Следы прикосновений

Глава 9

Сердцебиение казалось Лире неестественно громким в звенящей тишине коридоров.

Они с Артёмом двигались почти бесшумно – их шаги глушил мягкий ковёр, но от каждого шороха сжимался желудок.

– Спокойно, – выдохнула она сама себе.

– Главное – не споткнуться о собственное сердцебиение, – тихо, с лёгкой усмешкой, парировал Артём.

Их путь к кабинету Громова был коротким, но с каждым шагом напряжение нарастало, делая его бесконечным. Бледный свет аварийных ламп отбрасывал на стены неясные тени, в которых ей чудилось движение.

Едва Лира протянула руку к дверной ручке, из-за двери донёсся приглушённый голос и чёткие, приближающиеся шаги. Времени на обсуждение не было. Резким движением Артём оттащил её в сторону, его ладонь нащупала в стене почти невидимый выступ – дверь в подсобку. Рывком он втянул её за собой в узкое, тёмное пространство.

Дверь бесшумно захлопнулась, погрузив их в кромешную тьму, пахнущую пылью и старым пластиком. Они оказались прижаты друг к другу в тесной каморке, не оставляя и сантиметра между телами. Лира ощущала всей спиной тепло его груди, его руку, лежащую на талии скорее для устойчивости, чем для чего-то иного. Их дыхание и учащённые ритмы смешались в общем хаосе, заглушая всё остальное.

– Ну, если нас сейчас найдут… – прошептала Лира в темноту, – скажем, это корпоративный квест на сплочение?

Артём не ответил, но она почувствовала, как напряглись мышцы его руки.

В этот момент из-за стены ясно донёсся голос Громова, говорившего по телефону:

– …Да, проблем больше возникнуть не должно. Всё должно быть чисто.

Внезапно Артём прижал ладонь к её губам – беззвучный жест, полный общей тревоги. Лира замерла, сосредоточившись на этом тактильном контакте. Его пальцы были прохладными, но в том месте, где кожа касалась её кожи, пробежала странная, сбивающая с толку волна тепла. Они стояли, не двигаясь – два островка в океане тишины, – пока шаги Громова не затихли вдали.

Только тогда Артём убрал руку, и они синхронно выдохнули, всё ещё находясь в плену тесного пространства и внезапно возникшей между ними близости.

Они выбрались из укрытия, и кабинет Громова предстал перед ними во всей своей стерильной безликости. Помещение напоминало выставочный образец – безупречное, но безжизненное, словно его подготовили для демонстрации проверяющим, а не для реальной работы.

Лира методично обыскала стол, ящики, папки. Ничего. Ни намёка на связь с Семёновым или на какие-либо улики. Слишком чистый кабинет – такая же улика, как и переполненный компроматом сейф. Это доказывало: здесь действительно было что скрывать.

– Ничего, – развела руками Лира, сдерживая разочарование. – Ни единой зацепки. Даже случайных пометок на полях.

Артём медленно провёл пальцем по идеально чистой столешнице.

– Вы ожидали чего-то другого? Человек, способный создать «Сторожа» и держать под контролем целую сеть, не станет оставлять улики в ящике рабочего стола.

Его «вы» прозвучало неожиданно чётко, словно специально очерчивая границу. Всего несколько минут назад в подсобке его рука лежала у неё на талии… теперь – он снова отступил за привычные границы. И это … задело. Но она не подала вида.

– Мы надеялись, что хоть что-то упустил, – тихо ответила Лира. – Какую-то мелочь. Обычную человеческую ошибку. Но здесь… здесь словно вообще никто не работает. Или нас снова опередили.

– Возможно, и то и другое, – Артём окинул кабинет холодным взглядом. – Громов всегда был педантичен. А теперь, если он и правда наш «он», его педантичность превратилась в манию. Пока это лишь самая вероятная версия, но против неё – лишь голос на плёнке, без имени и мотива.

Лира уже собиралась предложить уходить, когда её внимание привлекла единственная личная вещь в этой бездушной комнате. На книжной полке, между стандартными корпоративными изданиями, стояла простая рамка с пожелтевшей фотографией. Трое молодых мужчин обнимались, заливаясь искренним, беззаботным смехом. Громов – с развевающимися волосами и ясными глазами. Волков – уверенный, с хитринкой во взгляде. И человек с чертами Артёма – его отец, с открытой улыбкой, которую Лира ни разу не видела на лице сына. Снимок дышал такой теплотой и доверием, что казался инородным телом в этом холодном кабинете.

