- -
- 100%
- +
Глава 1. Ночной гость
Витя был тем, кого называют «технарь до мозга костей». Белобрысый, с тёмными, внимательными глазами за толстыми линзами очков, он с детства чувствовал механизмы лучше, чем людей. Его мир состоял из запаха машинного масла, рокота моторов и точной работы руками. Жизнь текла размеренно: гараж, работа, редкие вылазки с друзьями. Ничего не предвещало странностей.
В ту ночь его потянуло на балкон покурить. Тишина спального района была звенящей, и вдруг из-за угла соседнего гаража донёсся отчётливый звук – будто кто-то ронял металлические детали. Витя нахмурился. Вор? В их районе такое случалось. Не думая долго, он накинул куртку, схватил из угла припасённый на такой случай отрезок арматуры и бесшумно спустился во двор.
У своего гаража он замер. Из-за угла лился странный, мерцающий свет – не электрический, а какой-то холодный, голубоватый. И слышалось бормотание. Витя крепче сжал арматуру, обошёл угол и застыл.
Под открытым пологом его гаража, в беспорядке перебирая ящики с запчастями, копошился незнакомец. Он был одет в простую тёмную одежду, но источником света служил не фонарь, а странный кулон-браслет на его запястье, проецирующий узкий, яркий луч. Мужик что-то бормотал на непонятном языке, явно раздражённо.
Адреналин ударил в виски. Витя сделал два резких шага вперёд и упёр холодный конец арматуры в спину незваного гостя.
– Не двигаться! – голос прозвучал хриплее, чем он ожидал. – Объясняй, что ты тут забыл?
Незнакомец вздрогнул, но не испугался. Он медленно повернул голову. В призрачном свете кулона Витя разглядел обычное, усталое лицо мужчины лет сорока, но с слишком уж пронзительным, не по-земному сфокусированным взглядом.
– Успокойся, местный, – голос у него был низкий, без тени паники. – Я не причиню тебе вреда. Мне нужна одна деталь.
– В два часа ночи? В чужом гараже? – фыркнул Витя, не отнимая арматуру. – Сейчас милицию вызову.
– Это будет бесполезно и затратно по времени, – отозвался незнакомец, как будто констатировал факт. – Послушай. Я ищу… биполярный транзистор. С определёнными характеристиками. Мои сканеры указали на эту постройку как на место с высокой концентрацией примитивных электронных компонентов.
Витя вытаращился.
– Транзистор? Ты чё, с ума сошёл? Их в любом радиомагазине… – он вдруг замолчал. «Примитивных». Сканеры. Слишком странно.
– Я тебе не поверю, пока ты не объяснишь, что за светящаяся штука у тебя на руке и как ты в закрытый гараж попал.
Незнакомец вздохнул, будто устав объяснять очевидное ребёнку.
– Хорошо. Демонстрация. Отодвинь свой металлический прут.
С недоверием, но Витя отступил на шаг. Незнакомец повернулся, поднял руку с кулоном и навёл свет на старый, проржавевший мотороллер «Вятка», стоявший в углу. Он что-то ткнул в интерфейс на браслете. Голубой луч сфокусировался и изменил цвет на янтарный. И прямо на глазах у изумлённого Вити слой ржавчины будто испарился, металл засиял, как новый, а треснувшее сиденье восстановило свою форму.
– Это низкоэнергетический реставрационный луч. Не разрушает структуру, только возвращает материю в наиболее устойчивое состояние, – равнодушно пояснил незнакомец, как будто объяснял принцип работы паяльника.
У Вити отвисла челюсть. Он подошёл к мотороллеру, провёл рукой по безупречному металлу. Это было невозможно. Чудо. Высшая технология.
– Кто ты? – выдохнул он.
– Меня зовут Кель. Я… не с Земли. Мой корабль потерпел аварию в вашей атмосфере. Спусковая капсула – в трёх километрах отсюда, в лесу. Мне нужен простой компонент для починки передатчика, чтобы вызвать буксир. Ваша планета не входит в галактические реестры, связь слабая. А транзистор, как ни парадоксально, идеально подходит для создания стабилизатора частоты в таких условиях помех.
Всё это звучало как бред. Но Витя видел только что восстановленный мотороллер. Его ум, привыкший к логике и механизмам, не мог отвергнуть доказательства. Он видел технологию, на столетия опережающую всё, что он знал.
