След ржавого бога

Пролог

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Когда-то здесь был город. Не просто скопление улиц и зданий, а живой организм, пульсирующий миллионами сердец, миллиардами огней. Город-гигант, уверенный в своем бессмертии.

Он ошибался.

Пять лет. Всего пять лет понадобилось Сдвигу, чтобы обратить гордыню в прах. Не война, не эпидемия и не инопланетное вторжение. Нечто более фундаментальное и неумолимое. Реальность сама сломалась, как гнилая ветка. Законы физики стали условностью, технологии – проклятием, а привычный мир растворился в ядовитом мареве.

Одни называют это Возмездием – за жадность, за слепоту, за попытку приручить силы, которых человек не должен был касаться. Другие видят в этом Эволюцию – жестокую, кровавую, но единственный способ сбросить оковы.

Но для тех, кто выжил, у этого явления есть простое и точное имя – Сдвиг.

Воздух, которым нельзя дышать, не рискуя сойти с ума. Вода, что течет ржавыми ручьями, рождая чудовищ. Руины, которые помнят голоса и шаги, но уже никогда их не услышат. И эфир – ядовитая, живая энергия, пронизывающая все, что осталось. Она дает силу, она калечит, она меняет.

В этом новом мире выживают не сильнейшие. Выживают самые чуткие. Те, кто научился слушать шепот руин и чувствовать дыхание аномалий. Те, кто договорился с хаосом или нашел в нем свое оружие.

И есть те, кто увидел в хаосе новый порядок. Новую религию. Они поклоняются Ржавому Богу, безликому божеству из стали и скрежета, что обещает переродить мир, перемолов в своих шестернях все старое, человеческое, грешное.

Но любая система, даже божественная, содержит в себе ошибку. Сбой. Вирус.

Его имя – Саша. Когда-то он был человеком. Мужем. Отцом. Теперь он – шрам на лице реальности, блуждающий клинок с «Голодным» лезвием и пустотой внутри. Он не ищет спасения. Он не верит в перерождение.

Он – исправление. И он идет по следу своего Бога, чтобы нанести ему последнюю, смертельную рану.

Путь начинается в ядовитом тумане, среди щупалец, что тянутся из мертвого сердца города.

ГЛАВА 1. ЩУПАЛЬЦА В ТУМАНЕ

Воздух казался густым, словно ядовитый туман. В легкие проникала едкая смесь озона, прели и сладковатого химического дыма, который тянулся с востока – оттуда, где раньше была Капотня. Саша стоял на краю. Ветер, рождавшийся в руинах мертвого города, трепал полы его промасленного плаща. Всего пять лет потребовалось природе и хаосу, чтобы стереть следы человеческой гордыни.

Москва лежала внизу, искалеченный гигант. Скелеты небоскребов пронзали багровое небо, а в их ранах пульсировало фиолетовое свечение эфирных аномалий. Знакомые улицы превратились в джунгли из ржавого металла и светящихся грибов.

Пальцы в порезанных перчатках сжали край плаща. Где-то там, в этом хаосе, он оставил свою прежнюю жизнь. Однажды вечером он вел дочь из садика. На следующий день – мир сдох.

– И не надоело тебе это зрелище? – раздался сзади скрипучий голос, знакомый до боли.

Саша не обернулся. Только шире расставил ноги, чувствуя, как под плащем заныло давнее ранение – шрам-интерфейс на груди.

– А тебе – сканировать его своим всевидящим оком, старик?

Елисей вышел вперед, и его кибернетический глаз с легким жужжанием сфокусировался на Саше. Второй, живой, смотрел устало и мудро.

– Мне – нет. А вот им, похоже, приелась твоя физиономия.

Где-то внизу, в завалах, послышался скрежет. Сперва тихий, потом нарастающий, будто гигантская пила резала металл. Воздух сгустился, запах озона стал резким. Саша медленно повернул голову.

