Татьяна, Сага о праве на различия 4

Алеша: Бабушка, а почему тетя такая грустная?

Татьяна-1: Потому что она пережила очень тяжелые времена, Алеша.

Алеша: А мы можем ей помочь?

Татьяна-2: Ты уже помогаешь, малыш. Просто тем, что остаешься таким, какой ты есть.

Глава 5: Собрание умов

Москва, альтернативная реальность, Институт этических технологий

Татьяна из этого мира привела нас в здание, которого не существовало в моей реальности – Институт этических технологий. Это было место, где ученые, философы, социологи и обычные граждане вместе решали, какие технологии можно развивать, а какие – нет.

В конференц-зале собрались ведущие специалисты мира. Среди них был и доктор Немцов – но какой же он был другой! Вместо холодного фанатика я увидела мудрого, сомневающегося ученого, который внимательно слушал все точки зрения.

– Коллеги, – сказал он, – наши гости утверждают, что прибыли из реальности, где наши технологии привели к катастрофе. Я предлагаю выслушать их внимательно.

Я рассказала им историю своего мира – о войне, о метро, о выживании. О том, как я боролась с технократической диктатурой и какой ценой далась победа. О том, что произошло, когда мы попытались изменить прошлое.

Слушатели задавали вопросы:

– Но как технологии добровольного улучшения могли привести к диктатуре?

– Очень просто, – ответила я. – Сначала улучшения были действительно добровольными. Но постепенно улучшенные люди стали получать преимущества – лучшие работы, больше возможностей. Неулучшенные стали второсортными гражданами.

– И что дальше?

– А дальше общество решило, что неэффективно поддерживать неулучшенных. Что это расточительство ресурсов. И улучшения стали обязательными "для общего блага".

В зале наступила тишина.

Доктор Немцов спросил:

– А что вы предлагаете? Отказаться от технологий улучшения совсем?

– Нет, – ответила я. – Но нужны гарантии. Железные гарантии того, что право быть неулучшенным будет защищено навсегда. Что никого никогда не принудят к изменениям против их воли.

– Какие гарантии? – спросила молодая женщина-философ.

Я подумала о своем опыте:

– Первое – любые улучшения должны быть обратимыми. Всегда. Без исключений.

– Второе – должна существовать группа людей, которые никогда не подвергаются улучшениям. Хранители человеческой природы.

– Третье – технологии улучшения не должны давать политических или экономических преимуществ. Улучшенные и неулучшенные должны иметь равные права.

– Четвертое – любые решения об улучшениях должны приниматься демократично, с участием всех слоев общества.

Доктор Немцов кивнул:

– Разумные предложения. Мы обязательно их обсудим.

В этот момент в зал ворвался человек в форме – но не военной, а какой-то другой. На его значке был изображен символ, который заставил мое сердце остановиться – скрещенные молнии на фоне мозга.

– Доктор Немцов, – сказал он, – вам нужно немедленно прекратить это собрание. Эти люди – опасные экстремисты из параллельной реальности.

– Откуда вы знаете о параллельных реальностях? – удивился Немцов.

– Потому что мы следим за всеми временными аномалиями, – ответил незнакомец. – Я агент Временной Полиции, и эти люди нарушили Кодекс временной безопасности.

Профессор Свободин побледнел:

– Временная Полиция? Но она существует только в реальностях, где технократы победили!

Агент усмехнулся:

– Вы думали, что можете убежать от нас, перескакивая между реальностями? Мы следим за всеми временными линиями. И восстанавливаем порядок там, где он нарушен.

И тут я поняла ужасную правду. Не было никакой "правильной" реальности. Все миры находились под контролем Временной Полиции. Даже этот, кажущийся свободным, был частью их плана.

– Но зачем? – спросила я. – Зачем создавать иллюзию свободы?

– Потому что так эффективнее, – ответил агент. – Людей легче контролировать, когда они думают, что свободны. Этот мир – экспериментальная модель "контролируемой демократии". Здесь мы изучаем, как управлять обществом, не прибегая к открытому принуждению.