– Они были друзьями? – тихо спросила она.

Артём медленно подошёл ближе, его взгляд стал отстранённым.

– Лучшими. «Три мушкетёра». Строили эту компанию с нуля: отец – мечтатель, Громов – технарь-гений, Волков – стратег, – он указал на снимок. – Отец доверял Волкову как брату, а Громов… Громов всегда оставался в тени, тем, кто всё чинит, пока другие пожинают лавры. Отец считал их семьёй. Но семьи, как выяснилось, бывают очень дисфункциональными. Обида – мощный мотив. И у Громова их накопилось достаточно, чтобы возненавидеть и память отца, и мои реформы. Нам пора, – резко закончил он, отводя взгляд от фотографии. – Но если это не он, то мы ищем призрак, а настоящий враг остаётся в тени.

С досадой Лира подошла к двери и потянулась к ручке, чтобы выйти.

Её пальцы едва коснулись холодного металла – как в висках вспыхнула волна чужого гнева. Не образы, не мысли – чистая, концентрированная эмоция. Гнев – стальной и холодный. И под ним – тёмное, окончательное удовлетворение, словно страшный приговор только что был приведён в исполнение.

Она прислонилась к косяку, пытаясь стабилизировать дыхание. Артём тут же оказался рядом – его рука легла на её локоть, не столько поддерживая, сколько возвращая в реальность.

– Что? – его голос был тихим, но твёрдым. – Опять «Сторож»?

– Нет, – Лира сглотнула, заставляя слова звучать чётко. – Это не цифровая защита. Это… дверная ручка. Она помнит. Он в ярости, да… но это уже не просто гнев. Это ярость после свершившегося. Он уже что-то сделал. Что-то необратимое. Чувство… словно только что спустил курок.

Артём встретил её взгляд, и в его глазах она увидела не сочувствие, а полное понимание – холодную ясность.

– Твой дар… Ты можешь считывать следы с любых предметов? Даже с дверной ручки? – спросил он, не отпуская её локоть.

– Материя есть материя, – коротко ответила Лира, всё ещё приходя в себя. – Металл, пластик, ткань – всё впитывает сильные эмоции. Просто на цифровых носителях следы чётче, как оцифрованная запись. А на остальном – только если эмоция достаточно сильная. Как страх на пиджаке Семёнова. А здесь… здесь пахнет приговором.

– Если наши подозрения верны и это его след, значит, мы на правильном пути, – заключил Артём, и в его голосе впервые прозвучала не уверенность, а тревожная решимость. – И время у нас на исходе.

Лира кивнула, отступая от двери. Они всё ещё не знали наверняка, но теперь у них было не просто подозрение, а осязаемый след ярости. И этот след вёл, если не к Громову, то к кому-то столь же отчаянному и опасному. Они имели дело не с корпоративным вором, а с кем-то, кого загнали в угол. А загнанные звери – самые непредсказуемые.

Глава 10

Утро застало Артёма за столом, где не было ни бумаг, ни кофе, ни следа вчерашнего дня. Только бронзовая линейка, выровненная по краю, и тень от панорамного окна, тянущаяся к двери, как предупреждение. Пальцы бездумно скользили по экрану телефона, листая новости.

Лира вошла без стука. В руках – два стакана кофе, в глазах – усталость, которую она не пыталась скрыть. Без слов поставила один перед ним. Пластик коснулся стекла без звука.

Он не поднял головы. Не сказал «спасибо». Просто кивнул – почти неощутимо.

– Спал? – спросила она хрипловато.

– Нет, – коротко бросил Артём, не взглянув на стакан. – Думал.

Лира подошла к окну, отпивая маленькими глотками обжигающий напиток. Город просыпался внизу – равнодушный к их расследованию, к их страхам.

Спиной она чувствовала его взгляд. Не оценивающий, не стратегический. Просто… присутствующий.

Когда она обернулась, он уже смотрел в экран. Но палец застыл над ним, не двигаясь.

«Он думает обо мне? Или просто считает, сколько ещё продержусь?»

Она не знала. И это раздражало больше, чем любой саботаж.

Дверь распахнулась без предупреждения. Феликс вошёл, как всегда – будто на сцену, но сегодня без ухмылки. Пиджак помят, галстук ослаблен, а в глазах не было привычного блеска – только тревожная собранность.