Из тени разрушенного подъезда выползло нечто. Бесформенный комок из арматуры, проводов и сияющей плесени. Оно pulsated, и с каждым pulsом его форма немного менялась.

Железный Лешак.

– Видишь? – Елисей беззвучно достал свой модифицированный паяльник. – Предупреждал. Ты для них как бельмо на глазу.

Саша провел рукой по шраму на груди. Тот ответил жгучей болью – не предупреждением, а призывом.

– Значит, пора провести кое-какую… операцию, – тихо сказал он, и в его глазах вспыхнул знакомый Елисею фиолетовый огонь.

Саша не стал ждать, пока тварь обретет окончательную форму. Его тело, пропитанное эфиром, двинулось с места с такой скоростью, что плащ взметнулся за ним кровавым знаменем. Он не бежал – он скользил по щебню, оставляя за собой сиреневый разрыв в реальности.

Лешак встретил его щупальцами из раскаленной арматуры. Саша не уклонился. Его левая рука взметнулась, и фиолетовый клинок чистого эфира рассек металл, будто масло. Но тварь не была единственной.

Из разломов асфальта выползли еще двое. Один – низкий, приземистый, собранный из шин и шестеренок, другой – высоченный, с телом из сплющенных рекламных щитов, испещренных мертвыми логотипами.

– Стая! – крикнул Елисей с крыши, его механическая рука с гудением выбрасывала в воздух дымовые шашки. – Не дай им окружить!

Саша и не собирался. Он ринулся на приземистого Лешака, но в последний момент резко сменил траекторию, оттолкнувшись от груды бетона и обрушив всю мощь на высокого. Клинок эфира вонзился в сияющий монитор на его «груди». Тварь взревела, из ее тела хлынули потоки статики и искр.

Но приземистый Лешак не дремал. Он резко рванулся вперед, его тело раскрутилось, как гигантская шина, и ударило Сашу в спину.

Удар был оглушительным. Сашу отбросило на ржавый каркас автомобиля. Воздух с хрипом вырвался из его легких. Мир поплыл перед глазами.

– Вставай, мальчик! – донесся сверху голос Елисея. – Они не дадут техе опомниться!

Саша попытался подняться, но его тело не слушалось. Спина горела огнем. Перед глазами проплыли воспоминания. Катя… Марго… Их лица, такие ясные в мире, которого больше не существовало.

Гнев. Чистый, неразбавленный гнев закипел в его жилах. Он не умрет здесь. Не сегодня.

Шрам-интерфейс на его груди вспыхнул с новой силой. Фиолетовый свет окутал его тело, заживляя раны и наполняя мышцы стальной силой. Он поднялся. Его глаза пылали.

– Хватит, – его голос прозвучал низко и гортанно, словно сквозь стиснутые зубы. – Пора закругляться.

Он больше не пытался атаковать их поодиночке. Вместо этого он ударил правой рукой по земле. Волна эфирной энергии разошлась от него во все стороны, сметая все на своем пути. Лешаки отшатнулись, их формы на мгновение потеряли четкость.

Этого мгновения хватило.

Саша снова ринулся в бой. Теперь его движения были еще быстрее, еще смертоноснее. Он не просто рубил – он уничтожал. Каждое прикосновение его клинка заставляло Лешаков рассыпаться в прах.

Вскоре от всей стаи остался лишь один – тот самый, первый. Он медленно отступал, его форма постоянно менялась, словно пытаясь найти идеальную форму для борьбы с этим неудержимым противником.

– Ты… не человек… – снова прозвучало в голове Саши. – Ты… ошибка… сбой в системе…

– Нет, – Саша шагнул к нему. – Я – исправление.

Он не стал использовать клинок. Вместо этого он просто протянул руку и коснулся груды металла, что была телом Лешака.

На мгновение все замерло. Затем тварь начала рассыпаться. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Металл превращался в ржавую пыль, провода – в пепел. Вскоре от Лешака не осталось и следа.