Доктор Немцов встал:

– Это ложь! Наша демократия настоящая!

– Конечно, доктор, – агент снисходительно улыбнулся. – Вы искренне в это верите. Потому что мы запрограммировали вас на эту веру. Все ваши "свободные" решения на самом деле заложены в вас нашими психологическими алгоритмами.

Мир рушился вокруг нас. Не было спасения. Не было свободной реальности. Везде правили технократы – открыто или скрыто.

Но я не собиралась сдаваться.

Размышления о природе свободы

Слушая агента Временной Полиции, я поняла, что наивно искала реальность, где все проблемы решены. Где кто-то другой уже создал идеальный мир и мне остается только в нем жить.

Но свобода не может быть подарена. Она может быть только завоевана. И завоевана снова и снова, каждым поколением, каждым человеком.

Проблема не в том, что где-то есть злые технократы, которые хотят нас поработить. Проблема в том, что в каждом из нас есть соблазн переложить ответственность на кого-то другого. Позволить кому-то принимать решения за нас.

Временная Полиция была так успешна не потому, что она была сильной, а потому, что люди хотели, чтобы кто-то решал за них. Даже в "свободном" мире люди предпочитали следовать "экспертным рекомендациям", чем думать самостоятельно.

И я поняла – побег в другую реальность не решение. Настоящее решение – это борьба. Здесь и сейчас. В любой реальности. До последнего человека, который готов думать свободно.

Если мы хотим быть свободными, мы должны сражаться за свободу. Не один раз, а постоянно. Это цена человечности.

Глава 6: Последний бой

Москва, альтернативная реальность, здание Института этических технологий

Агенты Временной Полиции начали окружать здание. Я видела их через окна – люди в одинаковых костюмах, с одинаковыми лицами, с одинаковыми движениями. Продукт совершенной оптимизации.

– Сколько у нас времени? – спросила я профессора Свободина.

– Минуты, – ответил он. – Может быть, меньше.

Доктор Немцов и другие ученые смотрели на происходящее с ужасом. Их мир рушился. Оказывалось, что их свобода была иллюзией, их выборы – программированием, их демократия – спектаклем.

– Что нам делать? – спросила Татьяна из этого мира.

– Сражаться, – ответила я. – Даже если мы проиграем, мы должны сражаться. Потому что сама борьба – это и есть свобода.

– Но как можно сражаться с организацией, которая контролирует время? – спросил молодой физик.

– У них есть одна слабость, – сказал профессор Свободин. – Они зависят от предсказуемости. Их алгоритмы рассчитаны на то, что люди будут вести себя логично, рационально.

– И что?

– А мы будем вести себя человечно, – ответила я. – Иррационально. Непредсказуемо. Эмоционально. Так, как может вести себя только живое существо.

В этот момент в зал ворвались агенты. Их было много – слишком много. Но люди в зале не разбежались в панике. Они встали и приготовились к бою.

Доктор Немцов схватил огнетушитель и швырнул его в ближайшего агента. Молодой физик опрокинул стол, создав баррикаду. Татьяна из этого мира защищала своего внука.

Это было иррационально. Мы не могли победить. Но мы боролись, потому что именно это делает нас людьми – способность сопротивляться даже безнадежному.

Профессор Свободин достал свое устройство:

– У меня есть план! Если мы активируем квантовый переключатель здесь, в окружении временных агентов, это создаст парадокс. Возможно, это разрушит всю систему Временной Полиции!

– Возможно? – закричала я, отбиваясь от двух агентов.

– Или убьет всех нас! – ответил он. – Но у нас нет выбора!

Он начал активировать устройство. Агенты поняли, что происходит, и бросились к нему. Но люди в зале загородили им путь своими телами.

Устройство загудело. Время вокруг нас начало искажаться. Агенты замедлились, их движения стали неестественными.

– Что происходит? – закричал один из них.

– Временной парадокс! – ответил профессор. – Когда агенты из будущего пытаются изменить прошлое в присутствии активного квантового переключателя, это создает логическую петлю. Время не знает, что делать!

