Татьяна, Сага о праве на различия 4

– А теоретически что произойдет с нами?

– Теоретически мы или спасем мир, или исчезнем в пространственно-временном коллапсе.

– Прекрасные перспективы, – усмехнулся Михаил.

Я активировала устройство. Оно начало издавать высокочастотный звук, гармонирующий с гудением генератора аномалии.

Мир вокруг нас начал меняться. Воздух искривлялся, цвета смешивались, время замедлялось и ускорялось.

– Работает! – крикнул Михаил.

Но в этот момент главный агент Временной Полиции прорвался сквозь защитников и направился к нам:

– Я не позволю вам разрушить порядок!

Он был почти рядом, когда устройство противоаномалии достигло резонанса. Мощная волна энергии прокатилась по площади.

Генератор аномалии взорвался. Агенты Временной Полиции исчезли. Искажения реальности начали рассеиваться.

Но взрыв был слишком мощным. Я почувствовала, как меня поднимает и несет неведомая сила.

Последнее, что я помню, – крик Михаила: "Мама!"

А потом – тьма.

Философские размышления: цена свободы

Очнулась я в больнице. Михаил сидел рядом с кроватью, держа меня за руку. Он выглядел усталым, но живым.

– Что произошло? – спросила я.

– Аномалия разрушена, – ответил он. – Лондон спасен. Все лондонцы, попавшие под воздействие, вернулись к нормальному состоянию.

– А Временная Полиция?

– Исчезла. По крайней мере, из нашей реальности. Профессор Свободин считает, что взрыв разорвал связи между измерениями.

Я попыталась встать, но слабость не позволила:

– Сколько я была без сознания?

– Три дня. Врачи говорили, что ты можешь не очнуться. Воздействие пространственно-временных волн на человеческий организм непредсказуемо.

Я посмотрела в окно. За стеклом был обычный лондонский вечер – дождь, туман, желтые огни фонарей. Красиво. Человечно. Свободно.

– Знаешь, – сказала я Михаилу, – я долго думала о цене свободы. Сколько жизней стоит право выбора? Сколько страданий оправдывает возможность быть собой?

– И к какому выводу пришла?

– А никакого вывода нет. Это неправильный вопрос. Свобода – это не товар, за который нужно платить. Это состояние, которое либо есть, либо его нет.

– Объясни.

– Когда мы спрашиваем "стоит ли свобода жертв", мы уже встаем на путь компромиссов. А с свободой компромиссов не бывает. Либо ты свободен, либо ты раб. Третьего не дано.

Михаил задумался:

– Но ведь любое общество требует ограничений. Законы, правила, нормы…

– Разница в том, кто устанавливает эти ограничения, – ответила я. – Если их устанавливают сами люди, демократично, с правом их изменить, – это свобода. Если их навязывают сверху "для блага народа" – это рабство.

– Даже если эти ограничения разумны и эффективны?

– Особенно тогда. Самые опасные диктаторы – это те, кто искренне верит в свою правоту.

За окном зажглись огни. Лондон жил обычной жизнью, не подозревая, что несколько дней назад был на грани превращения в технократический кошмар.

И это правильно. Люди имеют право не знать о всех угрозах, которые их окружают. Имеют право жить обычной жизнью, радоваться мелочам, мечтать о будущем.

А защищать это право – задача тех, кто понимает его ценность.

Глава 10: Новые угрозы

Москва, 2080 год, через год после лондонской аномалии

Прошел год. Временная Полиция больше не появлялась. Аномалии прекратились. Мир казался безопасным.

Но я знала, что покой обманчив. Угрозы свободе никогда не исчезают полностью – они только меняют форму.

И новая угроза уже зарождалась.

Я сидела в кабинете доктора Немцова в Институте этических технологий. Он выглядел обеспокоенным.

– Татьяна, – сказал он, – у нас проблема. Новая проблема.

– Какая?

Он показал мне планшет с данными:

– Во всем мире растет движение "нео-людей". Они утверждают, что обычные люди устарели, и требуют обязательного генетического улучшения для всех.

– Звучит знакомо, – вздохнула я. – Технократы в новой упаковке?

– Хуже. Технократы хотя бы действовали открыто. А эти работают изнутри демократических систем. Они выигрывают выборы, принимают законы, постепенно ограничивают права "неулучшенных" людей.