Саша стоял, тяжело дыша. Эфир, который он поглотил, бушевал в нем, требуя выхода. Он сжал кулаки, пытаясь унять дрожь.

Тишина обрушилась на руины, густая и звенящая, после грохота боя. Фиолетовые отсветы в глазах Саши медленно угасали, сменяясь привычной усталостью. Эфир, поглощенный из Лешаков, бушевал под кожей, как отравленная кровь. Он разжимал и сжимал кулак, чувствуя, как чужая энергия пульсирует в жилах, требуя выхода, применения.

Сверху донесся скрежет механической руки о рацию. – И как там пациент? – голос Елисея был нарочито спокоен, но в нем проскальзывала тревога. – Живой еще, герой?

Саша медленно поднял голову. Высоко на крыше маячила одинокая фигура в развевающемся плаще. – Пока жив, – его собственный голос прозвучал хрипло. – Твои дымовые завесы… вовремя.

– А ты сомневался в старом лудильщике? – Елисей фыркнул, но тут же стал серьезен. – Дрожишь. И не от страха. Перебрал, мальчик. Опять.

Саша не стал отрицать. Он смотрел на свою руку – та самая, что мгновение назад обратила Лешака в пыль, теперь мелко подрагивала. Шрам-интерфейс на груди пылал тупым, глубоким жаром, словно раскаленный уголь, вшитый в плоть.

Стук когтей по бетону вывел его из оцепенения. Хорт, окровавленный и гордый, подошел и тыкнулся мордой в его ладонь. В пасти волка зажат обломок – кусок оптоволокна, все еще слабо светящийся мертвым, синим светом. Сувенир с победы.

– Что он там сказал тебе? – спросил Елисей, спускаясь по груде обломков с удивительной для его возраста ловкостью. Его кибернетический глаз пристально изучал Сашу. – Перед тем, как… испариться.

Саша закрыл глаза, пытаясь отсеять эхо чужого голоса в своей голове. – Назвал меня ошибкой. Сбоем в системе. Он медленно повернулся к старику, и в его взгляде было нечто, заставившее Елисея замереть. – А еще он сказал, что они – лишь щупальца. Щупальца Ржавого Бога.

Последние слова повисли в ядовитом воздухе, став тяжелее любого оружия. Даже Хорт насторожился, уловив изменение в атмосфере.

Елисей тяжело вздохнул. Он достал из складок плаща тряпку, стал mechanчно вытирать с своей «Длани» капли остывшего металла. – Так. Значит, дошло и до них. Не просто стая… а разведчики. Ищут тебя.

– Не меня, – поправил Саша, глядя на свою дрожащую руку. – Ищут это. Источник сбоя. Чтобы доложить хозяину.

Он наконец оторвал взгляд от своей ладони и посмотрел на горизонт, где над руинами центра висело особенно густое, багровое марево. – Значит, я пойду к нему навстречу. Пока он шлет ко мне щупальца, я найду его голову.

Елисей мрачно хмыкнул, убирая тряпку. – Голову? Мальчик, мы даже не знаем, есть ли она у этого… божества. Но раз уж ты решил идти по следу… – Он ткнул пальцем в грудь Саше, прямо в раскаленный шрам. – Сначала научись управлять этим. А то следующего Лешака ты спалишь вместе с полкварталом. И с нами заодно.

Боль пронзила грудь, ясная и отрезвляющая. Саша кивнул. Старик, как всегда, был прав. Ярость и боль давали силу, но контроль давал победу.

– Ладно, – Саша выпрямился, отряхивая с плаща ржавую пыль. – Пойдем, дед. Пора составлять карту. Надо найти, откуда они пришли.

Он свистнул Хорту, и волк, отбросив обломок, встал рядом, готовый к новому пути. Елисей, бормоча что-то о «самоубийственных затеях», поплелся за ним.