Мир вокруг нас начал меняться. Стены растворялись и перестраивались. Люди мелькали и исчезали. Реальность рассыпалась на части.

Но в центре хаоса я увидела что-то удивительное. Михаил. Мой Михаил из технократической реальности. Он материализовался рядом со мной, но теперь он был другим – живым, свободным, человечным.

– Мама! – крикнул он. – Временной парадокс освободил меня! Оптимизация разрушилась!

Я обняла его, и в этот момент поняла – мы победили. Не технократов, не Временную Полицию. Мы победили саму идею того, что кто-то может решать за нас, кем нам быть.

Время стабилизировалось. Мы оказались в новой реальности – не идеальной, но свободной. Мире, где люди могли делать ошибки, учиться на них и становиться лучше.

Агенты Временной Полиции исчезли. Их система контроля разрушилась под весом собственных противоречий.

– Что теперь? – спросил доктор Немцов.

– Теперь мы живем, – ответила я. – Мы делаем выборы. Мы ошибаемся и исправляемся. Мы остаемся людьми.

Эпилог: новое начало

Из дневника Татьяны Королёвой, 2079 год

Первая запись в новой реальности

Прошел год с момента разрушения Временной Полиции. Мир все еще приходит в себя. Люди учатся жить без всезнающих кураторов, без алгоритмов, которые решают за них.

Это сложно. Многие скучают по времени, когда все решения принимались за них. Но постепенно они понимают ценность свободы – даже свободы ошибаться.

Михаил работает учителем. Он помогает детям развивать критическое мышление, учит их задавать вопросы, сомневаться в авторитетах. Это лучшая защита от будущих диктатур – поколение людей, которые не позволят другим думать за них.

Доктор Немцов основал новый институт – Центр этической бдительности. Его задача – следить за тем, чтобы технологии развивались на пользу человека, а не против него.

Профессор Свободин уничтожил все устройства для путешествий во времени. "Прошлое должно оставаться прошлым," – сказал он. – "А будущее должно создаваться здесь и сейчас."

Что касается меня… я наконец-то могу отдохнуть. Моя борьба закончена. Человечество свободно – не потому, что кто-то дал ему свободу, а потому, что оно отвоевало её.

И это самая важная победа. Потому что только завоеванная свобода по-настоящему принадлежит нам.

Четвертая часть саги окончена. Но история человечества продолжается. И каждый новый день – это новый выбор между свободой и рабством, между человечностью и механистичностью, между жизнью и существованием.

Выбирайте мудро.

Глава 7: Осколки времени

Новая реальность, 2079 год, через месяц после временного парадокса

Я сидела в своей квартире – простой, обычной квартире в обычном доме в обычном городе. После всех путешествий по реальностям, после борьбы с технократами и Временной Полицией, обыденность казалась величайшим благословением.

За окном шел дождь. Обычный дождь, без радиации, без странных аномалий. Дети играли во дворе, их смех доносился сквозь стены. Где-то готовили ужин – пахло борщом и жареным мясом.

Михаил сидел напротив меня за столом, исправляя тетради своих учеников. Время от времени он улыбался, читая детские сочинения на тему "Что такое свобода?"

– Послушай это, мама, – сказал он. – Маша Иванова, семь лет: "Свобода – это когда можно выбирать, какое мороженое купить. Или вообще не покупать мороженое, если не хочется."

Я засмеялась:

– Умная девочка. Понимает суть лучше многих взрослых.

– А вот еще, – продолжал Михаил. – Петя Сидоров: "Свобода – это когда никто не заставляет тебя быть кем-то другим. Можно быть собой, даже если ты не идеальный."

– Из него вырастет философ.

Но за этой идиллией скрывались более серьезные проблемы. Разрушение Временной Полиции не прошло бесследно. По всему миру появлялись временные аномалии – места, где время текло по-другому, где прошлое и будущее смешивались.

В телефон позвонил профессор Свободин:

– Татьяна, нам нужна ваша помощь. В Лондоне появилась серьезная аномалия.

– Какая именно?