Я изучила данные. Действительно, в нескольких странах к власти пришли партии, обещавшие "эволюционный скачок человечества". Их программы звучали привлекательно – избавление от болезней, увеличение продолжительности жизни, повышение интеллекта.

– А в чем подвох? – спросила я.

– В том, что они считают генетическое улучшение не правом, а обязанностью. В их понимании, отказ от улучшения – это эгоизм, вред для общества.

– И что они предлагают делать с "эгоистами"?

– Лишать избирательных прав. Ограничивать доступ к образованию и здравоохранению. В перспективе – принудительную стерилизацию "для предотвращения деградации генофонда".

Я почувствовала знакомый холод в груди. История повторялась. Снова появились люди, которые знали, как сделать человечество лучше. И снова они были готовы принуждать к этому "благу".

– А что говорят обычные люди?

– Многие поддерживают, – грустно сказал Немцов. – Их убеждают, что это единственный способ не отстать от прогресса. Что альтернатива – стагнация и деградация.

– А оппозиция?

– Слабая и разрозненная. Их обвиняют в мракобесии и противодействии прогрессу.

Я встала и подошла к окну. На улице шел снег. Обычные люди спешили по своим делам – работали, учились, влюблялись, растили детей. Они не знали, что снова стоят на пороге потери свободы.

– Доктор, – сказала я, – мне нужно встретиться с лидерами этого движения. Поговорить с ними.

– Зачем? Они же не станут вас слушать.

– Не знаю, пока не попробую. Может быть, среди них есть те, кто искренне хочет помочь человечеству. Возможно, им просто нужно показать другой путь.

– А если нет?

– Тогда мы будем сражаться. Как всегда.

Встреча с нео-людьми

Запись встречи в Женеве

Участники: Татьяна Королёва, доктор Александр Эволюцион (лидер движения нео-людей), профессор Свободин

Доктор Эволюцион: Госпожа Королёва, для меня честь встретиться с легендарной защитницей человечества.

Татьяна: Доктор, я хотела бы понять ваши цели. Что вы понимаете под эволюцией человечества?

Доктор Эволюцион: Мы стоим на пороге величайшего скачка в истории нашего вида. Генетические технологии позволяют нам избавиться от болезней, старости, глупости. Создать поколение сверхлюдей.

Татьяна: А что будет с теми, кто не хочет становиться сверхчеловеком?

Доктор Эволюцион: Это вопрос социальной ответственности. Неулучшенные люди становятся обузой для общества. Они потребляют ресурсы, но не дают адекватной отдачи.

Татьяна: То есть человеческая ценность определяется продуктивностью?

Доктор Эволюцион: В идеальном мире – да. Каждый должен максимально реализовать свой потенциал.

Профессор Свободин: А кто будет определять, что такое "максимальный потенциал"?

Доктор Эволюцион: Наука. Объективные критерии эффективности.

Татьяна: Доктор, а вы знаете, что подобные идеи уже реализовывались? Несколько лет назад технократы пытались оптимизировать человечество. Результат был катастрофическим.

Доктор Эволюцион: Мы изучили их ошибки. Наш подход более гибкий, демократичный.

Татьяна: Демократичный принудительный отбор?

Доктор Эволюцион: Мы используем экономические стимулы, а не прямое принуждение. Улучшенные люди получают преимущества, неулучшенные – ограничения. Рынок сам отберет наиболее приспособленных.

Татьяна: И в результате появится каста сверхлюдей и каста неполноценных?

Доктор Эволюцион: В результате все человечество эволюционирует. Неэффективные генетические линии естественно исчезнут.

Татьяна: Доктор, вы говорите о людях как о товаре. Эффективные – полезные, неэффективные – подлежат утилизации.

Доктор Эволюцион: Я говорю о прогрессе. О том, чтобы человечество не застряло на нынешнем уровне развития.

Татьяна: А кто сказал, что мы застряли? Посмотрите вокруг – люди создают искусство, делают открытия, любят, мечтают. Разве этого недостаточно?

Доктор Эволюцион: Этого мало для выживания в космическую эру. Нам нужны люди, способные жить на других планетах, думать быстрее компьютеров, решать проблемы, которые нынешний человек даже не может понять.