– Ладно, – прошептал он, наконец опуская арматуру. – Допустим, я тебе верю. Какой именно транзистор тебе нужен?
Кель облегчённо кивнул и снова активировал браслет. В воздухе возникло голографическое изображение трёхногой детали с рядами цифр.
Витя прищурился.
– Это же КТ817Г. Старая школа. – Он подошёл к запылённому стеллажу, порылся в коробке с надписью «Радиохлам» и протянул Келю маленький чёрный цилиндрик с тремя ножками. – Вот, держи.
Кель взял транзистор, и его лицо впервые осветила что-то вроде улыбки.
– Идеально. Благодарю. Ты спас мне много времени. Возможно, и жизнь.
– И что теперь? – спросил Витя, чувствуя, как привычный мир дал трещину.
– Теперь я иду чинить передатчик, – Кель повернулся к выходу. – А ты… ты можешь вернуться к своей обычной жизни. И постараться забыть эту встречу.
Но Витя знал, что забыть не сможет. В его голове, где до этого чётко стояли схемы карбюраторов и электропроводки, теперь бушевал ураган из звёзд, кораблей и голографических лучей. Он посмотрел на сияющий мотороллер, потом на удаляющуюся в ночи спину пришельца.
– Постой! – вдруг крикнул он, прежде чем успел обдумать решение. – А… а тебе помощь нужна? С кораблём, или… Я механик. Хороший.
Кель остановился и медленно обернулся. Его пронзительный взгляд изучал Витию.
– Ты не боишься? Не пытаешься убежать или поднять тревогу?
Витя снял очки, протёр линзы рукавом куртки. Его карие глаза, слабые для дали, сейчас горели острым, близким любопытством.
– Я боюсь только одного – что это сон. И я проснусь завтра в мире, где нет таких технологий.
Кель снова улыбнулся, на этот раз шире.
– Что ж, земной механик Витя. Возможно, мне действительно понадобится помощь с адаптацией некоторых систем к… местным материалам. Идём со мной. Покажу тебе, что такое настоящий двигатель.
И они вдвоем шагнули из тусклого света гаража в тёмную ночь, которая была теперь не просто ночью, а вратами во что-то невообразимо большее.
Глава 2. Капсула возможностей
Корабль Келя, спрятанный под голографическим полем в глухом лесу, оказался небольшим, но невероятно технологичным судном типа «скаут-одиночка». Для Вити это был рай и ад одновременно. Рай – потому что каждая деталь, каждый агрегат дышали неземной инженерией. Ад – потому что он, земной механик-самоучка, абсолютно ничего в них не понимал. Его знания были как каменный топор рядом с квантовым компьютером. Он пытался помочь Келю с ремонтом передатчика, но лишь подавал инструменты, названия и назначение которых угадывал с трудом.
Вечером, в компактной столовой модуля, Кель наблюдал за растерянным, но горящим энтузиазмом Витей. В глазах землянина он видел не страх перед неизвестным, а ненасытную жажду понять. Это была редкость. Сам Кель был космическим скитальцем, авантюристом, которому надоело бродить по галактике в одиночку. Он собирал диковинки, артефакты, знания – и чипы были частью его коллекции, добытой в разных, не всегда законных, местах. Витя показался ему идеальным кандидатом: умный, смекалистый, не обременённый галактическими предрассудками. Идеальный чистый лист.
– Слушай, Витя, – сказал Кель, отодвигая тарелку с питательной пастой. – Так дело не пойдёт. Ты хочешь помочь, но твоё… образование, прости, на уровне пещерных людей. У меня есть решение. Рискованное.
– Какое? – тут же оживился Витя.
– Нейрочипы. Прямое вживление знаний и навыков. И генная модификация для адаптации тела к нагрузкам и к восприятию этих знаний. У меня есть капсула. И целая коллекция чипов.
Витя замер. Это звучало и пугающе, и невероятно заманчиво.
– Это безопасно?
Кель усмехнулся, и в его глазах мелькнул тот самый авантюрный огонёк.
– Теоретически, да. На практике… обычно используют один, максимум два совместимых чипа за раз. Я собирал их по всей галактике. Они все разные.
– И что ты предлагаешь?
– Я предлагаю эксперимент, – откровенно сказал Кель. – Загрузить всё. Все чипы, что у меня есть: инженерные, лингвистические, исторические, теоретические, боевые искусства разных рас. Вместе с комплексной генной коррекцией. Ты станешь… уникальным существом. Или умрёшь. Или сойдёшь с ума. Шансы примерно равны.
