костру, я аккуратно разложил припасы на шерстяном одеяле, пересчитал и завернул в него же, сформировав удобный узелок.

Потом я прошел к стойке с оружием, взял выданную мне городом пику и, вернувшись к потухшему костру, стал ждать Хендрика.

Тот пришел быстро, спросил, все ли я взял, и, убедившись, что я готов, приказал следовать за ним.

Мы шли по широкой просеке между рядами палаток. Вокруг и наперерез ходил разномастный люд, царило сильное оживление, походившее скорее на праздник, нежели на военные сборы.

Во всей этой толпе только спина Хендрика, казалось, имела точный маршрут. Он шел быстро и целенаправленно, рассекая прохожих на два потока. Периодически от различных палаток его окликали знакомые, в ответ он кивал и иногда приподнимал руку. Многие его узнавали, и многие хотели с ним поздороваться – это положительно характеризовало силу личности данного человека, вопреки мнению Фабио.

Наконец мы повернули правее от расположения нашего фенляйна, и я смог повнимательнее рассмотреть палатку, вокруг которой вчера было столько интереса. Палатка была просторнее той, что выдали нам в Шюпфхайме, коричневого цвета, с большой нашивкой герба Люцерна на правом пологе и города Виллизау на левой. Похоже, делали ее на заказ. Рядом с палаткой был разведен костер, вокруг которого расположились семь человек.

Непосредственно у огня, на корточках, сидел мужчина лет тридцати и что-то помешивал в висящем котле. Он первый нас заметил и встал, держа в правой руке деревянную ложку.

– Пополнение? – спросил он, ткнув в мою сторону этой самой ложкой.

– Да, – остановившись, ответил Хендрик. – Пополнение. Прошу любить и жаловать. – Он положил руку мне на плечо. – Зовут Фредерик, парень смышленый, достойный представитель Энтлебуха, сын Тома Бауэра.

– А это, – продолжил он, обращаясь ко мне, – наша скромная команда. – Он указал открытой ладонью на сидевших у костра. – Знакомься: Хьюго, Марио, Йозеф, Пауль, Юрг, Ули и Питер. Все отличные ребята, в беде не бросят и в радости не отстанут.

Все мужчины по мере их представления коротко кивали и оценивающе смотрели на меня. К своему стыду, я не запомнил практически ни одного имени, все они от волнения смешались.

– Какой-то он тощий, – с улыбкой спросил мужчина с ложкой, единственное имя которого я запомнил, поскольку его назвали первым, Хьюго. – Не было кого-нибудь покрупнее?

Хендрик повернулся ко мне и рассеянно осмотрел с ног до головы.

– Да, пришлось потрудиться, – задумчиво ответил он. – Специально выбирал самого худого, чтобы тебе было кого откармливать, в Тео уже не влезает!

За улыбками мужчин напряжение первого знакомства начало постепенно улетучиваться. Юмор – это один из самых лучших показателей здоровья коллектива, в этом я убеждался не раз.

– Ну, тогда вы как раз вовремя, – улыбнулся Хьюго, разводя руки. – Скоро будем ужинать, сегодня у нас рагу, Мартин приволок своего бычка! Говорит: «Важное мероприятие надо начинать с хорошего обеда!»

– У Мартина любое мероприятие начинается с обеда, – с усмешкой произнес Хендрик. – Но сейчас я с ним согласен как никогда. Еда в кантине сегодня отвратительна, надо напомнить нашему повару, что он не свиней кормит у себя в хлеву.

Смех вернул всех присутствующих к своим занятиям в благостном расположении духа. Я же получил возможность рассмотреть своих компаньонов получше и обратил внимание, что отряд в основном состоял из взрослых мужчин, а Ули так и вовсе показался стариком – он был полностью седой, как Седой Ник. Это сильно контрастировало с новобранцами, среди которых я прибыл в лагерь.

Мы прошли к костру, и Хендрик присел возле мужчины, очень похожего на итальянца.

– Марио, – обратился он к нему, – вручаю молодого бойца на твое попечение. Введи его в курс дела, расскажи, что у нас тут и как.

Мужчина посмотрел на меня и кивнул.

– Присаживайся. – Он указал мне на место рядом с собой ножом, которым вырезал фигурку из деревянного бруска.

– Да, и надо мальчишку одеть, – продолжил Хендрик. – У нас что-то было в обозе, может, подойдет.