– Ну что, нашёл Соболева? – первым нарушил молчание Артём.

– Ничего, – бросил тот, опускаясь в кресло. – Соболев исчез. Даже кошку не забрал. Соседи говорят, со среды словно сквозь землю провалился. Ни чемоданов, ни следов отъезда.

Лира вздрогнула, вспомнив вчерашнее – ручку двери Громова, холодный металл, впитавший чужую ярость. Не план, а результат. Человек исчез.

– Не провалился… закопали, – тихо сказала она.

– Неудачное время для чёрного юмора, Лира, – мрачно бросил Феликс. – После записи Семёнова я и так на взводе.

– Она и не шутит, – отозвался Артём. – Это единственный вывод после нашей вчерашней вылазки.

Феликс замер, переводя взгляд с Лиры на Артёма.

– Мы слышали, как Громов сказал: «Всё должно быть чисто», – пояснила Лира. – Сразу после этого мы наткнулись на след его ярости. Это было не намерение, а финал. И теперь Соболев исчез.

Феликс медленно выдохнул:

– Значит, Громов уже действует. Устраняет свидетелей.

В кабинете повисла тяжёлая тишина. Слово было произнесено вслух – и от этого стало реальнее. Страшнее.

Лира отошла от окна и начала расхаживать по комнате. Ей нужно было двигаться – собирать мысли, выстраивать логику, не дать страху пвзять верх.

– Давайте сложим всё, что у нас есть, – сказала она, останавливаясь у стола.

Она загнула первый палец:

– «Сторож». Параноидальная защита на планшете. Почерк Громова. Технарь-гений, который никому не доверяет.

– Согласен, – кивнул Артём. – Но это лишь стиль, не доказательство.

Второй палец:

– Запись Семёнова. «Он велел мне почистить следы». У Громова был контроль над ним.

– Если это не монтаж, – вставил Феликс.

Третий. Лира остановилась напротив Артёма.

– Мотив. Твой отец, Волков, Громов. «Три мушкетёра». Но на той фотографии Громов – единственный, кто смотрит не в камеру, а в сторону. В тень. Он всегда был в тени. А ты со своей «Гармонией» рушишь его крепость. Это месть. И тебе, и памяти отца.

– Психологический портрет – не улика, – холодно заметил Артём, но уголок глаза его дрогнул.

– Вы мне не помогаете! – вспыхнула Лира.

– Лишь озвучиваем мысли здравого человека, если ему это предъявить, – спокойно сказал Феликс. – Но ты продолжай.

Лира нервно выдохнула. Четвёртый:

– Мы сами слышали Громова: «Всё должно быть чисто». И сразу после – этот след ярости на двери.

Она обвела мужчин взглядом:

– Совпадение?

– Возможно, – буркнул Феликс, но уже без прежней уверенности.

Пятый:

– Соболев исчез.

Она опустила руку.

– Пять улик. Все ведут к Громову.

– Но все косвенные, —напомнил Артём.

Лира почувствовала, как слова звенят эхом. Пять улик, идеально выстроенные – будто кто-то заранее разложил их на стол.

Феликс нахмурился:

– Косвенные, но чертовски стройные. Слишком идеально.

– Вот именно! – Лира резко повернулась к нему. – Слишком идеально! Как будто кто-то собрал эту картинку специально для нас. А А где Семёнов? Его дневник, запись – а самого нет. В командировке! Удобно, не находите?

– Так ты хочешь сказать, что это не Громов? – растерялся Феликс. – Я уже запутался.

– Я хочу сказать, что мы, как собаки, бежим за брошенной костью! – голос Лиры сорвался, но она не сдержалась. – Мы ищем врага там, где всё слишком аккуратно. И я не знаю, виновен ли Громов. Но что, если это не ловушка? Что, если картинка идеальна, потому что он просто уверен в себе – настолько, что не прячется?

Феликс потер лоб, словно пытаясь разогнать усталость.

– Мы упёрлись в стену. Но действовать нужно, исходя из самой вероятной угрозы. А она всё ещё указывает на него – ловушка это или нет.

– У Громова безупречное алиби на всё. Он технарь. Его «Сторож» – просто защита. Его мотив – благо компании. У нас нет доступа к его личным серверам, к финансам. Всё, что могли бы найти, он давно уничтожил. Мы в тупике, – мрачно констатировал Артём.

– Значит, сдаёмся? – бросил Феликс.