Сердце Вити бешено заколотилось. Страх был. Но сильнее страха было то самое любопытство, что привело его с арматурой в руках к светящемуся кулону. Он видел мир, который был больше, чем его гараж. И ему отчаянно хотелось в него вписаться.
– Делай, – тихо, но твёрдо сказал он.
Капсула напоминала саркофаг из матового металла. Когда Витя лёг внутрь, его охватил первобытный ужас. Но было уже поздно. Иглы с генными коктейлями и нанороботами вошли в его тело, а нейроинтерфейсы соединились с висками.
И начался кошмар и чудо одновременно.
В его сознание ворвался водопад. Не поток – а именно водопад из образов, формул, языков, движений, тактик, принципов, звёздных карт, физических законов. Он учился сражаться клинком вэл’нарров и в это же время постигал основы квантовой манипуляции полями. Он запоминал строение двигателей, работающих на сингулярности, и в тот же миг изучал поэзию погибшей расы амфибий. Его мозг, усиленный генной терапией, пытался адаптироваться, создавая новые нейронные связи с бешеной скоростью. Боль была не физической, а метафизической – казалось, его «я» вот-вот растворится в этом океане чужого знания.
Среди этого хаоса один поток информации был тише, но глубже других. Чип, помеченный в каталоге Келя как «Архивная находка, происхождение неизвестно, вероятно, декоративный». Он не нёс явных знаний. Он нёс… структуру. Архитектуру. Древний, невероятно изощрённый шаблон мышления. И крошечный, почти угасший псионический кристалл-семя.
Когда основной водопад знаний схлынул, оставив в голове Вити упорядоченные, но необъятные библиотеки, эта тихая программа активировалась. Она начала строить. Не в сознании, а поверх него. Создала изящный, фрактальный каркас – нейросеть. Но не простую, помогающую с вычислениями. Эту.
При первом подключении раздался холодный, безличный голос в самой глубине его разума: «Сканирование. Носитель: биологический, вид Homo sapiens, подвид неуточнённый. Пси-потенциал: минимальный. Технологический уровень: примитивный. Совместимость с архитектурой Созидателей: 0.0001%. Доступ к системам: закрыт. Рекомендация: изоляция и наблюдение».
Витя, ещё отходящий от шока, внутренне ахнул. У него в голове жил сноб-компьютер, считавший его дикарём!
Но процесс модификации был необратим. Его тело изменилось: мышцы стали плотнее и эластичнее, рефлексы – молниеносными, а зрение… Когда капсула открылась, и он, staggering, выбрался наружу, мир предстал перед ним в невероятной, кристальной чёткости. Он машинально потянулся к переносице, чтобы поправить очки, которых больше не было. Он видел всё: мельчайшие царапины на полу, спектры излучений панелей управления, тепловые следы. Его мозг легко обрабатывал этот поток данных.
Кель, наблюдавший за показателями, облегчённо выдохнул.
– Жив! И, кажется, в порядке. Как ощущения, землянин?
– Я… всё знаю, – прошептал Витя, глядя на пульт управления кораблём. И это была почти правда. Взглянув на любую деталь, он тут же получал из своей внутренней библиотеки десятки вариантов её устройства, принципов работы, аналогов и способов улучшения. – И у меня в голове… кто-то есть. Нейросеть. Она меня не признаёт.
Кель заинтересованно поднял бровь.
– Интересно. Побочный эффект от смешения чипов. Не волнуйся, нейросети-помощники – обычное дело у продвинутых рас. Она привыкнет и станет полезной. У меня вот обычная, для навигации и расчётов. А твоя, похоже, посложнее будет.
Он и не подозревал, насколько сложнее.
В последующие дни Витя помогал Келю чинить корабль с поразительной эффективностью. Но он делал больше – он предлагал изящные, нестандартные решения, как будто видел глубинную суть технологии. Нейросеть, которую он в шутку назвал «Архитектор», постепенно оттаивала. Видя, как Витя интуитивно (а на самом деле благодаря древней архитектуре мышления) постигает принципы, казавшиеся ей примитивными, она сменила гнев на милость.
«Анализ действий носителя демонстрирует аномально высокую скорость адаптации к незнакомым технологическим парадигмам. Латентные паттерны в нейронной активности соответствуют… устаревшим шаблонам Созидателей. Пересматриваю оценку. Доступ к базовым функциям анализа и проектирования открыт».
