Механик Витя и косм рубеж

Они бежали, дыша тяжело. Коридоры станции были лабиринтом, и вскоре они оказались в одном из внутренних отсеков, где запахи и шумы станции сменялись на холод и металл. Кель, дрожавший от воздействия луча, вытащил из кармана маленькую коробочку и нажал кнопку – внутри вспыхнула крошечная голограмма с кодом, который служил как карта их побега.

– Мы должны уезжать, – сказал он. – Сейчас.

Витя смотрел на него. Он видел в лице Келя усталость, и что-то ещё – тень понимания, что эта ночь не закончится просто возвращением домой. Они вернулись к кораблю, сели в кабину, и Кель поднял глаза на Витю.

– Я обещал тебе показать мир, – прошептал он. – Этот мир полон возможностей, но и ловушек. Ты готов?

Витя отдал лишь короткий кивок. Он понимал одно: теперь они связаны не только общей целью, но и поступком – кражей того, что могло стоить намного дороже, чем предполагалось. И где-то в темных слоях станции уже собирались силы, которые не простят такого проступка.

Глава 4. Станция и шепот судеб

Когда они вышли на орбиту «Ирис-7», станция встретила их не пустым, а внимательным взглядом. Орбитальная сеть, где мелкие суда причаливали как птицы к гнезду, смотрела холодно и безмолвно, словно огромный механизм, привыкший к приливам прибытий и отлётов. На укромной подложке орбитальной станции, в доке, к которому причалил «скаут», уже маячили обследующие дроны – такие, что могли обмениваться сигналами взгляда с любым, кто входил в поле их зрения.

Кель закрыл люк и крепко сжал руку Вити.

– Маленький пассаж, – сказал он тихо. – Мне нужно пройти на центральный субдок – там я смогу стереть наши следы. Но есть шанс, что «стражи» уже сработали по нашим следам.

– Что они будут искать? – спросил Витя.

– Тот самый резонатор, – ответил Кель. – И не только его. Если найдут… – он помолчал. – Им срочно нужны следы – идентификаторы на нём. Если они установят происхождение моего взлома, за мной пойдут охотники по долгам. А ты… – он улыбнулся горько. – Ты будешь виден рядом со мной.

Витя ощутил острое, почти животное предчувствие опасности. Его руки инстинктивно потянулись к области, где под рубашкой прятался Архитектор. Теперь, когда он обладал не только знаниями, но и чувствами, он понимал, что это не просто набор навыков – это ответственность. Каждый его шаг мог открыть путь для тех, кто захочет эти знания использовать.

Они прошли через шлюз станции и сразу погрузились в поток людей и существ, разноцветных и с причудливыми пропорциями. Здесь люди говорили на десятках языков. Здесь была своя экономика: кредиты, бартеры, вещи, уязвимости и страховки. Для Вити это было сложно: его мозг выдавал слишком много деталей, не успев сортировать приоритеты. Каждая вывеска, каждое движение – как отдельный запрос в Архитектор, требующий обработки.

– Следи за светом, – прошептал Кель. – Камеры здесь умные. Они оплачены не только деньгами – ими оплачивают и связи. Если ты увидишь в углу микродатчик, убери его.

Витя машинально провёл пальцем по лампе на колонне – и готовая отвертка словно сама подтянулась к его ладони; лёгкое касание и Архитектор проскочил по нервам, указывая слабые места. Он умел манипулировать небольшими полями, достаточными для того, чтобы отвлечь датчик на долю секунды. Такие мелкие ходы спасали не раз.

Они добрались до центрального субдока, где находились телекоммуникационные очистные узлы. Кель работал быстро и ловко, чтобы стереть следы их вмешательства: его пальцы напевали код, а руки двигались как у старого виртуозного вора. Витя стоял рядом и по ходу дела вкладывал мелкие патчи в уязвимые места узлов. Они были командой, слаженной и почти безупречной.

Но любовь к риску у некоторых стоила больше, чем терпение: снаружи, возле окна дока, внезапно вспыхнул шумовой сигнал – знак, что нечто большое приблизилось. Архитектор выдал короткую строчку: «Высокая вероятность: патрульная группа. Маркировка: «Караван». Тактика: не вмешиваться, обойти стороной».

– Мы должны уйти, – тихо сказал Витя.

