Гризли и Эфир

Игорь откинулся на спинку кресла, чувствуя, как дрожь отступает. Он был жив. Они были свободны. Но он понимал. Все только начинается. В его голове, на смену шепоту «Ржавчины», пришел новый, куда более древний и могущественный голос. И он только что проснулся.

ГЛАВА 5: НЕИСПРАВНОСТЬ ДУШИ

Тишина в кабине «Ворчуна» после того голоса была гуще и тяжелее, чем та мертвая пустота, которую навел на них человек в капюшоне. Борис снова повел машину, но его руки на руле дрожали. Он смотрел не на дорогу, а на Игоря через отражение в затемненном стекле лобового окна.

«Исправить ошибку… которую сам же и совершил».

Слова висели в воздухе, как ядовитый газ. Борис ждал, что Игорь что-то скажет. Объяснит, пошутит, назовет это галлюцинацией от «Ржавчины» – что угодно. Но Игорь молчал, уставившись на свою руку, и в его глазах читался такой же животный ужас, который чувствовал сам Борис.

Это был не его братан. В его лучшем друге завелся… пассажир. Незваный, древний и чертовски разговорчивый.

– Так… – Борис сглотнул, пытаясь вернуть своему голосу привычную твердость. Он был механиком. Он исправлял поломки. А это была поломка нового, пугающего типа. – Так. Значит, у нас в экипаже теперь… на одного больше.

Он рискнул бросить прямой взгляд на Игоря. Тот медленно поднял голову.

– Борис… я…

– Не надо, – резко оборвал его Борис. Он не мог слушать оправдания. Ему нужны были факты. Данные. – Ты сейчас это контролируешь? Этот… голос?

Игорь покачал головой. – Я не знаю. Это было… как чихнуть. Непроизвольно.

– Прекрасно. Просто великолепно, – Борис с силой ударил ладонью по штурвалу. «Ворчун» фыркнул, выражая протест. – У нас в машине нестабильный реактор, который к тому же разговаривает. Тина, – он повернулся к сестре, – твои духи… они такое умеют? Вселяться в людей?

Тина, все еще бледная, но собравшаяся с мыслями, покачала головой. – Нет. Духи – они как… погода. Или река. Они могут влиять, могут шептать. Но не занимать тело, как дом. Это… нечто большее. Намного большее.

Борис снова сосредоточился на дороге. Его мозг, отчаянно цепляясь за знакомые категории, пытался проанализировать ситуацию. – Ладно. Давайте по полочкам. У нас есть некий субъект – «Эфирный Страж». Судя по имени, его функция – защита. Раньше он был сломан или деактивирован («пал»). Теперь он… перезагрузился? В тебе. – Он кивнул на Игоря. – И у него есть нерешенная задача – «ошибка».

Он замолча, обдумывая. – Всякая ошибка – это сбой в алгоритме, неправильный расчет, брак в производстве. Его нужно найти и исправить. Вопрос: что это за ошибка? И… – он снова посмотрел на Игоря с прищуром, – …не связана ли она с твоими новыми… способностями к электропроводке?

Игорь сжал свою кибернетическую руку. Свечение угасло, но Борис поклялся бы, что слышит от нее тихое, едва уловимое гудение, которого раньше не было.

– Он… он говорит не словами, – тихо сказал Игорь. – Больше как… ощущения. Вспышки. Я видел… огонь. И падающие звезды. И какой-то… огромный шпиль.

– Шпиль? – переспросил Борис. – В Куполе? В Станке?

– Не знаю. Но это было… важно.

Внезапно мотор «Ворчуна» захрипел. Стрелка тахометра дернулась и поползла вниз.

– Вот черт! – Борис перевел взгляд на приборы. – Что теперь?

Он тут же забыл про духов, Стражей и ошибки. Его машина была в беде. Это была проблема, которую он понимал.

– Теряем мощность. Похоже, тот световой шквал, что ты устроил, братан, спалил половину предохранителей. Нужно остановиться.