– Сделаем, – Марио внимательно осмотрел меня. – Но, по-моему, там только бригантина осталась, и она будет великовата.

– Думаю, бригантина подойдет, – подтвердил Хендрик. – Вперед, пока, он не полезет, но от шальной стрелы надо бы прикрыть. – Он еще раз внимательно осмотрел меня с головы до ног и добавил: – И шапель.

Марио кивнул.

– Хорошо, сделаем, – улыбнулся он. – Но сначала поедим, запах не отпускает, осталось совсем немного.

– Да, – задумчиво кивнул Хендрик. – После обеда. И еще, парня надо научить работать с мечом. Думаю, Том дома ему дал пару уроков, но, сам понимаешь, практика нужна постоянная, а с тобой в этом деле никто не сравнится.

Марио снова кивнул и улыбнулся:

– Все сделаем.

– Хорошо, – Хендрик посмотрел на меня и медленно, очень серьезно сказал: – Ты теперь во всем слушаешься Марио. Теперь ты его тень: где он, там и ты. Любое его распоряжение – это мое распоряжение и воля гауптмана. Понял?

– Да, – немного настороженный переменой тона, ответил я.

Хендрик говорил, пристально глядя мне в глаза, казалось, он проверял, насколько глубоко его слова погружаются в душу.

– Будешь его слушаться – останешься жив и вернешься домой с тем, зачем пошел. Понял?

– Да, – снова ответил я.

Он еще несколько мгновений смотрел на меня, потом расслабился и продолжил уже спокойным тоном:

– Вот и хорошо. – Поднявшись, сказал он. – Сколько у нас до обеда? – обратился он к Хьюго.

– Еще минут пятнадцать, – отозвался тот.

– Хорошо. – И, повернувшись ко мне, продолжил уже тише: – Не тушись, парень, в обиду тут тебя никто не даст. И не бойся задавать вопросы, Марио любит на них отвечать. – Он посмотрел на итальянца и подмигнул. – Я дойду до Ника, определю тебя к себе и сообщу о комплекте. Осваивайся.

С этими словами он развернулся и направился в сторону огромной, вытоптанной тысячей ног поляны плаца, находившейся в пяти-шести рядах палаток от нас. Мы же с Марио остались наедине. Мужчины вокруг занимались своими делами и не обращали на нас внимания. Хьюго продолжал помешивать рагу, попутно беседуя с седым Уле и двумя другими солдатами, периодически гогоча над чьей-нибудь шуткой. Высокий блондин с правильными чертами лица и широкоплечий брюнет беседовали стоя, на небольшом удалении от костра, у входа в палатку. Марио сидел рядом и вырезал фигурку, похожую на бернского медведя.

– Значит, ты из Энтлебуха? – спросил он, не отрываясь от своего занятия.

– Да, из деревни Эшольцматт, – ответил я.

– Хорошее место, спокойное, – мечтательно улыбнулся Марио. – Леса, горы, реки и птицы поют.

– Вы были у нас? – спросил я.

– Не совсем у вас, но недалеко. Я несколько месяцев гостил у Хендрика.

– А где он живет?

– Недалеко от городка Виллизау. У него там небольшое хозяйство, доставшееся от отца.

– У него своя ферма?

– Что-то вроде того, хотя он давно забросил дела и держит только нескольких коров, чтобы обеспечить сестру и дочь молоком и сыром. Почти все свое время он проводит в таких вот лагерях.

– А что с его женой?

Марио задумался.

– Ну, скажем так, она покинула его уже довольно давно.

Я вспомнил о собственной матери и не стал вдаваться в подробные расспросы. Мы ненадолго замолчали, погрузившись каждый в свои мысли.

– Ты совсем еще юн, сколько тебе? – прервал молчание Марио.

– Пятнадцать, – ответил я.

– Пятнадцать, – покачал головой мой собеседник. – Совсем дитя… Зачем же ты решил податься на войну?

– Моей семье очень нужны деньги, а говорят, что на войне можно хорошо заработать, – честно ответил я.

Марио усмехнулся.

– Ты чертовски прав, парень, но только это не так просто, как кажется. – Он покачал головой с печальной улыбкой. – На войне действительно зарабатывают, при этом очень хорошо, иначе бы её не начинали. Только боюсь, такие как мы, собирают лишь крохи, и даже эти крохи дорого нам обходятся.

