© Егор Алексич, 2025
ISBN 978-5-0065-9152-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1. Писатель
Вот ныне или завтра придет смерть…
И запечатлеет собою участь нашу навсегда, ибо после смерти нет покаяния.
Свт. Феофан Затворник
Контракт
– Егорыч, я тебе стопудово говорю, это самое лучшее, что ты можешь вообще купить в этой жизни! – мой литературный агент Сергей Сергеевич Лиханцев сопел мне в трубку уже несколько минут, расписывая всю крутость своей идеи.
Согласно моим совершенно скромным представлениям о литературной среде, о профессионалах этой области, об этикете и пиетете, литературный агент должен был относиться к своему клиенту-автору более почтительно, нежели это делал Сергей Сергеевич. Он называл меня Егоркой или Егорычем, с первой же нашей встречи держался со мной, так сказать, на короткой ноге, а по сути, просто наплевал на этот самый выдуманный мною этикет. За это я в отместку звал его Сеней, иногда звонил ему ночью, что бы рассказать какую-нибудь новую идею, и платил весьма нерегулярно. Но Лиханцев совершенно не обижался и не разрывал со мной рабочие отношения, и даже когда напоминал мне об оплате своих трудов, никогда не угрожал разрывом. Мы терпели так друг друга уже пару лет.
Познакомился я с ним на литературном фестивале, который ещё гордо называли питчингом – по сути встречей авторов с издателями для убеждения последних о необходимости издания трудов первых. Дело было как раз два года назад, я впервые в жизни решил поучаствовать в таком мероприятии и поехал в Рыбинск с надеждой, что меня заметят после представления синопсиса какому- нибудь издателю. Но так как я был новичком не только в писательском деле, но и абсолютным профаном в понимании правил существования литературно- издательской среды, то оказался на площадке для вот таких вот как я авторов с невыразительной или почти отсутствующей библиографией, где вместо издателей по ту сторону барьера напротив начинающих писателей оказалась свора жадных литературных агентов. И попался мне там Сергей Сергеевич Лиханцев. А сдружились, если можно это так назвать, мы с ним по двум причинам.
Во-первых, оказалось, что он слышал о моей серии произведений, что было весьма удивительным для меня, но вызвало чувство необычайного доверия к собеседнику. Дело в том, что к тому времени я написал несколько произведений разных жанров, но ради шутки во всех книгах главного героя звали точно как и меня – Егором. Сначала это был криминальный детектив «Егор – прокурор» о сложной судьбе работника прокуратуры, противостоящего как оборзевшему российскому криминалу, так и не менее оборзевшему коррупционному объединению в прокурорской среде. В итоге, главный герой всех победил, но погиб от выстрела в спину. Дальше был фантастический триллер «Егор и мухомор» об исследованиях чертогов разума молодым панкующим анархистом, использующим биологические препараты для расширения границ сознания. Главный герой нашел своё второе «я», узнал ответы на мучающие их двоих внутренние вопросы и умер от передозировки. Следующей книгой была комедийная повесть «Егор мочит хардкор» об искаженном в сумасшедшем
гротеске мире шоубизнеса. Естественно, главный герой – диджей крутого столичного клуба – погибает на рабочем месте во время перестрелки работников прокуратуры с наркоманами играя свой самый мощный сет, который создавал на протяжении всей книги. А перед поездкой на этот фестиваль я как раз закончил драму «Егор и его лабрадор» о тяжелом расставании хозяина и его собаки соответствующей породы. В этой книге умер пёс. Все эти книги были вывешены на бесплатных литературных площадках, и по мере публикации каждой новой я получал равное количество положительных отзывов и обвинений в графомании. Когда я в момент знакомства перечислил Сергею свои работы, он сначала неприлично заржал, а потом, к моему удивлению, высказал свое мнение по поводу сюжета каждой и особенно оценил «фишку» с именем героя в названии книг.