А потом проснулись псионические силы. Сначала это были мелочи: отвёртка, которую он забыл на столе, сама запрыгивала ему в руку, когда он о ней сильно думал. Потом он научился чувствовать состояние корабля на тактильном уровне, будто это было продолжением его тела, находя напряжённые узлы и слабые места в обшивке.
Кель заметил это, когда Витя, размышляя над схемой экранов, не глядя поймал летевшую со стола молекулярную гайку, даже не прервав мысль.
– Эй, – медленно сказал Кель. – Ты этого раньше не умел.
Витя смущённо вздохнул.
– Кажется, среди твоих чипов был один… очень старый.
«Архитектор» отозвался в его голове: «Пси-кристалл Предтеч активирован на 2.3%. Обнаружена скрытая подсистема: «Проектные чертежи Вертфий». Доступ: ограничен. Требуется повышение пси-рейтинга и технологическая база».
Витя не сказал об этом Келю. Не потому что не доверял, а потому что и сам не понимал масштаба. Он лишь чувствовал, как в его сознании открываются бездонные залы знаний, посвящённых не просто ремонту, а созиданию. Он начал понимать, как рождаются звёздные корабли – от концепции до последнего винтика. Не как механик, а как Творец. Как Верфь в одном лице.
Кель же видел лишь то, что его эксперимент удался сверх всяких ожиданий. Он приобрёл не просто помощника-механика. Он нашёл гения, протеже, а возможно, и ключ к чему-то гораздо большему. Его авантюрная душа ликовала: самый интересный проект в его жизни только начинался. Он и не догадывался, что вскормил в своём корабле не просто способного инженера, а того, кто, возможно, однажды сможет построить флот, способный изменить баланс сил в галактике, о которой сам Витя пока знал лишь из чипов. А «Архитектор» в глубине сознания своего носителя молча составляла чертежи, ждущие своего часа.
Глава 3. Пульс корабля
Ночь в лесу была густой не только воздухом, но и множеством тихих сигналов, которые чувствовал теперь Витя. Он стоял у консоли корабля, опираясь ладонями о блестящую панель, и слушал не шум двигателя, а его внутренний ритм – тонкие вспышки коррекции, нервные подёргивания стабилизаторов, шепот охлаждающих контуров. Для него это было похоже на сердце, на дыхание. И, как у любого живого существа, у этого сердца были прихоти.
Корабль Келя – «скаут-одиночка», как определил его владелец – выглядел компактно и законченностью, словно выстроенный из особых законов пространства. Его корпуса были плотно пригнанными панелями, поверх которых, на удивление Вити, не было ни одного лишнего болта. Соседние узлы взаимодействовали по принципу ансамбля: нет отдельного двигателя, были взаимопроникающие поля и локальные зависимые цепи. Для современного земного глаза это было загадкой, но для нового Витиного разума – закономерностью, последовательной и стройной.
– Смотри сюда, – сказал Кель за спиной, держа в руках микрозонд. Его голос был ровен и спокойный, как у человека, который привык доверять и одновременно полагаться на случай. – Я хочу проверить фазовую подкладку трансформатора. Она дергается в режимах с высокой кэн-плотностью.
Витя подошёл и коснулся панели в точке, которую указал Кель. На кончиках пальцев вспыхнул условный отклик – тонкая вибрация, соответствующая внутренней частоте узла. Это был первый практический тест их сотрудничества. Он почувствовал, как Архитектор в голове тут же выдал несколько потенциальных причин: кристаллические микотрещины в переходных узлах; ингибирующие местные помехи из-за неадекватной полировки контактов; или несовпадение фаз в модульных перепайках.
– Попробуй так, – сказал он, и его голос прозрачно скользил от обычного земного мужского хриплого тона к чему-то более точному, почти машинному, но тёплому. – Немного компрессии в первичном контуре и синхронизация фаз через третий резонатор. Я могу подсказать параметры, но делай ты – хочу, чтобы руки почувствовали.
Кель улыбнулся. Улыбка у него была редкой, но честной.
– Договорились. Твои руки уже чувствуют, землянин.
