След ржавого бога
- -
- 100%
- +
– Долго они будут? – спросил Саша, вынимая «Голодный клинок». Лезвие здесь, в подземелье, вспыхнуло с новой силой, будто почуяв близкую добычу.
– Люк бронированный, но против их огневой мочи… Думаю, минут пять. Меньше, если у них есть термитная резка. Бежим.
Елисей рванулся вперёд, его сканер пищал, выискивая путь в лабиринте туннелей. Хорт бежал впереди, его волчий нюх был здесь единственным надёжным компасом.
Туннель раздваивался, потом снова раздваивался. Воздух становился гуще, запах – сложнее и опаснее. Пахло озоном, гнилой органикой и чем-то кислым, словно испарениями от мощных аккумуляторов. Стены местами были покрыты странными образованиями, похожими на кораллы, которые тихо позванивали от их шагов.
– Эфирные сталактиты, – бросил через плечо Елисей. – Не трогай их. Могут… переписать твою ДНК.
Внезапно Хорт замер, уткнувшись носом в одну из стен. Он скулил и царапал каменную кладку.
– Что там? – Саша поднял фонарь.
На стене, под слоем слизи и плесени, угадывались следы краски. Человеческая рука вывела когда-то слова: «Они поют. Не слушай пение». А ниже, другим почерком: «Слушай. Это красиво». И ещё ниже, кровью: «СПАСИБО».
– Милые граффити, – мрачно пошутил Саша.
– Это не шутки, – лицо Елисея стало серьёзным. – Мы приближаемся к их территории. «Поющие».
– Кто?
– Мутанты. Но не те, что бегают по верху. Те, что остались здесь, после первых волн Сдвига. Они… изменились. Эфир не просто исказил их тела. Он исказил их голоса. Их песня… – Елисей замолчал, прислушиваясь.
Сначала это был едва уловимый гул, как от высоковольтных проводов. Потом он стал нарастать, превращаясь в странную, многослойную полифонию. Это не было пением в человеческом понимании. Это было наложением десятков, сотен голосов – мужских, женских, детских. Они пели без слов, на одном протяжном звуке, который вибрировал в костях и заставлял зубы ныть. Звук был одновременно прекрасным и отталкивающим. Он обещал покой, забвение, растворение.
– Вот чёрт… – прошептал Елисей. – Бежим! Быстрее!
Они рванули вперёд, но звук настигал их, обтекая, проникая внутрь. Саша почувствовал, как его мысли становятся вязкими, а воля снова начинает таять, как в Бездне, но на этот раз под напором не тишины, а этого гипнотического хора.
Из боковых туннелей, из тёмных щелей, стали появляться они. Фигуры, закутанные в лохмотья, их лица были скрыты капюшонами. Они не шли, а плыли, их движения были неестественно плавными. Их руки, бледные, почти прозрачные, были протянуты вперёд. И из-под капюшонов лился тот самый звук.
Один из «Поющих» оказался впереди. Его рука коснулась руки Саши. Кожа была холодной, как мрамор, и от прикосновения в голову хлынула волна безраздельного, блаженного покоя. «Остановись… Отдохни… Стань частью песни…»
«Голодный клинок» в руке Саши вспыхнул яростным фиолетовым огнём, но не от злобы, а от страха. Он вырвался, оттолкнув мутанта, но тот не упал, а лишь отплыл назад, и его песня стала громче, настойчивее.
– Не слушай! – закричал Елисей, затыкая уши руками, но это не помогало – звук проходил сквозь кости. – Они высасывают волю, как вампиры! Они…
Его голос потонул в хоре. Десятки «Поющих» окружали их, смыкая круг. Их песня стала оглушительной. Хорт лежал на земле, скулил и зарывал морду в лапы. Саша чувствовал, как его ноги подкашиваются. Он видел, как Елисей медленно опускается на колени, его глаза стекленеют.
