- -
- 100%
- +
– Вряд ли оно нам понадобится, – ответила я, – но перестраховка никогда не помешает. Возьмите плазменные полуавтоматические.
Он кивнул вновь – коротко, как принято у тех, кто не обсуждает приказы, и двинулся к отсеку вооружения.
Младшие сержанты начали проверять снаряжение: крепления, магазины и индикаторы. В воздухе повисла рабочая тишина – она всегда лучше слов.
Мой костюм отличался: тот же класс брони, но чёрный с белыми акцентами на воротнике и по линии груди.
Золотая вязь на манжетах напоминала, что даже в бою капитан остается офицером, а не солдатом.
Крепления под кортик встроены в левый поясной модуль, справа – усиленная кобура под пистолет.
Я подняла оружие, проверила заряд – сталь холодная, гладкая.
Пистолет ранней модели: полированный металл, вольфрамовая инкрустация у рукояти.
Плазменный, точный, медленный: прежде чем выстрелить, требуется доля секунды на нагрев контура.
Но каждый выстрел – как выдох. Безошибочный.
– Проверка связи, – сказала я.
– Канал чист, – ответил Корвин. – «Тифон» ждёт сигнала о выходе.
Я кивнула.
– Арин, остаешься у пульта. Держи корабль под контролем.
– Есть, капитан, – ответила она, не отвлекаясь от экранов.
Я повернулась к шлюзу.
– Зорин, Михаилов – со мной.
Они шагнули вперёд, и пол под ногами отозвался металлическим эхом.
Панель шлюза мигнула зеленым. Давление выравнивается. Воздух тонко гудит в ушах.
Я чувствую, как в груди растет странное спокойствие – не тишина, а готовность.
Корвин наблюдает из-за стекла.
Он кивнул – коротко, чётко.
И я знала, что всё идёт по плану.
– Капитан, «Тифон» запрашивает подтверждение выхода.
– Подтверждаю, – сказала я, – шлюз открыть.
Створки разошлись, и впереди раскинулась тьма, разорванная бликами Юпитера.
В вакууме корабль выглядел живым существом – мерцающие панели, мягкий отсвет на броне.
Я шагнула первой – и почти сразу потеряла опору.
Тело мягко сорвалось вперёд, скользнуло в пустоту, и через пару секунд я ударилась о корпус – с пустым, но приглушенным звуком.
Магниты на подошвах сработали мгновенно: с тихим щелчком они прижали меня к металлу.
Под ладонями холодная броня вибрировала – будто корабль дышал.
За мной приземлились два тёмных силуэта, чётко и слаженно.
Где-то глубоко, на частоте биения сердца «Рейгаля», звучал ровный стук – не пульс, а отблеск стального ритма, общего для всех, кто здесь живёт и дышит.
Глава 5
«Голос Того, кто скрыт, не слышен в шуме;
только в тишине Он открывается ищущему.»
– Катха-упанишада
Мы двигались по корпусу уже больше минуты.
Шаг – щелчок магнитов, шаг – вибрация металла под ногами.
Отчётливо ощущалось, как каждая пластина обшивки отдаёт лёгким гулом – «Рейгаль» будто откликался на наше присутствие.
Вокруг – пустота. Ни звука, ни движения, только редкие отблески света, которые то вспыхивали, то гасли, отражаясь от поверхности брони.
Грузовая станция впереди казалась неподвижной громадой, но я знала: она вращается, и нам нужно рассчитать шаги так, чтобы не попасть под разницу в скорости.
Эта станция проектировалась для автоматических погрузчиков, не для людей.
Её грузовые шлюзы огромны, но люки для перехода экипажа – крошечные, спрятанные в технических нишах.
До ближайшего люка метров триста. Мы двигались вдоль фермы, цепляясь за стыки панелей, осторожно, без рывков – в вакууме любое неверное движение может обернуться проблемой.
Воздух внутри шлема сухой, чуть отдаёт озоном как и всегда.
Система фильтрации ровно шипит где-то в затылке.
На стекле шлема бегут светящиеся показатели – давление, уровень кислорода, температура поверхности. Всё стабильно.
Я сжала ладонь, вызвала интерфейс часов на руке – визуализатор.
