Тени Новаграда

– Должна была проникнуть внутрь, чем смогу объяснить позже – консультирую вас по новому законодательству. С рабочим кейсом.

Ассистент сжал уголки губ. Он явно понимал, что ложь – последняя крымская черта гостеприимства:

– Не будьте так строги, – произнёс он, делая шаг навстречу. – Лучше покажите мне документы.

Сердце Лизы сжалось. Она подняла флешку:

– Вот они. Секретные приложения к проекту «Эхо». Это часть государственного заказа.

Ассистент взглянул на экран планшета, словно там мигали цифры, способные убить. Лиза подошла к столу, быстро сняла с заржавевшей полки толстый том «Сводки по биолабораториям», а из-за спины вызвался прикрыть:

– Позвольте помочь с переносом, – вмешался Михаил, выхватывая из тайника чёрный конверт.

Ассистент хмуро кивнул. Он протянул руку за том, но её моментально перехватила Лиза:

– Держитесь за это, – окрикнула она. – Позже вы вернёте мне удостоверение.

При словах «удостоверение» в глазах молодого человека мелькнула решимость: он перегнулся и выскочил из кабинета. Дверь хлопнула, загнав Лизу и Михаила в тишину.

– Он предупреждён, – проскриптел Алексеев. – Нужно поспешить.

– Аудиозапись встречи нам не помешает, – добавила Лиза и достала тонкую видеокамеру с прищепкой. – Я прикреплю в углу. Вы задержитесь у двери.

Парой быстрых движений она закрепила камеру на книжном шкафу и убрала фонарь. Из кресла сенатора не было видно, но под панорамой на стене дрожали тени. На кресле помощника полумрак разглядывал спину Лизы, на столе лежали свернутые контракты.

– В комнате не осталось ни камер, ни мониторов, – уверенно сказал Михаил. – Можно записывать.

Сквозь стеклянную дверь просочились шаги – чей-то размеренный, но тяжёлый стук подошв. В ожидании Лиза выставила камеру на угол стола, нажала «REC» и провела пальцем по экрану: красная точка горела уверенным светом.

– Ты слышишь? – тихо спросил Михаил, опускаясь у двери.

– Часы ходят, но в этом здании они застынут, – ответила она.

Из-за соседнего коридора вышел тот же ассистент – чуть поседевший от страха, с планшетом в руке. За ним брезжил силуэт второго – женщина в строгом пиджаке, волосы собраны в пучок. Обе остановились у края ковра.

– Документы? – спросила она.

Ассистент подал планшет и слегка бесшумно тыкнул пальцем. На экране мигал файл «Senate_Contract_2020.pdf», открытый на листе с подписью Эрехсена.

– Всё здесь, – подтвердила Лиза, выходя из-за шкафа.

Женщина кивнула, подошла к столу и расправила страницы. Её глаза сузились:

– Сенатор хотел, чтобы эти условия оставались тайной.

– Именно поэтому мы здесь, – отозвался Михаил. – Ищем подтверждения махинаций.

Женщина положила пальцы на край бумаги:

– Я могу смещать фрейм, – сказала она. – Но если вас кто-то увидит, придётся объясняться.

– Будем кратки, – кивнула Лиза. – Договор передан?

– Секретариат хранит копию в сейфе, – ответила женщина. – Но именно эти экземпляры отправляются в архив. Их проверят завтра утром.

– Тогда мы займёмся этим архивом, – сказала Лиза, уже двигаясь к сейфу. – Пока мы не сорвались.

Дверь снова зашаталась – кто-то со всей силы упёрся в стену за шкафом. Их лица окрасились бледным светом аварийного фонаря, встроенного в потолок.

– Консьерж спустился, – выдохнул ассистент. – Он идёт сюда.

Михаил оставил шепчок и словно растворился за шкафами. Лиза поймала флешку, вклинилась чуть влево и достала перочинный нож. Сейф стоял на пьедестале, с крупным электронным замком. Она вставила флешку в порт, ввела знакомую последовательность цифр – и замок мягко застонал.

Дверца открылась, показав стопки пронумерованных папок. Лиза схватила первые две: «Финансирование-Echo» и «Схема незарегистрированного вывоза». Они были упакованы в плотные конверты. Она вытащила документы, закрыла сейф и прижала руки к груди.