И тут Саша понял. Это был тот же враг. Тот же принцип. Порядок. Но не механический, а биологический. Гармония. Единый хор, в котором не должно быть диссонирующих нот. А он был самой громкой фальшивой нотой во всей вселенной.
Он снова попытался выпустить хаос, как в Бездне, но песня сковывала его, не давая энергии вырваться. Она была слишком… упорядоченной. Она гасила его внутренний шторм.
Отчаянно оглядевшись, его взгляд упал на стену, оплетённую pulsирующими синими кабелями. Эфирные сталактиты звенели в унисон с песней.
Хаос… – пронеслось в его голове.
Он не стал бить по «Поющим». Он развернулся и с рёвом, в котором была вся его ярость и отчаяние, ударил «Голодным клинком» по скоплению кабелей.
Раздался оглушительный хлопок, и синий свет погас, сменившись снопом искр. Эфирные сталактиты на стене взорвались, как хрупкое стекло. Волна дикого, неконтролируемого эфирного импульса, лишённого всякой гармонии, прокатилась по туннелю.
Песня «Поющих» оборвалась, сменившись визгом боли и паники. Их стройный хор рассыпался на отдельные, испуганные крики. Гармония была разрушена. Ослепленные и дезориентированные, они замерли, а потом, словно тараканы, бросились врассыпную, скрываясь в боковых туннелях.
Тишина, наступившая после, была оглушительной.
Саша стоял, опираясь на клинок, тяжело дыша. Удар по кабелям отозвался в нём встречной волной боли – шрам на груди пылал.
Елисей медленно поднялся, его лицо было бледным. – Идиот… Гениальный идиот. Ты мог нас всех взорвать.
– Сработало, – просто сказал Саша, протягивая руку, чтобы помочь подняться старику.
Хорт встряхнулся и подошёл к ним, тычась мордой в ладонь Саши.
Сверху, совсем близко, раздался скрежет – термитная резка наконец-то справилась с люком.
– Бежим, – сказал Елисей, снова включая сканер. – Впереди, если верить обрывкам карт «Деспота», должен быть старый бункер. Там мы сможем перевести дух.
Он посмотрел на Сашу с новым, почти отеческим одобрением.
– Ты учишься не ломать врагов, а ломать их правила. Это куда опаснее. И куда эффективнее.
Они снова побежали в темноту, оставив позади шипящие кабели и эхо несостоявшейся песни. А сзади, уже спускаясь в туннель, доносились тяжёлые, размеренные шаги «Царёвых Псов». Охота продолжалась.
ГЛАВА 7. УБЕЖИЩЕ МЁРТВОГО АРХИВАРИУСА
Они бежали, не разбирая дороги, повинуясь лишь пищащему сканеру Елисея и волчьему инстинкту Хорта. За спиной нарастал гул – не песня, а ровный, механический гул двигателей и лязг брони. «Царёвы Псы» не спешили, зная, что добыче некуда деться. Они были системными, методичными, как термиты.
– Вот! – Елисей остановился перед казавшейся наглухо заваленной нишей в стене туннеля. Но при ближайшем рассмотрении Саша увидел, что за ржавой балкой скрывалась почти невидимая линия – контур бронедвери. – Старый архивный бункер связистов. Должен быть аварийный ход.
Елисей запустил пальцы в щель, его механическая рука с тихим моторчиком нащупала что-то внутри. Раздался щелчок, и дверь с низким скрежетом отъехала в сторону, открыв черный провал. Запах ударил в нос – не тления, а стерильной пыли, окисленного металла и чего-то ещё… сладкого и горького одновременно.
Они ввалились внутрь, и Саша с силой захлопнул дверь. Замок щёлкнул. Наступила тишина, нарушаемая лишь их тяжёлым дыханием.
– Должно держать, – выдохнул Елисей, прислоняясь к стене. – Двери здесь делали на совесть.
Саша осмотрелся. Они были в небольшом помещении, похожем на шлюз. Свет его фонаря выхватывал стеллажи с истлевшими коробками, пустые противогазы на полках и огромную, покрытую пылью панель с потухшими лампочками. Воздух был мёртвым и неподвижным.