Во-вторых, для закрепления наших еще не начавшихся партнерских отношений мы решили с ним это дело обмыть. И следующие два дня я не очень хорошо помню. Но под этим делом мы нашли общий язык, как же иначе, договорились работать совместно, пожали руки. Плюнув в ладонь по старой традиции. А такие контракты, как известно, не разрываются. Правда, у пьянства с коллегами есть обратный эффект – последующее панибратство. Но Сергей всё же свою работу делал: пристроил мои произведения в пару изданий, меня даже напечатали микротиражом, что-то где-то продавалось, например, электронные версии книг. Наверное, я бы и сам смог всё это сделать без агента, но мы же пожали руки. Сергей настаивал на рекламе и продвижении, авторских встречах с
«фанатами», раскрутке. Но на всё это требовались средства, а вкладывать я пока не собирался, ибо не ощущал финансовой перспективы своего творчества. Таким манером и сотрудничали мы с моим агентом Сергеем Сергеевичем Лиханцевым.
– Егор, такой шанс бывает раз в жизни, – продолжал Сеня. – У него очень высокий читательский охват. На разных площадках подписчиков столько, сколько мы с тобой и за год не наколотим, даже покупая голоса. Шестнадцать книг и почти все в топе.
– Но я хочу писать под своим именем! – не сдавался я.
– Каким своим? Ты и так пишешь под псевдонимом, о каком хоть имени ты говоришь? – с деланным возмущением давил на меня агент. – Ну и оставишь себе старый псевдоним про запас, если когда-то понадобится. А попишешь пока под другим именем, которое тебе предлагают купить. Все твои работы сразу в топе будут только потому, что ты уже якобы написал шестнадцать крутых романов. Просто будешь ты не Егор Рогов, а Константин Фессио. Какая тебе разница, под каким именем ты заживешь с завтрашнего дня, если завтра ты скажешь «да» первому издательству из очереди и выйдешь из тени!
– В каком это смысле «из тени»?
– Ну Константин Фессио пока не печатался ни одним из изданий, несмотря на кучу предложений. Он отказывал всем.
– Это что за бред? – удивился я.
– Слушай, у разных людей разные заморочки. – казалось, Сергей раздражается, уговаривая меня на «беспроигрышный вариант». – Он непубличный человек. Ни одного интервью, ни одной личной фотографии, ничего о себе. Он не один такой, я знаю несколько известных авторов, которые не любят публичность. Тут плюсом еще нежелание печататься. Но это пока! Если мы купим его имя, то нам и карты в руки.
– А как ты себе это представляешь – купить имя человека? – я всё еще не понимал.
– Да очень просто! Я же тебе уже говорил как на исповеди! – Сергей, похоже, услышал в моем голосе нотки сомнения, которые интерпретировал в свою пользу. – Мы подписываем контракт на покупку его псевдонима. И почти всех сопутствующих авторских прав на его произведения. Псевдоним не предполагает ничего другого, как владение его предыдущей библиографией и последующими написанными от его имени книгами. Дальше ты пишешь, я договариваюсь с издательствами. Предыдущие книги не издаем, таков уговор. Может потом и на их издательство договоримся. Последующие – сколько угодно. Цена очень приемлема, окупаемость вложений ну максимум год. И что такое миллион сегодня? Зато завтра ты проснешься популярным!
– Скорее, завтра я проснусь без своего имени и без денег! – огрызнулся я.
– Ты всё равно не Рогов, это не твоя настоящая фамилия. Ну а имя Константин красивее чем Егор.
– Ну спасибо!
Сославшись на то, что мне нужно подумать, и еще какое-то время поотбивавшись от настойчивых нападок Сергея Сергеевича Лиханцева, желавшего решить вопрос как можно скорее, я отключился. Это для него всё выглядело ясным и понятным, это он ничего не терял, а только уже считал гонорары за будущие публикации. А мне вот так вот сразу было не расстаться с псевдонимом пусть даже не самого удачливого автора, но всё же созданного мной, да еще и с фишкой в названиях произведений. С новым-то псевдонимом такая изюминка не прокатит. Да и миллион на дороге не валяется.