– Всё, – сказала она. – Достаточно для обысков завтра.

Шаги за шкафом ускорились. Свет аварийки едва мигнул. Дверь кабинета снова приоткрылась, и в рамке показался консьерж: высокий мужчина в чёрном костюме, с серебристой тростью вместо ключей.

– Ой, гости, – сказал он, не моргая. – Я вас побеспокоил?

Лиза сделала шаг вперёд, сжимая бумаги так, чтобы угол листов торчал над пиджаком.

– Только учёные, – ответила она. – Мы проверяем соответствие бумаг протоколам.

Консьерж сжал трость, повёл взглядом по стопкам на столе:

– Слишком поздно для подтверждений. Завтра вас тут не будет.

Он закрыл дверь за собой. В коридоре снова воцарился гул вентиляции. Лиза и Михаил рухнули у сейфа, выцепив из конвертов несколько листов.

– Нужно уходить, – сказал Алексеев, захлопывая дверь сейфа.

– Я не слышала с тех пор звуков тишины, – выдохнула Лиза.

Они свернули папки, вложили их в водонепроницаемый пакет и попятились к выходу. Коридор горел приглушённым светом, фонарь аварийного освещения танцевал в их руках.

– В начало не вернёмся, – сказала Лиза, глядя на двойную дверь.

Михаил вынул отмычку и мигом отпер замок на другом конце коридора. Они шагнули за порог, где мягкий ветер принёс звук пробуждающегося ночного города – первый автобус взревел вдалеке, где-то на главной улице включили рекламные экраны.

И уже на улице Лиза достала телефон:

– Отправлю всё Игорю. Пусть прокурор начнёт обыски без мелочей.

– И сделаем так, чтобы ни один секрет не остался под бронёй, – ответил Алексеев.

Они разошлись по тротуару, расставаясь на углах. Лиза держала в руке тяжёлый пакет с доказательствами, Алексеев – отмычки и фонарь. Ни один из них не обернулся назад. Вдоль фасада мраморного совета отражались мерцающие фары редкого такси, увозившего их в раздельные дома.

Глава 13. Свидетель страха

Лиза спускалась по лестнице старого лабораторного корпуса, держась за ржавую перильную трубу. Лампы над головой мигали, бросая на ступени длинные тени, а от пола до потолка тянулись декоративные мраморные плиты – остаток былой университетской роскоши. Здесь, на самом дне системы бомбоубежищ, встретиться с Виктором Скоробогатовым было одновременно актом милосердия и самоубийством.

Она сумела убедить инженера прийти. В темноте он выглядел испуганным щенком: плечи сгорблены, руки трясутся, а взгляд блуждает по стенам, словно пытается найти выход там, где его нет. Лиза согнула фонарь и указала на узкий проход, где в каменной нише стоял простой металлический стол и два стула.

– Здесь тише, – шёпотом сказала она, убирая фонарь на столешницу. – Сядем.

Скоробогатов сел мучительно медленно, уткнувшись лицом в ладони. Михаил Алексеев положил рядом диктофон и блокнот. Полицейскому не нравились такие тайные встречи, но бывший разведчик знал, как в этом случае нужно действовать: молча, с железной дисциплиной.

– Виктор, – тихо начал он, – нам нужна правда.

Инженер поднял голову, от морщин под глазами разбегались дорожки слёз и усталости.

– Я… не знаю, смогу ли повторить всё вслух, – сказал он, голос дрожал. – Но я больше не могу молчать.

Лиза кивнула, нажала «REC» на диктофоне.

– Начинай с самого начала, – предложила она. – Когда ты впервые увидел «Эхо» изнутри.

Виктор вздохнул, вытер пальцы об манжету халата, словно собираясь выжать из себя слова.

– Это было летом прошлого года, – заговорил он. – Я работал в цехе приготовления реагентов. Заказы шли из Лондона и Москвы, но здесь, в Нова-Граде, их только разбавляли и упаковывали. Я не видел контрактов до тех пор, пока не подняли мою группу на отдел испытаний «социальных реакций».

Он отвернулся, глядя на серую стену.