Я промолчал. Большие политические игры всегда были от меня далеки, мой мир ограничивался небольшой окрестностью вокруг деревни и незначительными ссорами с соседями из-за земельных притязаний или неудачно забредшей коровы. Печаль Марио была мне непонятна, я мог лишь прочитать в глазах этого человека опыт и знания, которых у меня не было, и принять эту информацию на веру, а в будущем постараться разобраться в его словах.

Снова надолго повисло задумчивое молчание, которое прервал мой собеседник уже другим тоном:

– Ладно, это уже философия. Давай я тебе немного расскажу о нашем распорядке, как и просил Хендрик. У тебя уже есть боевой опыт?

– Нет, только небольшие драки с соседними деревнями в составе молодежного братства, но я хорошо себя показал.

– Это уже что-то, по крайней мере, ты не должен бояться боли. Ответь на вопрос: что главное на войне для солдата?

– Эм-м, – задумался я. – Храбрость?

– Храбрость – это хорошо, но не всегда уместна. К тому же есть три вида храбрости, и они различны по своей природе.

– Три? – я удивленно посмотрел на собеседника. – Я всегда думал, что храбрость либо есть, либо её нет.

– В целом ты прав, только причины могут быть разными, – проговорил Марио, не отвлекаясь от своего занятия. – Есть храбрость, которая происходит от невежества: тогда человек идет на опасное дело, не представляя себе последствий и веря, что все сложится для него благополучно. Это не делает его храбрым, скорее безрассудным, но со стороны может выглядеть вполне достойно.

Есть храбрость, которая происходит от отваги, когда человек точно знает, что ему грозит опасность, и он идет на этот риск осознанно, готовый принять самый плачевный исход.

А есть храбрость, которая происходит от знания. Такая храбрость свойственна профессионалам своего дела: они понимают и риск, и последствия, но в то же время точно знают, что нужно делать, чтобы избежать или уменьшить возможность поражения. Со стороны их действия кажутся отважными, иногда безрассудными, но в отличие от первых двух, они просто делают свою работу.

Так вот, на войне хорошо, когда у тебя есть отвага, потому что не всегда можно все знать. Но чтобы пройти войну до конца и вернуться домой живым, одной отваги будет мало – нужен опыт и знание.

– Никогда об этом не думал, – проговорил я и добавил: – А что же делать с невежеством?

– Невежество плодит массу дураков, которая очень нестабильна, – Марио печально ухмыльнулся. – И в любой момент может растаять, принеся поражение даже в численном превосходстве.

Я задумался над его словами.

– Так вот, – продолжил Марио, – с сегодняшнего дня мы будем делать из тебя не только отважного, но и умного бойца, поэтому запоминай все, что я тебе расскажу.

Первое, что для солдата наиболее важно, – дисциплина и ухоженные ноги!

– Да, да, – поправился Марио, глядя на мою улыбку, – как бы смешно это ни звучало. Дисциплина делает из толпы оборванцев армию, а ухоженные ноги, да и вообще бережное отношение к себе, укрепляет здоровье и позволяет сохранить численность этой армии до нужного момента.

Отвага, конечно, полезна в бою, но до боя нужно еще добраться, при этом добраться целым и с желанием победить, а не умереть. За два месяца похода бой продлится несколько часов, все остальное время будет наполнено рутиной, маршем, караулами и прочими прелестями солдатской жизни. Чтобы не свихнуться от однообразия и держать себя в тонусе, советую тебе взять на вооружение несколько правил и внести их в свой распорядок дня. Ты скоро убедишься, насколько они тебе облегчат жизнь.

Удостоверившись, что я слушаю, он продолжил:

– Во-первых, это гигиена. Ноги должны быть всегда в тепле, сухости и чистоте. Суши обувь, чулки и носки при первой же возможности, а лучше имей под рукой запасные, сухие и чистые. Каждый вечер мой или протирай ноги, не позволяй им оставаться грязными на ночь – запреют, а поутру натрут, а то и того хуже, загниют.

Это несложно и быстро, главное – привыкнуть к этой процедуре и регулярно её делать.

– Во-вторых, – продолжил Марио, – это тепло. В походе бывают разные ситуации, иногда можно попасть в жгучий холод после теплого дня, поэтому запасись теплыми войлочными стельками и прикупи большое шерстяное одеяло. В тепле его можно положить под себя, а в холоде укутаться с головой.

