Расклад такой. Башня
- -
- 100%
- +
Всё шло хорошо и спокойно.
Пока меня не поставили на Башню.
Башня… она меня пугала и восхищала одновременно, такая сила, что каждая частичка внутри вибрирует. Место, где каждый шаг мог изменить направление дальнейшей жизни.
Я считал дни до конца дежурства – никогда не скрывал от себя, что не люблю это место.
И именно в моё дежурство это произошло.
Элеонора…
Не люблю вспоминать это имя.
Тем более вслух.
Но я знаю одно: если бы я тогда хоть на миг промедлил – всё рухнуло бы.
Мир арканов, порядок, всё, что держится на равновесии тоньше паутины.
Иногда я думаю: Справедливость знала заранее.
Знала, что мне придётся стоять между падением и спасением.
Знала, кого делает стражем.
Я окинул взглядом свой отряд.
Лисар – надёжный, проверенный десятками боёв. Спокоен, как камень, и такой же крепкий нравом. Я мог бы назвать его другом, если бы в этом мире было такое понятие. Но есть только служба.
И Рилен – новенький.
Юнец с горячими глазами, который слишком старается выглядеть опытным.
Его запал то раздражает, то настораживает – ещё не разобрался, что именно из этих качеств сильнее бросается мне в глаза.
Башня всегда давила.
Не то, чтобы страхом – нет. Скорее ощущением, что ты стоишь под чем-то живым, древним, способным раздавить одним только намерением.
Сегодня она тихая. Слишком.
Я посмотрел на её верхние уровни – на те самые зубцы, которые раньше мерцали светом энергии, реагировали, дышали, пульсировали. Сейчас – ничего.
Как будто её сердце не бьётся.
Ирония, конечно, что всё это совпало с назначением нового хранителя.
С тех пор как его поставили, Башня ни разу не дала сбоя. Ни малейшего.
Ни вспышки, ни провала, ни прорехи в поле.
Стабильна, как давно не была.
И всё же… я не мог избавиться от ощущения, что это ненормально.
Слишком гладко.
А сам хранитель…
Гарон.
Имя звучит так же неприятно, как и он выглядит.
Низкорослый, уши торчат, как у настороженного гоблина, волосы вьются странными темными прядями, будто он всю жизнь спал в кустах.
И его постоянная попытка казаться выше, шире, важнее, чем он есть…
Я видел таких людей – и в прежней жизни, и здесь.
Они либо перерастают свою жалкость, либо начинают ею прикрываться, как бронёй.
Гарон выбрал второе.
Он не злой.
Не гениальный.
Но вот эта его самоуверенность…
Это желание всем и каждому напомнить о своём титуле…
Эта привычка говорить «по долгу моей высокой должности» в каждом третьем предложении…
Да, раздражает.
Но раздражение – не аргумент.
Башня не рухнула за всё время его службы.
Не дала трещин.
После Элеоноры я уже считал это чудом.
Не люблю его – и что?
Мне это не обязательно.
Есть служба.
Есть долг.
И есть Башня, которая – хоть и неприятно признавать – под его управлением стоит крепче, чем при хранительнице, ставшей предательницей.
Может, он и правда более устойчивый, чем казался.
Может, за его смешным ростом и оттопыренными ушами скрывается что-то, что я пока не вижу.
А может…
Я просто хочу верить, что после Элеоноры хуже уже не будет.
– Сегодня тихо, командир, – сказал Рилен, всматриваясь в границу. – Даже… странно тихо.
Я фыркнул.
– На границе тишина – это не подарок. Это предупреждение.
Запомни и не повторяй таких наблюдений вслух, если не хочешь накликать беду.
Он неловко сглотнул, отвёл взгляд.
Лисар только хмыкнул.
Но правда была в другом: сам я чувствовал то же самое.
Воздух сегодня был натянут, как струна.
Пустошь казалась слишком спокойной.
А Башня за спиной – холодной, как никогда.
Не люблю эту тишину.
Она всегда стоит здесь перед бурей.
Что у нас там может быть?
Разлом? Мелкий, обычный – с такими мы справляемся втроём легко. Может, один падший проскочил… Один – не страшно. Днём бы я вообще не обратил внимания.