Пару дней я пребывал в глубоких раздумьях, сбрасывая вызовы Сергея, по нескольку раз в день звонившего мне на телефон. Я изучал этого Константина Фессио. Точнее, читал ускоренно, «по диагонали», его произведения. И более внимательно множество рецензий, восторженных отзывов. Похоже, на самом деле человек был талантлив. Насколько я мог судить, его книги были насыщены каким- то необычным сочетанием мистицизма и реализма, автор рассказывал историю, словно побывал в ней, а не придумал. Возможно, услышал от первого лица, от участника. Его герои вызывали жалость, сострадание. Они становились жертвами своих же проступков, сами губили себя, но находили силы признать это. В отзывах часто можно было услышать, что книга вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Были и недовольные критики, но явно гораздо меньше, чем у моих произведений.
Сдался и ответил на звонок агента я только на третий день, когда он позвонил ночью:
– Ну чего? Надумал?
– Сеня, ты на часы смотрел? – еле разлепляя глаза, что бы взглянуть на красные цифры на стене, шепотом спросил я.
И получил коленом по пятой точке от жены.
– Да, наверное, как и ты, когда мне по ночам звонил. – без тени обиды и издевки ответил он, а я понял неуместность своего вопроса. – Кстати, часики-то тикают. Уйдёт имя.
– Это всё точно так, как ты мне описываешь? Или есть подводные камни?
– Ничего там нет, никаких камней, никакой воды. – уверенно ответил агент. – Сам прочитаешь контракт. Но надо поторопиться.
– Ну давай, я через недельку буду возвращаться через Москву и заеду к тебе. – я уже почти проваливался в сон.
– Какая неделька? – возмутился Сеня. – Ты в своем уме? Такое предложение раз…
– Блин, Сень, я уже давно планировал уехать. – начал я то ли оправдываться, то ли встречно наезжать. И за слишком громкий шепот снова получил коленом. – У меня билеты куплены на поезд уже, путевка проплачена…
– Какая путевка? Какие билеты? – заводился Сеня. – Куда ты собрался-
то?
– Домбай. – ответил я снова пытаясь не уснуть. – Горный лагерь в
Домбае. В воскресенье должен быть там. Вернусь как раз через неделю.
– Так, стоп! – с возмущенного голос Сергея снова спустился в тональности до делового. – Ты же и в ту сторону через Москву?
– Ну да. Пересадка с Ярославского на Казанский. – нехотя признался я, чуя, что он сейчас мне скажет, и поэтому добавил. – Но у меня между поездами там один час, я не успею к тебе приехать.
– Тогда я приеду к тебе! – безапелляционно заявил Сергей. – Я же твой агент! Говори время, я приеду с бумагами на Казанский вокзал.
Делать было нечего, я не видел возможности уклониться, что бы ещё оттянуть момент принятия решения, и мы договорились о времени и месте встречи.
Еще пару дней прошло в окончательных сборах, укладке рюкзака, покупке недостающей экипировки, разнашивании ботинок. Потом дорога в сидячем вагоне до столицы в компании маргинального вида молодежи, пробежка до Казанского вокзала по подземным переходам.
– Ты куда такой нарядный собрался-то? – спросил меня Сеня, пожимая руку и улыбаясь.
– Горный лагерь в Домбае. – заученно и хмуро от недосыпания ответил я.
Ночка из-за шумной молодежи получилась бессонной. Два парня фриковатой наружности обсуждали стрижку одного из них, надев наушники, и от этого речь их была слишком громкой. Я всё же не вытерпел и сделал им замечание, за что получил поток негатива в свою сторону. Откровенно наезжать на меня они видимо побоялись, всё же внешность у меня не совсем уж щуплая. Но ввиду их численного перевеса и подросткового гонора они высказали мне всё, что думали о свободе слова и поведения в общественных местах. Заткнулись только тогда, когда я всё же пообещал ударить одного из них. Я сам человек не агрессивный, скорее наоборот, дружелюбный и открытый. Но имею стойкую неприязнь к наглецам и дуракам, и не очень богатый но всё же опыт в секции бокса, который отучил меня «зажиматься» в конфликтных ситуациях.
