Гризли и Эфир

ГЛАВА 1: ШЕПОТ РЖАВЧИНЫ

Воздух в Пробужденном Лесу был густым и обманчивым. Он пах одновременно влажной землей, цветущим кипреем и едкой гарью от горящего где-то за холмом полимерного мусора. Игорь делал вдох, и его кибернетический левый легкий с шипением фильтровал эту взвесь, раскладывая на составляющие: безопасно. Правый глаз, обычный, видел лишь буйство красок – молодую зелень, пробивающуюся сквозь трещины в асфальте древней дороги, яркие ядовитые грибы размером с тарелку. Левый, с сенсорным имплантом, проецировал на сетчатку холодные цифры: радиационный фон, температура, карту рельефа и три пульсирующих красных точки впереди. Цель.

– Ну что, братан, видишь что-нибудь? – раздался в его ушном импланте голос Бориса, искаженный помехами.

Игорь медленно провел пальцами по шраму на шее, под краем шлема. Привычный жест. «Ржавчина Сознания» начиналась с малого – с тихого шепота на грани слуха, с навязчивых образов, проскальзывающих в мыслях. Он боялся, что однажды шепот станет криком, а образы – его новой реальностью.

– Три сигнала. Метров двести, в той старой оранжерее, – отчеканил Игорь, заглушая внутреннюю бурю. – Данные совпадают. Артефакт докорпоративной эры. Должен быть там.

– Отлично! – Борис заурчал от удовольствия. Игорь почти видел его перед собой: с лицом, перемазанным машинным маслом, в потрепанной кожаной куртке, с гаечным ключом за поясом. – Сулит хорошую выплату. Хватит на новые батареи для генератора и, может, даже на настоящий кофе. Представляешь? Не эту цикориевую бурду.

– Сначала нужно выжить, – мрачно бросил Игорь. – Лес сегодня… беспокойный.

Это было слабо сказано. Его кибернетический глаз улавливал движение в эфирных потоках – невидимые глазу струи энергии, что текли сквозь деревья и руины, как реки. Сегодня они были бурными, хаотичными. Будто что-то большое и древнее ворочалось в самой чаще.

Он двинулся вперед, его сапоги с глухим стуком вязли в мягкой, почти живой земле. Кибернетическая рука, та самая, что была холодной и нечувствительной, сжала рукоятку импульсной винтовки. Протез был тяжелым, мощным, но в нем не было жизни. Он был напоминанием о том, что он потерял. О службе в «Векторе». О том дне.

Они подобрались к полуразрушенной оранжерее. Стеклянная крыша давно осыпалась, и внутрь вползли лианы, оплетая ржавые металлические каркасы. Красные точки на карте Игоря слились в одну, прямо в центре, под куполом из сплетенных ветвей.

– Я на месте. Прикрывай.

– Всегда, братан.

Игорь шагнул внутрь. Воздух здесь был еще гуще, пах озоном и чем-то сладковато-гнилостным. В центре, на постаменте из оплавленного пластика, лежал предмет, не похожий ни на что в этом мире. Не коробка, не оружие. Скорее, кристалл идеальной сферической формы, мерцающий изнутри мягким серебристым светом. Вокруг него не было ни пыли, ни растительности. Сама земля образовывала идеальный круг.

Стабилизатор Эфира, – пронеслось в голове Игоря. Именно за этим они сюда пришли.

Он сделал шаг, и в этот момент его имплант взвыл тревогой. Цифры на сетчатке поплыли. Эфирные потоки сгустились, закрутились вихрем вокруг оранжереи.

– Борис! Помехи! – крикнул он.

Ответа не было. Только треск.

Из-за деревьев, с оглушительным лязгом, вышло… нечто. Существо было огромным, три метра в высоту. Его тело было сплетено из вековых корней и лиан, но в них были вплетены ржавые трубы, обрывки арматуры, провода, исковерканные детали машин. Вместо головы – старый паровой котел с единственной щелью, из которой вырывался клуб пара с запахом гниющей листвы. В руке-манипуляторе оно сжимало обломок рельса, заточенный до бритвенной остроты.