Они работали до глубокой ночи. Витя подстраивал, Кель наблюдал и с поправкой на неземную логическую систему вносил коррективы. Иногда они спорили – не враждовали, а владели обсуждением – и чаще всего спор приводил к результату, быстрее и лучше, чем молчае подчинение. В этой паре старый космический опыт Келя и свежая интуиция Вити дополняли друг друга, как шестерни разного класса одного механизма.
Когда работа закончилась и корпус «скаута» тихо поёрзал в умиротворённом режиме, Кель налил им обоим по чашке горячего синтетического чая. На лице у него мелькнуло что-то почти человеческое – усталость, но и удовольствие от подлога дела.
– Завтра выдвигаюсь на станцию «Ирис-7», – сказал он внезапно. – Там можно быстро найти замену для моего передатчика и, возможно, некоторые полевые модули, которых у меня сейчас нет. Ты поедешь со мной?
Витя почувствовал, как в груди снова что-то уравнялось. Внутри его разгоралась та же жажда, что привела его к капсуле – узнать больше, увидеть мир. И, можно сказать, ответ был уже предрешён ещё в гараже у мерцающего света.
– Ещё как поеду, – сказал он.
Капитальные приготовления заняли не больше полудня. Кёль загрузил в корабль несколько пакетов – сменные кристаллы, инструменты, несколько предметов, которые он называл «сувенирами» и от которых предпочитал не расставаться. Витя с интересом рассматривал упаковки с надписями на разных языках галактики – символы, напоминающие узорчатую вязь, цифры в странной системе счисления, крохотные коробочки, в которых покоились тончайшие кристаллы.
– Что это за коробочки? – не удержался он.
– Набор резонаторов, – равнодушно ответил Кель. – Некоторые из них я собирал на складах. Другие покупал на аукционах. Положил и вовсе потому, что паутины в них необычно красивые. Береги – некоторые реагируют на эмоции.
Это прозвучало мистически, но Витя уже не удивлялся. Мир Келя был таким: рациональное в нём соседствовало с ритуальным, а технология с легендой.
Путь до станции занял меньше времени, чем Вите казалось возможным для корабля их класса. «Скаут-одиночка» эффективнее всего работал на коротких ручейках пространственных искажений, используемых как экономичные «перелёты». Когда они вышли на орбиту, перед ними возникающая «Ирис-7» появлялась не как планета с железной рукой, а как сложная сеть платформ и куполов, свисающих с разреженной орбитальной паутины. Свет с поверхности станции сочетал в себе ламинарные полосы, рекламные голограммы и рабочие отсеки для поставок.
Станция была торговой и техно-ремонтной: игроки всех мастей наведывались сюда, чтобы починить, обменять, продать. Внизу Витя видел людей и не людей, сплавы из расы и формы жизни, которые существовали в галактике. Для него это был как театр, где каждая персона – загадка.
Кель умудрился причалить в одном из боковых доков внезапно тихо: манера пилотирования у него была свободная и точная. Они вышли на палубу с походной сумкой инструментов, и уже через шаги их окружила смесь звуков: скрип от атмосферных шлюзов, металло-звон от дробящихся мелких механизмов, разноголосый шум толпы.
– Будь осторожен, – промолвил Кель. – На «Ирис-7» свои порядки. Некоторые из местных торговцев – люди, которым слишком нравится брать чужое. И я, возможно, не самый праведный гость.
Витя молчал. Он чувствовал напряжение – как в воздухе, так и внутри себя. Архитектор, обычно сдержанный, в нём затрепетал и выдал короткую строку подсказки: «Высокая плотность информационных помех. Визуальные и аудиоданные фрагментированы. Социальные маркеры: агрессивные торговцы, скрытые охранные кланы. Риск похищения: 0.3». Это было не много, но информация была непривычной: на Земле таких тонких предсказаний не давали даже «гаджеты-самураи».
Они вошли в один из рынков, где торговцы предлагали запчасти, кристаллы, лицензии на древние модули и детальки самых причудливых направлений. Кель, словно зная дорогу, вёл Витю к определённому ларьку – небольшому боксу со стеклянной витриной и надписью на мёртвом диалекте, которую он легко прочитал.
– Тут, – сказал он. – Хозяин часто держит редкие мелочи. И сегодня у нас шанс найти нужный нам элемент для передатчика.
За стеклом сверкали вещи: тонкие платы, похожие на ладони насекомых; кристаллы с переливом, меняющими цвет при малейшем вздохе; деталь, похожая одновременно на микросхему и на резной камень. Кель изучал витрину с профессиональным взглядом, как тот, кто умеет читать схемы людей так же легко, как механические чертежи.
