Следы прикосновений

Глава 12

Резкий скрежет ручки разорвал ночную тишину кабинета. Артём одним точным движением ставил подпись на очередном документе, а Лира следила, как его пальцы белеют от нажима. Жужжание компьютера было единственным фоном их ночного бдения.

Взгляд скользнул по столешнице: разбросанные листы, странная, чуть блестящая бумага финансовых ордеров – те самые «отвлекающие манёвры»; электронные часы на полке показывали 23:12.

Феликс, откинувшись в кресле, вглядывался в экран ноутбука.

– Шеф, он клюнул. Системы показывают: его алгоритмы запустили глубокий анализ наших транзакций. Наш «сторожевой пёс» увлёкся новой косточкой.

Лира стояла у окна, глядя на ночной город. Она не видела кодов, но чувствовала смутную тревогу, витавшую в воздухе, как статическое электричество перед грозой.

– Слишком легко всё пошло, – тихо заметила она, не оборачиваясь. – Он просчитал нас раньше. Почему сейчас ведёт себя так прямолинейно?

Артём отложил ручку, откинувшись на спинку кресла.

– Потому что это его единственная точка входа. Он знает, что я сделал этот ход. И знает, что я знаю, что он за ним следит. Это игра в открытую, Лира. Мы не скрываем манёвр – мы используем его как таран.

Пока он говорил, её внимание привлёк документ, лежавший краем к ней: на углу бланка стоял крошечный штамп с двумя буквами, которого она раньше не замечала.

В этот момент на телефон Феликса пришло зашифрованное сообщение. Он выпрямился в кресле, бегло просматривая текст.

– Волков работает быстро. Его люди в серверной. Используют какой-то легаси-протокол, который Громов давно не патрулирует. Уже качают логи.

Лира обернулась от окна, её брови слегка сведены. Её преследовало ощущение, что они, сами того не зная, запустили часовой механизм, не понимая, к чему он прикреплён.

– И мы точно уверены, что этот «легаси-протокол» не является ещё одной ловушкой Громова?

– Ни в чём нельзя быть уверенным, – устало ответил Артём, проводя рукой по глазам. – Но это единственный шанс. Мы играем в его поле, по его правилам. Риск – часть игры.

Через два часа Феликс получил новый пакет данных. Он наклонился ближе к экрану, лицо стало серьёзным.

– Артём, Лира, смотрите. Первая находка.

На экране появилась распечатка старого служебного письма. В нём Громов давал санкцию на уничтожение партии серверного оборудования, списанного по акту. Дата совпадала с одним из первых сбоев в «Гармонии». Но дело было в пометке, сделанной от руки на полях, которую кто-то неаккуратно отсканировал:

«Согласовано с В. Передать в ФВ».

Лира отошла от окна и подошла поближе, чтобы рассмотреть экран.

– «Согласовано с В.»? – с сарказмом произнесла она. – Прямо таинственное послание. Он что, в своём собственном документе не мог написать «согласовано с Василием Петровым»?

Артём встал и подошёл к ним, скрестив руки на груди.

– Это его стиль. Параноидальная конспирация. «В» может быть кем угодно. А «ФВ»… ФВ?

– Фонд Вознаграждения? Финансовое ведомство? – нахмурился Феликс, постукивая пальцем по столу. – Похоже на шифр для внутреннего учёта. Ничего не доказывает, но даёт направление. Нужно искать всё, что связано с аббревиатурой «ФВ» в архивах.

Лира снова посмотрела на распечатку. Её дар молчал, но аналитический ум работал. Всё это было слишком искусственно, слишком напоказ. Словно Громов не просто скрывал следы, а намеренно создавал лабиринт из намёков.

Феликс посмотрел на часы, поднялся и потянулся.

– Ладно, команда, на этом пока всё. Попробую пробить эти «ФВ» через свои каналы. Не провожайте.

Дверь закрылась за ним, оставив их в полной тишине. Напряжение последних часов, казалось, сгустилось в воздухе, став почти осязаемым.

Артём медленно поднялся из-за стола и прошёл к мини-бару в углу кабинета. Он налил два бокала виски и вернулся к Лире, протягивая один из них.

– Строго по тайм-коду: рабочий день официально завершён, – сказал он с лёгкой, почти невидимой улыбкой. – Нарушений нет.

– О, значит, я заслужила бонус за сверхурочные? – Лира приняла бокал, её глаза блеснули. Они чокнулись. – Тогда выпьем за выживание. И за то, что ты доверяешь мне. Спасибо.

Артём сделал глоток, задумчиво вращая бокал.