Он нашёл небольшой грот, скрытый завесой светящихся лиан, и загнал «Ворчуна» внутрь. Заглушив двигатель, он сразу же схватил свой чемоданчик с инструментами.

– Тина, скажи своим камушкам, чтобы помалкивали, пока я чиню. Игорь… – он колеблясь посмотрел на друга, – …попробуй не включаться, ладно? Хватит с нас на сегодня чудес.

Он открыл панель доступа к двигателю, и его охватило отчаяние. Платы действительно были опалены. Конденсаторы вздулись. Но это было не самое страшное. Самое страшное было в том, что медные провода, те самые, что он проложил своими руками, теперь… цвели. На них появился призрачный, серебристый налет, похожий на иней. И они были тёплыми на ощупь.

Борис осторожно дотронулся до одного. И тут же отдёрнул палец. В ушах у него прозвенел тонкий, высокий звук. Не звук даже, а чистота. Как камертон.

Он посмотрел на Игоря, потом на провода. И понял. Это не поломка. Это… модификация. Его железный друг, его «Ворчун», заразился той же странной энергией, что и Игорь.

Он медленно выдохнул, сжимая в руке гаечный ключ. Он больше не мог отрицать происходящее. Отрицать – значит сломаться. А он был механиком. Он работал с тем, что есть.

– Ладно, – тихо сказал он, глядя на обновленную проводку. – Ладно. Значит, так. Придётся перестраивать систему. Подключать всё на прямую… к этому твоему «Эфиру».

Он обернулся к Игорю. В его голосе снова появилась сталь. Сталь человека, который знает своё дело.

– Но слушай внимательно, братан. Если в моей машине что-то пойдет не так… если она взорвется или, не дай бог, заговорит… отвечать будешь ты. И твой новый приятель. Договорились?

Игорь смотрел на него несколько секунд, а потом кивнул. И впервые за этот вечер в его глазе, в обычном, человеческом, мелькнула тень старого, знакомого братана.

– Договорились.

Борис хмыкнул и снова полез к двигателю. Ему предстояла долгая ночь. Ночь, в которой ему предстояло стать не просто механиком, а инженером, работающим с самой тканью реальности. И он, чёрт возьми, был полон решимости не ударить в грязь лицом.

ГЛАВА 6: ПРОБУЖДЕНИЕ ГРИЗЛИ

На следующее утро Игорь проснулся от того, что его собственная рука душила его.

Он лежал на груде тряпок в углу грота, и его кибернетическая рука, та самая, что должна была быть безжизненным куском металла, сдавливала ему горло с такой силой, что в глазах темнело. Паника, слепая и животная, ударила в виски. Он попытался оторвать её здоровой рукой, но та не поддавалась, будто сварена с его телом.

«Не борись».

Голос. Тот самый. Но на этот раз не слышимый ушами. Он родился прямо в его черепе, холодный и спокойный, как горное озеро.

«Это не я. Это твой собственный страх. Твое тело ещё не привыкло к симбиозу. Оно отвергает меня, как инородное тело. Успокойся. Дыши».

Мысли были чужими, но интуиция, вышколенная сотнями боев, подсказывала: он прав. Игорь перестал бороться. Он заставил себя расслабиться, сделать глубокий, хриплый вдох. И в этот миг железная хватка ослабла. Рука с глухим стуком упала на пол.

Он лежал, тяжело дыша, глядя на светящиеся лианы у входа в грот. От них исходил тот же тихий гул, что и от его руки. Эфир. Он был повсюду.

«Ты называешь это Эфиром. Для меня это… просто всё. Воздух. Камень. Мысль».

– А как ты называешь меня? – прошептал Игорь, глядя в потолок пещеры.

В его сознании возник образ: огромный, покрытый шерстью зверь с когтями из полированной стали и глазами, в которых горели звёзды. Он стоял на вершине горы, одной лапой опираясь на землю, а другой – на облако. Гризли. Древний, неукротимый дух земли и ярости. И в то же время – часть чего-то большего, космического.