Механический Леший, – с холодным ужасом осознал Игорь.

Существо издало звук, похожий на скрежет тормозов поезда, и двинулось на него. Земля содрогалась под его тяжелыми шагами.

Игорь вскинул винтовку. Энергетический заряд ударил в грудь твари, оставив лишь черную подпалину на древесине. Она даже не замедлила шаг.

– Черт! – он отскочил, уворачиваясь от удара рельсы, который рассек воздух в сантиметре от его головы.

Он стрелял снова и снова. Без толку. Его корпоративное оружие было бесполезно против этой помеси плоти, дерева и металла, усиленной диким эфиром.

«Я становлюсь бесполезным. Ржавым. Как этот Леший», – пронеслось в голове.

Леший занес свою импровизированную дубину для решающего удара. Игорь откатился, прижался к холодной стене оранжереи. Пути к отступлению не было. Шепот в его голове стал громче, навязчивее: «Сдайся. Стань частью Леса. Стань частью Ржавчины».

И в этот момент из чащи, тихо и бесшумно, вышла она.

Тина. Ее платье из грубой ткани сливалось с листьями, в волосах были вплетены сухие травы. Она выглядела хрупкой, как тростинка, но в ее глазах горела решимость, которой Игорь не видел давно.

– Не двигайся! – крикнула она ему, даже не глядя.

Она шагнула навстречу чудовищу, подняв руки. Она не кричала, не угрожала. Она… запела. Тихий, странный напев, без слов, лишь звуки, сливающиеся с шелестом листьев и скрипом веток.

Леший замер. Его паровой «рот» испускал менее яростные клубы. Тина подошла ближе, ее песня становилась то громче, то тише, будто она разговаривала с существом на его языке.

– Он защитник, – не оборачиваясь, сказала Тина. – Ты пришел с оружием. Он почуял угрозу. И… он болен. Ржавчина пожирает не только металл.

Игорь смотрел, не веря своим глазам. Девушка, его младшая названая сестра, усмиряла чудовище, против которого оказалась бессильна вся его корпоративная мощь. В его груди что-то сжалось. Стыд? Зависть? Облегчение?

Тина протянула руку и коснулась корявой «ноги» Лешего. Тот издал глубокий, дребезжащий звук, похожий на вздох, и медленно, словно нехотя, отступил назад, в чащу, растворяясь в тенях.

Воздух в оранжерее снова стал спокойным.

– Ты… – Игорь не нашел слов. Он опустил винтовку. Его кибернетическая рука безвольно повисла вдоль тела.

Тина обернулась. Она была бледной, но улыбалась.

– Он просто боялся за свой дом. А ржавчину… я пока не умею лечить. – Она посмотрела на кристалл. – Это то, за чем вы пришли? Оно… поет. Тихо. Красиво.

В этот момент в ушном импланте Игоря снова послышался голос Бориса, полный паники: – Игорь! Ты жив? У меня тут целый взвод «Векторов» на радаре! Они идут прямо на вас! Как они узнали?!

Холодная волна страха сменилась в Игоре привычной, солдатской собранностью. Он рванулся к кристаллу, схватил его своей живой рукой. Шар был на удивление теплым.

– Уходим. Сейчас же. – Он кивнул Тине. – Беги к Борису. Я прикрою.

Но он знал. Они знали. Погоня только начинается. А шепот в голове Игоря, заглушённый на мгновение песней Тины, вернулся. Но теперь в нем слышался не просто хаос, а нечто иное. Любопытство. Древнее и бездонное, как сам Эфир.

ГЛАВА 2: МУЗЫКА МЕТАЛЛА И ТРЕВОГИ

Борис ласково погладил корпус «Ворчуна» – их вездехода, собранного из запчастей пяти разных моделей, трех аварийных генераторов и, если верить легенде, одного старого промышленного холодильника. Машина откликнулась довольным урчанием двигателя, выдыхая в прохладный воздух Леса струйку пара.