– Нет! – Лира ударила ладонью по столу. Стаканчик подпрыгнул. – Значит, идём в обход. Если не можем докопаться до Громова напрямую, нужно найти того, кто знает его слабые места. Кто имеет большую власть. Кто… – она запнулась, испугавшись собственной догадки.

Артём поднял взгляд – долго, пристально. Несколько секунд молчал, будто взвешивал то, что не хотел произносить.

– Кто был с ним и с моим отцом с самого начала.

– Волков, – выдохнул Феликс, и в воздухе повисло напряжение.

– Он единственный, кто открыто поддерживал мои реформы. И он… – Артём сделал паузу. – Он предлагал помощь ещё в начале расследования. Я отказался тогда. Но теперь у нас нет выбора.

– Ты ему доверяешь? – прямо спросила Лира.

– Я никому не доверяю, – ответил Артём, встретившись с её взглядом. – Но верю в его интерес. «Гармония» выгодна и ему. Саботаж бьёт по его деньгам и репутации. А если Громов действительно устраняет людей внутри компании – это угроза для всех.

Он обвёл взглядом обоих:

– Волков может помочь его остановить. У него есть связи, неофициальные каналы, до которых Громов не дотянется.

– Это риск, – покачал головой Феликс. – Что ты скажешь ему: «Здравствуйте, Алексей Анатольевич, ваш старый друг – корпоративный маньяк, послушайте запись»?

– Я не предлагаю доверять. Я предлагаю использовать. Его интерес. Его доступ. Его каналы. – Артём медленно поднялся. Его лицо оставалось маской, но в глазах бушевала буря. – Да, риск есть. Если Волков замешан хоть как-то – мы подписываем себе приговор.

– А если не сделаем этого – приговор уже вынесен, – тихо ответила Лира. – Громов уже зачищает поле. Кто следующий? Мы? У нас кончились ходы. Волков – единственная карта, что осталась.

Пауза. Никто не возразил.

– Я иду к Волкову, – сказал Артём. – Изложу всё. Покажу запись Семёнова, расскажу об исчезновении Соболева. Попрошу помощи.

– Хорошо, – кивнул Феликс. – Организую встречу без лишних глаз. Когда?

– Сегодня, – сказал Артём. – Чем быстрее, тем лучше. Каждый час на счету.

Феликс поправил пиджак и вышел.

Дверь закрылась, оставив Лиру и Артёма вдвоём. Тишина. Только тиканье часов и далёкий гул города. Лира подошла к окну. Люди спешили по своим делам – не зная, что где-то наверху, в одном из этих офисов трое только что поставили всё на карту.

– Если Волков нас предаст, – тихо сказала она, не оборачиваясь, – мы потеряем всё.

– Мы уже теряем, – ответ прозвучал за спиной глухо.

Потом – шаги. Его спокойствие было страшнее её страха. Он подошёл. Встал рядом – так близко, что она почувствовала тепло его плеча. Плечом к плечу. Так близко, как в той подсобке вчера. Граница между ними исчезла.

– Но у нас нет другого выхода, – сказал он.

Лира посмотрела на него. В профиль – чёткая линия скул, сжатые губы, напряжённые плечи. В его глазах не было сомнений. Только решимость. И она поняла: он был готов рискнуть всем. Своей карьерой. Репутацией. Даже собой. И, возможно, ею.

Их взгляды встретились – коротко, но этого хватило. Молчаливое согласие. Доверие. И впервые за всё это время Лира почувствовала не страх, а уверенность.

Артём отошёл к столу, взглянул на телефон и взял пиджак.

– Встреча через час, в кабинете Волкова, – сказал он, застёгивая пуговицы.

– Я пойду с тобой.

Он замер.

– Нет. Слишком опасно.

– Я – единственное живое доказательство, – спокойно ответила она. – Вы с Феликсом сами говорили: запись Семёнова – это слова без имени. Исчезновение Соболева – совпадение. А я могу показать Волкову, что мой дар реален. Его нельзя подделать.

Он хотел возразить – она видела это по напряжению плеч. Но потом он медленно кивнул:

– Хорошо. Но не отходишь от меня ни на шаг.

– Ни на шаг, – повторила она.

Их взгляды снова пересеклись.

Они шли ва-банк.

Игры в тени закончились.

Начиналась открытая война.

Глава 11

– Артём, Лира, Феликс, – Волков поднял на них взгляд из-за массивного стола. – Проходите.