«Ты – Гризли. Плоть и сталь, воля и гнев. Я – Эфир. Дух и порядок, память и цель. Мы – две руки одного тела. Без меня ты слеп. Без тебя я… бесплотен».

Игорь медленно сел. Он посмотрел на Бориса, который, судя по всему, не спал всю ночь и теперь дремал, прислонившись к колесу «Ворчуна» с гаечным ключом в руке. Посмотрел на Тиню, которая медитировала у входа, и светящиеся споры лиан кружились вокруг её пальцев, словно ручные мотыльки.

Они были его стаей. Его единственным, что осталось от человеческого. А этот… Эфир… предлагал стать чем-то большим. Или кем-то другим.

– Ошибка, – тихо сказал Игорь, обращаясь к голосу в своей голове. – Какая ошибка?

Память хлынула на него, но не его собственная. Это были вспышки, обрывки, как в плохо настроенном телевизоре.

Огненное небо. Не падающие звёзды – взрывы. Гигантские сооружения, рушащиеся как карточные домики. И он сам… нет, не он… Тот, Первый Страж… стоял перед сияющим шпилем «Великого Станка» не как разрушитель. А как создатель. Он вложил в него часть себя, своей силы, чтобы дать людям энергию, технологии, будущее. Ошибка была не в злом умысле. Ошибка была в доверии.

«Я дал им ключ. Я думал, они построят рай. Они построили тюрьму для душ. Они извратили мой дар. И когда я попытался остановить это… они нашли способ отравить меня. Разделить. Ту сущность в капюшоне… это не человек. Это мой Отраженный Лик. Моя собственная сила, вывернутая наизнанку, ставшая орудием против меня. И теперь он служит Станку».

Игорь почувствовал привкус пепла во рту. Это была не просто история. Это было чувство. Глубочайшее, всепоглощающее разочарование. Горе творца, увидевшего, как его творение терзает мир.

– Они используют тебя же против тебя, – прошептал он с внезапным прозрением.

«Да. Ржавчина, что разъедает твой мир и твой разум… это эхо той самой порчи. Яд, который они когда-то впустили в меня. Теперь я… мы… должны его остановить».

В гроте зашевелился Борис. Он потянулся, зевнул и тут же схватился за поясницу с стоном. – Ох, черт… Спина… Собирать эфирные двигатели – не самое эргономичное занятие.

Он посмотрел на Игоря, и его взгляд стал оценивающим. – Ну что, реактор? Пришел в себя? Не намерен сегодня нас поражать прочими чудесами?

Игорь встал. Его тело болело, разум был переполнен чужими воспоминаниями, но впервые за долгое время он чувствовал не безысходность, а ясность. Перед ним был враг. Конкретный. И была миссия.

– Никаких чудес, – сказал он, и его голос прозвучал твёрже, чем обычно. – Только работа. Ты сказал, что перестроил систему?

Борис хмыкнул и похлопал по борту «Ворчуна». – Пришлось. Подключил всё напрямую к тому… ну, к тому, что теперь течёт в тебе. Машина стала… странной. Слушай.

Он ткнул пальцем в сторону двигателя. Игорь прислонился и прислушался. Рев мотора был ровным, но под ним угадывался другой звук. Тихий, мелодичный гул. Будто где-то внутри «Ворчуна» пел хрустальный колокол.

– Он теперь не просто едет, – с гордостью и легким суеверным страхом в голосе сказал Борис. – Он… резонирует. С лесом. С камнями. С тобой, я подозреваю.

Тина подошла к ним. Её глаза блестели. – Он стал частью гармонии. Раньше он был инородным телом, а теперь… вписался. Борис, это невероятно.

Борис смущенно пожал плечами. – Да просто подправил кое-какие схемы…

Игорь смотрел на них – на гения-механика, вложившего душу в железо, и на мистика, говорящую с духами. На его стаю. А в нём самом спал древний, могучий дух, давший ему силу и цель.