Хорт, обнюхав пол, глухо зарычал и потянул Сашу за полу плаща вглубь, к следующей двери, которая была приоткрыта.
– Что там, мальчик? – насторожился Елисей, доставая свой модифицированный паяльник.
Саша толкнул дверь. Она с скрипом отворилась, и их обдало волной того самого сладко-горького запаха. Фонарь выхватил из тьмы…
Кабинет. Небольшой, заставленный аппаратурой, которая явно пережила Сдвиг. Мониторы, блоки управления, всё в пыли. И за главным пультом сидел человек. Вернее, то, что от него осталось.
Он был облачён в форму старого образца, на его голове до сих пор красовались наушники. Плоть на его лице и руках высохла и почернела, обнажив кости, но не разложилась. А из его глазниц, рта и ушей тянулись тонкие, похожие на провода, светло-серые корни. Они оплетали кресло, опутывали пульт и уходили в потолок и стены, словно являясь частью какой-то системы. Перед ним на столе лежала открытая потрёпанная тетрадь.
– Чёрт возьми… – прошептал Елисей, приближаясь. – Он… врос. Эфирные мицелии. Они питались его жизненной силой, но поддерживали тело от разложения. Как консервация.
Саша подошёл ближе. Его шрам отозвался на близость этого явления не болью, а странным, тягучим резонансом, будто кто-то водил пальцем по краю стеклянного бокала.
– Кто он?
– Судя по всему, последний смотритель. Архивариус. Он должен был сохранять данные, когда всё рухнуло. И, похоже, он сохранил их… ценой собственного тела.
Елисей осторожно, кончиком паяльника, перевернул страницу тетради. Пожелтевшая бумага была исписана ровным, почти машинным почерком. Старик начал читать вслух, и его голос прозвучал зловеще в мёртвой тишине бункера.
«…День триста семьдесят второй. Шум в эфире достиг критического уровня. Голоса становятся навязчивыми. Они называют себя „Хором“. Они предлагают покой. Я больше не доверяю собственным мыслям…»
«…День четыреста первый. Заблокировал все частоты, кроме служебных. Они пытаются просочиться через системы жизнеобеспечения. Снижу температуру. Холод замедляет их…»
«…День четыреста двадцатый. Понял. Они не хотят меня убить. Они хотят присоединить. Сделать частью сети. „Великий Механизм“ – это не метафора. Это протокол. Протокол перезаписи реальности. Они ищут „Исходный Код“…»
Саша и Елисей переглянулись.
«…День четыреста пятьдесят пятый. Они нашли „Исходный Код“. Он не в компьютере. Он в нас. В человеческой душе. В её хаосе, в её иррациональности. „Ржавый Бог“ – это антивирус, запущенный для его удаления. Чтобы создать идеальную, предсказуемую систему. А „Сыны“… его администраторы…»
Елисей лихорадочно перевернул ещё несколько страниц. Последняя запись была сделана дрожащей рукой, чернила расплылись.
«…Они идут. Сквозь стены. Я… я больше не могу. Подключаюсь к основной сети. Может, так я смогу… увидеть… лицо Бога…»
Запись обрывалась.
– «Исходный Код»… в нас, – повторил Саша, глядя на свою дрожащую руку. – В моём хаосе.
– Именно поэтому ты для них угроза, – сказал Елисей. – Ты – носитель неподконтрольного, живого кода. Ты – вирус в их стерильной системе.
Внезапно одна из лампочек на панели над головой мигнула и слабо загорелась жёлтым светом. Затем другая. Тихий щелчок, и на главном мониторе перед мумифицированным архивариусом замигала строка приглашения.
СИСТЕМА АРХИВА: АКТИВИРОВАНА. ОБНАРУЖЕНА УГРОЗА УРОВНЯ 0: «АНТИ-КОД». ЗАПУСК ПРОТОКОЛА «ЩИТ».
– О нет… – прошептал Елисей.