– Держись, красавица, скоро домой, – пробормотал он, вновь закручивая прикипевший болт на стыке бронелиста.

Его мир был здесь, среди этих запахов машинного масла, раскаленного металла и озона. Мир, который он понимал. В отличие от этого проклятого Леса. Он бросил взгляд на неподвижные стволы деревьев, смотревшие на него словно живые. Каждая ветка казалась ему щупальцем, каждый шелест листьев – перешептыванием за спиной. Здесь все было неправильным. Даже ржавчина здесь была не честной, оранжевой, а какой-то черной, ядовитой, будто прожилки гниения.

Он с завистью думал об Игоре. Тот шел туда, в эту чащобу, с своим корпоративным холодком и имплантами, которые сканировали, анализировали, раскладывали этот хаос на бездушные цифры. Иногда Борису казалось, что его друг с тех пор, как получил эти «улучшения», стал отдаляться. Стал больше машиной, меньше человеком. Мысль о «Ржавчине Сознания» приходила в голову и тут же яростно отгонялась. «Нет. Не с ним. Он сильнее».

Чтобы отвлечься, он достал из кармана заветную деталь – ядро от докорпоративного сервера, найденное на свалке. Он почти чувствовал, как она поет ему тихую, сложную песню утраченных технологий. Его пальцы, испачканные в масле, сами нащупали микроскоп и паяльник.

– Вот тут бы контакт подправить… – он углубился в работу, забыв на мгновение о Лесе, о тревоге, обо всем.

Его прервал резкий, полный помех голос Игоря в наушнике: «Ну что, братан, видишь что-нибудь?»

Борис вздрогнул и отложил деталь. – Мир и благодать, – соврал он бодро. – Только птички поют. Ну, если можно назвать птичкой ту тварь, что третий час орет на две октавы выше камертона.

Он слышал, как Игорь докладывает о трех сигналах. Сердце екнуло. Выплата. Настоящий кофе. Возможность месяцами не лазить в эту дыру. Он уже представлял, как усовершенствует систему охлаждения «Ворчуна».

– Отлично! – не сдержал он энтузиазма. – Сулит хорошую выплату…

Его перебил ледяной, солдатский тон Игоря: «Сначала нужно выжить. Лес сегодня… беспокойный».

«Всегда он так», – с легкой обидой подумал Борис. Но в этот раз тревога была оправдана. Приборы, которые он сам собрал и откалибровал, вели себя странно. Стрелка эфирного детектора, обычно дремавшая на нуле, дергалась и подрагивала, будто пытаясь уловить ритм гигантского сердца.

– Борис! Помехи!

Голос Игоря в наушнике исказился, превратившись в оглушительный треск. Одновременно все экраны в кабине «Ворчуна» поплыли, залились радужными полосами. Эфирный детектор зашкалил.

– Игорь! Игорь, слышишь меня? Черт! ЧЕРТ!

Он молотил кулаком по панели приборов – старый, проверенный метод. Не помогло. Связь мертва. А на радаре, в стороне оранжереи, появилась четвертая метка. Огромная. Аномальная. Она pulsировала, разрастаясь, как язва на карте.

Паника, холодная и липкая, сжала его горло. Игорь там один. С его бесполезной корпоративной винтовкой против… чего? Борис представил худшее. И тут же его мозг, мозг инженера, переключился в режим решения проблемы.

«Двигатель… если дать обратный импульс в фазовый преобразователь, можно создать эфирную помеху… нет, это убьет генератор… А если…»

Он рывком дернул несколько рычагов, перезапуская системы. Его пальцы летали по клавишам, вводя команды, которые никогда не проходили бы на корпоративной технике. Он играл на своей машине, как на музыкальном инструменте, заставляя ее визжать и перенапрягаться.