– А чего ты там забыл-то, Егорыч? Ты как-то не рассказывал, что у тебя тяга к горам какая-то. – усмехнулся Сергей.
– А я, Сеня, – вернул я ему за «Егорыча», – еду за вдохновением. Горный поход за вдохновением, да.
– И напишешь «Егор – покоритель гор»? – Сергей откровенно веселился.
– Может и напишу. – насупился я. – Ты бумаги привёз?
– Да. Вот. – он протянул мне папку.
– Пойдём, хоть присядем куда-нибудь, не стоя же читать.
Мы нашли свободный столик в одной из кафешек Казанского вокзала, взяли кофе. Мне он был нужен позарез, ибо утро было не из добрых. Голова соображала средне, глаза слипались, и я мечтал поскорее завалиться в купе поезда
«Кавказ» и проспать до самого Невинномысска. Контракт оказался всего на двух листах, абсолютно обычный договор передачи прав на псевдоним автора. Честно говоря, я тогда не имел ни малейшего представления, подходил ли такая форма
договора именно для непредметного и неосязаемого товара как псевдоним. Поэтому не стал вникать в юридические тонкости.
– Тут оплата прописана… – начал было я.
– Егорыч, у меня к тебе предложение. – Сергей придвинулся через стол. – Я готов разделить риски с тобой.
– В смысле? – не понял я.
– Половина с тебя, половина с меня.
– В смысле? – опять не понял я.
– Что ты заладил «в смысле, в смысле»? – скривился Сергей. – Ну давай по «чесноку»: твои опусы про Егора хреново продаются. Может они местами и написаны неплохо, но на массмаркет не тянут. А без массовых продаж ты что вообще мечтаешь заработать? Это не картина, которая имеет ценность в единственном экземпляре. Литература, брат, это массовая культура, это массовые продажи большого количества повторений одной картины.
Теперь уже я скривился от такого вот «по чесноку». Когда предлагают говорить честно, то в итоге услышишь про себя что-нибудь нелицеприятное. Так и получилось. Эти вот «может» и «местами» говорили об мнении моего агента о моей писанине. Ну что же, я не первый раз это слышу, в интернет-отзывах и не такого начитаешься. И моё отношение к своим произведениям, как к писанине, тоже было не оголтело восторженным, я реально оценивал свои возможности. Но всё равно немного обидно.
– И уж прямо сказать, этот контракт на топового автора нашел я. И я тоже хочу на нем заработать, а не остаться на стандартном гонораре агента. – продолжал Сергей. – Я хочу половину. Погоди, погоди распахивать свои узкие глаза пошире. Я же не за просто так. Во-первых, я нашел этот контракт, это я уже сказал. А во-вторых, я готов разделить риски с тобой и выплатить половину стоимости имени этого Константина Фессио.
Для меня это была новость скорее приятная, так как полмиллиона рублей составляли почти все мои накопления. Соглашаясь посмотреть бумаги, я оттягивал вопрос поиска денег на самый последний момент в надежде, что ещё откажусь от подписания контракта и не придется занимать недостающие средства. Этот единственный момент по оплате я и хотел обсудить со своим агентом до подписания, предложив, например, растянуть платежи на какой-то период.
– Почему я? А не кто-то из других твоих клиентов? – мне хотелось услышать что-то положительное о себе после его признаний об оценке моих произведений. – И если всплывёт это всё?
– Да ничего не всплывет! Как только выйдет твоё первое произведение под новым именем, любая попытка предыдущего владельца обнародовать этот контракт будет считаться способом положить лапу на твои авторские гонорары. То есть, окажется, что тебе и имя продали, и прибыль от последующих произведений пытаются получить. Это, брат, мошенство! А мы, естественно, никому ничего говорить не собираемся. Мы собираемся, брат, делать тебя известным и лавандос!