Татьяна: И ради этого вы готовы пожертвовать человечностью?

Доктор Эволюцион: Я готов пожертвовать сентиментальностью ради будущего нашего вида.

[На этом переговоры были прерваны. Доктор Эволюцион покинул встречу, заявив, что диалог невозможен с "консерваторами, отрицающими прогресс"]

Глава 11: Движение сопротивления

Москва, Институт этических технологий, 2080 год

После неудачной встречи с доктором Эволюцион я поняла, что диалог невозможен. Как и в случае с технократами, нео-люди были фанатиками, убежденными в своей правоте.

Но на этот раз мы не могли просто ждать, пока они захватят власть. Они действовали в рамках демократической системы, использовали её против неё самой.

Мне нужно было создать движение сопротивления. Не военное – политическое. Показать людям альтернативу.

Первым делом я обратилась к Михаилу:

– Сын, нам нужно вернуться в политику.

– Мама, мне нравится быть учителем. Это спокойно, безопасно, полезно.

– Знаю. Но есть вещи важнее нашего спокойствия. Снова нависла угроза над свободой. И на этот раз она идет не извне, а изнутри.

Михаил отложил тетради, которые проверял:

– Расскажи подробнее.

Я рассказала ему о движении нео-людей, об их планах, о том, как они используют демократические инструменты для уничтожения демократии.

– И что ты предлагаешь?

– Создать альтернативное движение. Показать людям, что прогресс не обязательно означает принуждение. Что можно развиваться, оставаясь людьми.

– Но у нас нет ресурсов нео-людей. У них поддержка корпораций, правительств, научных институтов.

– Зато у нас есть то, чего нет у них – понимание ценности каждого человека. Не как ресурса, а как личности.

Михаил подумал:

– Хорошо. Но я не хочу быть лидером. Политика – это не мое.

– А мое время ушло. Мне восемьдесят пять лет. Людям нужен молодой лидер, который может говорить с ними на их языке.

– Тогда кто?

В этот момент в кабинет вошла молодая женщина – Анна Свободова, дочь профессора Свободина. Ей было двадцать пять лет, она работала журналистом и активистом.

– Извините, что прерываю, – сказала она. – Но я слышала ваш разговор. И я хочу помочь.

– Каким образом? – спросила я.

– Я уже несколько месяцев исследую движение нео-людей. У меня есть контакты в медиа, в молодежных организациях, в научном сообществе. И я готова стать лицом оппозиции.

Я посмотрела на неё внимательно. Умная, энергичная, принципиальная. Именно такой лидер был нужен новому времени.

– Анна, – сказала я, – вы понимаете, во что ввязываетесь? Нео-люди не остановятся ни перед чем, чтобы устранить оппозицию.

– Понимаю. Но я также понимаю, что произойдет, если их не остановить. Мой отец рассказывал мне о технократах. Я не хочу жить в мире, где людей сортируют по генетическому коду.

– Тогда добро пожаловать в движение сопротивления, – улыбнулась я.

Первое публичное выступление Анны Свободовой

Москва, Красная площадь, 2080 год

Митинг был небольшим – несколько сотен человек. Но важно было не количество, а качество. Это были люди, которые понимали ценность свободы.

Анна стояла на импровизированной трибуне и говорила:

– Друзья! Нас пытаются убедить, что мы устарели. Что наши гены неполноценны. Что мы не заслуживаем равных прав.

– Но я утверждаю: человеческая ценность не определяется генетическим кодом! Она определяется способностью любить, творить, сочувствовать, мечтать!

– Нео-люди обещают нам рай на земле. Но это рай для избранных, построенный на костях отвергнутых!

– Мы не против прогресса. Мы против принуждения к прогрессу. Каждый должен иметь право выбирать свой путь развития.

– Некоторые захотят улучшить свои гены – пусть улучшают. Другие предпочтут остаться такими, как есть – это их право. Третьи найдут иные способы самосовершенствования – через образование, творчество, духовный рост.

– Разнообразие – это сила человечества! Не однообразие!

Толпа аплодировала. Я стояла в стороне и смотрела на Анну с гордостью. Она говорила то, что нужно было сказать. То, что люди хотели услышать.

Но я также видела, что митинг снимают камеры. Завтра об этом выступлении узнают и нео-люди.