Но ночью всё это чувствуется иначе.
Я машинально сжал рукоять меча. Я всегда так делаю, когда прокручиваю худшие варианты – не самый здоровый рефлекс, но уж какой есть.
Если набегут двое-трое?
Ну… тоже не проблема. Лисар удержит одного, новенький – если не растеряется – второго, а я возьму третьего. Неприятно, но обыденно.
Но я знал: скверна никогда не приходит поодиночке. Она всегда ищет щель, где граница тоньше.
Самый худший вариант?
Стая.
Я тихо выдохнул. Три-четыре – уже плохо. Пятнадцать – это катастрофа. Но такое почти не случается. Почти.
Хотя… один раз случилось.
Когда память решила об этом напомнить, меня передёрнуло. Двадцать с лишним лет прошло, а я до сих пор вижу их – всех тринадцать. Падшие не должны действовать так слаженно. Это же просто сорванные души, пустые оболочки, движимые жаждой. Они не строятся. Не двигаются ровной дугой. Не отбивают удары синхронно.
Но тогда – отбивали.
Тринадцать существ, которые будто слушали чей-то невидимый приказ. Если бы хоть один шаг я тогда сделал позже…
Я до сих пор помню стоны границы.
Да, граница стонала. Она трещала, как лёд на озере, готовый расколоться. Падшие били по ней, как волна за волной, тянулись когтями. Не к нам – нет. Они рвались к той стороне, где находится светоч аркана.
К Аркану Смерть.
Тогда мы еле удержали рубеж. И я впервые подумал, что падшие – это не остатки чьей-то судьбы. Не мусор. Не ошибка.
А оружие.
С тех пор такого больше не повторялось. И я убеждал себя, что это был единичный случай. Особенность. Сбой мира. Тем более что все, кто был тогда в дозоре… кроме меня, Лисара и Хельруна… давно ушли в перерождение.
Легче думать, что это просто легенда.
Но я-то знаю правду: легенды обычно начинаются с чьего-то провала. Или с чьего-то ужаса.
И вот сейчас – эта тишина.
Этот воздух, будто сдерживающий дыхание.
И когда я только подумал об этом – небо раскололось.
Разлом почувствовался не сразу.
Сначала – лёгкий толчок в поле, будто кто-то провёл ногтём по стеклу.
Я стоял у подножия Башни, наблюдал за ровным светом её барьера, и в тот миг даже не придал этому значения. Такие колебания случаются – обычно мелкие выбросы, отклик на смену хранителя или арканные ветра.
Но затем пространство… хрустнуло.
Тихо, как если бы ломалась сухая ветка.
И этот звук – не ушами, нет – позвоночником.
Сердцем.
Я застыл.
Этого не должно быть.
Я закрыл глаза, прислушался глубже – и почувствовал, как под реальностью, под тканью мира что-то стягивается в узел. Слишком острое, слишком новое, слишком… чужое.
Не катаклизм.
Не выброс.
Не привычный сбой Башни.
Что-то иное.
И главное – оно звало.
Не меня, мир.
Звало и одновременно пыталось прорвать границу.
– Чёрт, – выдохнул я, чувствуя, что воздух вокруг будто стал более густым.
Расширяющаяся трещина в арканном поле нарастала, словно кто-то медленно, но уверенно драл когтями оболочку реальности. Секунда – и она стала ощутимой даже без чувств стража.
Это уже не рабочий момент.
И не случайность.
ЭТО – вторжение.
Даже Башня дрогнула. Её поверхность чуть потемнела, линии силы на миг исказились, как от боли.
Гарон, вероятно, тоже почувствовал – но реагировал он всегда с задержкой. Слишком долго думал, слишком много хотел казаться уверенным. Непозволительная роскошь.
Я уже знал, что нужно сделать.
– Лисар, Риллен, – сказал я. Голос твёрдый, спокойный. Стандартный тон приказа, но внутри всё кипело. – Внимание. Фиксирую разлом. Координаты – восточная пустошь, сектор девять. Формируем группу немедленного реагирования.
Я вдохнул глубже, ещё раз коснувшись разлома своим восприятием.
Холод.
Свет.
И… странная мягкость, почти человеческая.
Словно за разломом – не сила.
Не тварь.
А… кто-то.