– Меня пригласил профессор Власов. Он представил «Эхо» как средство для борьбы с массовым страхом. Сначала опыт на грызунах – всё по протоколу. Потом – на добровольцах. Я подписался, потому что думал, что это благородно.

Руки Виктора сжались в кулаки.

– Когда я впервые ввёл его в кровь человека… это было как ночь. В глазах вдруг вспыхнула тьма, доброволец замер, рот его перекосило в беззвучный крик, а затем лицо побелело. Сердце не выдержало. Он умер через две минуты.

Голос Скоробоготова терялся в эхе коридора; Лиза смотрела на него, ощущая, как холодный дрожь проходит по спине. Она сделала пометку в блокноте: «Субъект № 4 – смерть от остановки сердца».

– Почему вы не остановили проект? – спросил Михаил.

– Профессор пригрозил аварией на складе, – мотнул головой Виктор. – Он сказал, что публикация об этом станет ядерным взрывом для репутации университета и интересов «НоваФарм». Меня лишили права голоса.

Лиза осторожно включила дополнительный фонарь и провела лучом по столу: перед ними лежал пустой стальной стакан, в котором могла быть ядовитая таблетка, но сейчас там была только вода.

– Когда у вас начались ночные кошмары? – её голос был мягким, словно она не спрашивала свидетеля, а оберегала ребёнка.

– Сразу после первых смертей, – ответил Виктор. – Я просыпался в холодном поту, слышал удары сердца, которые били слишком громко. У меня не было покоя – мой мозг становился лабораторией боли. Я видел, как меня вытаскивают из камеры… погружённых в «Эхо».

Он внезапно замолк, голова опустилась.

– Виктор… – позвала Лиза.

– Они следили за мной, – прошептал он, – с камер и микрофонов, которые ставили в подсобках. Я потерял чувство времени. Мне звонили ночью под видом проверки оборудования. Грозили посадить за саботаж.

– Кто именно? – настаивал Михаил.

Инженер прикусил губу, а затем сжался, словно ему больно было назвать имя.

– Власов. Секретарь ректора. Даже декан участвовал. Я нашёл документы, где перечислены все участники… и понял, что это далеко не добровольцы.

– Ты скрыл копии? – спросила Лиза.

Он мотнул головой:

– Я прятал всё в компьютере, но… он стер их, как только я ушёл.

Стук каблуков эхом прокатился по бетонным сводам. Свет фонарей заискрил на каплях конденсата.

– Кто-то здесь, – прошёптал Михаил, вставая.

– Нет времени, – ответила Лиза. – Мы должны вывести его отсюда.

Они потянули Виктора за руки, пытаясь придать ему устойчивость. Его ноги подкашивались, и он тащился за ними на полусогнутых коленях.

– Я знаю путь, – сказал он, – через старый туннель вентиляции. Там нет камер и охраны.

– Веди, – кивнул Алексеев и достал фонарь с маленьким красным отражателем.

Тонкий коридор вёл вверх: кирпичи были покрыты чёрной плесенью, а на потолке торчали обломки проводов. Лиза ободрала рукав о выступающий камень, и на ткани осталась капля – чёрная, как смола.

– Здесь пахнет нефтью, – заметил Виктор, когда они прошли метров десять.

– Это масло ржавых насосов, – ответил Михаил. – Они работают неправильно – возможно, ещё с советских времён.

Внезапно из-за спины послышался шёпот, а в ногах – тупой удар. Виктор закричал и упал. Его лицо исказилось в панической гримасе, руки пытались ухватиться за неровную кладку.

– Бросьте мешкать! – рявкнул чей-то голос, а за ним – второй, более низкий.

– Полиция? – пробурчал Михаил, одновременно накрывая Виктора плечом и доставая травматический пистолет.

– Никогда не дождётесь! – ответил низкий голос. – Это спецслужбы «НоваФарм».

Раздался хлопок – звук выстрела, не слишком громкий, но точный. Пуля пробила асфальтовый пол рядом с ногами инженера, посыпав гравием и кусочками бетона.

– Вили? – Виктор сжался, как будто его пронзили иглой.

– На ходу, – процедил Михаил, прижимая Лизу к стене. – Стреляли без предупреждения.