Гризли и Эфир.

Он подошёл к выходу из грота, глядя на просыпающийся Пробужденный Лес. Где-то там был «Великий Станок». Где-то там был его Отраженный Лик. Где-то там была ошибка, которую предстояло исправить.

– Ладно, – обернулся он к другим. Его лицо было решительным. В обычном глазу горел огонь ярости, в кибернетическом – холодное сияние звёзд. – Пора в путь. У нас есть работа. Мы идём к Станку.

ГЛАВА 8: ПРАВДА В РЖАВЫХ СЕРДЦАХ

Их привели в лагерь ополченцев, спрятанный в складках местности, среди руин древней автострады. Это был не купол и не уютная база. Это был улей из перекрашенных грузовиков, натянутых брезентов и костров, над которыми готовили скромную пищу. Воздух пах дымом, людьми и несгибаемой надеждой.

Лидер ополченцев, представившаяся Катей, привела их в свою «резиденцию» – отсек старого автобуса, заваленного картами и деталями раций.

– Ваша помощь была не случайной, – начала она, разливая мутную жидкость, которую она называла чаем. – Мы отслеживали этот отряд Стражи. Они ищут того же, что и мы. Марка.

– Кто он? – спросил Игорь, его взгляд скользил по картам, где были помечены районы активности «Вектора».

– Ученый. Раньше работал в «Векторе» над проектом «Сердца Станка». Он… разуверился. Сбежал, прихватив данные. Данные о том, как Станок на самом деле работает.

«Спроси ее о цене», – прозвучал в голове Игоря холодный голос Эфира.

– И какова цена его открытий? – повторил Игорь вопрос, чувствуя, как Борис и Тина смотрят на него.

Катя тяжело вздохнула, ее глаза стали старше. – Цена – души. Не метафора. Литерально. Энергия, питающая Купола и технологии «Вектора», – это не пар и не электричество. Это эфир, пропущенный через… фильтр. Фильтр из запертых, страдающих сознаний. Они называют это «Стабилизацией». Мы называем это Адом.

Тина ахнула, прикрыв рот рукой. Борис побледнел. – Души? Вы серьезно? Это же…

– Безумие? – Катя горько улыбнулась. – Да. Но это правда. Марк обнаружил, что «Великий Станок» – это не божество и не машина. Это гигантская тюрьма. И жрецы-инженеры – ее надзиратели.

«Моя ошибка…» – голос Эфира в голове Игоря прозвучал как стон. «Я дал им принцип… основу. Я не думал, что они пойдут так далеко… что найдут способ заключить дух в материю…»

Игорь почувствовал волну чужого отчаяния. Он сжал кулак, и его кибернетическая рука ответила тупой болью.

– Где Марк? – спросил он, голос был хриплым.

– Мы должны были встретиться здесь, три дня назад. Его группа попала в засаду. Мы нашли… это. – Катя протянула Игорю обугленный обломок устройства, похожего на портативный жесткий диск. – Данные уничтожены. Но Марк мог выжить. Есть слухи, что его видели в «Ржавом Городе».

Борис взял устройство, повертел в руках. Его глаза загорелись. – Уничтожены? Не совсем. Это же «Жесткий Свиток» докорпоративной эры. Память на кристаллических матрицах. Их почти невозможно убить. Если я найду рабочий считыватель… я могу попробовать вытащить оттуда хоть что-то.

– «Ржавый Город» – это логово мародеров и беженцев, – предупредила Катя. – Никто там никому не доверяет. Но у меня есть человек. Его зовут Семен. Он… бывший жрец Станка. Разочарованный. Он может помочь вам найти Марка или, по крайней мере, получить доступ к считывателю.