От этого становилось хуже, а не легче.
– Готовность через пять минут, – добавил я.
Лисар без лишних слов рванул следом.
Риллен сначала отшатнулся – это естественно, когда впервые видишь такой прорыв, – но быстро пришёл в себя и догнал нас.
Мы бежали по серой земле пустоши, и у меня внутри холодело.
Мне не нравилось чувство, которое шло от трещины.
Слишком непривычное.
Слишком… личное, будто разлом смотрел прямо на меня.
И всё же – одно я знал точно.
Такой силы я давно не видел.
С тех самых событий.
«Только не повторение…»
Я сжал зубы.
Не время для страхов. Не время для прошлого.
Граница рябила, словно ткань, которую пытаются разорвать голыми руками.
Над пустошью тучами клубилась магия, воздух гудел, и всё нутро подсказывало: это не случайность.
И уж точно не простая выбросная волна.
Мы приближались к эпицентру, но сложно оценивать расстояние в Пустоши, предметы здесь чаще оказываются дальше, чем кажутся на первый взгляд.
Я ускорил шаг.
Не знаю почему.
Предчувствие?
Инстинкт?
Долг?
Скорее всё сразу.
Я ещё не знал, кто – или что – ждёт нас в центре этой вспышки.
Но уже чувствовал: спокойная жизнь снова кончилась.
Глава 5
«Она вступит там, где шаг невозможен,
и принесёт с собой Смещение.
Одни увидят в ней Разрыв,
другие – Зажжение»
Из дневников Высшей жрицы.
Запрещенное
Башня впереди дрожала в воздухе, как будто её силуэт плавал на волнах жара, хотя вокруг было холодно, слишком холодно для пустынного серого ландшафта. Почва под ногами хрустела – будто ходили по высохшим костям.
Нокс нервно ёрзал на лапах.
– Мы в опасности, – сказал он тихо, почти шёпотом. – И сейчас уже не время сомневаться. Сейчас время переживать.
От его тона у меня по коже прошёл ток.
Я непроизвольно ускорила шаг.
– Что это за место вообще? – выдохнула я. – Это не Башня…ведь так? Это… какая-то пустыня.
– Это Пустошь, – ответил Нокс. – И здесь обычно никого не бывает. Значит… что-то пошло не так.
– Ты же сказал, что мы окажемся у Башни.
– ДОЛЖНЫ БЫЛИ, – прошипел он. – я так думал. Но теперь…
Он внезапно замолчал.
Уши его прижались, шерсть встала дыбом.
Я почувствовала это тоже – не звук, не шаги…
Холод.
Как будто из-за спины тянется чьё-то тёмное дыхание.
Сзади раздался хрип. И треск.
Я остановилась, и медленно обернулась.
Он был человекоподобным только по форме.
Ростом выше двух метров.
Тело – как иссохшее, но внутри что-то пульсировало, будто чернильные черви.
Глаза – пустые провалы.
По бокам тела – тёмные, изломанные разрывы, словно от крыльев, которые когда-то были, но сгнили.
Если бы страх имел человеческое обличие, он выглядел бы именно так.
Нокс зарычал – глухо, низко.
– Падший. – Его голос дрожал. – Очень плохо.
– Что он… хочет?
– Тебя, – прошипел Нокс. – Беги.
Я рванула вперёд. Сердце колотилось так сильно, будто вышибало дыхание. Земля шла ходуном под ногами. Но Падший двигался быстрее – не бегом, а рывками, как будто перетекал из точки в точку.
Да почему опять меня? Почему все резко захотели меня убить?
– Элиана, используй силу! – выкрикнул Нокс, метнув в Падшего густой клубящийся туман.
Туман обвил монстра, но тот лишь содрогнулся, будто стряхнул комара, и пронзительно зашипел. Туман остался позади, он не мог остановить чудовище.
– Я НЕ МОГУ! – закричала я, почти сбивая себя дыханием. – Я НЕ ЗНАЮ КАК!
– Ты должна ЧУВСТВОВАТЬ! – рявкнул Нокс. – Не думай, просто сделай!
Я вытянула руки в сторону монстра, но ничего не произошло. Я попыталась еще раз, но руки только сотрясались в воздухе без каких-либо спецэффектов.