Экран вспыхнул и начал передавать тактическую сетку корпуса: линии маршрута, мигающая отметка шлюза, показатели нагрузки на скафандр.
Под ногами плавно дрожала поверхность – это «Рейгаль» корректировал положение.
Я обернулась – позади, метрах в десяти, двигались два десантника.
Вакуум делал их фигуры нереальными, будто тени в зеркале.
От шлемов шли голубые отблески фонарей, отражаясь в металле.
Я подняла взгляд – и застыла.
Юпитер.
Так близко, что казалось – стоит только потянуть руку, и дотронешься до его облаков.
Всё пространство передо мной было заполнено этим живым, бурлящим телом.
Огромные вихри, молнии в глубинах атмосферы, вспышки шторма в поясе Великого Красного Пятна – и всё это молча, беззвучно, будто на краю сна.
Отсюда, из этой тьмы, Юпитер выглядел не планетой, а божеством, спящим в собственной буре.
Я сделала шаг и услышала… не звук – колебание.
Что-то лёгкое, будто электрический импульс в кости.
Сначала подумала, что это внутренний датчик связи.
Потом сигнал повторился – короткий, с шипением, как статическое электричество.
На визоре появилось уведомление: входящий сигнал.
Я моргнула – отклик не проходит.
Открыла визуализатор на руке.
Экран замерцал, изображение пошло рябью.
Мелькнула картинка – словно кто-то что-то говорил, искаженные контуры, силуэт в белом, голоса, утонувшие в шуме.
Фразы невозможно разобрать – одни фрагменты, словно память устройства застряла между кадрами.
«…переход… координаты…» – и снова шипение.
– Зорин, – сказала я в микрофон, – у вас чистый канал?
– Чисто, капитан.
– На визуализаторе – сторонний сигнал. Проверить источник.
Ответа не последовало.
Лишь едва уловимое потрескивание в эфире.
Я остановилась.
Где-то на периферии зрения промелькнула слабая вспышка – короткая, как отражение.
Но передо мной никого не было. Только Юпитер.
Он светился изнутри.
Я моргнула, решив, что это просто отражение. Но вспышка повторилась – чуть дальше, на линии тени Юпитера.
Я замерла, стараясь не дышать.
Вакуум не передаёт звуков, но внутри шлема эхом отозвался собственный пульс.
– Зорин, доклад по позиции, – тихо сказала я, хотя понимала, что голос всё равно пойдёт по каналу.
– Двигаемся по маршруту, капитан. До точки – сто восемьдесят метров, сигнал стабилен, – отозвался сержант.
– Принято.
Я снова посмотрела на визуализатор.
Сигнала больше не было. Только искаженная карта корпуса, полосы радиопомех и мигающая иконка связи.
Но стоило сделать шаг – и помехи вспыхнули вновь, как будто что-то откликалось именно на движение.
– Корвин, вы видите шум на основном канале?
– Нет, капитан, канал чист. Возможно, локальное отражение.
– Локальное отражение в вакууме? – я усмехнулась, но сама почувствовала, как кожа под шлемом покрылась мурашками.
Я сделала ещё один шаг.
Магниты под ботинками сработали мягко, и в тот же миг визуализатор выдал резкий скачок сигнала.
На секунду экран залило белым.
Когда помехи рассеялись, на нем оставались только три цифры – 9:07:41.
Никаких координат, никаких обозначений.
Просто время.
И это время не совпадало ни с бортовым, ни с земным, ни с марсианским.
– Корвин, сверка по хронометру: что у нас на борту?
– Тринадцать сорок две, капитан. Почему вы спрашиваете?
– Так, – сказала я тихо. – Просто проверяю.
Я взглянула на Юпитер.
Теперь он уже не казался спокойным.
В глубине облачных поясов мелькали вспышки – как будто в его недрах кто-то зажигал огромные фонари.
Один мигнул – другой ответил ему из противоположного края планеты.
Слишком ровно, слишком ритмично для случайных гроз.
В этот момент в наушниках прозвучал короткий шорох – будто кто-то выдохнул прямо в микрофон.
А потом едва различимый голос:
«Слышите?..»