Они провели ночь в лагере. Борис не спал, ковыряясь в обугленном устройстве при свете паяльной лампы. Тина помогала ополченцам с ранеными, ее травы и умение направлять эфир для заживления творили чудеса. А Игорь стоял на краю лагеря, глядя в сторону, где в ночном небе висело багровое зарево – отблеск огней «Великого Станка».

«Они perverted самый принцип жизни», – говорил Эфир. «Они взяли поток и заперли его в клетку. Эта „Ржавчина“, что разъедает ваш разум… это эхо тех страданий. Крик душ, что не могут обрести покой».

– Мы остановим это, – тихо пообещал Игорь ночи и голосу в своей голове.

Утром они двинулись в путь, получив от Кати координаты встречи с Семеном в «Ржавом Городе». «Ворчун», теперь напитанный эфиром, шел плавно и почти бесшумно, его двигатель напевал свою новую, странную песню.

Дорога заняла весь день. «Ржавый Город» оказался не городом в прямом смысле, а гигантской свалкой кораблей, поездов и строительной техники, сваленной в кучу посреди высохшего русла реки. Между ржавыми корпусами ютились лачуги, тянулись самодельные мосты, горели костры. Воздух был густым от дыма и запаха распада.

Их встретили недружелюбными взглядами. Борис вел «Ворчуна» медленно, стараясь не вызывать лишнего внимания.

В указанном месте, внутри старого товарного вагона, насквозь проржавевшего, их ждал Семен. Он был худым, нервным мужчиной лет пятидесяти, с глазами, которые постоянно бегали, и пальцами, которые безостановочно перебирали четки из шестеренок.

– Катя сказала, что вы приедете, – пробормотал он, не предлагая им сесть. – Глупцы. Идете на верную смерть.

– Нам нужен Марк, – без предисловий начал Игорь. – И доступ к считывателю для «Жесткого Свитка».

Семен засмеялся, сухим, трескучим смехом. – Марка нет. «Вектор» забрал его. Вчера. Отвезли в Купол. А считыватель… – он посмотрел на Бориса, – …у старого Геннадия есть. Но он ни за что не…

– Я с ним договорюсь, – уверенно сказал Борис, держа в руках сломанное устройство. – Просто отведи меня к нему.

Пока Борис и Тина ушли с Семеном, Игорь остался в вагоне. Он чувствовал себя как в ловушке. Марк в руках «Вектора». Значит, они знают, что ополченцы ищут правду. Значит, они будут готовы.

Вдруг его взгляд упал на стену вагона. Кто-то нарисовал там углем символ – тот самый, что он видел в видениях Стража. Три переплетенных круга.

«Это… символ Триединства. Тело, Разум, Дух. Так было когда-то. До Разлома».

– Семен, – резко обратился Игорь к жрецу, когда тот вернулся один. – Что означают эти круги?

Семен вздрогнул, его лицо исказилось страхом. – Не знаю. Старый символ. Ересь. За его упоминание сжигали.

– Ты боишься, – констатировал Игорь. – Но ты же больше не служишь им. Почему до сих пор боишься?

– Потому что я знаю, на что они способны! – прошипел Семен, его глаза полыхали. – Я видел «Сердце»! Я видел, как они… «заправляют» его! Ты не понимаешь! Они не просто используют души! Они их… перерабатывают. Стирают. Создают из осколков сознания новых существ – тех самых Стражей! Твой Отраженный Лик… он, возможно, был когда-то кем-то. А теперь он – орудие!

Игоря бросило в холод. Теперь все сходилось. «Вектор» не просто использовал искаженный эфир. Они фабриковали его, уничтожая души и создавая из их остатков послушных солдат.

В этот момент дверь вагона распахнулась. Вошел Борис, его лицо было торжествующим. В руке он держал небольшой кристалл. – Я кое-что вытащил. Не все, но… достаточно. Здесь фрагменты чертежей «Сердца». И координаты. «Сердце» Станка… оно не в самом Куполе. Оно глубоко под ним. В старой шахте. И нам нужен особый доступ. Ключ.