– Давай, милая, давай же, – умолял он «Ворчуна», и тот, с протестующим ревом, выдал-таки стабильный сигнал.

И в этот момент он увидел ее. Тихо, как призрак, из-за деревьев появилась Тина и скользнула в сторону оранжереи.

– Тина, нет! – вырвалось у него, но было поздно.

Он чувствовал себя абсолютно беспомощным. Запертым в своей железной коробке, пока его лучший друг и его сестра находились в эпицентре ада. Он мог только смотреть на датчики и слушать оглушительную тишину в наушнике.

И тогда случилось необъяснимое. Стрелка эфирного детектора, которая только что бешено дергалась, внезапно замерла. Показания стабилизировались. Помехи на экранах исчезли так же внезапно, как и появились. Будто кто-то… успокоил бурю.

Связь прорезалась. Он услышал тяжелое дыхание Игоря. – Борис! Ты жив? У меня тут целый взвод «Векторов» на радаре! Они идут прямо на вас! Как они узнали?!

Облегчение от того, что Игорь жив, сменилось новой волной леденящего ужаса. «Вектор». Те корпоративные крысы. Они шли за своим.

Борис рванул рычаг зажигания. «Ворчун» ответил мощным, готовым к бою ревом.

– Я жив, братан! – крикнул он в микрофон, и в его голосе снова зазвучала уверенность. Его уверенность. Уверенность в своем металлическом друге. – Держись! Сейчас вытащим вас оттуда! Готовь кристалл и Тину! Прием!

Он бросил последний взгляд на приборы. Стрелка эфирного детектора снова качнулась, но на сей раз ритмично, успокоенно. Словно подстраиваясь под ровный гул двигателя «Ворчуна». Борис не придал этому значения. Сейчас была не до загадок. Сейчас была погоня.

ГЛАВА 3: ЭХО РАЗЛОМА

Адреналин все еще пел в крови Игоря, когда они ввалились в кабину «Ворчуна». Запах раскаленного металла, машинного масла и пота – родной, спасительный запах.

– Заводи! – рявкнул он, грузно падая на сиденье стрелка и хватая рукояти пулеметов.

Борис уже не был тем растерянным механиком из его наушников. Он был капитаном своего корабля. Его руки метались по панели, щелкая тумблерами. – Уже в процессе, братан! Тина, пристегнись!

Тина, бледная, но собранная, молча втиснулась в узкое сиденье позади них, прижимая к груди потрепанную холщовую сумку с травами. Игорь мельком заметил, как ее пальцы сжимают маленький мешочек с какими-то кореньями – ее личный оберег.

Снаружи, из чащи Леса, уже доносился нарастающий гул двигателей и резкие, отрывистые команды. «Вектор». Они нашли их с пугающей скоростью.

«Ворчун» с протестующим визгом тронулся с места, разрывая лианы и молодую поросль. Борис не повел его по старой дороге – это было бы самоубийством. Он рванул вглубь Леса, туда, где карты «Вектора» должны были оказаться бесполезными.

– Куда? – коротко спросил Игорь, прицеливаясь в стволы деревьев позади них.

– В «Каменные Легкие»! – отозвался Борис, с трудом удерживая руль на кочках. – Там пещеры, эфирные аномалии… их сенсоры ослепнут!

Игорь кивнул, не отрывая взгляда от тактического экрана. Три… нет, четыре внедорожника «Ястреб» с характерным корпоративным камуфляжем вынырнули из-за деревьев. На боку одного из них красовался значок «Вектора» – стилизованная стрела, устремленная вверх.

Пулеметные очереди прошили воздух, срубая ветви в метре от кормы «Ворчуна». Игорь ответил короткой, точной очередью. Броня «Ястреба» выдержала, но заставила водителя отступить.

– Они не стреляют на поражение! – крикнул Игорь. – Им нужен кристалл… или я.

Мысль была неприятной. Его имплант заныл тупой, знакомой болью – предвестником «Ржавчины». Стресс всегда ее усугублял.

