Тихий ужас

Глава первая

«Господи, ну до чего же унылое утро!» – вздрагивая от утреннего озноба, подумала Лариса.

Она ненавидела ноябрь. Это месяц, когда природа находится на последнем издыхании, готовясь встретить суровую зиму, женщины прячутся в осеннюю одежду, которая из-за слякоти на улицах не может выглядеть привлекательно. Роскошные шубы, так выигрышно смотрящиеся на фоне белого снега, надевать еще рано. Словом, радостей в этом поганом месяце мало.

Наверное, поэтому этот месяц является прибежищем Скорпионов. Лариса не любила этот знак, поскольку была убеждена в том, что среди Скорпионов больше всего людей, с которыми трудно ужиться и вообще найти общий язык.

За исключением Стаса Асташевского, друга ее мужа. Он хоть и Скорпион, но для Ларисы всегда являл пример прекрасной души человека и добряка. Правда, у Асташевского было, на взгляд Ларисы, три недостатка.

Во-первых, он сильно пил и, пока ее муж Евгений не переехал в Москву, отрицательно на него в этом смысле влиял.

Во-вторых, Асташевский, как и большинство добрых и толстых людей, был медлителен и чересчур рыхл. В силу этих факторов он представлял собой полный антипод Ларисе – женщине стройной, хрупкой и вместе с тем необыкновенно энергичной.

Ну, а в-третьих, – хотя это можно даже не считать за недостаток – Асташевский любил фильмы ужасов и различные виды киножестокости. Его домашняя видеоколлекция была заполнена Хичкоком, Тарантино и различного рода мистическими лентами о вампирах и вурдалаках.

Евгений Котов как-то по пьяному делу решил исследовать этот феномен и пришел к выводу, что добряк Асташевский смотрит все это потому, что он в реальной жизни не испытывает внутренней агрессивности, что эта его страсть не что иное, как компенсация крена в сторону Добра. Развив эту тему дальше, он привел в пример одного своего знакомого, который был знаменит своей непробиваемой тупостью.

«И что вы думаете?! Эта дубина является поклонником музыки Шнитке и Фриппа, а в футболе болеет за бразильцев! – восклицал он. – И наоборот – знаю я одного щупленького интеллигентика в очках. Буквально ботанический вид у чувака, предполагающий любовь к чему-то прекрасному и изящному! Так он слушает металл и летом носит майку сборной Германии!»

Лариса улыбнулась, вспомнив долгие философствования мужа за бутылкой джина. И мельком глянула на перекидной календарь с видами Нью-Йорка.

– Бог ты мой! У Асташевского завтра день рождения! – вырвалось у нее.

– Да, совершенно верно, мама, – заметила Настя, которая с аппетитом поглощала омлет по-савойски со свиной грудинкой и сыром. – Я думала, ты не забудешь…

Дочь у Ларисы отличалась великолепной памятью на даты и имена. Она помнила дни рождения всех родных и знакомых.

– Спасибо, – поблагодарила Лариса дочь. – В таком случае собирайся, поедем и выберем ему подарок.

Тусклое субботнее утро медленно вступило в свои права.

Лариса надела кожаный плащ и поторопила Настю. Открыв гараж, она обнаружила, что ее серебристый «Вольво-450» заляпан грязью. Лариса поморщилась, ибо не терпела неаккуратности, в том числе и в обращении с автомобилем. Однако заниматься сейчас приведением внешнего вида машины в порядок ей не хотелось, и она со вздохом села за руль.

Двадцатью минутами спустя, припарковав «Вольво» возле Центрального рынка, она закрыла дверцы, дождалась, когда вылезет Настя, взяла дочь за руку, и они вместе направились на площадку перед цирком.

Эта площадка являлась центром городской уличной торговли. Многочисленные лотки предлагали покупателю все, что угодно: от пельменей и вареников до книг, компакт-дисков и видеокассет.

– О, мам, смотри, новая серия мультфильмов! – радостно воскликнула Настя.

– Да? – недоверчиво спросила Лариса.

Она в последнее время старалась не баловать дочь новыми мультиками, поскольку Настя и так вела не слишком активный образ жизни: в школу и из школы – на машине, уроки, а потом телевизор. И у нее стали портиться глаза: в школе на медосмотре врачи сказали, что у девочки прогрессирует близорукость.

– Мам, у меня такой нет! – дергала за рукав Ларисиного плаща Настя.