Падший сорвался с места.
Я едва увернулась.
Его когтистая рука прошла в сантиметрах от моего лица.
Холод ударил в висок.
– БЕГИ! – орал Нокс. – ДАВАЙ!
Но я споткнулась. Упала на колени.
Тело вспыхнули болью.
Падший навис надо мной.
Он не хватал руками – он касался тенью.
Что-то из меня стало тянуться к нему, туда где должен был бы быть рот у человека, но у него лишь пустота.
Жизнь вытягивало из меня так быстро, что я не могла вдохнуть.
Мир поплыл.
Края зрения почернели.
– Нокс… – прошептала я, почти без голоса. – Пожалуйста…
– ДЕРЖИСЬ!
Он прыгнул на Падшего, туман окутал его, пытаясь стать преградой между мной и этим чудовищем. Но магия не доставляла монстру никаких неудобств. Он рукой отмахнулся от назойливого кота, как от мухи. Нокса откинуло в сторону.
Падший стиснул меня холодом. Он как будто высасывал каждую клеточку меня, моего тела.
Силы уходили.
Я проваливалась внутрь себя.
Это всё.
Конец.
Я даже не могла закричать – воздух вырвало из лёгких, как будто Падший вытягивал его прямо из меня вместе с жизнью.
Тёмные пальцы, похожие на сухие корни, впивались в воздух надо мной, и я чувствовала, как внутри что-то… гаснет.
Так вот как это выглядит – смерть.
Не как в фильмах.
Не как в книгах.
Просто тихий, холодный момент, когда понимаешь: ничего больше не будет.
Абсолютно ничего.
Я прожила жизнь… и что?
Что я вообще успела?
Обычная.
Серая.
Никчёмная.
Даже смешно – я всегда боялась, что так и проживу незаметно.
А вот теперь просто… исчезну.
Буквально растворюсь в этой мерзкой пыли из костей и чёрной земли, что покрывает пустошь.
Какая ирония.
Что теперь будет с Кирой?
Она ведь даже не узнает, куда я пропала.
Не найдёт ни тела, ни следа.
Будет думать, что я сбежала, устала, бросила ее.
А я даже записки не оставила.
Мы же всегда общались записками…Нелепыми, смешными стикерами
На холодильнике. На дверях.
Даже на зеркале.
Почему же сегодня я ничего не написала?
Хотя могла. Хоть пару слов.
Просто “я люблю тебя”.
Или “я ушла в другой мир” (нелепо даже думать об этом).
Теперь уже поздно.
Боль обострилась – Падший впился в пространство вокруг меня сильнее, и что-то во мне угасало с каждой секундой.
Я зажмурилась.
Моё тело…
Его тоже разнесёт в пыль?
Тонкую, серую, безымянную?
Такую же, как миллионы других, что покрывают эту землю?
Так просто всё закончится?
А потом… родители.
Я увижу их?
Они будут ждать?
И что я им скажу?
Что я прожила жизнь и не нашла себе места?
Что постоянно искала смысл и нигде не нашла?
Что не поняла, кем была, пока была… живой?
Смешно.
Смешно и больно одновременно.
Мама, папа…
Вы хотя бы узнаете меня?
Вы ведь были только на фотографиях.
Чужие лица, к которым я отчаянно пыталась себя привязать.
А выйдет так, что я встречу вас… снова чужой.
Может, так и лучше.
Сил почти не осталось.
Пальцы онемели.
Тело стало лёгким, будто уже не моё.
Странно.
Я думала, в момент смерти будет страшнее.
Но страшно только одно —
что я так и не поняла, зачем жила.
И не узнаю уже никогда.
Тьма сомкнулась вокруг.
И когда я подумала, что вот – всё —
в глазах вдруг мелькнул блеск металла.
…блеск металла.
Сначала я решила, что это просто галлюцинация – предсмертная вспышка, какая бывает, когда мозг сдаётся и дорисовывает последнее, что может.
Но вспышка стала длиннее.
Острее.
Она двигалась.
Нет… кто-то двигался.
Падший взвыл – не как человек и не как зверь, а как рваная тьма, порванная пополам. Его хватка на мгновение ослабла, и я смогла вдохнуть – всего один короткий, рваный вдох.