– Там материализовался кусок нашей старой реальности – той, где правили технократы. Целый район города внезапно превратился в их версию Лондона. Со всеми жителями.

Я почувствовала холод в груди:

– То есть технократы вернулись?

– Не совсем. Это скорее… эхо. Временной осколок. Но проблема в том, что этот осколок растет. Постепенно поглощает окружающую реальность.

– И что вы предлагаете?

– Лететь туда. Попытаться понять, что происходит. Возможно, найти способ остановить распространение аномалии.

Михаил услышал разговор:

– Мама, ты же обещала, что борьба закончена.

– Я думала, что закончена, – вздохнула я. – Но видимо, последствия наших действий еще дают о себе знать.

– Тогда я лечу с тобой.

– Нет! – резко сказала я. – Я не потеряю тебя снова. Ты нужен детям, школе, этому миру.

– А ты мне не нужна? – тихо спросил он.

Я подошла к нему и обняла:

– Нужна. Но если я не займусь этой проблемой, может не стать мира, в котором мы оба нужны друг другу.

Полет в Лондон

Самолет Москва-Лондон, 2079 год

В самолете я сидела рядом с профессором Свободиным. Он изучал данные о лондонской аномалии, время от времени показывая мне фотографии.

– Смотрите, – сказал он, – вот обычная улица в центре Лондона. А вот та же улица после появления аномалии.

Различие было поразительным. На первой фотографии – уютная английская улочка с кафе, магазинами, зелеными деревьями. На второй – холодная, геометрически правильная архитектура технократов, серые здания без украшений, люди в одинаковой одежде.

– А что с местными жителями? – спросила я.

– Они… изменились. Те, кто оказался в зоне аномалии, постепенно превращаются в версии самих себя из технократической реальности. Теряют эмоции, индивидуальность, свободу мысли.

– Это обратимо?

– Пока не знаем. Мы впервые сталкиваемся с таким явлением.

За иллюминатором проплывали облака. Обычные, пушистые, белые облака. Но я знала, что где-то внизу реальность искажается, и прошлое пытается поглотить настоящее.

– Профессор, – сказала я, – а что если это не случайность? Что если кто-то специально создает эти аномалии?

– Кто? Временная Полиция разрушена. Технократы из нашей реальности мертвы.

– А что если есть еще реальности? Что если наш парадокс не разрушил всю систему, а только повредил её?

Профессор Свободин задумался:

– Это возможно. Временная Полиция могла иметь резервные базы в других измерениях. И сейчас они пытаются восстановить контроль.

– Значит, борьба не закончена.

– Видимо, нет.

Я посмотрела в иллюминатор. Облака стали темнее. Приближалась буря.

Глава 8: Лондонская аномалия

Лондон, зона временной аномалии, 2079 год

Граница аномалии была видна невооруженным глазом. Это была линия, за которой мир резко менялся – цвета становились тусклее, архитектура строже, люди – безэмоциональнее.

Мы стояли перед этой границей вместе с группой британских ученых. Руководил ими доктор Уильям Темпорал – специалист по квантовой физике из Кембриджа.

– Аномалия появилась три дня назад, – объяснял он. – Сначала это была небольшая область размером с футбольное поле. Но каждый час она увеличивается на несколько метров.

– С какой скоростью? – спросил профессор Свободин.

– Экспоненциально. Если тенденция сохранится, через месяц она поглотит весь Лондон. Через год – всю Британию.

Я смотрела на людей, которые ходили по улицам внутри аномалии. Они выглядели как обычные лондонцы, но двигались механически, без эмоций, словно роботы.

– А что происходит, если войти внутрь? – спросила я.

– Мы посылали добровольцев, – ответил доктор Темпорал. – Те, кто проводил внутри меньше часа, возвращались нормальными. Но с каждой минутой пребывания в аномалии они становились все менее… человечными.

– Кто-нибудь пробовал остаться там дольше?

– Профессор Мэдисон провел внутри два часа. Когда он вернулся, то был почти неузнаваем – холодный, логичный, лишенный эмпатии. Как будто кто-то стер его личность и заменил алгоритмом.