Саша бросил последний взгляд на место, где еще несколько минут назад бушевала битва. Теперь здесь была лишь тишина и ядовитый туман. Но в этой тишине он впервые ясно услышал ее – едва уловимую пульсацию, зов, исходящий из самого сердца мертвого города.

ГЛАВА 1. ЩУПАЛЬЦА В ТУМАНЕ (продолжение)

Путь к убежищу Елисея пролегал через лабиринт мертвых улиц. Каждый шаг отдавался эхом в гробовой тишине, нарушаемой лишь шелестом ядовитых испарений и далекими, нечеловеческими криками. Саша шел первым, его тело, все еще переполненное поглощенной энергией, было напряжено как струна. Хорт скользил впереди, его серая шкура сливалась с полумраком, лишь изредка он замирал, прислушиваясь к чему-то, не слышимому человеческому уху.

Елисей шел сзади, его кибернетическое Око без устали сканировало округу, а механическая рука сжимала странный прибор, собранный из старого геiger-счетчика и пучка медной проволоки. – Фон зашкаливает, – его голос прозвучал приглушенно. – После твоего… перформанса… эфир здесь будто вскипел. Как бульон, в котором растворили яд.

Саша молча кивнул. Он и сам чувствовал это – мир вокруг словно натянулся, стал тоньше. Воздух потрескивал статикой, а в висках отдавался глухой гул, словно где-то рядом работал гигантский, невидимый генератор.

Убежище Елисея оказалось не там, где Саша ожидал. Старик привел его к неприметному люку, заваленному обломками, рядом с которым рос приземистый, искривленный дуб, его кора покрылась странными металлическими наростами. – «Под самым носом», – ехидно пояснил Елисей, отдраивая люк. – Кто будет искать в клоаке?

Лестница вела вниз, в холод и сырость. Но это была не просто заброшенная станция метро или бомбоубежище. Это был гибрид. Воздух пах озоном, жженым металлом и сушеными травами. Стены были оплетены проводами, тянущимися к причудливым агрегатам, собранным из деталей советской электроники и непонятных органических компонентов. На столе, рядом с паяльной станцией, лежали пучки чертополоха и разобранный автомат Калашникова. На полках стояли склянки с мутными жидкостями, а рядом – ряды аккуратно уложенных процессоров.

– Раздевайся, – коротко бросил Елисей, подходя к одному из аппаратов, напоминающему гибрид медицинского сканера и сейфа. – Надо посмотреть, что ты там в себя вобрал. Не хочу, чтобы ты взорвался посреди моего архива.

Саша, не говоря ни слова, скинул плащ и бронежилет. Он стоял посреди этого безумия, полуголый, его тело было покрыто шрамами – как старыми, так и новыми, фиолетовыми и зловеще светящимися. Шрам-интерфейс на груди пульсировал, как второе сердце.

Елисей провел своим сканером над ним. Прибор завизжал. – Матерь божья… – прошептал старик, глядя на данные. – Чистый эфирный диссонанс. Их сигнатура… она не стирается, Саша. Она вплелась в твою. Ты не просто поглотил их энергию. Ты… ассимилировал часть их кода.

Саша сглотнул. Он почувствовал это – чужое, холодное и бездушное, плавающее в его собственной сути. – И что это значит?

– Это значит, что теперь ты для них не просто цель. Теперь ты – часть системы, которую нужно либо починить, либо удалить. И они найдут тебя. Всегда. Елисей отложил сканер и посмотрел на Сашу своим живым глазом. – Тот Лешак… тот, что говорил… Он не просто угрожал. Он передавал данные. Я поймал исходящий импульс, прежде чем ты его уничтожил. Узконаправленный. В сторону центра.

Центр. Багровая дыра на карте, место, откуда не возвращались даже самые отчаянные сталкеры. Место, где, по слухам, и обитал он. Ржавый Бог.

Саша медленно оделся. Его движения были точными, выверенными. Дрожь ушла, сменившись ледяным спокойствием. – Значит, я был прав. След ведет туда.