– Я не доверяю людям, Лира. Я доверяю фактам. А факт в том, что с тех пор, как ты здесь, я перестал чувствовать себя единственным солдатом на этом поле боя.

Это было самое откровенное признание, какое он мог себе позволить. Лира почувствовала, как что-то сжимается у неё в груди. Алкоголь согревал горло, смешиваясь с внутренним жаром.

– Я знаю, что значит быть одной, – сказала она, глядя на золотистую жидкость в бокале. – Моя способность всегда была барьером. Этот постоянный жар чужих эмоций… выжигает изнутри. Быть наедине с собой – единственный способ остыть.

Артём внимательно смотрел на неё, его взгляд стал мягче.

– Жар… – тихо повторил он, как бы примеряя это слово к себе. – Да, точное слово. Только у меня он был другого свойства. Не от переизбытка чувств, а от их полного отсутствия вокруг. После смерти отца… – он замолчал, глядя в бокал. – Всё рухнуло в один день. Мне пришлось надеть эту маску и играть роль, к которой я не был готов. Все ждали, что я оступлюсь. Иногда казалось, что я и правда один в этой башне из стекла и бетона.

– Но Феликс же был с тобой? – осторожно спросила Лира.

– Феликс… – на губах Артёма промелькнула тень улыбки. – Да. Он, наверное, единственный, кто видел не наследника, а просто растерянного человека. Он больше, чем сотрудник. Он… друг.

Лира увидела, как он снова уходит в себя. Ей захотелось вернуть лёгкость, ту минутную улыбку. Она сделала шаг ближе.

– А я? – мягко пошутила она, слегка наклонив голову. – Я следующая в списке твоих немногих друзей? Или мне нужно пройти более строгий отбор?

Её слова – шаловливые, невесомые – зависли в воздухе, и сразу стало ясно, что почва уходит из-под ног. Она ждала улыбки, но вместо этого получила молчание, тяжёлое и звенящее.

Артём развернулся к ней неспешно, будто преодолевая сопротивление невидимой среды. Его взгляд был не просто прямым – он пронизывал, как луч света в тёмной комнате, выхватывая всё спрятанное. У неё внутри всё сжалось, дыхание застряло в горле.

– Нет, – выдохнул он, и слово прозвучало с пугающей ясностью, отсекая все пути к отступлению. – Ты не друг.

Пауза, в которую могло бы поместиться целое будущее.

– Ты – нарушение всех моих правил.

Тишина сгустилась, стала осязаемой. Лира видела, как его зрачки расширяются, поглощая радужку; в этом было что-то первобытное, стирающее все слои цивилизованности. «Уйти, – приказала себе она. – Сейчас же повернуться и уйти».

Но её ноги стали ватными, а воля растворилась в пространстве между ними. Виски? Усталость? Или что-то ещё?

Он шагнул вперёд. Всего один. Неагрессивный, но безоговорочно меняющий дистанцию. Вызов. Она осталась на месте – не из упрямства, а потому что каждая клетка её тела требовала посмотреть, что будет дальше.

Его взгляд на мгновение опустился к её губам – быстрый, как вспышка, но она её поймала. Сердце не забилось чаще – оно рухнуло в пустоту, а потом выстрелило адреналином в самое горло.

– Артём… – её голос сорвался, стал чужим, низким и надтреснутым.

Ни отказа, ни призыва. Просто констатация его присутствия – факта, который всё менял.

Его пальцы коснулись её щеки. Касание было настолько лёгким, что она почувствовала сначала тепло, потом кожу. Это был не жест, а вопрос, заданный на языке, который ей был интуитивно понятен.

Она не отпрянула. Её рука поднялась и легла ему на запястье – не чтобы остановить, а чтобы ощутить пульс под кожей: бешеный, как её собственный.

Их губы встретились не в яростном столкновении, а как продолжение этого немого диалога – просто, неизбежно, как выдох. Первое прикосновение было испытательным, почти робким – лишь тепло и мягкость. Он позволял ей привыкнуть к его дыханию, к ритму, который задавал его пульс, отдававшийся у неё в запястье.

Затем что-то щёлкнуло. Напряжение, что тлело между ними всё это время, прорвалось наружу. Артём изменил угол поцелуя; его губы стали увереннее, влажнее, приоткрылись, приглашая, требуя большего. Это было уже не вопросом, а утверждением.

Его рука, до этого лежавшая на её щеке, соскользнула вниз, обвила талию и прижала её к себе с такой силой, что у неё вырвался сдавленный вздох прямо в его рот. В этом не было грубости – лишь необходимость стереть любую дистанцию. Она ответила той же стремительной отдачей: пальцы вцепились в его волосы, притягивая ближе, пробуждая давно забытое ощущение – вот так, именно так и должно было быть.