– Мы с тобой вышли покупать подарок дяде Стасу! – отрезала строгая мама. – Дождись своего дня рождения и тогда будешь канючить!

И, переключившись на молодого парня за лотком, который от холода слегка припрыгивал и переминался на месте с ноги на ногу, спросила:

– Молодой человек, у вас есть какие-нибудь ужасы? Чтобы было много крови, жестокости… – Лариса смущенно посмотрела на парня, словно просила прощения за то, что собирается купить фильм именно этого жанра.

– Сколько угодно! – с готовностью ответил он. – Вот, пожалуйста, смотрите…

И указал на стенд, на котором в ряд выстроились видеокассеты. Их оформление в основном было выдержано в сине-красно-черных цветах. Очень редко встречались желтые проблески, а зеленому и белому цвету в этом ряду вообще место было заказано.

Названия были под стать: «Колдуны из Техаса», «Океан под прицелом», «Роковая пилюля», «Мертвецы из НЛО».

– Вот это мистика, захват чудовищами биржи в Гонконге, это киноэтюд о перерождении нормальных людей в насекомых… Это боевик, достаточно крутой – борьба двух фэбээровцев против инопланетян, вступивших в союз с мертвецами.

Лариса посмотрела на кассету. На ней были изображены типично голливудский благородный мужской тип средних лет и молодой громила с неправильными чертами лица и выдвинутой вперед челюстью. В руках у них были огромные навороченные ружья, которыми они отстреливались от скелетов и каких-то непонятных существ с продолговатыми лицами.

– Лучший фильм прошлого года, – ударился в рекламу продавец, видя, как Лариса рассматривает эту кассету.

«Если это действительно так, то у Асташевского он уже есть», – вздохнула Лариса.

– А может, что-нибудь наше, российское? – спросила она вслух у продавца.

Тот отрицательно покачал головой. На его лице появился скепсис. Конечно, эта дамочка просто от нечего делать пудрит ему мозги, а сама ничего не купит.

Однако что-то в мимике продавца показалось Ларисе неестественным, и она продолжила:

– Совсем ничего?

– А вам действительно нужны крутые ужасы? – вдруг спросил продавец, сконцентрировав свой доселе блуждавший по сторонам взгляд прямо на Ларисе. Затем он оценивающе посмотрел на ее одежду и во что была одета Настя.

– Конечно! – ответила она со всей искренностью, на которую была способна.

– Вообще-то есть кое-что, – взгляд продавца снова стал блуждающим. – Но это дорого стоит…

– Сколько?

– Двести за кассету, – рассматривая соседний лоток, сказал продавец.

– Что же это за фильм, который может стоить такие бешеные деньги?

– Модное направление, антихеппи-энд. Пошло от американцев, сейчас развивается у нас. Поскольку такое кино, как бы это сказать… несколько элитарно, то расходится только среди любителей. Но своих денег стоит.

– Что же там такое? – продолжала удивляться Лариса.

– Я же говорю – антихеппи-энд, жесткое, даже жестокое кино. Все снято очень натурально. Но… – продавец помедлил и снова вперился взглядом в Ларису. – Вам действительно нравятся ужасы?

– Обожаю, – Лариса постаралась, чтобы ее улыбка была одновременно смущенной и вызывающей.

– А двести рублей не пожалеете?

– Смотря за что! – В Ларисе заговорила практичная и хваткая женщина.

– Кто берет кассеты, остается довольным и приходит снова.

– А как называется фильм? – спросила Лариса, надеясь на то, что она вспомнит названия, которые она видела на полке у Асташевского, чтобы сравнить.

– «Мясо», – коротко выстрелил продавец.

Лариса задумалась. Название было кратким и запоминающимся. Наверняка она бы запомнила его, тем более что оно контрастировало со стандартными и набившими оскомину «Беглецами», «Погонями», «Двойными ударами» и «Местями в полночь».

– Покажите кассету.

Продавец еще раз внимательно посмотрел на покупательницу и полез под прилавок. Он вынул оттуда обычную видеокассету с наклейкой. На ней были изображены какие-то люди в масках и окровавленный человек с перекошенной физиономией. Картинку, выдержанную в темных тонах, наискось пересекала надпись «МЯСО». С каждой буквы ручьями стекала кровь. Кроме того, в углу Лариса увидела дымящуюся женскую промежность.

– Ну что, впечатляет? – спросил продавец, хотя по картинке вряд ли можно было составить какое-то впечатление о фильме.