– Это не след, мальчик, это дорога в один конец! – Елисей схватил его за плечо. – Ты видел, на что они способны! Стая Лешаков – это цветочки! В центре… в центре все иначе. Там законы физики – лишь рекомендация.

– У меня тоже есть кое-какие рекомендации, – Саша потянулся к своему «Голодному клинку», лежавшему на столе. Лезвие, сбросившее еще один слой ржавчины, казалось, впитывало свет из комнаты. – И мой клинок с ними совершенно согласен.

Внезапно Хорт, дремавший в углу, поднял голову и глухо зарычал, уставившись на потолок. Прибор Елисея снова запищал, но теперь – прерывисто, тревожно.

– Уже? – поднял бровь старик. – Быстро они…

Саша вышел на середину комнаты, его фигура в полумраке казалась монолитом. – Пусть идут. – Его голос был тихим, но в нем слышалась сталь. – Я дам им новый пакет данных для их Бога. На языке боли и ржавой пыли.

Он посмотрел на Елисея, и в его глазах вспыхнула та самая искра, что пугала и завораживала старика. Искра не человека, а силы природы. Исправления. Возмездия.

ГЛАВА 2. КАРТА ИЗ ХЛАМА И КОСТЕЙ

Багровый рассвет не принес света – лишь сменил оттенки тьмы. Ядовитая мгла, вечный спутник мертвого города, клубилась над руинами, окрашиваясь в кровавые тона. Воздух гудел низкочастотным гулом, исходящим из глубины промышленной зоны. Казалось, сам город стонет от застарелой боли.

Саша стоял у входа в убежище, впитывая этот гул каждой клеткой. Его шрам-интерфейс пульсировал в унисон, отзываясь на зов, который обычный человек не услышал бы. Это было похоже на гигантский мотор, работающий где-то глубоко под землей, – ритмичный, неумолимый, чужой.

– Слышишь? – не оборачиваясь, спросил он.

Елисей, появляясь из люка, поправлял на груди многослойный жилет, сшитый из броневой ткани и прорезиненных кабелей. Его кибернетическое Око мерцало, анализируя звуковую картину. – Слышу. И вижу. Эфирный фон зашкаливает. Это не просто техногенный шум. Это… системный. Как сердцебиение. Он повернулся к Саше, и в его живом глазу читалась тревога. – Они не просто обосновались на ЗИЛе. Они что-то запустили. Что-то большое.

Саша молча кивнул. Его пальцы сжали рукоять «Голодного клинка», висевшего на поясе. Лезвие, сбросившее еще один слой ржавчины, казалось, жадно впитывало багровый свет. Оно чуть заметно вибрировало, словно чувствуя близкую добычу.

Хорт, сидевший на корточках рядом, внезапно насторожился. Его уши повернулись к востоку, а нос задрожал, улавливая запах, недоступный людям. Он издал короткий, предупреждающий взрыв рычания.

Елисей мгновенно среагировал. Его механическая рука метнулась к одному из приборов на поясе. – Движение. В трехстах метрах. Группа. Идут целенаправленно.

Саша не шелохнулся. Его взгляд, холодный и тяжелый, уставился в сторону, откуда должен был появиться противник. – «Сыны»? – Судя по тепловым сигнатурам… да. Но с ними что-то еще. – Елисей нахмурился, вглядываясь в данные. – Что-то… холодное. Неживое.

Из-за груды искореженных металлоконструкций показались фигуры. Их было шестеро. Они двигались строем, облаченные в роба из грубой ткани и кусков кожи, с нашитыми символами – стилизованными шестеренками, каплями крови и разомкнутыми цепями. «Сыны Перерождения». Их лица были скрыты капюшонами и самодельными противогазами, но в осанке читалась фанатичная уверенность.