Мир сузился до точки соприкосновения губ, до жара тел, до прерывистого дыхания, ставшего общим. Язык его скользнул в её рот – это было уже не исследование, а владение, жадное и безраздельное. Она отвечала с той же дикой нежностью, ногти впивались в кожу, по спине бежали мурашки. Это был водоворот, в котором тонули последние остатки мысли, где оставались только чувства – жар, вкус, головокружение.

И в этот миг, когда они почти переступили грань, Артём резко отпрянул, словно обжёгшись о раскалённый металл. Он сделал два шага назад, к столу, и отвернулся, проводя ладонью по лицу – жест усталости или отчаяния, она не могла понять.

– Чёрт… – его голос прозвучал хрипло. – Прости.

И наступила пауза.

Не просто отсутствие звука – нечто тяжёлое и густое, что обрушилось на Лиру всем весом, вышибая остатки воздуха из лёгких. Почва уходила из-под ног – мир поплыл, и всё, что было секунду назад жарким и настоящим, рухнуло в ледяную бездну. Тишина между его «прости» и следующим словом длилась вечность – в ней растворилось всё их только что случившееся будущее.

– Это было непрофессионально. Я не должен был…

Он не договорил, застыв в этом отдалении – во внезапно возникшей между ними пропасти.

Но Лира слышала все недосказанные слова, они звенели в оглушительной тишине, будто выбитые на стекле:

«Я твой работодатель».

«Ты здесь из-за денег».

«Я не имею права».

Каждая фраза – точный, холодный удар, отбрасывающий её на прежнюю, безопасную, невыносимую дистанцию. От его губ ещё оставалось влажное тепло, но он уже строил между ними стену – кирпич за кирпичом.

– Нет, – её голос прозвучал ровнее, чем она ожидала. Внутри всё кричало, но звук родился спокойным, почти твёрдым. – Это было… необходимо.

Она взяла сумку. Кожаная ручка оказалась якорем в поплывшей реальности. Руки дрожали мелко, предательски; она сжала ручку так сильно, что узор впился в кожу, оставив красные следы. Лишь бы он не заметил. Лишь бы не увидел, как его отступление разбило её на тысячи острых осколков.

– Спокойной ночи, Артём.

Он не ответил. Стоял кораблём, развернувшимся к ней неуступчивым бортом.

Лира вышла, не оборачиваясь. Дверь закрылась за ней с мягким щелчком, который прозвучал громче любого хлопка.

В коридоре, за тонкой перегородкой, отделявшей её от него, она прислонилась к холодной стене, позволив себе выдохнуть. Воздух вышел дрожащим стоном. Она зажмурилась.

Губы всё ещё горели. На них жил отпечаток его жажды – и его же отвержения. Память тела была ярче и болезненнее, чем любые слова.

Сердце билось слишком быстро, отчаянно стуча в рёбра, будто пытаясь вырваться из клетки, в которую её только что заключили.

«Необходимо», – повторила она про себя беззвучно, сжимая веки плотнее.

Да. Это было необходимо. Не красиво, не правильно, не по правилам – но необходимо, как глоток воздуха для утопающего. Потому что она больше не могла дышать враньём. Не могла притворяться, что не чувствует тока, бегущего между ними при каждом взгляде. Что не ищет его в комнате. Что её тянет к нему не вопреки, а благодаря этой опасной, магнитной силе.

Но что теперь?

Вопрос повис в пустоте – холодный и безответный. Она открыла глаза, оттолкнулась от стены, сделала шаг по коридору. Не знала, что будет завтра. Как они будут смотреть друг на друга. Как сможет работать с ним, помня вкус его губ и лед его отступления.

Глава 13

Утро застало Лиру в её каморке – кабинете 404, чей номер Феликс когда-то представил с театральным пафосом как «символичный для охотницы за цифровыми призраками». Сейчас эта шутка обрела новый, горьковатый смысл. Она и правда пыталась найти то, что, казалось, безнадёжно утрачено – собственное равновесие. Даже не пыталась ехать домой: в своей пустой квартире не было ни срочных данных, ни хоть какого-то оправдания её состоянию. Здесь, среди проводов и серверного гула, можно было притвориться, что всё ещё держишь ситуацию под контролем.

Она не спала. Вернее – спала урывками, просыпаясь от ощущения, что за долю секунды до пробуждения её губы ещё хранили тепло его прикосновения. А потом – щемящая пустота и стыд. Стыд за слабость, за эту дурацкую надежду, что в его ледяном мире может найтись место для чего-то настоящего.