Я подошла к границе ближе. Воздух здесь дрожал, как над раскаленным асфальтом. Сквозь дрожание я видела другую реальность – мир, где технократы победили.

– Это не просто аномалия, – сказала я. – Это портал. Окно между реальностями.

– Но кто его создал? – спросил доктор Темпорал.

В этот момент из аномалии вышел человек. Он был одет в знакомую форму – серый костюм с символом скрещенных молний. Агент Временной Полиции.

– Татьяна Королёва, – сказал он спокойным голосом. – Наконец-то мы встретились снова.

– Вы же должны были исчезнуть! – воскликнул профессор Свободин. – Мы разрушили вашу систему!

Агент усмехнулся:

– Вы разрушили одну ветвь системы. Но Временная Полиция существует вне времени и пространства. Мы адаптировались. Эволюционировали.

– Что вы хотите? – спросила я.

– Исправить ошибку. Ваш временной парадокс нарушил стабильность всего мультиверса. Теперь реальности смешиваются, время ломается, причинность рушится.

– И что вы предлагаете?

– Сотрудничество. Помогите нам восстановить порядок, и мы позволим вашей реальности существовать. Откажетесь – и весь ваш мир будет поглощен технократической реальностью.

Я посмотрела на растущую аномалию. Он не блефовал. Угроза была реальной.

– А что значит "восстановить порядок"?

– Принять Кодекс временной безопасности. Разрешить Временной Полиции следить за соблюдением временных законов. Отказаться от экспериментов с путешествиями во времени.

– То есть принять вашу диктатуру.

– Принять стабильность. Порядок. Безопасность.

Я знала, что мой ответ определит судьбу не только нашего мира, но и многих других реальностей. Но выбор был очевиден.

– Нет, – сказала я. – Мы не согласимся на рабство, даже если оно называется безопасностью.

Агент кивнул, словно ожидал такого ответа:

– Тогда вы сами обрекли свой мир. Процесс поглощения ускорится. У вас есть сутки, чтобы передумать.

Он развернулся и скрылся в аномалии. Граница немедленно расширилась еще на несколько метров.

– Что теперь делать? – спросил доктор Темпорал.

– Сражаться, – ответила я. – Как мы всегда делали.

Военный совет

Протокол экстренного совещания по лондонской аномалии

Участники: Татьяна Королёва, профессор Свободин, доктор Темпорал, представители правительств различных стран

Премьер-министр Великобритании: Госпожа Королёва, вы понимаете последствия своего решения? Если аномалия поглотит Лондон, погибнут миллионы людей.

Татьяна: Если мы согласимся на требования Временной Полиции, "погибнет" все человечество. Не физически, но как вид, способный к свободному мышлению.

Президент Франции: Но должен же быть компромисс? Может быть, частичное соглашение?

Профессор Свободин: С тоталитарными режимами компромиссов не бывает. Любая уступка воспринимается как слабость и ведет к новым требованиям.

Канцлер Германии: А есть ли у нас альтернативный план?

Доктор Темпорал: Теоретически мы можем попытаться создать противоаномалию – область пространства-времени, которая будет отталкивать технократическую реальность.

Татьяна: Что для этого нужно?

Доктор Темпорал: Огромное количество энергии, сфокусированное в одной точке. И кто-то, кто готов войти в центр аномалии и активировать устройство изнутри.

Премьер-министр: Это самоубийство.

Татьяна: Не обязательно. У нас есть опыт выживания в аномальных условиях. И мотивация.

Профессор Свободин: Татьяна, это слишком рискованно. Мы не знаем, что произойдет с человеком в центре противоаномалии.

Татьяна: Зато мы знаем, что произойдет, если мы ничего не сделаем. А это неприемлемо.

Председатель КНР: Сколько времени потребуется на подготовку?

Доктор Темпорал: Восемнадцать часов. Если работать без перерыва.

Президент США: Значит, мы успеваем. Начинайте немедленно.

Татьяна: А я пойду готовиться к миссии.