Но не они привлекли внимание Саши. В центре их строя, на примитивной тележке, везли нечто. Конструкцию из ржавых труб и проводов, увенчанную кристаллом мутного кварца, из которого исходил тот самый холод, что зафиксировал Елисей. Вокруг него воздух мерцал, как над раскаленным асфальтом.

– Эфирный локатор, – прошипел Елисей. – Примитивный, но эффективный. Они не ищут нас вслепую. Они ищут тебя, мальчик. По твоей новой… сигнатуре.

Один из «Сынов», тот, что был повыше ростом и чья роба была украшена позвякивающими цепями, сделал шаг вперед. Его голос прозвучал глухо, сквозь противогаз, но с неожиданной интеллигентной усталостью. – Мы чувствуем тебя, Блудное Орудие. Ты несёшь в себе диссонанс. Скверну старого мира, смешанную с благодатью Сдвига.

Саша молчал, оценивая дистанцию, расстановку сил. Его глаза скользнули по локатору. Уничтожить его в первую очередь.

– Мы пришли предложить тебе очищение, – продолжил главарь. – Великий Механизм милостив. Он готов принять тебя в свои шестерни. Твоя сила… она может служить Перерождению, а не тлению.

– Я уже кому-то служу, – тихо ответил Саша. – Самому себе.

Взгляд главаря под капюшоном, казалось, уставился на шрам на груди Саши. – Ошибаешься. Ты служишь ему. Ржавому Отцу. Ты – его заблудшее дитя. И мы вернем тебя в лоно семьи. Силой, если потребуется.

Он сделал едва заметный жест рукой. Двое других «Сынов» подняли что-то, напоминающее духовые ружья, но стволы были сделаны из полых трубок, а вместо стрел – заостренные обломки кристаллов, мерцавшие тем же зловещим светом, что и локатор.

– Эфирные гарпуны! – крикнул Елисей, отскакивая за укрытие. – Не дай им попасть! Они могут нарушить твой контроль над энергией!

Но было уже поздно. Гарпуны выстрелили с тихим шипением. Два сгустка сконцентрированного хаоса, два ледяных клинка, сотканных из искаженной реальности, помчались к Саше.

Он не стал уворачиваться. Вместо этого его левая рука взметнулась, и фиолетовый щит эфира вспыхнул перед ним. Столкновение было ослепительным. Щит треснул, но выдержал, однако Саша отшатнулся, почувствовав, как чужеродный холод пронзает его насквозь, вызывая спазм в мышцах. Это было не больно. Это было… пусто. Как отключение.

В тот миг, пока он был дезориентирован, главарь «Сынов» рванулся вперед. В его руке блеснул не нож, а странный инструмент – нечто среднее между скальпелем и паяльником, с наконечником из сияющего металла. – Пришла пора для тонкой настройки, орудие!

Саша попытался среагировать, но тело не слушалось. Холод гарпунов сковывал его.

И тут из-за угла вырвалась серая молния. Хорт. Он вцепился в руку главаря с гарпуном, заставляя того вскрикнуть от боли и ярости. Кристальный наконечник упал на землю, разбившись с хрустальным звоном.

Этой секунды хватило. Дезориентация прошла. Гнев, чистый и ясный, смыл остатки холода. Глаза Саши вспыхнули фиолетовым огнем.

– Моя настройка, – прошипел он, и его голос зазвучал как скрежет металла, – заключается в одном: сломать всё, что встанет у меня на пути.

Он не стал использовать клинок. Он просто ринулся вперед. Его первая атака была направлена на локатор. Удар сокрушенной в эфире кулака превратил хрупкую конструкцию в дождь осколков и искр.

Потом он обрушился на «Сынов». Это не был бой. Это было уничтожение. Его движения были стремительны и смертоносны. Он не дрался – он ломал. Костями хрустели не громче, чем ржавые шестеренки в теле Лешака.

Главарь, отбиваясь от Хорта, пытался что-то кричать, призывать своего «Великого Механизма». Саша дошел до него последним. Он посмотрел в стекла противогаза, за которыми прятался испуганный человеческий взгляд.