Она сидела, сжимая в ладонях холодный пластик планшета, и пыталась заставить себя думать о деле – о «Гармонии», о Громове. Но мысли предательски уплывали, возвращаясь к нему: к его руке на её щеке, к дыханию, смешавшемуся с её дыханием, к тому, как на мгновение в его глазах не осталось ни стратега, ни наследника империи – был просто человек.

И этот человек сказал ей «Ты – нарушение всех моих правил».

От этих слов в груди разливалось тепло – сладкое и мучительное одновременно. Потому что вслед за ними пришло отступление. «Непрофессионально». Как пощёчина. И её собственная реакция – этот идиотский побег под маской цинизма.

Она боялась. Признаться себе в этом было больнее всего. Она, читавшая чужие страхи как открытую книгу, до паники боялась собственного. Боялась, что если он сейчас войдёт и скажет, что это была ошибка – её хрупкий внутренний мир рассыплется в прах.

Дверь открылась. Сердце совершило немыслимый кульбит. В проёме стоял он. И вид у него был… не таким. В осанке читалась та же уверенность, но во взгляде было что-то новое – не холодный расчёт, а тихая, непривычная решимость. Та, что появляется перед прыжком с высоты.

– Совещание через пятнадцать минут, – сказал он. Его голос прозвучал по-новому, без привычной дистанции. – Волков прислал новые данные.

– Хорошо, – выдавила она, чувствуя, как горит лицо. Смотрела в экран, не видя ничего.

Он не ушёл. Сделал шаг вперёд, и его пальцы слегка сжались, будто он ловил в воздухе нужные слова.

– Лира… насчёт вчерашнего…

Всё внутри оборвалось. Нет. Сейчас он произнесёт это. Скажет те самые слова, которых она боялась.

– Не надо, – выпалила она, резко поднимаясь, чтобы скрыть дрожь в коленях. Голос прозвучал грубее, чем хотелось. – Мы оба взрослые люди. Было напряжение – оно нашло выход. Не усложняй.

Она замолчала, затаив дыхание, готовясь к его ответу: к холодному кивку, к взгляду, в котором читалось бы облегчение от того, что она сама всё прекратила, взяла сложный разговор на себя. Она рискнула на него посмотреть, ожидая увидеть понимание.

Но вместо этого увидела нечто совершенно иное. Он смотрел на неё с чистым, неподдельным недоумением. Взгляд был не закрытым, а вопрошающим – будто он только что услышал фразу на незнакомом языке. Будто принёс ей один подарок, а она, не глядя, отшвырнула его и протянула взамен другой, ненужный ему сувенир.

И в этой тишине, под прицелом его удивлённого, почти растерянного взгляда, её пронзила острая, как нож, мысль: а что, если она всё неправильно поняла? Что если он пришёл не для того, чтобы отступить?

– Хорошо, – коротко кивнул он, и маска деловой собранности мгновенно вернулась на место. – Встретимся у переговорной.

Когда дверь закрылась, Лира осталась стоять посреди комнаты, слушая бешеный стук собственного сердца. Глупая, трусливая дура. Она так боялась быть уязвимой, что сама разрубила то хрупкое, едва зародившееся между ними. Теперь её грызла не просто досада, а горькое, тошнотворное чувство упущенной возможности.

-–

В переговорной было тихо. Феликс, уже успевший раздобыть три стаканчика с кофе, расставлял их с таким видом, будто раскладывал карты таро перед решающим гаданием. Когда Артём и Лира вошли, его взгляд скользнул от одного к другому, и на лице тут же появилось понимающее выражение дегустатора, уловившего сложный букет.

– Утро добрым не бывает, – начал он, – особенно когда твой босс подписывает финансовые документы, как одержимый.

Его глаза весело блеснули, переводя взгляд с Артёма, который старался смотреть куда угодно, только не на Лиру, на саму Лиру, сжимающую стаканчик так, будто это был спасательный круг. – Атмосфера, однако, у нас сегодня… острая. Чувствуется, ночь прошла продуктивно – для всех, но по-разному. Никто не хочет поделиться вдохновением?

Артём, занимая место во главе стола, на этот раз не стал парировать. Он лишь бросил на Феликса короткий, но очень красноречивый взгляд, ясно говоривший: твои шутки сейчас не к месту.

– Просто сосредоточься, Деверо. Сегодня решающий день.

Лира молча опустилась на стул напротив, зажатая между оценивающим взглядом Феликса и нарочитым отстранением Артёма – ей хотелось провалиться сквозь землю. К счастью, развивать тему Феликсу не пришлось.