Я резко обернулась – но позади всё было также: два десантника двигались по корпусу, ровно, синхронно, их фонари отсвечивали в металле.
Ни один из них ничего не говорил.
Я проверила частоту. Канал – чистый.
«Слышите… нас?» – голос повторился, чуть яснее, но уже будто изнутри шлема, прямо в голове.
Я сжала зубы, ощутила привкус металла и медленно произнесла:
– Здесь капитан Вересковская. Назовите себя. Кто на связи?
Ответа не последовало.
Только длинное, протяжное шипение.
Я снова посмотрела на Юпитер.
И в тот миг боковым зрением заметила – как тень скользнула по корпусу станции.
Сначала показалось, что это просто отблеск.
Но когда повернула голову – по диагонали, над нами, пронесся истребитель.
– Что за… – не успела договорить.
Две плазменные торпеды вырвались из его подбрюшья – белые, как вспышка сверхновой, и через секунду ударили в пустоту, метрах в четырехста от нас.
Взрыв не был слышен – но вакуум передал вибрацию через металл.
Панели под ногами дрогнули, и меня оторвало от корпуса.
Тело рванулось вверх, всё встало на мгновение в невесомости.
Я успела только ударить ладонью по аварийной панели на предплечье —
щёлк! – магнитная система включилась, левый ботинок прижался к металлу, но правая нога все еще болталась в пустоте.
Система жизнеобеспечения выдала предупреждение: ударная волна, вектор нестабилен.
Ещё один взрыв – прямо между нами.
Металлический лист фермы разошелся, как ткань.
Одного из десантников – того, что шёл левее, – просто сорвало потоком.
Он исчез, отлетев в темноту, даже не успев крикнуть.
– Михаилов! – выкрикнула я, но в эфире – одно шипение.
Второй десантник – Зорин – вдавился коленями в корпус, одной рукой удерживая магнит, другой пытался нащупать обломок фермы.
Его броня сверкала вспышками огня, а отражения Юпитера мелькали на шлеме.
Я прижалась сильнее, стабилизируя дыхание, включила канал связи:
– Корвин! Связь с мостиком! Немедленно взлетайте!
– Капитан, – раздался голос Арины, искажённый шумом, – как же вы?..
– Приказы не обсуждаются! Взлетайте, немедленно!
– Но…
– Арина, это приказ!
Секунда тишины – и я увидела, как на дальнем фоне корпус «Рейгаля» вспыхнул маневровыми огнями.
Маршевые двигатели дрогнули, и гигантский силуэт корабля начал подниматься.
Он уходил вверх, как будто медленно растворяясь в мраке.
Я всё ещё чувствовала, как металл подо мной дрожит.
Вибрация не прекращалась – и это уже не был отклик взрыва.
Что-то происходило внутри станции.
Тихое, но ощутимое гудение, будто там, под панелями, кто-то дышал.
Но дальше – я увидела, как к «Рейгалю» приближаются два истребителя.
– Корвин! Щиты на максимум и немедленно маневр уклонения! – выкрикнула я, едва успев включить зашифрованный канал.
– Принято, капитан.
– Уходите вниз, к планете. На поверхности есть база «Аскалон», держите курс туда. Им не пробить наши щиты, но если их больше – не рискуйте.
Через пару секунд небо передо мной вспыхнуло – Рейгаль ударили первыми.
Щиты засверкали, как водная гладь, по которой бросили раскалённый металл.
Один залп, второй…
Я видела, как плазма ложится по обшивке, отбивается радужным свечением.
Эти поля выдержат одиночные удары, но если начнут работать залпом – даже такой корабль не устоит.
И вдруг – со стороны, где только что был Рейгаль, вылетел ещё один истребитель.
Яркая дуга плазмы прошла почти рядом с нами, полоснув по корпусу станции.
Он поливал огнём, будто проверяя, жив кто-то или нет.
– Бежим! – крикнула я, включая магнитное сцепление на лёгкий контакт.
Металл под подошвами отзывался сухими щелчками.
Мы с Зориным бежали, пригибаясь, как будто это имело хоть какое-то значение в невесомости.
Корпус станции уходил вниз, узкий и исполосованный стыками.
Впереди – обрыв.