– Держись! – предупредил Борис и рванул руль в сторону.

«Ворчун» пролетел между двумя исполинскими деревьями, и пейзаж за окном сменился. Они вынеслись на берег подземной реки, чьи воды фосфоресцировали зловещим синим светом. Воздух звенел от энергии. Это и были «Каменные Легкие» – лабиринт из черного базальта, где эфирные потоки текли, как кровь по венам.

Игорь почувствовал, как его импланты взвыли от перегрузки. Цифры на сетчатке поплыли, превратившись в кашу. Он зажмурился, пытаясь отсечь помехи.

– Их сенсоры тоже должны сбоить! – прокричал Борис, лавируя между сталагмитами.

Но «Ястребы» не отставали. Они двигались увереннее, чем должно было быть возможным. Будто у них был… проводник.

И тут Игорь его увидел. В кабине ведущего внедорожника, рядом с водителем, сидел некто в сером плаще с капюшоном. Его лицо было скрыто, но Игорь почувствовал исходящую от него пустоту. Холодную, безжизненную. Его имплант, обычно показывающий тепловые сигналы, видел лишь черную дыру.

– Борис! Ведомый «Ястреб»! Пассажир! Что это?

Борис бросил взгляд на экран и побледнел. – Ничего… там ничего нет! Мои датчики его не видят!

В этот момент незнакомец поднял руку. Не оружие. Просто руку. И сжал пальцы в кулак.

«Ворчун» содрогнулся, будто налетев на невидимую стену. Двигатель захлебнулся и заглох. Все системы разом погасли. Только аварийное освещение бросило в кабину кроваво-красный свет.

– Что случилось? – испуганно выдохнула Тина.

– Эфир… он просто… исчез, – с ужасом прошептал Борис, безуспешно крутя ключ зажигания. – Как будто его выключили.

Игорь почувствовал это на себе. Его импланты, секунду назад гудящие от энергии, стали просто холодными кусками металла в его теле. Мертвыми. Тишина в его голове была оглушительной. Шепот «Ржавчины» исчез. Но это не было облегчением. Это была пустота, хуже любого шума.

Он оглянулся. «Ястребы» уже окружали их, блокируя все пути к отступлению. Солдаты «Вектора» в характерных шлемах с фиолетовой подсветкой оцепили район, их оружие было нацелено на «Ворчуна».

Но Игорь смотрел только на него. На человека в капюшоне. Тот медленно шел к их вездеходу. Его походка была неестественно плавной, машинной.

– Что нам делать? – тихо спросил Борис, сжимая в руке увесистый гаечный ключ.

Игорь сглотнул. Его живая рука сжала теплый, пульсирующий шар Стабилизатора. Он почувствовал его жар даже через перчатку. В отчаянной попытке он мысленно потянулся к нему, к этой энергии, как утопающий тянется к соломинке.

Дай мне силу, – подумал он, не зная, к кому обращается. К кристаллу? К Лесу? К самому Эфиру.

И тогда случилось.

Хлынула боль. Не та, знакомая боль «Ржавчины», а что-то новое, огненное, очищающее. Белый, ослепительный свет брызнул из стыков его кибернетической руки. Он пронзил его насквозь, выжигая из circuits ту самую мертвую пустоту.

Игорь закричал. Не от боли, а от переполнявшей его мощи.

Свет ударил из его руки, как молния, и рикошетом прошел по корпусу «Ворчуна». Машина вздрогнула и с ревом ожила. Фары вспыхнули с такой силой, что солдаты «Вектора» заслонились.

Человек в капюшоне остановился. Впервые он показал признаки реакции. Он отшатнулся, подняв руку, чтобы защитить лицо от этого света.

В кабине воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Игоря. Он смотрел на свою руку. Боль утихла, сменившись непривычным, покалывающим теплом. Имплант снова работал. Но теперь цифры на сетчатке были другими. Они показывали не радиацию или температуру, а потоки энергии, которые текли сквозь камни, сквозь воду, сквозь воздух. Он видел Эфир.