Кель согласился, но его взгляд был беспокойным. Он повернулся к панели и вбил серию команд – корабль уже стоял готов; радионы в доке ласково подпускали их, но на линии связи зажужжал входящий сигнал. На экране высветился кодовый логотип – и лицо старого человека с шрамом появилось на голограмме.

– Кель, – произнёс он, – слышал про твою шалость. Стражи требуют отчёта. Где ты засветился?

Кель сжал зубы. Он знал этого человека – администратор третьей секции «Ирис-7», досконально разбирающийся в чёрном и сером рынке. Его голос был ровен и опасен.

– Я в доке, – ответил Кель спокойным тоном. – Работаю.

– Я за тобой пришлю троих, – сказал админ. – Не мешай нам и мы не устроим тебе проблем.

Когда сигнал оборвался, Кель вздохнул, и в его глазах мелькнул не только раздражение, но и страх – тот самый, который он всеми силами старается не показывать. Витя почувствовал мгновенно: это не просто предупреждение; это выверт, рассчитанный на то, чтобы вытянуть его из укрытия. И значит, дальше последует охота.

Они провели последние проверки и покинули площадку. На палубе станции их встретил шквал поднимающегося ветра от движущихся судов. Вдали показались три фигуры – люди в серой форме, которые несли не только оружие, но и уверенность в своей правоте. Они смотрели прямо на «скаут», словно измеряя его плотность. Это были те, кого называли «стражами» – не обязательно в буквальном смысле власти, но в практическом – силой контроля на станции.

– Время делать то, что нужно, – сказал Кель.

Он повернулся к Вити, и этот момент был судьбоносным: взгляд его был ровен, как у человека, который приближает вопрос к развязке.

– Ты готов к шагу, который последует? – спросил он.

Витя утвердительно кивнул. Он знал, что за этим шагом последует либо путь к свободе, либо цепь событий, от которой не уйдёшь. Он не раз думал о том, что свобода – это не отсутствие границ, а ответственность за последствия. И в тот миг он чувствовал, как внутри его горит не только Архитектор, но и человеческая потребность быть рядом с кем-то, кто поверил ему.

Они пересекли палубу. Когда приблизились к группе «стражей», один из них внезапно шагнул вперёд и, несмотря на приветственные жесты, крепко схватил Келя за плечо.

– Ты – тот самый вороватый, Кель? – спросил он. – Ты и твои компаньоны?

Кель ответил тихо:

– Мы ничего не делали.

Витя заметил, как на лице стража прошла тень сомнения. И вдруг другой член группы, бледный человек с янтарными линзами, произнёс:

– Нам пришёл сигнал. У тебя найден резонатор. Он в твоём отсеке.

Кель покраснел. Он увидел в глазах стражей холод и предвзятость. Их метод был прост: найти повод для ареста. Они окружили «скаут», и пространство вокруг наполнилось напряжением. Витя ощущал, как каждый элемент на арене – его собственные чувства, Архитектор, и техногенные инструменты – сжимаются в нервный узел.

– Вы не имеете права без доказательств, – сказал Кель, голос его оставался ровным, но в нём теперь сквозила стальная нотка. – Посмотрите в логи. Мы пристали легально.

Один из «стражей» усмехнулся.

– Логи можно фальсифицировать, – ответил он. – А можно и произвести нечто более убедительное.

Он вынул из кобуры устройство – прибор, что одним импульсом блокирует навигацию и передаёт шифр захвата. Это способ взять судно под контроль и отправить его в карантинный док до выяснения вины. Для тех, кто не имел денег, это означало конфискацию. Для тех, кто имел врагов – репрессии.

Кель на автомате отступил к консоли, руки его потянулись к панелям, он начал вводить коды. Витя сжал кулаки. Архитектор громко выдал: «Внешняя активация. Инструменты подавления. Высокая вероятность захвата».

В этот момент на палубу вышел администратор – тот самый старый человек со шрамом. Его лицо было непроницаемо. Он посмотрел на Витю и Келя и тихо сказал:

– Я хочу поговорить с вами, Кель. На центральной галерее. Без шума.

Кель посмотрел на него, и, к удивлению Вити, кивнул. Он знал – спорить бесполезно. Администратор провёл их через галерею, где реклама голограмм и шум торговых рядов как будто маскировали происходящее. Центральная галерея была величественной: арки, мерцающие панели и прохожие, которые, казалось, старались не замечать судьбоносных сцен.