Я резко затормозила, прикинула дистанцию – метров тридцать до нижнего сегмента.
– Прыгай! – сказала я и первой оттолкнулась.
Секунда полёта – и мягкий удар.
Амортизаторы в скафандре приняли вес, ботинки зафиксировались на металле.
Зорин приземлился рядом, тяжело дыша в микрофон.
– Капитан… на радаре – движение, – сказал он. – На станции есть ещё истребители.
– Были, – ответила я, потому что в ту же секунду из ангара станции вырвался столб огня.
Станцию тряхнуло, по корпусу прошла ударная волна.
Мы едва удержались.
А потом я заметила – на стыке двух отсеков горит красная надпись:
EVACUATION ACCESS
– Туда! – приказала я.
Мы подбежали, сдернули защитный кожух. Под ним – массивный механический рубильник.
Я рванула его вниз.
Люк отреагировал со скрипом, затем поддался, и яркий свет ударил в глаза.
– Быстрее! – я подтолкнула Зорина. Он втиснулся первым, я следом.
Как только мы оказались внутри, люк захлопнулся с тяжёлым металлическим звуком.
Мы стояли в узком коридоре, воздух был плотный.
Впереди – очередная дверь.
На ней тускло мигала табличка: Storage Unit 07.
– Складское помещение, – пробормотал Зорин.
– Лучше склад, чем космос, – ответила я и сняла блокировку шлема.
Впервые за последние минуты я вдохнула настоящий воздух.
Теплый, тяжелый… и пропахший гарью.
На секунду мне показалось, что я снова на Марсе – тот же металлический привкус в воздухе, тот же гул под ногами.
Мы с Зориным стояли в полутемном коридоре.
Лампы мигали тускло-красным, изредка вспыхивая до белого, словно не могли определиться, день сейчас или конец света.
На стенах – разорванные кабели, следы копоти, обугленные панели.
Станция жила – но как будто на пределе сил.
– Давление стабилизируется, – тихо сказал Зорин, глядя на визуализатор в наручном дисплее.
– Стабилизируется, – повторила я. – Только вот для кого.
Мы двинулись дальше.
Пол был усеян осколками пластика, стекла, какими-то личными вещами – обломки масок, ремни, изогнутые каски.
Людей не было.
Ни тел, ни крови.
Будто станцию просто вычистили.
И вдруг коридор вспыхнул тревожным светом – мониторы, до этого мертвые, ожили сразу.
Один за другим они включались вдоль стены, выводя одинаковую надпись:
WARNING – DEPRESSURIZATION THREAT.
ALL PERSONNEL FOLLOW ALPHA-3 PROTOCOL.
– Смотрите, – сказал Зорин. – Система безопасности активна.
– Или кто-то её перезапустил.
Гул стал сильнее.
Где-то сверху, на втором уровне, пронёсся короткий металлический скрежет – будто кто-то тянул по полу контейнер.
Я подняла руку, показывая жест «Стоп».
Мы замерли.
Тишина.
Только редкое мигание света и слабый треск в динамике шлема.
Потом короткий импульс – как сигнал.
Шипение, обрывки фраз, человеческий голос, но искажённый, словно через десятки фильтров:
«…alpha three… sector B… manual override…»
– Что это было? – спросил Зорин.
– Передача, – сказала я, глядя на экранчик на запястье.
Визуализатор показывал размытые линии, точки, будто кто-то пытался выйти на связь.
– Источник?
– Не определить. Похоже, из южного сегмента.
Мы двинулись дальше.
Коридор постепенно сужался, потолок опускался ниже, свет стал совсем тусклым.
Воздух здесь стоял тяжелее, как будто пыль и гарь застряли между металлических пластин.
Где-то вдали, за следующей перегородкой, вспыхнули огни – коротко, как отражения от забрала шлема.
– Вижу движение, – прошептал Зорин.
– Пригнись.
Мы присели, прижавшись к стене.
Из-за поворота вышли трое.
Тёмные скафандры, на которых только тусклые, матовые полосы на шлемах.
Они двигались быстро и уверенно, без лишних жестов.
Оружие – современные плазменные карабины. Ни пылинки, ни царапины – всё как после заводской инспекции.