Звук прорезал воздух – резкий, чистый, будто скрежет света.
И тень, нависшая надо мной, вдруг распалась в сторону, будто её ударили молнией.
Я рухнула на землю.
Колени подогнулись, руки не слушались.
Я была будто из ваты.
Мир прыгал перед глазами – вспышками, пятнами, с потерянным фокусом.
Но я всё равно увидела его.
Фигура в тёмной форме, будто выточенная из камня.
Плащ за спиной взметнулся, когда он разворачивался.
Меч – длинный, ровный, почти светящийся от напряжения – был ещё поднят.
Я пыталась разглядеть лицо, но оно расплывалось, будто кто-то разлил воду по бумаге.
Я слышала голос – глухой, низкий, раздражённый:
– Пустошь кишит Падшими… откуда вы вообще тут взялись?
Я хотела ответить.
Хотя бы слово.
Хотя бы звук.
Но из горла вырвался только хрип.
Куда-то в сторону метнулось знакомое:
– Эй! Эй! Не отключайся! – Нокс. – Элиана, держись, держись, слышишь! Дыши!
Хотела сказать ему «не ори», но даже мысль утонула в тумане.
Я видела, как человек со шпагой – или мечом? – ударяет Падшего снова.
Тот пытается подняться, но свет стали вспыхивает ярче, и тварь рассыпается в клочья серой пыли.
Пустошь будто вздохнула.
– Объект жив? – сказал кто-то справа.
Другой голос, холоднее, отозвался:
– Пока да.
«Объект».
Они про меня?
Я попыталась поднять голову, но мир снова утонул в этом колышущемся, грязно-сером мареве. Слова растягивались, как эхо под водой.
Кто-то подошёл ближе. Тот самый мечник.
Сквозь размазанные тени я увидела голубые стальные глаза.
Точнее – два холодных всполоха, которые смотрели так, будто могли прожечь любые стены.
– Ты не должна была выжить после такого, – услышала я. – И ни один человек не может пересечь границу.
Пауза.
– Значит, ты не человек.
Я хотела возразить. Сказать «я обычная». Сказать «вы ошиблись». Сказать хоть что-нибудь.
Но внутри уже сгущалась темнота.
Густая. Нежеланная. Неотвратимая.
Последнее, что я почувствовала – чьи-то руки, подхватившие меня,
и голос Нокса, далёкий, дрожащий:
– Элиана, только не сейчас.
Пожалуйста… не сейчас.
– Не трогай её! – завопил Нокс, но Страж лишь взглядом остановил его.
Я попыталась вырваться – слишком слабая.
Мир качнулся.
Сначала вбок, потом вниз.
А затем – тишина.
И темнота.
***
Сознание вернулось рывком – как будто кто-то резко втянул меня обратно в тело.
Я вдохнула. Слишком резко.
Воздух был сухой, жесткий, пахнул камнем, сыростью и чем-то металлическим.
Высоко под потолком горели угольно-синие символы, похожие на молнии, застывшие в камне.
Голова гудела так, будто в ней поселилось эхо.
– …говорю тебе, она НЕ фантом. Посмотри на структуру дыхания. На пульс. На реакцию ткани. Это человек. ЧЕЛОВЕК, Рейден!
Голос был резкий, раздражённый. Чей-то тяжелый сапог стукнул по камню.
Другой – спокойнее, холоднее:
– Человек не мог перейти границу. Это невозможно по определению. Значит, она не человек.
Третий голос – глубокий, глухой, как удар по щиту. Я узнала его.
Рейден.
– Перестаньте спорить. Пока мы не установим, что или кто перед нами, я не хочу никаких догадок.
Я приоткрыла глаза.
Мир качнулся, раздвоился, но стабилизировался.
Слева – огромный зал, стены уходят вверх на десятки метров. Башня. Я внутри неё.
Справа – три фигуры в тёмных плащах, с мечами меченного света.
По стенам этого зала расположена лестница, она будто часть каменной стены, винтом закручивается вверх. Потолка не видно.
Около ног Рейдена сидел Нокс, хвостом нервно постукивая по полу.
– О, очнулась, – произнёс он, даже не повернувшись. – Наконец-то.