– Какой ключ? – спросил Игорь.

Борис посмотрел прямо на него. – Ты. Вернее, то, что в тебе. В данных сказано, что «Сердце» было построено вокруг первоначального ядра – источника чистой эфирной энергии. Ядра, которое когда-то дал им первый Страж. Чтобы активировать аварийное отключение или… перезапустить систему… нужен тот же источник. Нужен… Эфирный Страж.

В вагоне повисла тишина. Семен смотрел на Игоря с новым, смешанным чувством страха и надежды.

«Мое ядро…» – голос в голове Игоря звучал приглушенно, с оттенком ужаса. «Они не просто perverted его… они встроили его в свою машину. Они сделали меня… частью этого кошмара».

Игорь поднялся. Его тень, отброшенная светом фонаря, казалась огромной и двойственной – очертания человека и что-то древнее, медвежье.

– Значит, мы идем в Купол, – сказал он. Его голос не дрожал. – Мы найдем Марка. И мы вернем то, что у тебя забрали.

Он смотрел на свою кибернетическую руку, внутри которой пульсировала сила, когда-то давшая жизнь этому кошмару. Теперь она должна его положить конец.

Гризли проснулся. И он шел к своему логову.

ГЛАВА 9: ВРАТА ИЗ РЖАВЧИНЫ И СТЕКЛА

Подход к Куполу был похож на приближение к границе двух враждебных миров. С одной стороны – бесконечные Ржавые Земли, хаос Пробужденного Леса, пыль и ветер. С другой – сияющая, неестественно чистая громада Купола, вздымающаяся к небу, как половинка гигантского хрустального шара. Воздух у его подножия вибрировал от работы невидимых генераторов и пах озоном и стерильной чистотой.

«Ворчун», замаскированный под груду металлолома на платформе старого грузовика (идея Бориса), трясся по разбитой дороге к Вратам – единственному месту, где рукотворная пустыня смыкалась с сияющим кошмаром цивилизации.

Игорь смотрел на приближающуюся стену из сплавленного стекла и стали. Его кибернетический глаз выхватывал детали, которые обычный человек не видел: мерцающие силовые поля, турели, спрятанные в стенах, и бесконечный поток данных, бегущий по скрытым кабелям. Это было логово зверя. И они добровольно шли в пасть.

«Они чувствуют меня», – предупредил Эфир, его присутствие в сознании Игоря сжалось в напряженный, готовый к бою клубок. «Отраженный Лик здесь. Близко».

– Готовьтесь, – тихо сказал Игорь, обращаясь к Борису и Тине, прятавшимся в кузове среди хлама. – Сейчас начнется.

Их «грузовик» влился в очередь. Впереди, у массивных Врат, шла стандартная процедура: сканирование транспорта, проверка чипов у водителей, досмотр. Все выглядело привычно и уныло, пока их очередь не подошла.

Луч сканера скользнул по кузову. Игорь, игравший роль водителя, почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Он видел, как луч наткнулся на «Ворчуна» и замедлился, пытаясь проникнуть сквозь слои маскировки и эфирного резонанса, который Борис с таким трудом настроил.

На табло над Вратами замигал желтый свет. Из будки вышел стражник в броне «Вектора», его шлем с фиолетовой подсветкой был безликим и угрожающим.

– Документы и разрешение на груз, – прозвучал механический голос из динамика шлема.

Игорь молча протянул поддельные чипы, которые им добыли ополченцы. Он чувствовал, как взгляд стражника через визор изучает его, останавливается на кибернетической руке, на глазе.

– Бывший служащий «Вектора»? – спросил стражник, и в его голосе появились нотки подозрения.

– Уволен по сокращению, – отрапортовал Игорь выученную легенду. – Теперь частный перевозчик.

Стражник что-то проговорил в свой комлинк. Прошла минута томительного ожидания. Игорь видел, как к Вратам подходят еще двое стражников.

И тогда запела Тина.