Разговор проходил в вежливой форме, но тон был твёрдый. Админ говорил о «случайной» проверке и «необходимости убедиться в безопасности станции». Кель уверял, что всё в порядке. Но в момент, когда разговор зашёл в тупик, администратор сделал жест: охранная группа вошла в помещение. Они стояли с выверенными привратами и безжалостным взглядом.

– По правилам безопасности мы вынуждены изъять ваше судно на проверку, – сказал админ. – Пожалуйста, следуйте за нами. Никаких лишних шумов.

Кель улыбнулся горько; он понял, что договариваться уже поздно. Его руки дернулись, он сделал один быстрый шаг – попытку переломить ситуацию. Но на станции старые силы действовали быстро. Один из охранников протянул руку – и упал на пол без сознания. Кто-то из толпы кинулся, но администрация жестко контролировала реакцию.

Витя бросился на помощь – он попытался поддержать упавшего, и в этот момент Архитектор шепнул план: отвлечь, ударить, бежать. Но когда он обернулся, то увидел, как Кель поворачивается к администратору и тихо говорит:

– Я могу отдать модуль. Только не сейчас.

Админ кивнул и дал знак группе: «Мы берём судно на осмотр. Вас сопровождают для дачи показаний». Кель, похоже, знал, что сопротивление бесполезно. Его лицо оставалось спокойным; в глазах мелькнуло то, что Витя не мог прочесть сразу – смешение усталости и решимости.

Они вели их по коридору к гермошлюзу, где находились транспорт-камеры для сопроводительных лиц. Там же стояли наёмники и люди в мундирной отделке. Кель шёл спокойно, но одна рука его сжала коммуникатор – маленькое средство связи на крайний случай. Когда Витя попытался заглянуть в наставника, тот прошептал:

– Слушай меня. Если меня уведут – не делай глупостей. Сохрани корабль. Убери Архитектора в глубокую загрузку.

Эти слова были одновременно приказом и прощанием. Витя кивнул. Он понимал – сохранить значит жить дальше, значит иметь шанс найти правду и, возможно, отомстить.

Когда двери шлюза захлопнулись, Витя остался стоять в коридоре. Его руки дрожали. По стенам клубились тени, а шум станции напоминал отдалённый хор. Ему оставалось только ждать – и думать, как выполнить приказ.

Он вернулся в «скаут», проверил системы, установил скрытые коды и подготовил план: если всё пойдёт плохо, корабль должен быть готов к экстренному уходу. Но прежде чем он успел завершить, дверь шлюза снова отворилась – и в проход вошёл администратор.

Его лицо было непроницаемо.

– Ты остаёшься, – сказал он сухо. – У нас есть вопросы.

Витя поднялся, готовый к диалогу. Он понимал: сейчас нельзя рисковать гневом. Он ответил спокойно, как мог, но в сердце его горело другое – предчувствие, которое настанет позже, когда истина откроется. Они повели его в комнату для допроса. Там задавали вопросы о том, кто был с ними, зачем приезжали, где взяли модуль. Он отвечал, правдами и отчасти выверенной ложью – всё, чтобы сохранить главное.

Когда дверь снова открылась и в комнату вошёл один из помощников админа с голографической картой, Витя уже почти не надеялся. И всё же услышал: «Есть предложение». Сделка строилась жёстко: выполнить работу – и Кель будет отпущен. Принять – и шанс на спасение появится; отказаться – и всё кончится плохо.

Кель сидел в соседней комнате, руки его были связаны, но лицо спокойно. Он посмотрел на Витю, и в улыбке сквозила та тихая уверенность, которой он всегда обладал.

– Ты справишься, – сказал он шепотом.

Витя принял предложение. Он знал, что это рискованный путь – но иной дороги сейчас не было. Ему дали карту, код доступа и ключ. Ему напомнили: не убивать, не светиться, быть быстрым.

Ночь становой петли была влажной и металлической. Витя шёл по ней как по тесту: шаги уверенные, руки точны. Архитектор помогал искать уязвимости и обходы. Он добрался до платформы, где лежал модуль. Он коснулся кристалла, и тот откликнулся тонким, почти человеческим вибрированием. Он закрепил модуль в защитной кассете и поспешил назад.

Но когда он вернулся в сборную комнату, где должны были принять модуль, там уже собрались стражи и админ. Атмосфера была вязкой. Он положил модуль на стол. В этот момент двери распахнулись – и в комнату вбежал один из стражей. Он сделал резкий жест, и прозвучал выстрел.