Последние слова он говорил громко и бравурно, так, что даже посетители за соседними столиками обернулись. Я придвинул контракт, достал авторучку и вывел подпись на обоих экземплярах. Да, это был шанс углубиться в профессию писателя быстрее, чем пройти путем безвестности и разочарований в своих силах. Это был шанс получить мощную мотивацию в написании, так как теперь можно было пользоваться не только чужим именем, но и чужим стилем. Придется поработать над собой, но игра, похоже, стоила свеч. За те пару дней, что я скрывался от Сергея, я поискал информацию о Константине Фессио в интернете.
Всё было именно так, как говорил мой агент: известность произведений и скрытность автора.
С одной стороны, мне хотелось спать, и мысли проворачивались в голове со скрипом, а с другой – напор моего агента, его полмиллиона, грядущие перемены и перспективы всё больше убеждали меня, что отказываться от подписания договора не было смысла, что моя мнительность отпугивает шанс всё изменить. Поэтому я одним махом подписал контракт не давая себе возможности еще раз усомниться и струсить.
Сергей что-то достал из кармана и протянул мне. Это был стерильный одноразовый медицинский шприц в упаковке.
– Это что? – спросил я его, машинально беря в руки протянутый шприц.
– Как что? Достань иглу и ткни палец. – Сергей пальцем показал на мою подпись внизу листа.
– Зачем? – я напрягся.
А потом опустил глаза на подпись и увидел над ней напечатанное
«Удостоверено подписью и кровью» и мою настоящую фамилию. Когда бегло читаешь документы, то привычные места типа «Адреса и реквизиты сторон» угадываешь по первым словам, если не по первым буквам. Так и тут, увидев
«Удостоверено подписью…» я даже не стал дочитывать предложение.
– Сеня, а это что за фигня? Какой ещё кровью? – я понизил голос до шепота, что бы соседи не услышали про кровь.
– Егорыч, я думал, ты прочитал всё и у тебя нет вопросов кроме как по оплате. – Сергей развел руками. – Это просто прихоть той стороны. Ну, типа, ты забираешь имя человека, а переход имени, это типа как переливание крови. Ты, типа, получаешь жизнь вместе с именем, а кровь это символ жизни. Видишь клякса с той стороны? Он тоже капнул.
– Сеня… Это… Кто в наше время контракты вот так вот подписывает? И вообще, знаешь какие контракты и с кем подписываются именно кровью?
– Егорыч, ты что страшных книжек начитался? Или боли боишься? – Сергей посмотрел на меня с прищуром. – Ну ладно тебе, ответь на прихоть этого старика, чего такого-то… Ткнул иголкой, приложил, и езжай спокойно, отдыхай. А я пока с остальным разберусь, первую половину из своих им переведу и твою через дней десять пообещаю. Так что ты вернешься уже и с вдохновением и во-о- о-от такой вот перспективой.
При последних словах он развел руки, как рыбак на привале. Я, уставший и уже спешащий оказаться в уютном купе, распечатал иголку, ткнул палец и приложил его к бумаге. Какие глупости в двадцать первом веке приходится совершать. Но может это знаковое событие. Потом, пожалуй, возьму этот сюжет в новую книгу.
Заваливаясь на верхнюю полку купе, я почему-то подумал над двумя моментами: Сеня не сказал, почему выбрал именно меня, и назвал продавца имени стариком.
Анна
Я как раз осмысливал и обсуждал со своим внутренним голосом произошедшее событие, когда зеркальная дверь отъехала, и в купе шагнула девушка. Увидев меня на верхней полке, она поздоровалась и присела за столик, поставив маленький рюкзачок рядом с собой.
Мои чувства в этот момент оказались двоякими, и я попытался это ощущение зафиксировать. Я люблю запоминать разные моменты в себе,
окружающем мире, что бы потом дать им описание, это, как мне кажется, помогает оживить мою писанину. Так вот, я с одной стороны разочаровался в том, что поеду в купе не один, а с другой, радовался, что это молодая дама, а не, например, пьяный мужик, или грузная женщина с маленьким крикливым ребенком.