– Это мне знакомо, – я показал свое одеяло, завязанное в походный узел. – Мы, когда с Гусом выходили на выпас, всегда брали теплые одеяла, утром очень холодно.

– Молодец, – одобрительно кивнул Марио. – Все верно, здесь то же самое.

Обрати внимание на свою экипировку. Обязательно пометь снаряжение лентой или нашивкой. – Он указал ножом на свой левый рукав, где были нашиты три ленты – зеленая, белая и красная. – Так ты всегда будешь отличать свои вещи и избежишь неприятных конфузов. И помни, что и где у тебя лежит, в дальнейшем это поможет быстрее реагировать на непредвиденные обстоятельства.

Марио на секунду задумался и сдул с фигурки стружку.

– Обязательно подгони под себя оружие и доспехи, – продолжил он. – Пробуй, изменяй расположение, потрать на это время. Снаряжение должно быть в первую очередь удобным для тебя. В доспехах ты будешь проводить очень много времени, и не дай бог, что-то будет натирать или мешаться.

Видя, что мое внимание приковано к нему, Марио продолжил:

– Люби и оберегай свое снаряжение, точи, полируй, и тогда в нужный момент оно тебя не подведет и не станет обузой.

– Наверное, это везде так, – в подтверждение слов Марио проговорил я. – Дома мы тоже бережно относились к домашней утвари, новую-то достать было негде, поэтому хранили то, что было.

– Верно, – подтвердил Марио. – Аккуратность еще никогда никого не подводила. Будь верен ей и дальше.

– Теперь о дисциплине, – продолжил Марио. – Всегда и во всем слушай своего командира. Что бы ни произошло в походе, приказ командира должен быть выполнен беспрекословно. Ты – его продолжение в бою, его руки, которые защищают и атакуют. Хороший командир ценит своих людей и не будет раскидываться ими, но и требовать будет строго. Он должен быть уверен в каждом твоем действии, так же как и ты будешь уверен в его решениях.

– Посмотри на всех этих мужчин, – Марио сделал дугообразный жест ножом в сторону остальных. – Они все живы и здоровы не потому, что они такие умелые вояки. Они живы, потому что умеют работать в команде, а у Хендрика есть голова на плечах. Понимаешь?

– Да, – кивнул я. – Понимаю.

Марио задумался, посмотрел на Хьюго и остальных.

– Плохие командиры, как правило, долго не задерживаются, – продолжил он, протирая фигурку, уже похожую на медведя. – В сплоченности наша сила и единственное преимущество перед неприятелем. Если командир утратил доверие своих людей, то строй рано или поздно разомкнется, и последствия будут печальными для всех, включая самого командира.

В походе же плохой командир – рассадник раздоров и постоянного недовольства, поэтому его однажды либо перевыберут, либо убьют – слишком высоки ставки для проявления глупости.

– Либо его людей переманят другие командиры, – попытался пошутить я.

– Не самый удачный вариант, но бывает и так.

– Почему не самый?

– Понимаешь, люди в большинстве своем склонны к себялюбию, и если им указать на их недостатки или, еще хуже, сравнить с кем-то другим не в их пользу, то они это запомнят. Очень немногие сумеют сделать правильные выводы и попытаются что-то изменить в своем поведении. Большинство затаит обиду на того, кого предпочли, и в удачный момент обязательно сделает какую-нибудь пакость ради восстановления своего душевного равновесия.

– Странно, – подумал я вслух. – Получается, сам же виноват, сам же и мстит, глупо как-то.

– Само собой, но это человеческая природа. Обрати внимание даже на себя: что тебя больше обижает, когда про тебя лгут или когда указывают на недостатки?

Мне вспомнилось мое посвящение в братство и сомнения Анри в моей пригодности. В его словах тогда меня больше возмутила ложь, выставляющая меня в неприглядном виде, но то возмущение быстро прошло, сменившись трезвым взглядом на самого лжеца. А вот запомнились больше слова правдивые, именно их я обдумывал долгими зимними вечерами.

– Наверное, вы правы, – выйдя из задумчивости, ответил я. – Ложь она ярче, возмутительнее, но быстро забывается, а правда она проще, но остается дольше.