Я попыталась говорить, но горло будто было пересыпано песком.
– Не двигайся, – бросил один из Стражей, высокий и жилистый. – Силовые кольца ещё работают, но, если дёрнешься слишком резко – можешь потерять сознание снова.
Только сейчас я почувствовала – запястья и щиколотки охвачены чем-то невесомым.
Не цепями.
Светом.
Охлаждающим кожу, держащим крепче любого металла.
Страх пробрался под рёбра.
Спокойно.
Логика.
Соберись, Элиана.
Но мысли были будто разбиты молотком.
Тряслись.
Скользили и ускользали от меня.
Один из Стражей – ему где-то до тридцати, коренастый, мощный, с обритой головой – скривился:
– Я всё равно считаю, что это ошибка. Фантомы похожи на людей. Ткань может имитироваться
– Фантом не дышит, Лисар, – сухо отрезал третий. – А она дышит.
– А ещё фантомы не бьются в обморок от прикосновения Падшего, не истерят и вообще не проявляют никаких эмоций, – добавил Нокс. – Так что да, гении проверки, перед вами человек. ЧЕ-ЛО-ВЕК.
– Заткнись, проводник. – Лисар шагнул вперёд. – Мы знаем, кто ты такой. Ты участвовал в контрабандных переходах между мирами!
– Это было ОДИН РАЗ, и то меня подставили, – фыркнул Нокс. – И не начинайте снова, у вас всегда зуб на меня, только потому что я симпатичнее вас всех троих вместе взятых.
Второй страж – тот, что диагностировал мои жизненные показатели – усмехнулся уголком рта.
– И к тому же ты работал с предательницей. С бывшей Хранительницей Башни. Это уже не снимешь шутками.
Нокс замолчал. Резко, как будто оборвался изнутри.
Рейден медленно повернул голову к нему.
– Ты знал о её переходе заранее, проводник?
– Нет.
Ответ прозвучал слишком быстро.
Слишком хлёстко.
Рейден сделал шаг ко мне.
Холодное, выверенное движение.
– Кто открыл тебе путь? – спросил он, глядя прямо в мои глаза. – Кто помог перейти?
Мне наконец удалось рассмотреть его лицо вблизи.
Сначала – просто очертания.
Плечи, широкие, будто вырубленные из скалы.
Линия подбородка, резкая и уверенная.
Скулы, настолько отчётливые, что ими, наверное, можно резать ткань.
И только потом – детали.
Темные волосы, слегка растрёпанные после боя, падали ему на лоб.
Глаза… я даже моргнула, чтобы убедиться, что не придумала.
Голубые.
Но не небесные – слишком холодные для этого.
Голубые, как лёд под толщей воды, как бездонные глубины, где уже нет света, только тишина и давление.
У меня неприятно дрогнуло под рёбрами.
Не от страха.
От чего-то другого, куда более раздражающего.
Только не это.
Пожалуйста, не это.
Он наклонился ближе – просто чтобы рассмотреть меня поближе, я понимаю это умом – но его губы оказались… слишком близко к моим.
Полные.
Совершенно неуместно полные для человека, который выглядит как выживший из каменной эпохи воин.
В груди что-то коротко щёлкнуло.
Как будто сердце споткнулось.
Нет-нет-нет, Лиа, только не вздумай…
Я тут же вспомнила ту замечательную статистику, о которой когда-то прочитала:
женщины склонны влюбляться в тех, кто их спасает, потому что организм, находясь в состоянии стресса, путает выброс адреналина с эмоциональным откликом.
Прекрасно.
Замечательно.
То есть мой организм сейчас, выходит, перепутал «ужас» и «привлечение»?
Вот только слабость в руках и сладковатая дрожь в груди говорили, что он явно что-то перепутал не только организм.
Глупость. Чушь.
Как можно что-то чувствовать к человеку, которого я первый раз вижу? Тем более в какого-то чужого, угрюмого, ледяного красавца из мира, который для меня ментально всё еще не существует?
Тем более – я до конца не уверена, что он не убьёт меня дальше.
Он смотрел так, будто взвешивал варианты.
Будто в любой момент мог решить, что я – ошибка, сбой, что-то, что нужно устранить.
И всё равно…
Всё равно я не могла отвести взгляд.