Война началась.

Глава 12: Информационная война

Различные города мира, 2080-2081 годы

Следующие месяцы прошли в ожесточенной информационной войне. Нео-люди обладали огромными ресурсами и влиянием в медиа. Они изображали нас как мракобесов, противников прогресса, врагов будущего.

Но у нас было преимущество – мы говорили правду. И правда, даже если она не всегда побеждает, всегда находит своих сторонников.

Анна Свободова стала лицом движения "Человеческое достоинство". Она выступала на телевидении, писала статьи, проводила дебаты с идеологами нео-людей.

Один из таких дебатов я помню особенно хорошо:

Ведущий: Сегодня у нас в студии Анна Свободова, лидер движения "Человеческое достоинство", и доктор Виктор Генетикус, представитель партии нео-людей. Тема дебатов: "Должно ли генетическое улучшение стать обязательным?"

Доктор Генетикус: Уважаемые телезрители, мы живем в эпоху, когда человечество может избавиться от своих биологических ограничений. Болезни, старость, низкий интеллект – все это можно исправить. Отказываться от этого – преступление перед будущими поколениями.

Анна: Доктор, никто не отказывается от прогресса. Мы лишь утверждаем, что каждый должен иметь право выбора. Хотите улучшить свои гены – улучшайте. Но не заставляйте других.

Доктор Генетикус: А если ваш сосед откажется от прививки от оспы? Имеет ли он право подвергать опасности всех остальных?

Анна: Прививки и генетическая модификация – совершенно разные вещи. Прививка защищает от болезни. Генетическая модификация меняет саму суть человека.

Доктор Генетикус: И делает его лучше! Умнее, сильнее, здоровее!

Анна: По чьим критериям "лучше"? Кто будет решать, какие гены хорошие, а какие – плохие?

Доктор Генетикус: Наука. Объективные данные.

Анна: Наука может сказать, что ген вызывает болезнь. Но она не может сказать, что делает человека лучше как личность. Это вопрос ценностей, а не фактов.

Доктор Генетикус: Вы предлагаете сохранить страдания во имя абстрактных принципов?

Анна: Я предлагаю сохранить свободу выбора. Страдания можно облегчить и без принуждения к генетической модификации.

Ведущий: А что вы скажете тем, кто утверждает, что неулучшенные люди станут обузой для общества?

Анна: Я скажу, что ценность человека не определяется его полезностью. Больные, старые, умственно отсталые – они тоже люди. И у них есть право на жизнь и достоинство.

Доктор Генетикус: Но ресурсы ограничены! Мы не можем тратить их на неэффективные элементы общества!

Анна: Доктор, вы только что назвали людей "элементами". Это именно то мышление, против которого мы боремся.

Дебаты продолжались еще час. Анна держалась достойно, но я понимала, что одних слов недостаточно. Нужны были действия.

Подземная сеть

Москва, секретная встреча, 2081 год

Мы собрались в подвале старого дома – я, Анна, Михаил, профессор Свободин и несколько других активистов. Обстановка напоминала мне времена подполья в метро.

– Ситуация ухудшается, – докладывал один из активистов. – В Германии принят закон об обязательном генетическом скрининге для всех новорожденных. Во Франции неулучшенным людям запрещено работать в государственных учреждениях.

– А что в Америке? – спросила Анна.

– Там пока сопротивляются. Но и там нео-люди набирают силу.

Профессор Свободин положил на стол папку с документами:

– У меня есть информация о планах нео-людей. Они собираются создать "Генетический кодекс человечества" – набор обязательных улучшений для всех людей.

– Что включает в себя этот кодекс? – спросила я.

– Повышение интеллекта, физической силы, устойчивости к болезням. Но самое страшное – подавление "деструктивных" эмоций.

– Каких именно?

– Гнева, зависти, жадности. По их мнению, эти эмоции мешают социальной гармонии.

Анна побледнела:

– Но это же сделает людей роботами! Эмоции – даже негативные – это часть человеческой природы!

– Именно поэтому мы должны их остановить, – сказала я. – И у меня есть план.

Все посмотрели на меня.

– Мы создадим альтернативную сеть. Подпольную. Будем помогать людям, которые не хотят подвергаться модификации. Обеспечим их документами, работой, безопасными местами для жизни.