Билеты я покупал заранее, специально выбирая второй этаж вагона фирменного поезда «Кавказ». В конце октября в сторону Кисловодска поезд шел почти пустой, так как сезон пляжно-санаторных отпусков заканчивался, а горнолыжный еще не начался. Поэтому в ту сторону ехало очень мало пассажиров, и все в основном брали билеты первого этажа, а на втором этаже вагона все купе были пустыми, по крайней мере в момент приобретения мной билетов. И тут такой облом, придется с кем-то делить замкнутое пространство.
А по поводу «молодой дамы», то тут я тоже не планировал какие-то дорожные «амуры», не собирался расправлять павлиний хвост перед случайной попутчицей. У меня был крепкий и удачный брак, я никогда не изменял жене, считая это делом низким и мерзким. Но молодая, да пусть была бы и не очень, дама всё же лучше, чем вредная бабулька, пьяный мужик, или, как я уже сказал, мамаша с громким чадом.
Вообще, у меня был такой план на эти сутки, пока я нахожусь в пути: подумать над смыслом жизни и дальнейшей писательской карьерой. И это было связано не только с приобретением нового псевдонима, хотя и над этим я буду усиленно думать. В моем плане размышлений прежде всего стояло именно осмысление уже пройденного пути и поиск ответов на накопившиеся вопросы. Дело в том, если выражаться моим же литературным языком, что я ехал не за книгой «Егор – покоритель гор», а потому что уже назревал короткий рассказ
«Егор и творческий запор». Я не знал что и о чём писать.
Вообще, стоит упомянуть, как я пришел в эту сферу деятельности. Изначально, это было просто хобби. Еще в школе я писал какие-то рассказики, стихи. В институте, когда увлекся гитарой, бравировал перед сокурсниками написанием собственных песен. А потом, когда пришлось сосредоточится на зарабатывании денег и, вообще, на выживании в этой дурацкой взрослой жизни, то гитара, стихи и песни были заброшены. И вот неожиданно подкрадываются сорок лет, а с ними и кризис среднего возраста. Всё как у всех. К этому моменту мужчина уже имеет определенный набор увлечений, которые вроде уже можно и не менять, занимаясь рыбалкой, охотой, самогоноварением и тому подобными истинно мужскими интересам. Всё как у всех. Но не у меня. Я решил вернуться к своим увлечениям юности и как-то с одного подхода написал рассказ, дал почитать его супруге и получил одобрение «Пиши!». Я так думаю, что для неё это было понятнее и лучше рыбалки или самогоноварения. Скорее всего потому, что и то и другое связано в конце концов с пьянством. Как и кризис среднего возраста.
В общем, я начал пробовать. И вылилось это в то, что сейчас я ехал в купе поезда, глядел в потолок и думал над тем, как мне выбраться из ямы. Ямы разочарования в своём писательском «мастерстве». Да, у меня была основная работа, на жизнь как-то хватало. Но работа была крайне нелюбимой. Работа выжимала из меня все соки, отбирала силы, гасила положительные эмоции, наполняла негативом к концу каждого рабочего дня. И когда я в свой законный выходной день садился перед монитором компьютера, то понимал, что за неделю просто выгорел, и мне нечего кинуть на белый экран. В этой поездке, начиная с первых суток в купе, хотелось поговорить с собой именно об этом – доколе это
будет продолжаться? Сеня посеял в очень благодатную почву своё предложение кардинально изменить всю ситуацию покупкой нового псевдонима.
Вот за такими мыслями меня и застал приход попутчицы. Я еще немного полежал наверху, потом подумал, что это не совсем этично, и спустился.
– Здравствуйте.
– И еще раз здравствуйте. – ответила она мне, переводя взгляд с пролетающих за окном осенних пейзажей, на меня и улыбнулась.