Кабинет Волкова пах старым деревом и дорогим воском – чисто, безупречно, как музей после закрытия. Глубокие ковры поглощали звуки, а свет настольной лампы выхватывал из полумрака стол из полированного дуба. За ним, в кресле, которое когда-то занимал отец Артёма, сидел сам Волков.

Лира остановилась на пороге. За спиной – тихое дыхание Артёма, впереди – человек, который когда-то был другом его отца. Она почувствовала, как Артём рядом чуть напрягся – не от тревоги, а от того странного чувства, которое возникало всякий раз, когда что-то напоминало ему об отце.

– По вашим лицам вижу – дело серьёзное, – продолжил он ровно и собранно.

Они сели. Волков не спешил. Его пальцы были сложены домиком, а взгляд выражал спокойную, аналитическую готовность выслушать.

– Соболев исчез, – начал Артём без вступления. Он был краток и точен: саботаж, «Сторож», исповедь Семёнова, бесследное исчезновение Соболева, – опустив лишь детали нелегального проникновения в кабинет Громова. Волков слушал, не перебивая. Его лицо становилось всё более суровым.

– Соболев… – тихо произнёс он, когда Артём закончил. – Вы считаете, это Громов?

– Мы не считаем. Мы видим, – ответила Лира. – И мой дар… я проверяла.

Его взгляд стал отстранённым. – Если ваши предположения верны, то это уже не саботаж, а нечто гораздо более опасное.

Волков медленно откинулся в кресле. Его взгляд скользнул по фотографии на полке – точно такой же, как в кабинете Громова: три молодых мужчины.

– Знаете, когда мы начинали, твой отец, Артём, говорил, что мы строим корабль. Я прокладывал курс, а Саша был нашим корабельным инженером. Он знал каждый шпангоут, каждую балку. И искренне верил, что любое изменение конструкции – угроза целостности всего судна.

Артём молчал. В его глазах не было гнева – только боль, глухая и старая, которую он так и не научился называть.

Волков провёл рукой по столу, словно ощущая его историю.

– «Гармония» – не просто новое ПО. Это принципиально иная архитектура.

Он оторвал руку от стола и начал выстраивать цепочку в воздухе, рисуя невидимые схемы.

– Раньше данные текли строго по иерархии: отдел → департамент → руководство. Громов выстроил вокруг этого систему шлюзов и дамб – уровни доступа, протоколы безопасности. Он был хранителем этих ворот.

– А «Гармония» их ломает? – уточнила Лира.

Волков медленно кивнул:

– Она предлагает другую философию. Открытый обмен данными между отделами в реальном времени. Искусственный интеллект, ищущий оптимизации на стыке разных направлений.

Артём напрягся. Он знал, к чему ведёт Волков.

– Для бизнеса это прорыв, – продолжил тот тише. – Для Громова – подрыв основ. Его шлюзы становятся ненужными, его контроль – иллюзорным.

Пауза.

– Он не просто вредит проекту, – Волков посмотрел Артёму в глаза. – Он защищает мир, который создавал два десятилетия.

Лира почувствовала, как что-то сжалось в груди.

Громов был не злодеем. Он был старым солдатом, отстаивающим последний редут.

– Это объясняет мотив, но не даёт нам инструментов, – холодно констатировал Артём. – Мы упёрлись в стену. Все официальные запросы разбиваются о процедуры, которые он же и установил.

– Именно, – кивнул Волков. – И это ключевой момент.

Он встал, подошёл к окну.

– Вся наша корпоративная инфраструктура – его детище. Системы мониторинга, логирования, даже архивации – всё спроектировано под его контролем. Формально он отстранён, но его цифровые щупальца пронизывают всё.

– Он видит всё, – мрачно сказал Феликс.

– Хуже, – Волков обернулся. – Он не видит. Он чувствует. Малейшие вибрации в системе, которую сам создал.

Лира вспомнила «Сторожа» на планшете – адаптивную защиту, которая не блокировала, а распознавала.

– Как паук в паутине, – тихо сказала она.

Волков кивнул:

– Точная метафора. Поэтому прямое противостояние бесполезно. Нужно действовать тоньше. Использовать его же методы против него.

Артём нахмурился. Его взгляд, обычно неподвижный, блуждал по кабинету и на секунду встретился с глазами Лиры. В её взгляде не было неуверенности – только сосредоточенная мысль. В его голове уже складывалась опасная, дерзкая идея. И это молчаливое подтверждение придало ему решимости.