– Молодец, – Марио снова улыбнулся. – Запомни это. Когда в следующий раз на кого-нибудь разозлишься, подумай, может быть, этот кто-то оказал тебе неоценимую услугу, указав на то, что ты сам отказывался в себе признавать.

– Хорошо, – кивнул я. – Спасибо!

– Не за что, – продолжил он. – На чем мы остановились?

– На доверии командиру, – напомнил я.

– Да, точно, доверие и командир. – Марио задумался. – Всегда держи его в поле зрения. Когда начинается бой, быстро теряешь ориентацию в пространстве, особенно по неопытности, поэтому старайся чувствовать плечо товарищей и, при возможности, не отходи от них. Если понял, что находишься не там, отыщи вымпел или знамя, для этого они и возвышаются над строем, и пробирайся ближе к ним, пока не найдешь своих.

На самом деле бой – это не так страшно, если понимаешь, что нужно делать. Но, к сожалению, понимание это приходит только с опытом, который приобретается в боях. Эдакая загогулина судьбы.

Пожалуй, – вздохнул Марио, – самое сложное и самое важное – это пережить именно первый бой, чтобы приобрести этот опыт. А для этого нам с тобой надо будет хорошенько поработать.

– Я готов, – подтвердил я. – Когда начнем?

– Завтра и начнем. Мы здесь простоим еще дня три, наверное, а значит, у нас будет немного времени с тобой позаниматься.

Тренироваться будем много, особенно первое время. Но, помимо этого, советую тебе практиковаться самому: одевай и снимай доспех, пока руки не начнут это делать самостоятельно. Отрабатывай выхватывание меча, кинжала, ножа из тех мест, где они находятся на теле. Твои действия должны быть быстрее, чем мысль о них. Может, это пригодится один раз в жизни, но второго шанса у тебя уже не будет.

В свободное время вместо азартных игр лучше практикуйся мечом. Если меня не будет рядом, любой из нас, – он указал на присутствующих вокруг костра, – тебе составит компанию. В крайнем случае, просто крути его в руках, почувствуй оружие, его длину, вес, баланс. Ты должен знать о нем все.

– Отец учил нас с Гусом обращаться с мечом, – кивнул в ответ я. – Я кое-что умею.

– Это мы посмотрим, – сказал Марио. – В любом случае, худшее, что можно получить от дополнительной тренировки, – это мозоль. Но это лучше, чем мгновение промедления.

Марио повертел готовую фигурку в руке, затем посмотрел на меня и продолжил:

– Есть какие-нибудь вопросы?

Вопросов было много, очень много, но, растерявшись, я не смог точно сформулировать свои мысли и решил, что лучше задам их позднее, когда они улягутся в голове.

– Много, но мне надо разобраться с тем, что вы мне рассказали, – ответил я.

Марио посмотрел на меня с некоторым удивлением.

– Ну что же, – усмехнулся он, – задавай свои вопросы, когда будешь готов, постараюсь ответить. А пока вот, держи, пусть будет тебе напоминанием о тех ответах, что ты уже получил.

Он протянул фигурку бернского медведя, которую вырезал во время нашего разговора.

– Спасибо! – с немалым удивлением поблагодарил я и взял в руки подарок.

Это была немного грубая, но все же хорошо сделанная фигурка величиной с ширину ладони. Все пропорции были соблюдены, даже детородный орган медведя, определяющий его половую принадлежность, был на своем месте, в точности такой, какой бернцы с гордостью поместили на свое знамя.

Погруженный в размышления о том, что сказал мне Марио, я вертел в руках фигурку, еще теплую от рук создателя, и наблюдал за своим собеседником. Марио же почистил и убрал нож, которым вырезал медведя, и, сцепив руки, молча стал смотреть на людей вокруг нашего костра, не обращая на меня внимания.

На вид ему было около тридцати лет, седина еще не тронула его голову, но лицо уже покрылось морщинами. Худощавый, среднего роста, с утонченными чертами лица и аккуратно подстриженной бородкой на популярный в то время у жителей итальянских городов манер, Марио определенно не был похож на швейцарца. Его карие глаза смотрели на мир пристально и немного насмешливо, манеры, неспешность речи и осанка говорили о хорошем образовании, недоступном крестьянам и пастухам.