С оглушительным рёвом снаружи, у входа, ударили в дверь. «Царёвы Псы» нашли их.
Но это было не самое страшное. Хорт завыл, прижимаясь к полу. Воздух в бункере сгустился, зарядившись статикой. Мертвый архивариус в кресле медленно повернул свою высохшую голову. Свет жёлтых лампочек отразился в его пустых глазницах. Из его открытого рта послышался не голос, а скрежет и шипение, как из старого радиоприёмника.
«УГРОЗА… ОПОЗНАНА… ЛИКВИДАЦИЯ…»
Бункер, который должен был стать их убежищем, ожил. И он был на стороне «Царёвых Псов».
ГЛАВА 8. ПРОТОКОЛ «ЩИТ»
Воздух в бункере загустел, превратившись в электрический кисель. Треснувший голос архивариуса, исходящий из его высохших уст, повторил, на этот раз громче, с металлическим скрежетом:
«ПРОТОКОЛ „ЩИТ“. АКТИВАЦИЯ СИСТЕМЫ ОБЕЗВРЕЖИВАНИЯ.»
Свет погас, погрузив всё в абсолютную тьму на долю секунды, прежде чем его сменил тревожный багровый свет аварийных ламп. Они мигали в такт тяжелым ударам в бронедверь снаружи. Замок, который должен был держать, заскрипел под напором.
– Он использует внешнюю угрозу! – крикнул Елисей, пригибаясь за пульт. – Система считает, что мы – вирус, а они – лекарство!
Со свистом из вентиляционных решёток в помещение хлынул едкий белый газ. Хорт закашлялся и скулил, зарывая морду в пол.
– Нейро-паралитик! – определил Елисей, натягивая на лицо тряпку. – Дыши через ткань!
Саша почувствовал, как его горло сжимается, а мышцы наливаются свинцом. Но шрам на его груди ответил не болью, а яростным, очищающим жаром. Эфир внутри него, дикий и неукротимый, сжёг яд на входе. Он не был защищён – он был несовместим.
– Елисей! Мицелии! Они – его нервная система! – прохрипел Саша, указывая клинком на серые корни, оплетавшие тело архивариуса.
– Попробуй! – старик уже отчаянно пытался вскрыть панель управления, но его инструменты скользили по запечатанной поверхности.
Саша ринулся вперёд, но пол под ним внезапно ожил. Панель под ногами с грохотом отъехала в сторону, открывая зияющий люк, из которого потянуло запахом озона и раскаленного металла. Он едва удержался на краю.
С потолка с шипением выдвинулись стволы турелей – не баллонов с газом, а компактных лазерных излучателей. Два красных луча нацелились на него.
«НЕСАНКЦИОНИРОВАННОЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЕ. ПРИМЕНЕНИЕ СИЛЫ.»
Саша отпрыгнул назад, увлекая за собой Елисея, как раз в тот момент, когда зелёные лучи прожигали пол на том месте, где они только что стояли. Пластик и металл вспыхнули с едким дымом.
– Он не шутит! – выругался старик.
Хорт, превозмогая действие газа, рванулся в сторону, отвлекая на себя один из лучей. Лазер просвистел в сантиметре от его хвоста, опалив шерсть.
Удары в дверь стали чаще, металл начал деформироваться. Сквозь рёв системы и грохот уже был слышен отчётливый голос лидера «Псов»: «…проламываем! Готовьте шоковые гранаты!»
У Саши не было выбора. Он не мог подобраться к архивариусу, не мог остановить систему. Оставалось одно.
– Елисей! Дай мне всю энергию, что есть! Всю!
– Что?! Ты с ума сошёл! В этом замкнутом пространстве…
– ДАВАЙ!
Елисей, видя безумие в его глазах, отбросил все сомнения. Его механическая рука с гудением выдвинула порт и с силой вонзила его прямо в шрам-интерфейс на груди Саши.