– Я, наверное, выйду. Вам же переодеться надо? – сам я не стал надевать никакие «треники», а просто стянул куртку и кофту.
– Нет, не надо. Я только до Рязани. Всего пару часов.
Я отметил, что у неё уставшие глаза. Она вроде как снова повернулась к окну, но оставляя меня в поле зрения. Повернулась, но не отвернулась. Что же, довольно учтиво с её стороны.
– Лямки не жмут? – вдруг спросила она.
– Что, простите? – не понял я.
Она кивнула в сторону моего рюкзака, стоящего на нижней полке у двери:
– Рюкзак большой. Лямки не жмут?
Я посмотрел на плечевые лямки восьмидесятилитрового рюкзака и удивился, как они вообще могут жать при такой ширине и толщине наполнителя.
– Да нет вроде. – я пожал плечами. – Широкие, мягкие.
– В поход?
– Ага. В горный. – я улыбнулся.
Это был мой первый поход в горы. За вдохновением. За ответами.
– Я так и поняла. Мембранная куртка, трекинговые палки, рюкзак. – она снова устало улыбнулась.
– О, да вы разбираетесь! – я даже приосанился.
Всё же мне кажется, что люди идущие в горный поход, необычные, смелые.
И теперь я приобщаюсь к этому таинству путешествий по возвышенностям.
– Да. Лет десять уже хожу в горы.
– О как… – кто-то в этом купе оказался необычнее и смелее меня. – Меня Егором зовут.
– Анна. – просто ответила она.
Мы помолчали. Она снова смотрела в окно. Я не мог понять, её усталый вид и молчаливость – это проявления лёгкой надменности, или нет? А она, всё так же глядя на серый безлиственный лес за окном, на капли дождя, ползущие по стеклу под потоком встречного воздуха, продолжила:
– Нет, обманула. Десять лет походов, а не в горы. Начинала в поисковом отряде, который пропавших людей искал. По болотам, лесам. Это, конечно, не поход в полном его понимании, а спасательная операция. Но потом всё как-то переросло именно в походы, ну которые с палатками, кострами и гитарой. И со временем добралась до гор. Другой уровень. Да, перешла на новый уровень походов. Не по высоте, а по сложности, я имею в виду. Это не простое увлечение, сил много отбирает. Зато и дает много чего другого.
– Например? – заинтересовался я.
– Да по-разному. Кому чего не хватает, наверное, то и дает. Мне вот спокойствия в жизни не хватало. Даже лесные походы не подпитывали энергетикой так, как это сделали горы. Стоишь на верхушке, смотришь в небо и в тебя словно зарядка как в батарейку льётся.
Мы снова замолчали. Она пододвинула свой рюкзачок поближе, достала оттуда какие-то тетради, сложенные листы, положила перед собой на столик, но не спешила разворачивать.
– Еду в Рязань на учебу. – кивнула она на тетради.
– Второе высшее? – я прикинул возраст по её внешности.
– Третье. – она снова устало улыбнулась. – На этот раз по основной профессии.
– А чем вы занимаетесь? – не удержался я от вопроса.
– Медсестра скорой помощи.
Видимо вселенная в самом начале моего пути за ответами и вдохновением решила сначала осадить меня в самомнении. Со мной в купе оказалась медсестра, человек благородной профессии. Медсестра скорой помощи, а «скорая», в моем понимании, это эпицентр человеческих проблем со здоровьем, ведь всё начинается со «скорой», и эти люди принимают первый удар. Еще Анна десять лет ходит в походы, чем заткнула меня за пояс с моими потугами начинающего путешественника. И ещё третье высшее… А я тут с кризисом среднего возраста пытаюсь лёжа на полке разобраться. Вот человек, явно моложе меня, свою жизнь кроит как заправский портной, в то время как взрослый дядька рефлексирует из-за неудач с писаниной.
– На врача учитесь?
– Ага. Вот после суточной смены теперь еще на коллоквиум готовиться
надо.
– Ого, это же очень трудно, наверное? – снова я удивился силе воли Анны.