– Ладно, – решилась наконец Лариса и полезла за деньгами в сумочку.

Уже отдавая две сотенные бумажки продавцу, она спросила:

– А если мне не понравится?

– Если вы действительно любите ужасы, то не понравиться вам не может, – парень сделал акцент на слове «действительно». – Вот увидите, режиссер, который снимал этот фильм, через несколько лет будет котироваться на уровне Хичкока.

Лариса недоверчиво посмотрела на продавца, засунула кассету в пакет и отошла в сторону.

Они вместе с Настей прошли насквозь Центральный рынок, и Лариса сделала необходимые покупки для приготовления фаршированной утки, которую вместе с видеокассетой собиралась преподнести Асташевскому. В прошлом году она готовила ему на день рождения бараньи почки в хересе, и все гости были в восторге.

Да, жалко, конечно, что не будет Евгения. Он звонил из Москвы и с сожалением выдавил из себя признание в том, что дела несколько пошатнулись и требуют его присутствия в Москве. Он кислым голосом просил передать своему другу поздравления с днем рождения и пообещал компенсировать все на вечеринке в свою честь, которая также была не за горами. Евгений в этом декабре должен был отметить свое тридцатитрехлетие.

Вернувшись домой, Лариса с Настей пообедали, и после этого мама отправила дочь в свою комнату и строго-настрого запретила ей включать видео.

Сама же она прошла в свою комнату и всунула купленную кассету в видеомагнитофон. Лариса раздумывала, стоит ли ее вскрывать – все-таки неудобно дарить в «пользованном» виде, – но после некоторых раздумий решила перед вручением кассеты все же оценить картину сама. Мало ли что там может быть!

И еще одна мысль не давала ей покоя – каким должен быть фильм, чтобы за него можно было отдать целых двести рублей?!

Внутренне настроившись и поколебавшись еще немного, Лариса решительно нажала на кнопку «PLAY».

Глава вторая

После непродолжительной ряби на экране возникло лицо в резиновой маске.

– Человек – это звучит гордо? – тоном, полным яда и недоверия, спросила маска.

– Человек – это верхняя ступень эволюции природы? – Маска слегка ухмыльнулась.

– Человек – это семьдесят килограммов мяса!

Последняя фраза была усилена мощной реверберацией. Маска застыла в неподвижности и через несколько секунд сменилась черным фоном, сквозь который прорезались контуры самолета, пикирующего с огромной высоты на землю.

«В… В… С…» – появились буквы, и каждая из них сопровождалась звуком пистолетного выстрела. Самолет тем временем достиг земли и с грохотом взорвался.

«Союз Веселых Вегетарианцев в сотрудничестве с Фроузен Продакшнс представляет…» – зазвучал помпезный голос за кадром. – Фильм Виталия Мороженого… «МЯСО»!

Зазвучала какая-то дьявольская какофония. Прислушавшись, Лариса поняла, что это нарочито неправильно сыгранный «Марш авиаторов» – «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!».

На фоне крови, костей, черепов, топоров, пил, крыс и прочих атрибутов ужасов пошли титры.

«Дмитрий Ш., Елена Б., Яков К. в роли Фаната», – гласили они. Причем все имена актеров были обведены траурными рамками.

«Да, самое начало выдержано вполне в авангардистском духе», – подумала Лариса. Откровенно говоря, она не являлась поклонницей интеллектуального замороченного кино, однако в кинематографе разбиралась. Неплохой прикол насчет траурных рамочек… Вроде бы нигде больше такого замечено не было.

– Она сильно орала? – спросил замызганный мужичок с седыми не чесанными, наверное, год волосами и отвратительной небритостью у молодого, почти лысого парня с отвислой губой и бессмысленным дебильным взглядом.

– Ну ды… – ответил тот, выпятив вперед челюсть и сплевывая на пол грязной кухни. – Особенно когда я ее в задницу пер… Оно и понятно, не разработанная была. Целочка…

– Ну, а потом? – спросил пожилой, и на губах у него выступила слюна.

– А потом я ей ножом дупло вскрыл, глаза у нее закатились, и она сдохла. Черт! Не успел груди отрезать по-живому! А там был третий размер, к тому же плотненькие такие, сочненькие…

И он, вынув из полиэтиленового мешка две груди с уже запекшейся кровью, бросил их на кухонный стол.

Старик начал их придирчиво рассматривать.