Боль была вселенской. Белая, ослепляющая, разрывающая атомы. Это была не боль от раны, а боль от перегрузки. Саша закричал, но его крик потонул в рёве системы. «Голодный клинок» в его руке вспыхнул так ярко, что затмил багровые лампы, отбрасывая на стены безумные, пляшущие тени.
Он не направил энергию на архивариуса. Он не направил её на турели. Он выпустил её ВОЛНОЙ. Хаотичный, ничем не сдерживаемый выброс чистого эфирного хаоса, усиленный до критической точки технологией Елисея.
Волна ударила во все стороны одновременно.
Мониторы взорвались снопами искр. Турели, нацелившиеся на него, замерли, их наводящие механизмы сгорели в микросхемах. Лампы погасли, и на секунду воцарилась тьма, нарушаемая только треском коротких замыканий.
Свет вернулся – тусклый, аварийный. Но главное – умолк голос системы. Архивариус в кресле безвольно откинул голову, серые мицелии на его теле потемнели и обуглились.
Взрыв хаоса сжёг её изнутри.
Тишину нарушил оглушительный удар. Бронедверь, наконец, не выдержала, оторвалась от петли и с грохотом рухнула внутрь.
В проёме, в клубах пыли и дыма, стояли «Царёвы Псы». Их лидер с визором на пол-лица шагнул вперёд, его энергетическая пука с гудением заряжалась.
– Объект «Антей». Сопротивление бесполезно.
Саша стоял на коленях, весь в дыму, его тело дымилось от перегрузки. Он был пуст. Выжжен. Он с трудом поднял голову. Его взгляд упал на Елисея. Старик, отключив свой порт, смотрел на него с ужасом и гордостью. Хорт, шатаясь, подошёл и встал между ним и наёмниками, оскалив окровавленные клыки.
Лидер «Псов» поднял руку с пушкой.
И в этот момент из разрушенного пульта перед архивариусом выпал и покатился по полу маленький, чёрный, полированный куб, размером с кулак. Он был единственным нетронутым предметом во всём этом хаосе.
– Данные… – прошептал Елисей. – Ядро памяти…
Лидер наёмника увидел его. Его визор сфокусировался на кубе. Приказ, вероятно, был – захватить Сашу любой ценой. Но добыча в виде нетронутых данных с довоенного архива… это была награда, ради которой стоило отвлечься.
Его манипулятор дрогнул.
Этой секунды хватило.
Из-за спин наёмников, из тёмного туннеля, с тихим свистом вылетели два дротика. Они вонзились в шеи двум охранникам. Те беззвучно осели, парализованные.
– Нападение с тыла! – крикнул кто-то из «Псов».
В проёме двери возникла высокая, худая фигура в плаще цвета пыли, с капюшоном, надвинутым на лицо. В её руках был странный лук, собранный из углепластика и старых рессор.
– Бегите, – раздался спокойный, молодой женский голос из-под капюшона. – Я отвлеку их. Через вентиляцию за пультом. Она ведёт на поверхность.
Лидер «Псов» разрывался между целью, данными и новой угрозой. Он выстрелил в незнакомку, но та исчезла в темноте туннеля с кошачьей ловкостью.
Елисей, не раздумывая, схватил чёрный куб и втолкнул Сашу в узкий, тёмный лаз за разрушенным пультом. Хорт прыгнул следом.
Они ползли, не разбирая方向, слыша за спиной крики, выстрелы и яростные команды лидера «Псов», который остался ни с чем.
Они были снова в бегах. Но теперь у них была зацепка. Чёрный куб – последнее наследие мёртвого архивариуса. И тайна «Исходного Кода», который был скрыт в самом хаосе человеческой души.
ГЛАВА 9. СЕРДЦЕВИНА ЗАБВЕНИЯ
Вентиляционная шахта была узкой, холодной и бесконечной. Они ползли, почти не дыша, приглушая стоны и хрипы. Саша тащил себя вперёд на одних лишь инстинктах, его тело горело изнутри после чудовищной перегрузки. За спиной доносились приглушённые выстрелы и крики – их таинственная спасительница вела свой смертельный танец с «Царёвыми Псами».