Время как будто остановилось. Кель, который стоял под наблюдением и на виду у всех, вдруг рухнул. Тиша, которая опустилась после выстрела, была тяжелее любого звука. Витя бросился к нему, крик его разорвал воздух:

– Кель!

Админ застыл, и на его лице промелькнула тень сожаления, но ни у кого не было слов, которые могли бы вернуть его назад. Люди вокруг отступили, кто-то в ужасе, кто-то отстранённо. Админ произнёс тихо:

– Это была ошибка. Мы не хотели…

Но слова были пусты. Кель лежал неподвижно, и в груди Вити всё оборвалось. Архитектор замирал от удара – алгоритмы пытались перевести эмоции в числа, но число ничего не говорило. Всё, что осталось, – тяжесть потери и приказ, что он должен сохраниться.

Когда Витю оттащили в другую комнату для дальнейших показаний, он слышал сквозь шум лишь одно: посмертное тишание наставника, которое теперь должно было стать искрой для всего, что последует. Конец переменённого мира наступил вместе с падением его товарища.

Глава 5. Тень и пепел

Двери шлюза закрылись за администратором, и их щелчок отрезал от Вити последнее прибежище – его иллюзию контроля. В коридоре повисла тишина, плотная и липкая, та самая, в которой принято ждать приговора, но не знать его формулировки. Архитектор в голове шумел тихо, как старый вентилятор в жару, выдавая короткие, точные оценки: «Вероятность немедленного задержания субъекта: 87%. Риск репрессий: высокий. Рекомендация: согласие на сопровождение и мониторинг».

Витя видел админа прямо: выровненные плечи, изящный шрам, который подчёркивал его выражение, глаза, привыкшие к решению проблем дальнего порядка. Он понимал, что все дальнейшие варианты разворачиваются вокруг игры – их убирают, но делают это так, чтобы никто во власти не пострадал; или, наоборот, делают так, чтобы другие увидели цену за неповиновение.

– Сопровождайте его, – сказал админ, и его голос едва дрогнул. – Капитан, мы оставим корабль в изоляции до проверки.

В их пути к центру правления станции Витя смотрел на отражения в металлических панелях: лицо его казалось старше, чем было на самом деле; глаза – глубже; вокруг висела усталость, приобретённая не от бега, а от внезапного ощутимого веса ответственности. Он вспомнил слова Келя – «сохрани корабль» – и почувствовал, как эти слова ложатся в грудь тяжёлым грузом. Сохранить означало выжить. Выжить – значило продолжить.

Процесс оформления сопровождения был формален, но лишённый формальной человечности. Их привели в небольшое помещение, где стоял стол, несколько сидений и окно, сквозь которое виднелось машинальное небо станции. Один из «стражей» – высокий и сухощавый – начал опрашивать, переводя вопросы в протокол. Витя отвечал ровно, по возможности коротко, оставляя ненужные подробности за дверью.

– Почему вы на станции? – спрашивал мужчина. – С кем вы связаны?

– С Келем, – ответил Витя, и это слово выпало из него легко, как если бы оно было и якорем, и предшествующим взрывом. – Мы выполняли ремонт.

– Где вы взяли резонатор? – продолжал страж, и его вопрос скользнул по поверхности, но имел глубокие корни.

Витя торопливо вспомнил ту сцену на складе – тихий взлом, звук крышки, запах смазки. Его пальцы вспотели от внезапного чувства вины. Но Архитектор снова подкинул варианты. «Лгать рискованно. Признание сгладит последствия, но вызовет расследование. Альтернатива: частичное признание с указанием перелома». Витя выбрал второе – он выживал, но оставался человеком.

– Я помог вынести модуль, – сказал он. – Мы перепрятали его для обмена. Я думал, что это – временная мера.

Эта фраза не закрыла двери. Админ записал её в блокнот, и его глаза на секунду затеплились с интересом – как у человека, который слышит ключ к чужому секрету. «Взаимообмен, – подумал он. – Хорошо».

Время шло медленно. Кто-то где-то в центре станции составлял доклад, а в коридоре у дверей собралось несколько человек: работники, любопытные и те, кто надеялся извлечь выгоду из чужой беды. Витя видел в их взглядах тень осуждения и любопытства, но за всем этим угадывалась и человеческая часть – люди, уставшие от чужих драм и всё же интересующиеся ими.