Я задержала дыхание.
Когда они прошли мимо, в свете аварийных ламп на плече одного блеснул знак —
треугольник с пересечённой линией посередине.
Сепаратисты.
Я почувствовала, как пальцы сжались в кулак.
Сепаратисты, здесь? На базе у Юпитера?
Что им нужно здесь в такой глуши?
Они остановились у панели.
Один открыл консоль, второй включил визуализатор.
На экране вспыхнула карта станции – сектора, уровни, обозначения маршрутов эвакуации.
Я выглядывала из-за ящика с инструментами. Внутри всё ещё валялись ключи и спутанные кабели.
Красным на схеме горел южный сектор – S-09.
Подпись: Training Wing.
Учебное крыло.
Если учебное крыло не повреждено – там есть истребители.
Учебные, лёгкие, но с реакторами.
Если доберемся – сможем уйти.
Я включила внутреннюю связь, приглушённо сказала:
– Зорин, кажется, я знаю, куда нам нужно двигаться.
– Куда, капитан?
– На юг. В учебное крыло. Там могут быть ещё корабли.
– А эти? – он кивнул в сторону прохода.
– Пусть думают, что они одни. Нам нельзя сейчас светиться.
Сепаратисты свернули за угол.
Я подождала пару секунд, пока их шаги стихнут, и поднялась.
Пальцы невольно коснулись рукояти пистолета.
– Пошли, – сказала я. – Пока нас не заметили.
Мы бежали по коридору в мерцании аварийных ламп. Темные полосы света рвало на части наши силуэты, и каждый шаг отдавался в шлемах, как удар молота. Я уже достала пистолет из кобуры – холод металла в руке был странно успокаивающим. Бой мог начаться в любую секунду, связью мы не могли рассчитывать, а времени оставалось мало. Нужно было вырваться в учебное крыло и найти там транспорт – если он ещё остался.
За углом коридора всё разом выстрелило – двое фигур выскочили в аварийном свете. Сепаратисты: чёрные лётные скафандры, плазменные карабины наготове. Их движения были быстрыми и отточенными, воинская привычка в каждом порыве. Они мгновенно подняли оружие – и на долю секунды весь мир сузился до прицела.
Зорин оказался быстрее. Он выскочил вперёд, короткий взмах рукой – автоматический отклик, трехзарядная очередью. Первый из сепаратистов вспыхнул пятном света; броня не выдержала – прямо на глазах образовалась прожигающая дыра, и тело отлетело, ударившись о панель и катапультировавшийся на пару метров вперёд. В коридоре от удара пронесся стальной лязг и облако мелких искр.
Второй сепаратист успел выстрелить. Плазма рванула в мою сторону, и я уже чувствовала, как всё идёт в нечеткие линии – но моя нога соскользнула, и я упала назад. Заряд просвистел над моей головой в паре сантиметров; шлем отстранил звук на секунду так, что в ушах застучало, будто молоток ударил по металлу. В тот же миг я отреагировала: один выстрел, ровный, точный – пистолет сработал как продуманный механизм. Плазменный заряд пробил броню в районе сердца. Человек, держащий карабин, от круга отдачи закрутился и рухнул, ударившись о кнопку двери в конце коридора.
Дверной механизм заскрипел и с глухим звуком отворился. Я приземлилась на спину, тяжело дыша, и на мгновение мир замер: запах озона, гарь, горячий металл – все это смешалось в рвущийся ритм. Зорин уже проверял раненного на всякий случай, затем с жестом – всё чисто, мертв – кивнул в мою сторону.
Через открывшуюся дверь я увидела ангар. Свет в нём был тусклый, но хватало, чтобы выхватить контуры – небольшой, тесный, похожий на заброшенную мастерскую. В центре стоял истребитель. Короткий фюзеляж, широкие крылья, угловатая кабина. На борту виднелось клеймо US. Под ним латинские буквы: Speed Wing.
Идеально гладкий корпус, ни царапины, ни следа ремонтов.
Полированные панели отражали красноватый свет аварийных ламп, и на мгновение показалось, будто истребитель живой – просто спит.
Все на месте: вооружение, маршевые двигатели, система стабилизации.