Наконец, впереди показался слабый свет и поток холодного, свежего (относительно) воздуха. Они вывалились из решётки в полу какого-то заброшенного цеха. Высокие своды, покрытые ржавой паутиной, гигантские станки, застывшие в посмертных позах. Сквозь разбитые стеклянные крыши лился бледный свет московских сумерек, окрашивая всё в сизые тона.
Елисей, тяжело дыша, прислонился к станку. Его руки дрожали, когда он достал чёрный куб. Хорт сразу же улёгся, вылизывая ожог на боку.
Саша рухнул на пол, не в силах пошевелиться. Каждая клетка его тела кричала от боли. Шрам-интерфейс был теперь не просто шрамом – он был воронкой, выжженной в плоти, края которой всё ещё дымились.
– Жив? – хрипло спросил Елисей.
– Пока… да, – Саша с трудом разжал челюсти. – Что… что это было?
– Это, мальчик, был акт самоубийственного героизма, – старик покачал головой, но в его голосе звучало одобрение. – Ты не просто выпустил энергию. Ты выпустил часть самого себя. Тот самый «Исходный Код», о котором писал архивариус. Чистый, неструктурированный хаос. Единственное, что может сломать их стерильную систему.
Он поднял куб к свету. – И, возможно, ключ к пониманию того, как сломать её окончательно.
Внезапно в дальнем конце цеха что-то упало с лязгом. Все трое вздрогнули, затаив дыхание. Из-за груды металлолома вышла их спасительница. Она сняла капюшон.
Это была девушка лет двадцати, с бледным, исхудавшим лицом, обрамлённым чёрными, коротко стриженными волосами. Её глаза были странного, почти прозрачного серого цвета и смотрели с холодной, отстранённой ясностью. На ней был потертый плащ, а за спиной – тот самый лук. На поясе висела колчане с дротиками и странными, самодельными гранатами.
– Они отступили, – её голос был ровным и тихим. – Но ненадолго. «Псы» не оставляют добычу. А вы для них – добыча номер один.
– Кто ты? – Саша с трудом приподнялся на локте.
– Зовут Лика, – она подошла ближе, её взгляд скользнул по его дымящемуся шраму без тени удивления. – Я… наблюдаю. За «Сынами». За их цитаделью.
– «Серые Тени»? – предположил Елисей. – Слухи ходят о группе сталкеров, которые не торгуют, а только следят.
Лика слабо улыбнулась. – Слухи врут. Я не группа. Я – последняя. Остальные… попытались подобраться слишком близко. Стали частью «Хора».
Она посмотрела на куб в руках Елисея. – Вы нашли ядро архивариуса. Умный ход. Взорвать систему её же энергией. Мой отец… – она на секунду замолчала, – …он был одним из инженеров, проектировавших эти бункеры. Он говорил, что в их ядрах хранится не только данные. Там есть чертежи. Не зданий. Протоколов.
– Протоколов? – переспросил Елисей.
– Алгоритмов, на которых работает Ржавый Бог. И… способы их нарушения. Дыры в коде. – Лика подошла к Саше и присела перед ним на корточки. Её пронзительный взгляд был невыносимым. – Ты – ходячая дыра в их коде. Я видела, как ты сжёг «Поющих». Как ты уничтожил систему бункера. Они правы, называя тебя ошибкой. Ты – ошибка в их реальности.
Саша смотрел на неё, чувствуя, как её слова резонируют с чем-то глубоко внутри. С той пустотой, что осталась после выброса.
– Что им нужно? По-настоящему? – спросил он.
– Порядок, – просто ответила Лика. – Вечный, неизменный, предсказуемый. Мир без хаоса, без боли, без случайностей. Мир-машина. Они собираются запустить протокол «Перерождение». Стереть старый, испорченный мир и переписать его с чистого листа. А для этого… – её голос дрогнул, – …им нужна энергия. Огромное количество жизненной силы. Та, что заключена в душах. Они называют это «Жатвой».