Когда дверь снова открылась и в помещение вошёл один из спутников админа, Витя уже почти не надеялся. И всё же в его сердце проскользнуло странное спокойствие – как будто он уже принял тот факт, что его жизнь теперь будет течь по новым каналам. Он ждал, что объявят: «Вас держат под стражей», или «Протокол будет рассмотрен». Но вместо этого помощник админа вынул из кармана голографную карту и, сдавленно улыбнувшись, сказал:

– Есть предложение. Вместо ареста – помощь. Мы хотим, чтобы вы выполнили одну работу.

Прежде чем Витя успел опомниться, админ объяснил условия. Работа – простая, если смотреть со стороны: отправиться в малозаметный сектор станции, где утерян был один транспортный модуль. Забрать его. Принести. За это – помилование и возвращение Келя. Условия звучали заманчиво и жестоко одновременно: спасение товарища должно пройти через уступку. Сделка.

Кель сидел напротив, руки его были связаны – не жестко, но достаточно, чтобы показать, что он не уйдёт по своей воле. Его лицо было спокойно, а глаза горели решимостью. Он посмотрел на Витю и улыбнулся так, будто это был какой-то старый ритуал: «Ты справишься». Витя повернул голову в сторону окна и увидел отражение – их отражения накладывались друг на друга, как отпечатки воскрешённых судеб.

– Согласен, – сказал Витя.

Ему казалось, что слово это было не от него: оно было от Архитектора, от нового течения внутри, от потребности сохранить возможное. Он думал: если он выполнит эту деликатную, небезопасную работу – Келя вернут. И если Кель вернётся, они смогут ускользнуть.

План был прост: добраться до заброшенного транспортного конвоя на внешней петле станции, забрать модуль, и вернуть его в указанный отсек. Но простота была обманчива: петля была закрыта, охранялась и давно считалась местом, куда попадали лишь те, кто хотел исчезнуть.

Витя получил карту, код доступа и небольшое устройство – ключ, который открывал молчаливые замки. Он чувствовал себя как механик, которому доверили печать. Ему напомнили правила: не убивать, не светиться, быть быстрым. Никто не говорил прямо, что в случае неудачи его ждет арест, но это было очевидно. Он приготовился.

Ночь на станции была влажной и металлической. Коридоры петляли, и в них жили тени и шумы. Витя шёл по ним как по старому тесту: шаги уверенные, руки точны. Он чувствовал присутствие Архитектора как лёгкий фон – как прислушивающийся голос, дающий подсказки о замках и датчиках. Они двигались вместе, как человек и его новая мысль.

Когда он добрался до внешней петли, она встретила его странной пустотой. Металлические рампы вздымались, а внизу – пространство, где отражался свет далеких звёзд. Вдалеке мерцала небольшая платформа, на которой покоился искомый модуль. Он был покрыт пылью и плёнкой времени – как предмет из другого века. Витя приник к нему и ощутил, как кристалл внутри мягко пульсирует. Это чувство было почти интимным: техника, которая ждёт прикосновения, откликается на него.

Он коснулся модуля, и он отозвался – тихим эхом в Архитекторе. «Чёрт возьми, – пробормотал он про себя, – он реагирует». Это означало, что модуль был не просто вещью – он жил своей информационной жизнью. Витя аккуратно извлек его с платформы, закрепил в защитную кассету и на всякий случай проверил коды.

Едва он начал возвращение, как услышал шум. Корабли неофициальных групп, мелких банд и торговцев – все они жили в этом слое станции, и у каждого был слух о движениях. Вскоре он почувствовал шаги и голоса – не просто голос, а разговор, в котором звучала его фамилия. Он ускорил шаг.

Но не успел – из тени вышли люди, чьи лица были покрыты масками. Они преградили путь. Один из них – высокий и с грубоватым голосом – шагнул вперёд и сказал:

– Ты взял модуль. Отдай.

Витя не растерялся. Он чувствовал, как в нём активируется не только Архитектор, но и та часть человека, который вырос в гараже, где починяли старые моторы. Он знал, что хитрость всегда важнее грубой силы. Он отвернулся, сделал вид, что падает, и в тот момент, когда один из нападавших подошёл поближе, он скрылся в узком люке и, прижавшись к стене, смотрел, как люди проходят мимо.