Это был не громкий напев, как в Лесу. Это был тихий, почти интимный шепот, который она направляла не в эфир, а в… технологии. В чипы стражников, в процессоры сканеров. Она не приказывала и не пробивалась силой. Она… уговаривала. Ее голос, усиленный ее даром, стал воплощением бюрократической рутины, скуки и желания поскорее закончить смену. Она внушала мысль: «Все в порядке. Это просто еще один ржавый грузовик. Ничего интересного. Проверка завершена».

Игорь видел, как стражник, стоявший у его окна, замер, его поза потеряла бдительность. Он услышал, как один из подошедших стражников зевнул.

– Ладно, проезжайте, – буркнул стражник и махнул рукой.

Врата с глухим гулом начали раздвигаться. Их грузовик медленно покатился вперед, пересекая незримую границу. Сзади оставался мир хаоса и свободы. Впереди…

Их накрыла тень Купола. Воздух стал другим – кондиционированным, безжизненным. Солнечный свет, преломленный через гигантскую линзу, лился неестественно ровным, синтетическим сиянием. Сверкающие небоскребы, парящие транспорты, толпы людей в одинаковой практичной одежде… и над всем этим – оглушительная, всепроникающая тишина в эфире. Тишина тюрьмы.

«Ворчун» тихо заурчал, его резонансный гул стал тише, приглушенный этой аномалией.

Борис выбрался из-под тента, его лицо было бледным. – Черт… Я ничего не чувствую. Мои приборы… они почти слепы. Это место… мертвое.

– Нет, – возразила Тина, сжимаясь от холода, который шел не от температуры. – Оно не мертвое. Оно… спит. Глубоко и без сновидений. И ему снятся кошмары.

Игорь смотрел на идеальные улицы, на людей, которые шли, не глядя по сторонам, не разговаривая. Они были похожи на хорошо отлаженные механизмы.

«Они первыми приняли „благодать“ Станка», – прозвучал в его голове голос Эфира, полный скорби. «Их души… уже наполовину стерты. Они – топливо, которое еще не догадывается о своей участи».

– Мы на месте, – мрачно констатировал Игорь. – Теперь нужно найти Семена. И узнать, где держат Марка.

Он посмотрел на башню «Великого Станка», которая возвышалась в самом центре Купола, как шип, вонзенный в небо. Он чувствовал исходящее от нее давление. И слабый, едва уловимый зов. Зов того самого Ядра, что когда-то было частью существа, живущего теперь в нем.

Гризли вошел в логово. Теперь нужно было вести себя тихо. Или быть готовым к ярости.

ГЛАВА 10: ПУЛЬС МЕРТВОГО ГОРОДА

Борису было душно. Не от жары – воздух под Куполом был прохладным и идеально отрегулированным. Его душила сама эта стерильная, выверенная до миллиметра реальность. Его пальцы, привыкшие чувствовать живую вибрацию металла, теперь скользили по холодному, безупречному пластику панели «Ворчуна». Машина ехала, но была неживой. Тот тихий, резонансный гул, что стал ее новым голосом, здесь затих, подавленный всеобщей мертвой гармонией Купола.

– Двигатель на минималке, – пробормотал он, следя за показателями. – Топливные ячейки почти не заряжаются. Эфир здесь… он не течет. Он застоявшийся. Как вода в ржавой бочке.

Игорь на пассажирском сиденье молча кивнул, его кибернетический глаз беспрестанно сканировал окрестности, выискивая угрозы в этом кажущемся порядке.

– Они его не просто контролируют, – тихо сказала Тина с заднего сиденья, вжимаясь в него, будто стараясь стать меньше. – Они его… фильтруют. Очищают от всего живого. То, что здесь течет… это эфирный труп. Он питает их технологии, но он мертв. И от этого мне так плохо.

Борис понимал ее. У него тоже было ощущение, что он дышит отработанными газами, хотя датчики показывали кристальную чистоту воздуха.