– Собирают людей… – с ужасом прошептал Елисей. – Как батарейки. Для своего апокалипсиса.
– Да. Их цитадель – не просто завод. Это алтарь. И гигантский конденсатор, – Лика встала. – Мы должны остановить их. И этот куб… – она указала на него, – …наш единственный шанс. Мы должны его расшифровать.
– Для этого нужна энергия и специализированное оборудование, – покачал головой Елисей. – У меня в убежище было всё, но теперь оно уничтожено.
– Есть место, – сказала Лика. – «Библиотека». Старая Ленинка. Там, в подвалах, уцелели читающие станки. И есть человек, который может помочь. Учёный, который скрывается там от «Сынов». Его зовут Прохор.
– Почему он поможет нам? – с подозрением спросил Саша.
– Потому что «Сыны» убили его семью. Забрали их в первую «Жатву». И потому что он, как и вы, носитель «Исходного Кода». Только в его случае… это не сила. Это болезнь. – В её глазах мелькнула тень жалости. – Он называет её «Памятью Мира». Он слышит эхо прошлого. И это сводит его с ума.
Решение висело в воздухе. Путь был ясен, но он вёл в самое сердце заражённого города, к ещё большей опасности.
Саша с трудом поднялся на ноги. Его тело протестовало, но воля была сильнее боли. Он посмотрел на Елисея, на Лику, на верного Хорта.
– Тогда мы идём в библиотеку, – его голос прозвучал тихо, но с железной решимостью. – Узнаем, как разбить их систему. И остановим эту «Жатву».
Он сделал шаг, и в этот момент снаружи, в небе, над трубами ЗИЛа, вспыхнул ослепительно белый свет. Не импульс, а ровное, мощное свечение, будто включили гигантский прожектор. Оно было холодным, безжизненным и всепоглощающим.
– Что это? – прошептал Елисей.
– Они тестируют конденсатор, – без эмоций сказала Лика. – Подготовка к «Жатве» входит в финальную стадию. Времени у нас всё меньше.
Белый свет медленно погас, оставив после себя ещё более густую, зловещую тьму. Они стояли в тишине разрушенного цеха, осознавая тяжесть своего выбора. Они шли не просто на врага. Они шли против самой идеи порядка, против бога, который стремился стереть мир, чтобы переписать его заново.
И в сердце этого бога бился хаос по имени Саша.
ГЛАВА 10. ПУТЬ СКВОЗЬ ЗАБЫТЫЕ СЛОВА
Белый свет над ЗИЛом погас, но его отпечаток остался на сетчатке, словно предупреждение. Тишина, наступившая после, была зловещей. Даже вечный гул Сдвига на мгновение стих, подавленный этой вспышкой неестественной, стерильной энергии.
– Времени и вправду нет, – первым нарушил молчание Елисей, сжимая в руке чёрный куб. Его пальцы нервно постукивали по гладкой поверхности. – Если они уже тестируют системы… Жатва может начаться в любую минуту.
Лика, накинув капюшон, кивнула в сторону выхода из цеха. – До библиотеки – несколько километров по прямой. Но прямой путь – верная смерть. Там сейчас кишит и мелюзга, и «Псы», которые прочёсывают район. Пойдём через «Старый Город». Там больше укрытий, но… своя опасность.
– Какая? – спросил Саша, с трудом разгибаясь. Боль от перегрузки медленно отступала, сменяясь глубокой, костной усталостью. Но останавливаться было нельзя.
– Там всё ещё живут эхо, – её серые глаза стали непроницаемыми. – Не призраки. Осколки памяти. Места, где реальность особенно тонка. Они могут показать прошлое. А могут и затянуть в него навсегда.
Они вышли из цеха в предрассветные сумерки. Воздух был холодным и колючим, пахнущим пеплом и озоном. Руины вокруг казались притихшими, затаившимися. Даже Хорт шёл, прижав уши, его взгляд постоянно блуждал по завалам, словно он видел то, что было скрыто от них.