Однако продавец – существо с одним изящным лицом и глазами как у совы – вдруг повернул голову к ним. Его взгляд задержался на Келе дольше, чем было нужно для простого торговца.
– Ты ищешь передатчик? – сказал он голосом, каким говорят те, у кого много лет торговли за плечами. – Ты не тот, кто должен был сюда прибыть с такими вопросами.
Кель ухмыльнулся, но в его глазах мелькнула тень.
– Меня зовут Кель. Я ищу комплект. Можешь предложить?
Продавец медлил минуту, затем кивнул.
– Есть кое-что. Но оно не для всех, – проговорил тот. – Это – модуль коррекции частоты с древней записи. Очень редкая вещь. Цена – не рубли и не кредиты.
– Что требуется? – спросил Кель.
– Услуга, – сказал продавец. – Маленькая услужливость для одной группы. Они – «стражи порядка». Мог бы ты выполнить её? Не долго.
Кель ощутил напряжение в шее. Он на долю секунды помрачнел – старый опыт дал знать, что такое обещание часто оборачивалось долгами. Но он ответил спокойно:
– Скажи.
Продавец указал: недалеко на складе, у погрузочной рампы, стоит контейнер – заблокированный, без опознавательных знаков. Там внутри – нечто, что имеется у «стражей». Нужно просто проникнуть и переместить резонирующий модуль в другой отсек коробки. Никаких датчиков, никаких камер – просто ловкость рук и тишина.
Кель посмотрел на Витю. Взгляд его был тяжёл и многослоен – как у человека, который знает цену слов. Витя, испытавший на себе странную смесь расширенных способностей, почувствовал, как в груди у него легло необычное спокойствие: руки работали сами, подсознание описывало варианты, и Архитектор предлагал обходы и пути. Сцена в его голове возникла чёткая: тихий ход по складу, шаги, закрывающиеся двери; никакой крови, только тёмные фигуры и молчаливые действия.
– Я сделаю это, – сказал он без страха и пораскидистого мужества. – Если ты даёшь добро.
Кель кивнул. Он выглядел так, словно эта картина уже была учтена тысячу раз; его ровная решимость была знаком не только опыта, но и необходимости. «Ирис-7» – место, где законы часто меркли, и долг становился товаром, а товар – долгом.
Они добрались до склада под покровом ночи космической станции. Прокравшись мимо охранных лучей и обходных коридоров, они заметили контейнер – серый, с матовой поверхностью, лишённый маркировки. Витя, как и ожидал, ощутил под ладонью слабое колебание – признак резонатора в наборах.
Он открыл замок старым земным методом – клещами и тонким набором отвёрток, – а потом, когда крышка приоткрылась, его встретил запах смазки и озона. Он аккуратно, почти деликатно, вынул резонирующий модуль, положил его в запасной контейнер и вернул крышку на место. В тот момент, когда они отходили назад, неся добычу, вдалеке послышался шум – шаги. Светильник на потолке вспыхнул. Они залетели назад, пытаясь смешаться с тенью, но охранник, старый и грузный, остановился, учуял запах чужих рук – и медленно обернулся.
На следующую секунду всё произошло как в замедленной рамке: охранник поднял руку, заговорил в приёмник, и из-за угла выстроились фигуры – не люди, но услугам станции привычные наёмники. Они окружили склад по периметру.
Кель схватил Витю за руку и потянул к узкому выходу, где их уже ждала тень и возможность исчезнуть. Сердце у Вити билось как у молодого зверя – но не от страха: от напряжения, от задачи. Он двинулся, их ноги скользнули по металлическим ступеням, и вдруг прозвучал крик по силовой связи.
– Стоп! – откуда-то сверху прозвучало командное. – Задержать их!
Схватка не была кровавой: люди тех линий знали цену драки – штрафы, суды, проблемы. Но у них были лучи, которые, попадая в человека, временно подавляли мышечную активность. Кель бросился вперёд, и один из лучей попал в него – он замер, как кукла. Витя в одну секунду сделал выбор: уйти или помочь. Он бросился к Келю, интуитивно вывернувшись и сложив руку вокруг узла луча, пытаясь направить его в стену. Это было дерзко и почти безумно, но Кель в тот момент дернулся – освободился – и оба опрокинулись в дыру грузового коридора.