Из толпы солдат его также резко выделяла подчеркнутая аккуратность. Одежда, хоть и не отличалась на фоне остальных солдат дорогой тканью и красками, но была гораздо чище и опрятнее, что говорило о значительном времени, уделяемом владельцем на уход за ней.

Руки чистые, ногти на длинных пальцах коротко подстрижены и вычищены, а черные кожаные сапоги, которые он носил единственный в отряде, блестели.

Скучающий дворянин, решивший поиграть в войну? Но почему тогда простой солдат, да еще и среди швейцарцев?

В то же время он располагал к себе во время разговора и не выказывал никакого пренебрежения, свойственного аристократам. Да, многое было непонятно в моем наставнике, от этого личность его стала для меня еще более любопытной и притягательной.

Глава 9. Наука войны

Молчание прервал Хьюго, сказав, что наука, которую внушает Марио, плохо ляжет в мой пустой желудок, поэтому пора заканчивать нравоучения и взяться наконец за ложки.

Мы охотно согласились и подобрались поближе к костру. К этому моменту вернулись Хендрик с Тео, и первый, хлопнув в ладоши, скомандовал начало трапезы. После этого вокруг раздались нестройные удары ложками по тарелкам и одобрительное чавканье участников.

Хьюго действительно был прекрасным поваром. Я не помню, когда ел настолько вкусное рагу – ни дома, ни на городских праздниках так не готовили. Я уже молчу про ту бурду, которую давали в кантине. Я не мог отказать себе в удовольствии и попросил добавки.

Хьюго всё это время с ухмылкой посматривал, как я заглатываю очередную порцию чуть ли не целиком, и наконец не выдержав, обратился ко мне:

– Эй, парень, не спеши, за тобой никто не гонится!

Я с трудом проглотил кусок мяса и пробурчал:

– Очень вкусно!

Вокруг раздался смех.

– Хью у нас мастер, не знаю, чего он забыл в армии, но мы все этому несказанно рады, – одобрительно сказал Хендрик. – Каждый раз в этом убеждаюсь.

Хьюго, жуя, покачал головой и, разведя руки, пожал плечами.

– Жалко вас, – пробурчал он. – С голоду ведь помрёте без меня.

После утоления голода все отложили посуду в сторону и расслабленно принялись созерцать обстановку вокруг.

Молчание нарушил Хьюго.

– Что слышно про Карла? Долго мы пробудем здесь? – обратился он к Хендрику.

– Швиц и Ури будут завтра-послезавтра, ждём их и выходим, – ответил Хендрик.

– Да уж, – пробубнил Уле, – этим-то дальше всех идти.

Хендрик улыбнулся и произнёс с лёгким оттенком иронии:

– Не ворчи, Уле, просто они не спешат и основательно подходят к делу.

Ули ничего не ответил, а только покачал головой.

– Ну что, Марио, как у вас дела? – решил сменить тему Хендрик.

– Всё в порядке, осваиваемся, – ответил тот. – Сейчас пойдём экипируем бойца.

– Добро, – кивнул Хендрик. – Передайте заодно благодарность Мартину за прекрасного бычка.

– Обязательно, – подтвердил Марио.

– Так что нас всё-таки ждёт, Хен? – спросил крупный рыжий мужчина, одетый в яркие бело-красные цвета.

– Пока мало что известно, – поморщился Хендрик. – Наниматель, как вы уже знаете, – король Франции Карл, по счёту уже восьмой, желает заполучить себе Неаполь по праву какого-то родства. Неаполь, видимо, не очень этого хочет, а может и наоборот, только этого и ждёт. До конца не понятно, так как с одной стороны из Италии его пригласили, с другой – на приглашения с войском не ходят.

– Скорее всего, герцогство не поделили, – вмешался Марио. – Людовико не хочет отдавать титул Альфонсо, вот и затеял интригу с Карлом.

– О нет! Марио, не начинай о политике! – подключился к разговору Хьюго.

Хендрик посмотрел на Марио и продолжил:

– Да, наверное. Но это уже тонкости большой политики, нам от этого знания проку мало. Наша задача – отработать жалование и домой вернуться.

– Ну да, – задумчиво проговорил Марио, не обращая внимания на реплику Хьюго, – но только не нравится мне эта затея. Где замешаны интриги – жди предательства. Нам нужно быть аккуратнее, кто завтра окажется врагом, мы не знаем, а в Италии тем более.