Они следовали дальше, и Витя понял: это был ловчий ход – попытка отвлечь внимание. Он вскочил, пробежал по узким переходам и, наконец, добрался до галереи, где внизу их уже ждали стражи. Он вошёл к месту сбора и, тяжело дыша, положил модуль на стол. В комнате собрались те, кто следил за ним: админ, пара стражей и несколько свидетелей. Келя не было.

– Выполнено, – сказал Витя, и его голос дрожал не от усталости, а от эмоции, которую сложно было назвать.

Админ посмотрел на модуль, взял его в руки и изучил. Он не смотрел, а считывал – как слепой, привыкший читать объём. Он сделал шаг назад и произнёс тихо:

– Хорошо. Мы освободим вашего товарища. Но есть условие. Вы останетесь на станции на проверку.

Витя кивнул. Его сердце колотилось, и в этот момент он подумал о том, что цель достигнута. У него было чувство, что дверь приоткрыта – и дальше последует волна.

Но в тот самый момент дверь в помещение распахнулась, и внутрь вошёл человек в форме, которую Витя видел среди стражей, но – его поза и выражение лица были необычны: в глазах – холодная решимость и презрение, которые нельзя было скрыть.

Он шагнул к Келю с видом, будто закрывает дело, и вдруг палец его судорожно задвигнул не ту кнопку. Раздался тяжёлый звук – одиночный выстрел. Весь мир замер на одну секунду, а затем память разделилась на «до» и «после» разрыва.

Кель упал, как падает старое дерево, без шума, без драмы. Его лицо стало бледным, и в этом белом обличии было что-то невероятно печальное и одновременно спокойное. Витя, как будто не в силах поверить, закричал. Его голос разрезал помещение.

– Кель! – вырвалось у него.

Админ сделал шаг вперёд, и на его лице было только растерянное сожаление, но не вина. Он выглядел так, будто видел сцену, которую нельзя было изменить.

– Это была ошибка, – произнёс он. – Мы не ожидали… Мы не хотели этого.

Но слова не возвращают. Они были пусты. В руках Вити вся уверенность рассыпалась как стекло. Архитектор в голове затих; каждая деталь в сознании замедлилась, как будто процессор, перегрузившись, ушёл в защитный цикл. Он чувствовал, как общая мысль разбивается на тысячи осколков – память о гараже, о капсуле, о Келе, о станции, о сделке.

Он опустился на колени рядом с телом наставника. Руки его дрожали. Он коснулся лица Келя, и в этот контакт проскочила воспоминательная вспышка – сцена изешествованного космоса, запах топлива, улыбка в ту пору, когда они только начали. В её конце проскользнула просьба – «береги корабль».

Станция вокруг как будто замерла. Люди отступили, нарушая дистанцию и пространство между собой. Админ опустил голову. Он произнёс:

– Мы его не убивали преднамеренно. Это – несчастный случай.

Но Витя уже не слышал. Он поднял голову и увидел перед собой знакомую точку – окно, за которым мерцали звёзды. Это был тот самый край, на котором теперь стоял он. Всё изменилось.

Когда его оттащили от тела и увели в другую комнату для показаний, он заметил, как модуль, принесённый им, спокойно лежит в контейнере. Архитектор шепнул: «Отложить. Скрыть». Но голос его теперь звучал будто издалека, как будто в нём была пустота – и это пустота требовала заполнения.

Его спросили о деталях до мелочей, о том, кто был с ними, о том, откуда он знает Келя. Витя отвечал коротко, как и прежде, но каждое слово было весомым, как камень. Потом его отпустили – не потому, что были милостивы, а потому, что для исполнения надобных формальностей ещё требовалось время. Ему подсказали: «Постарайся уехать как можно скорее».

Когда он вышел на палубу, где раньше стоял их «скаут», корабль был закрыт и окружён. Его маленький мир был инкассирован. Всё, что он любил в нём, и тот, кто стал ему товарищем, были забраны. Он стоял у забора и смотрел, как его мир уходит. И в этом зрелище была заря новой жизни – дороги, где его выборы станут тяжелыми.

Пепел Келя лёг на его плечи. Он прикрыл глаза и вдохнул глубоко – запах станции, запах смазки, запах чужой решимости. Внутри него что-то загудело – не просто Архитектор, а та искра, которая становится пожаром, когда ей дают кислород. Витя повернулся и пошёл. У него было тело, устройства, модуль и – главное – черновая карта, которую Кель оставил ему прежде, чем двери захлопнулись.