– Борис… – сипло произнес он. – Заводи.

Борис, не веря своим глазам, рванул ключ. «Ворчун» ответил мощным, уверенным ревом.

Человек в капюшоне медленно опустил руку. Игорь встретился с его взглядом. Из-под капюшона он увидел не глаза, а два тусклых, стеклянных объектива. И в них на мгновение мелькнуло нечто, похожее на холодное, бездушное любопытство.

Но теперь путь был свободен. Борис, не теряя ни секунды, вдавил педаль газа в пол, и «Ворчун» рванул в темный проход пещеры, оставив корпоративных солдат и таинственного незнакомца в облаке синей пыли.

Игорь откинулся на спинку кресла, чувствуя, как дрожь отступает. Он был жив. Они были свободны. Но он понимал. Все только начинается. В его голове, на смену шепоту «Ржавчины», пришел новый, куда более древний и могущественный голос. И он только что проснулся.

ГЛАВА 3: ЭХО РАЗЛОМА

Адреналин все еще пел в крови Игоря, когда они ввалились в кабину «Ворчуна». Запах раскаленного металла, машинного масла и пота – родной, спасительный запах.

– Заводи! – рявкнул он, грузно падая на сиденье стрелка и хватая рукояти пулеметов.

Борис уже не был тем растерянным механиком из его наушников. Он был капитаном своего корабля. Его руки метались по панели, щелкая тумблерами. – Уже в процессе, братан! Тина, пристегнись!

Тина, бледная, но собранная, молча втиснулась в узкое сиденье позади них, прижимая к груди потрепанную холщовую сумку с травами. Игорь мельком заметил, как ее пальцы сжимают маленький мешочек с какими-то кореньями – ее личный оберег.

Снаружи, из чащи Леса, уже доносился нарастающий гул двигателей и резкие, отрывистые команды. «Вектор». Они нашли их с пугающей скоростью.

«Ворчун» с протестующим визгом тронулся с места, разрывая лианы и молодую поросль. Борис не повел его по старой дороге – это было бы самоубийством. Он рванул вглубь Леса, туда, где карты «Вектора» должны были оказаться бесполезными.

– Куда? – коротко спросил Игорь, прицеливаясь в стволы деревьев позади них.

– В «Каменные Легкие»! – отозвался Борис, с трудом удерживая руль на кочках. – Там пещеры, эфирные аномалии… их сенсоры ослепнут!

Игорь кивнул, не отрывая взгляда от тактического экрана. Три… нет, четыре внедорожника «Ястреб» с характерным корпоративным камуфляжем вынырнули из-за деревьев. На боку одного из них красовался значок «Вектора» – стилизованная стрела, устремленная вверх.

Пулеметные очереди прошили воздух, срубая ветви в метре от кормы «Ворчуна». Игорь ответил короткой, точной очередью. Броня «Ястреба» выдержала, но заставила водителя отступить.

– Они не стреляют на поражение! – крикнул Игорь. – Им нужен кристалл… или я.

Мысль была неприятной. Его имплант заныл тупой, знакомой болью – предвестником «Ржавчины». Стресс всегда ее усугублял.

– Держись! – предупредил Борис и рванул руль в сторону.

«Ворчун» пролетел между двумя исполинскими деревьями, и пейзаж за окном сменился. Они вынеслись на берег подземной реки, чьи воды фосфоресцировали зловещим синим светом. Воздух звенел от энергии. Это и были «Каменные Легкие» – лабиринт из черного базальта, где эфирные потоки текли, как кровь по венам.

Игорь почувствовал, как его импланты взвыли от перегрузки. Цифры на сетчатке поплыли, превратившись в кашу. Он зажмурился, пытаясь отсечь помехи.

– Их сенсоры тоже должны сбоить! – прокричал Борис, лавируя между сталагмитами.