– Физически терпимо, а эмоционально… Двояко получается. С одной
стороны, так выматываешься от чужой боли за эти сутки, что хочется домой и забиться в угол. – ну наконец-то я услышал о её слабости. Аж приятно стало, что этот железный человек не такой уж железный. – А с другой, за целый день насмотришься на то, как они страдают, а у тебя нет ни знаний, ни опыта, что бы помочь им, вот силы как-то сами и появляются на конспекты и учебники. Сегодня откачивали наркомана. Падшая личность, если честно. Но человек, жалко его. За ним бабуля в реанимацию поступила. Тут уже возраст сделал своё дело, и в глазах желание покоя. Таких еще жальче. А следующим мальчик маленький, каким-то невероятным образом с балкона сорвался, родители недоглядели. Тут вообще душа разрывается. Невинное создание страдает от невнимания нас, взрослых. Вот и едешь в институт ради них всех. Ради падших, от которых отказался весь мир. Ради стариков, которые сделали всё для этого мира, и сами хотят на покой. Ради детей, которые мир-то и не видели. Но устаешь, конечно. Сегодня так вымоталась, что чуть под машину не попала. Как сомнамбула со смены вышла и на первом же переходе пошла на красный. Еле увернулась от машины…
Теперь я смотрел в окно, переваривая всё сказанное. Эту философию необычно сильного сострадания к любому, попавшему в беду. Эту готовность к самопожертвованию через постоянное истощение. Эту самоотдачу. Я всегда думал, что самые большие циники, это врачи. А тут встретив эту девушку весьма усомнился в своём прагматизме. И насколько её мировоззрение не совпадало с моим! Я ехал в этой камере с четырьмя откидными нарами разбираться исключительно со своими проблемами, а она ехала в этой келье что бы читать конспекты и учиться помогать другим. Наверняка, тоже выбирала незанятое купе, что бы её не беспокоили.
– Может чаю хотите или кофе? – спросил я, пытаясь как-то приобщиться к её мировой спасательной миссии.
– Нет, спасибо. Почитаю вот… – она пододвинула тетради.
– Тогда, пожалуй, я не буду вам мешать. – буркнул я и полез наверх.
Немного поворочавшись, я всё же уснул под равномерное раскачивание и стук колёс. Спать в поезде – это, как мне кажется, вид психотерапии. Мне жена говорила, что мурчание кота очень полезно для человека, так как частоты и вибрации, издаваемые пушистым, благотворно влияют на наш организм. Но вот вибрации поезда я считаю средством более сильным.
Мне приснился сон, как я стою на вершине горы и протягиваю вверх недавно подписанные мною контракт на покупку чужого имени. В какой-то момент серые тучи расступаются, и я жду, что на меня снизойдет сияние. Но вместо этого с неба падает огромная капля крови, и голос свысока спрашивает:
«Ничего тебе не жмёт?». Я проверяю лямки рюкзака, не жмут ли они мне, но понимаю, что никакого рюкзака на мне нет. И голос имел ввиду не лямки рюкзака, а мою совесть. Не жмет ли мне совесть? Ну да, я поступил не особо честно по отношению к своим будущим читателям, приобретя за деньги не существующую репутацию. Но это всего лишь имя. Даже не имя, а псевдоним. И по большому счёту, читателям наплевать, как тебя зовут. Главное, что внутри твоей писанины. Понравится – имя может и запомнят, не понравится – никто специально не запоминает неудачливых литераторов, что бы обходить их произведения стороной. Все помнят победителей, а неудачников не замечают. Поэтому я ответил голосу:
«Им всем насрать!». Не очень этичным, казалось, кричать такое слово в горах. Всё же горы это что-то более возвышенное, требующее других эпитетов в речи. Но голос свыше не сильно отстал от меня и так же ответил: «Да, всем насрать на тебя!». Поэтому я не стал сильно терзаться, что в горах, в этом прекрасном месте с таким потрясающими видами употребил этот глагол. Вытерев кровь с лица, я проснулся.