Дверь открылась, впуская Алексея Волкова. На нём не было пиджака, только жилетка поверх рубашки, а в руках он держал не папку, а один-единственный планшет. Он выглядел сосредоточенным и серьёзным.

– Простите, что заставил ждать, – его бархатный голос был глубже обычного. – Пришлось перепроверить последние данные. Ситуация хуже, чем мы предполагали. Гораздо хуже.

Он подключил планшет к проектору. На стене зажглись сканы документов – не разрозненные листки, а выстроенная, пронумерованная коллекция.

– Итак, картина, которую мы не хотели видеть, но обязаны принять, – Волков обвёл их взглядом, в котором читалась неподдельная горечь. – Мы нашли не просто следы саботажа. Мы нашли хорошо отлаженную систему личного обогащения. И все дороги ведут к одному человеку.

Он щёлкнул – на экране появилась схема денежных потоков.

– Сначала – мелкие транзакции, списание оборудования через подставные фирмы. Я закрывал на это глаза, списывая на технические нужды его отдела. Но вчерашний манёвр Артёма отвлёк его, и мои люди смогли копнуть глубже.

Он переключил слайд. Перед ними – выписки со счетов, распоряжения за подписью Громова.

– Он годами выстраивал схему, чтобы обескровливать компанию. "Гармония" с её прозрачностью стала для него смертельной угрозой. Всё это… – Волков сжал переносицу. – …было не местью. Это была попытка спасти свою личную кассу. Обида ослепила его и сделала жадным.

Лира изучала документы. Всё было безупречно. Слишком безупречно. Каждый пазл вставал на место с тихим, зловещим щелчком. Но сейчас ей хотелось верить в эту простую и ясную картину. Враг был найден – мотив низок и понятен.

Феликс насвистывал, качая головой.

– Ну, старина Саша, ты оказался тем ещё кротом. Подкопался изнутри основательно. И ведь как аккуратно, чёрт возьми.

– Нужно созывать Совет, – голос Артёма прозвучал твёрдо и ясно. В нём не было сомнений. – Немедленно. Пока он не понял, что мы вышли на его след, и не уничтожил остальные улики.

Волков кивнул – его лицо выражало решимость.

– Вы правы. Каждая минута на счету. Я уже предупредил нескольких ключевых членов Совета, которые остаются лояльными компании. Они готовы заслушать вас в срочном порядке.

Он перевёл взгляд на Артёма:

– Ты действовал смело и решительно, Артём. Твой отец был бы горд. Мы положим конец этому беспределу.

Герои разошлись, чтобы подготовиться к заседанию. В коридоре Артём и Лира на секунду остались одни. Он повернулся к ней, и в его глазах горела та самая стальная уверенность – теперь направленная в будущее.

– Всё идёт по плану, – сказал он. – Сегодня мы закончим это.

Лира встретила его взгляд и впервые за утро позволила себе расслабиться. Давление отступало, уступая место надежде.

– Да, – просто ответила она. – Закончим.

Он коротко кивнул, и в этом жесте было больше понимания, чем в любых словах. Они были на одной стороне. И сегодня должны были победить.

Глава 14

Залу заседаний Совета директоров не хватало только органной музыки, чтобы окончательно походить на храм. Высокие потолки, тёмное полированное дерево, портреты предыдущих руководителей, чьи масляные глаза следили за каждым движением. Лира чувствовала себя чуждым элементом в этом отлаженном механизме власти – в своём помятом свитере и джинсах, с планшетом под мышкой.

Артём шёл впереди – его спина была прямым и неуступчивым продолжением спинок дорогих кресел. Феликс, напротив, казался своим в этой обстановке: лёгкая походка и непринуждённая улыбка говорили о том, что он здесь не гость, а постоянный участник спектаклей.

– Нервы не сдавайте, команда, – бросил он через плечо, ловя взгляд Лиры. – Просто помните: мы – хорошие парни. А хорошие парни всегда побеждают в третьем акте.

Лира не ответила. Её пальцы непроизвольно сжали край планшета. Она ловила взгляды, скользившие по ним: любопытные, настороженные, откровенно враждебные. Эти люди не хотели правды. Они хотели удобного разрешения скандала.

Во главе стола, на почётном месте, восседал Волков. Он кивком пригласил их занять места рядом с собой. Его присутствие ощущалось физически – массивное и незыблемое, как стол, за которым они сидели.

– Коллеги, – начал Волков, и его бархатный бас без усилий заполнил зал, заглушив последние шепотки. – Мы собрались здесь в связи с чрезвычайной ситуацией, угрожающей самой основе нашей компании. Но сегодня у нас есть не только проблема. У нас есть решение.