Они снова подняли Виктора. Оттуда, где только что сидели, выросла трещина: бетонная плита бокового тоннеля сместилась, и из щели показался оранжевый отблеск огня, как будто кто-то поджигал смолу.

Лиза прижалась к инженеру:

– Держись, Виктор. Мало осталось.

Они поползли вперёд, к следующему изгибу. Из труб над головой капало, а каменные блоки то и дело падали. Второй выстрел прошёл слишком близко: свинцовый колпачок брякнул о стену, едва не снес фрагмент штукатурки.

– С этой стороны нет выхода, – вскрикнул Виктор. – Я думал, что туннель ведёт на поверхность у старого фонтана.

– Тогда вниз, – сказал Михаил, спускаясь по металлической лесенке в ещё более узкий спуск. – Там остатки канализации – мы выйдем в переулок за главным корпусом.

Лиза помогла инженеру спуститься. Его руки дрожали, а дыхание становилось прерывистым. Она шлёпнула его по плечу:

– Показывай вперед!

Там, на несколько метров ниже, тёмная лужа стояла безмолвным зеркалом. Из-под входящего спектра фонаря взвились комары – их жужжание казалось хоровым смехом. Лиза поправила фонарь на шлеме прикованном к груди Виктора, а потом захватила Мишу за руку:

– Вниз и прямо, – проговорила она, отталкиваясь от старой трубы.

Они шагнули в воду; она почти доходила до пояса Виктора. Холод осаднил страх: каждый шаг давался с трудом. Фонарь Али выбивал слабые блики на волнистом потолке из сетки арматуры.

– Под держись за мой рюкзак, – велел Михаил и снял лямку. Виктор обхватил его плечи, держа голову выше уровня воды.

– Я не выдержу, – прошептал инженер, но их шаги уже приближались к выходу.

Вдруг ленточная щель в стене открылась – слабый свет фонаря сверху, и затем на них полилась перемычка дыма, от которой пахло свежесрезанной травой.

– Вот и он, – выдохнула Лиза, и, не теряя темпа, подтянула Виктора к лужайке за университетским забором.

Там их встретил тёмный силуэт Игоря Сазонова с прикрытым рюкзаком медпрепаратов. Он кинул им фонарь и подхватил инженера под руки.

– Ты серьёзно? – спросил он Виктора.

– Почти в аду побывал, – прошептал тот и дрожал, как желе.

Михаил обошёл их с рюкзаком, выложил в траву найденные камеры, диктофон и микрофильмы.

– Всё запечатлели? – выдохнул он.

Лиза проверила индикатор «REC» на диктофоне:

– Да.

Скоробогатов упал на колени, дыхание стало ровным, но глаза его оставались пустыми – в них отразилась ночь, которую он пережил.

– Давай идти, – тихо сказала Лиза. – Пока их отряды не прочесали весь район.

Вместе они попятились к заросшему каменному проходу. Взгляд Виктора зацепился за силуэт лабиринта старых колонн.

– Спасибо, – тихим голосом сказал он Лизе.

– Без тебя он бы не вышел, – ответил Михаил.

Их шаги растворялись в шорохе ночной листвы и гулком эхо подпирало первый крик совы.

Глава 14. Отголоски переговоров

В самый разгар дня студия городского телевидения «Нова-Визия» превратилась в бурлящий котёл: за прозрачными перегородками монтажёры монтировали сюжеты, звукорежиссёры редактировали записи дежурных корреспондентов и гнали эфирную ленту к прайм-тайму. Для Виктора Скоробогатова, грубо вырванного из подземелья с показаниями о программе «Эхо», заход в этот холл означал очередное испытание: вспышки софитов, микрофоны, светло-серыe формы операторов и бесчисленные камеры.

– Ты уверена, что у нас получится? – шепнул ему в ухо Михаил Алексеев, когда они шли по узкому проходу между рядами кресел для гостей.

– Если журналисты не признают меня фриком, – улыбнулась Лиза, – то хотя бы испугаются.

Скоробогатов кивнул, пытаясь выровнять дыхание. За краями холла стоял небольшой этажёр с корзинами для анкет, где побывавшие в студии заполняли отзывы. Лиза быстро подошла к одному из стеллажей и ловко срезала листок прикреплённый к ящику.