Но «Ястребы» не отставали. Они двигались увереннее, чем должно было быть возможным. Будто у них был… проводник.

И тут Игорь его увидел. В кабине ведущего внедорожника, рядом с водителем, сидел некто в сером плаще с капюшоном. Его лицо было скрыто, но Игорь почувствовал исходящую от него пустоту. Холодную, безжизненную. Его имплант, обычно показывающий тепловые сигналы, видел лишь черную дыру.

– Борис! Ведомый «Ястреб»! Пассажир! Что это?

Борис бросил взгляд на экран и побледнел. – Ничего… там ничего нет! Мои датчики его не видят!

В этот момент незнакомец поднял руку. Не оружие. Просто руку. И сжал пальцы в кулак.

«Ворчун» содрогнулся, будто налетев на невидимую стену. Двигатель захлебнулся и заглох. Все системы разом погасли. Только аварийное освещение бросило в кабину кроваво-красный свет.

– Что случилось? – испуганно выдохнула Тина.

– Эфир… он просто… исчез, – с ужасом прошептал Борис, безуспешно крутя ключ зажигания. – Как будто его выключили.

Игорь почувствовал это на себе. Его импланты, секунду назад гудящие от энергии, стали просто холодными кусками металла в его теле. Мертвыми. Тишина в его голове была оглушительной. Шепот «Ржавчины» исчез. Но это не было облегчением. Это была пустота, хуже любого шума.

Он оглянулся. «Ястребы» уже окружали их, блокируя все пути к отступлению. Солдаты «Вектора» в характерных шлемах с фиолетовой подсветкой оцепили район, их оружие было нацелено на «Ворчуна».

Но Игорь смотрел только на него. На человека в капюшоне. Тот медленно шел к их вездеходу. Его походка была неестественно плавной, машинной.

– Что нам делать? – тихо спросил Борис, сжимая в руке увесистый гаечный ключ.

Игорь сглотнул. Его живая рука сжала теплый, пульсирующий шар Стабилизатора. Он почувствовал его жар даже через перчатку. В отчаянной попытке он мысленно потянулся к нему, к этой энергии, как утопающий тянется к соломинке.

Дай мне силу, – подумал он, не зная, к кому обращается. К кристаллу? К Лесу? К самому Эфиру.

И тогда случилось.

Хлынула боль. Не та, знакомая боль «Ржавчины», а что-то новое, огненное, очищающее. Белый, ослепительный свет брызнул из стыков его кибернетической руки. Он пронзил его насквозь, выжигая из circuits ту самую мертвую пустоту.

Игорь закричал. Не от боли, а от переполнявшей его мощи.

Свет ударил из его руки, как молния, и рикошетом прошел по корпусу «Ворчуна». Машина вздрогнула и с ревом ожила. Фары вспыхнули с такой силой, что солдаты «Вектора» заслонились.

Человек в капюшоне остановился. Впервые он показал признаки реакции. Он отшатнулся, подняв руку, чтобы защитить лицо от этого света.

В кабине воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Игоря. Он смотрел на свою руку. Боль утихла, сменившись непривычным, покалывающим теплом. Имплант снова работал. Но теперь цифры на сетчатке были другими. Они показывали не радиацию или температуру, а потоки энергии, которые текли сквозь камни, сквозь воду, сквозь воздух. Он видел Эфир.

– Борис… – сипло произнес он. – Заводи.

Борис, не веря своим глазам, рванул ключ. «Ворчун» ответил мощным, уверенным ревом.

Человек в капюшоне медленно опустил руку. Игорь встретился с его взглядом. Из-под капюшона он увидел не глаза, а два тусклых, стеклянных объектива. И в них на мгновение мелькнуло нечто, похожее на холодное, бездушное любопытство.

Но теперь путь был свободен. Борис, не теряя ни секунды, вдавил педаль газа в пол, и «Ворчун» рванул в темный проход пещеры, оставив корпоративных солдат и таинственного незнакомца в облаке синей пыли.