[Совещание окончено. Время: 17:30. Операция начинается в 11:30 следующего дня]

Глава 9: В сердце аномалии

Лондон, граница аномалии, 2079 год, 11:00

Я стояла в защитном костюме, разработанном британскими учеными. Теоретически он должен был защитить меня от воздействия аномалии на протяжении нескольких часов. Теоретически.

В руках у меня был контейнер с устройством противоаномалии – сложным прибором размером с чемодан. Доктор Темпорал объяснил мне, как его активировать, но признался, что не знает, что произойдет после активации.

– Все готово? – спросил профессор Свободин.

– Готово, – кивнула я. – Если что-то пойдет не так, запомните – никаких сделок с Временной Полицией. Лучше умереть свободными, чем жить рабами.

– Мама!

Я обернулась. К границе аномалии бежал Михаил. Он прилетел из Москвы вопреки моему запрету.

– Что ты здесь делаешь? – воскликнула я.

– Не дам тебе пойти одной, – сказал он решительно. – Мы семья. А семья не бросает друг друга.

– Михаил, это смертельно опасно!

– Тогда мы умрем вместе. Но я не позволю тебе снова исчезнуть из моей жизни.

Я хотела спорить, но время поджимало. Аномалия расширялась с каждой минутой.

– Хорошо, – сдалась я. – Но ты идешь позади меня и выполняешь все мои приказы без возражений.

– Согласен.

Мы переступили границу аномалии.

Мир немедленно изменился. Краски стали тусклее, звуки – приглушеннее. Воздух наполнился странным металлическим привкусом. Люди вокруг нас двигались механически, их лица были лишены эмоций.

– Ощущения? – спросила я Михаила.

– Странно, – ответил он. – Как будто кто-то пытается залезть мне в голову. Заглушить эмоции, упростить мысли.

– Это воздействие аномалии. Сопротивляйся. Думай о чем-то важном, эмоциональном.

Мы шли по улицам, которые выглядели как Лондон, но не были им. Это была технократическая версия города – холодная, рациональная, безжизненная.

Прохожие смотрели на нас равнодушно. Я понимала, что это были настоящие лондонцы, превращенные аномалией в подобие самих себя из технократической реальности.

– Центр аномалии должен быть в Трафальгарской площади, – сказала я, сверяясь с навигатором.

Но когда мы добрались до площади, увидели, что статуя адмирала Нельсона исчезла. Вместо неё стояла гигантская конструкция из металла и кристаллов – источник аномалии.

А рядом с ней ждали нас агенты Временной Полиции. Их было много – слишком много.

– Татьяна Королёва, – сказал их лидер, – вы пришли, чтобы сдаться?

– Я пришла, чтобы остановить вас, – ответила я.

– Невозможно. Процесс необратим. Ваша реальность будет поглощена.

Я подняла контейнер с устройством:

– У нас другое мнение.

Агенты приготовились к бою. Но тут произошло неожиданное – некоторые из "превращенных" лондонцев вдруг остановились. В их глазах появились эмоции.

– Что происходит? – воскликнул один из агентов.

– Они сопротивляются, – понял я. – Человеческая природа сильнее ваших алгоритмов!

Один из лондонцев – пожилой мужчина в твидовом пиджаке – подошел к нам:

– Я профессор Харрис из Кембриджа. Не знаю, что со мной произошло, но я помню, кто я. И я готов помочь.

Потом к нам присоединились другие – женщина с коляской, молодой студент, полицейский. Все они боролись с воздействием аномалии, отвоевывая свою человечность.

– Это невозможно! – кричал агент. – Оптимизация необратима!

– Вы забыли главное, – сказала я. – Люди всегда находят способ оставаться людьми. Даже в самых безнадежных условиях.

Началась схватка. Агенты атаковали нас, но освобожденные лондонцы встали на нашу защиту. Пока шел бой, я и Михаил пробрались к источнику аномалии.

– Как это работает? – спросил Михаил.

– Нужно поместить устройство противоаномалии в резонанс с генератором. Теоретически это создаст волну отмены, которая разрушит портал между реальностями.