– Передай своему Богу, – сказал Саша, его пальцы сомкнулись на горле фанатика. – Его заблудшее дитя скоро навестит его. Лично.

Хруст был коротким и сухим.

Тишина снова вернулась в руины, нарушаемая лишь треском короткого замыкания в обломках локатора и тяжелым дыханием Саши. Эфир внутри него бушевал, насыщенный новой порцией чужой энергии, но на этот раз – человеческой, пропитанной страхом и фанатизмом. Это ощущение было другим… более горьким.

Елисей выбрался из-за укрытия, его лицо было бледным. – Это… было безрассудно. Они теперь точно знают, что мы здесь.

Саша смотрел на свои руки. Они снова дрожали. – Они и так знали. Теперь они знают, что мы идем. Он поднял голову, его взгляд был устремлен в сторону завода, откуда по-прежнему доносился ритмичный гул. – И мы не одни. Хорт, что у тебя?

Волк, облизывая окровавленную морду, подтащил к его ногам обломок от локатора – крупный осколок кристалла, все еще излучающий холодную энергию.

Елисей, осмотрев его, ахнул. – Это… это не просто кварц. Это фрагмент проводника. Очень древний. Древнее Сдвига. Он посмотрел на Сашу с новым, смешанным чувством страха и надежды. – Они не просто поклоняются руинам, мальчик. Они что-то откапывают. Что-то, что было здесь задолго до нас.

Гул под землей, казалось, стал чуть громче. Теперь он напоминал не сердцебиение, а скрежет открывающихся древних, ржавых ворот.

ГЛАВА 2. КАРТА ИЗ ХЛАМА И КОСТЕЙ (продолжение)

Тишина в подвале стала густой, как смола. Елисей не сводил глаз с осколка кристалла, что Хорт положил к его ногам. Мерцающий холодный свет выхватывал из полумрака морщины на лице старика, делая их глубже.

– Древнее Сдвига, – повторил он, словно пробуя на вкус каждое слово. Его механические пальцы с щелчком выдвинули увеличительную линзу из кибернетического глаза. Он водил ею над кристаллом, бормоча под нос: «…не кристаллическая решетка… фрактальная структура… энергия не генерируется, а фильтруется…»

Саша стоял, прислонившись к стеллажу с банками мутных реактивов. Дрожь в руках наконец утихла, сменившись тяжелой, усталой пустотой. Эхо чужой энергии – на этот раз человеческой, пропитанной фанатичным страхом – все еще звенело в его костях. Оно было противнее, чем холодная пустота Лешаков.

– Что это значит, Елисей? – его голос прозвучал хрипло. – Они копаются в чём-то, что было здесь до нас? В каком-то старом заводском реакторе?

– Реакторе? – Елисей фыркнул, но без обычной ехидцы. Он отложил линзу и поднял на Сашу серьезный взгляд. – Мальчик, ЗИЛ, «АЗЛК», все эти фабрики – это лишь верхний слой. Свежая сыпь на теле планеты. То, что было до… это куда глубже. И куда старше.

Он повернулся к своему рабочему столу, отодвинув склянки с травами и паяльник. Из самого дальнего ящика, со скрипом открывшегося, он извлек не бумажную карту, а тяжелую каменную плитку, размером с ладонь. Ее поверхность была испещрена не царапинами, а словно бы выжженами изнутри – причудливыми линиями, спиралями и значками, напоминающими то ли чертежи, то ли астрономические карты.

– Это не карта Москвы. Это карта… частоты, – сказал Елисей, кладя плитку рядом с осколком кристалла.

Саша замер. Его шрам-интерфейс, почти утихший, вдруг отозвался тупым, глубоким толчком. Каменная плитка и кристалл словно вступили в беззвучный резонанс. Линии на камне на мгновение вспыхнули тусклым багровым светом.