Он выглядел так, будто мог взлететь прямо сейчас.
Но было одно «но».
Он одноместный.
Я опустилась на одно колено, пытаясь отдышаться.
Пистолет всё ещё был в руке.
В темноте ангара, где тени от крыльев ложились на пол полосами, я подумала – если эти тупоголовые действительно послали только двух людей проверить ангар, у нас есть шанс.
Если нет – времени почти не осталось.
В дверях ангара показались.
Вбежали четверо – тяжелые шаги, плазменные автоматы в руках, зеленые прицелы на шлемах.
Мы успели укрыться за ремонтной подставкой для двигателей – глухой бронекороб, обтянутый термопанелями.
Плазма обжигала воздух, но огонь скользил по наклонной поверхности, не пробивая металл.
Они стреляли короткими очередями, опытно, но хаотично.
Это оружие не могло повредить даже корпусу учебного корабля, его броня выдержала бы такие выстрелы.
Но нам навредить – вполне.
– Истребитель одноместный, – прошептала я. – Если снять костюмы, мы, может, втиснемся вдвоём, но не факт, что он рассчитан на полёт в невесомости без скафандров.
– Вы хоть сумеете, как его запустить? – спросил Зорин.
– Эти модели мы проходили факультативно, – я чуть усмехнулась. – Русские, американские, китайские… всё одно и то же железо. Только интерфейсы разные.
Он переглянулся со мной.
– Улетайте, – сказал он негромко.
– Что?
– Я прикрою. Вы нужны на корабле. У вас миссия, капитан.
– Я капитан. Я не бросаю своих.
– А я – десантник, – сказал он спокойно. – И моя задача – спасать жизнь капитану. Это приказ. Не ваш. Мой.
Я посмотрела на него – спокойно, без истерики. Он знал, что делает.
И я знала, что возражать бессмысленно.
Геройство не спасает миссии.
Я сглотнула.
– Зорин, – прошептала я. – Сможешь пробиться в рубку, что слева? У дверей, где эти трое.
– Смогу.
– Тогда открой двери внешнего шлюза на взлетке. Как только я запущу двигатели, выпускай замки.
Он кивнул коротко, стиснул автомат и метнулся в сторону.
Его шаги растворились в шуме.
Я сорвалась с места, проскользнула под фюзеляжем, ударилась локтем о металлический выступ и, оттолкнувшись, достигла люка.
Панель открытия люка зажглась мягким голубым светом.
Я ударила по ней ладонью – люк с шипением открылся.
Я влезла внутрь, скользнула в кресло пилота, закрыла за собой купол.
Воздух дрогнул, гермозамок встал на место.
– Confirm takeoff authorization, – произнёс электронный голос.
– Confirmed, – ответила я по-английски, запуская маршевые двигатели.
Корабль загудел.
На панели вспыхнули зелёные индикаторы, и я впервые за всё время позволила себе вдохнуть глубже.
Если всё сработает – мы уйдём.
Если нет – в этот момент всё уже решено.
Снаружи мелькнул свет – это Зорин добрался до панели.
Я увидела, как ворота шлюза начали расходиться в стороны.
Я вцепилась в штурвал.
Плазменные маршевые двигатели «Винга» ожили ровным гулом.
Всё внутри задрожало, и я тихо сказала себе под дыхание:
– Поехали.
Глава 6
«И не ведай страха, когда тьма покроет небо – ибо страх есть слабость духа, а дух есть свет, идущий через огонь».
– Книга Путей, глава 4, стих 12
Рейгаль дрожал, как живое существо.
Металл под ногами вибрировал, панели дрожали, по стеклу обзорного купола скользили блики тревожных ламп.
Я держала штурвал обеими руками, чувствуя, как ладони скользят по гладкому металлу, а спина сливается с креслом.
В наушниках трещал эфир.
– Корвин! Связь с мостиком! Немедленно взлетайте!
– Капитан… как же вы?.. – вырвалось у меня.
Шипение, помехи, и сквозь них – знакомый голос:
– Приказы не обсуждаются! Взлетайте, немедленно!
– Но… – попыталась я возразить.
– Арина, это приказ! – сказала она мне.
Связь оборвалась. Просто – щёлк, и тишина.