– Ну, правильно, – сиплым голосом согласился с молодым ханурик. – Она же не рожала…

Камера тем временем дала крупный план брюк пожилого мужика, которого Лариса уже про себя окрестила «бомжем». Ширинка была расстегнута, и из-под нее виднелись бывшие когда-то белыми трусы. Они были заляпаны чем-то желто-коричневым. Постепенно изнутри начало выдвигаться нечто, и когда-то белые трусы высунулись наружу.

– Ого! Ну ты, Потнюк, даешь! – восторженно воскликнул молодой. – Пора ехать.

– Так… Это… – что-то неопределенное просипел Потнюк. – Ты, Фанат, так красиво говоришь.

– Ладно, потопали, а то время уйдет – уже восемь.

– Куда двинем-то?

– Как куда?! На поляну, конечно! Твоя ракета средней дальности вышла из шахты…

Сцена на кухне как бы разбилась на мелкие кусочки, и в следующем кадре возникла настоящая «СС-20», которая медленно принимала вертикальное положение, готовая полететь с полигона где-то в степи в цель. Подняв клубы пыли и дыма, она наконец вылетела из шахты и исчезла в атмосфере. В следующее мгновение она взорвалась в основании парижской Эйфелевой башни, точно попав в самый нижний ее овал. Башня рухнула.

Лариса вздохнула. «По-моему, будет просто порно», – подумала она. Хотя, видимо, какое-то изощренное, с массой аллегорий и аллюзий…

Звук взрыва перешел в истошный женский крик. Молодая хрупкая девушка с хвостиком русых волос испуганно жалась к окну заднего сиденья автомобиля. Рядом с ней противно ухмылялся тот самый сиплый мужик по кличке Потнюк, простирая к ней свои руки. Оператор дал крупным планом верхние конечности, и зритель мог увидеть, что пальцы его почти без ногтей, скрюченные и очень грязные.

– Я не хочу с ним, – тем временем сквозь рыдания простонала девушка. – Мы так не договаривались!

И снова закричала, поскольку Потнюк заправил свою замшелую пятерню ей под юбку. Камера дала крупным планом миниатюрные белые стройные ноги девушки.

И вдруг она изловчилась и маленькой ручкой заехала бомжу по физиономии.

Лариса, которая уже почувствовала напряжение, сидя у видика, подсознательно желала, чтобы девушка на экране разбила эту поганую рожу в кровь.

Однако этого не произошло. Потнюк отшатнулся и грязно, четырехэтажно выругался. А с переднего сиденья в кадре появилась рука, которая коротким тычком заставила девушку замолчать и схватиться за лицо. Руки ее тут же были сброшены вниз, а в углу рта появилась кровь.

Лариса отметила высокое качество съемок. Крупные планы давались очень натуралистично, а пленка высвечивала малейшие детали человеческого тела.

План тем временем на экране сменился, и взору Ларисы предстала компания четырех людей в коричневых масках со странными знаками отличия на одежде – что-то среднее между свастикой и звездой Давида. Это были трое мужчин и одна женщина. Они обменялись фразами насчет того, что сейчас собираются делать, затем все хлопнули друг друга по рукам наподобие того, как это делали четыре мушкетера, и, выпив за удачу дела, покинули помещение, в котором находились.

Потнюк с Фанатом наконец доехали до места, куда направлялись, и вытащили упирающуюся и сопротивляющуюся девушку из машины. Они поволокли ее внутрь какого-то здания, по размерам большого помещения которого можно было подумать, что это общепитовская столовая, только без столов и стульев.

В углу помещения стояла большая кровать. Фанат ударил наотмашь девчонку и, когда она упала на кровать, стал в ярости сдирать с нее одежду. Она отпихивалась от него, насколько это было в ее силах, но Фанат пару раз ударил ее по лицу и в область почек, и она практически прекратила сопротивление.

– Зачем ты это делаешь? – сдавленно спросила уже совершенно голая девица, отдышавшись и наблюдая за тем, как Фанат расстегивает ширинку.

– Ненавижу проституток! – отплевываясь, снизошел до объяснения Фанат.

– Я не буду больше проституткой! Может быть, вы отпустите меня? – Девушка умоляюще заглядывала в глаза своих мучителей.

Ответом ей послужили дьявольские улыбки обоих преступников. У Потнюка изо рта продолжала стекать слюна.

Фанат тем временем вынул из кармана своей рубашки какую-то пилюлю и засунул ее себе в рот. Несколько секунд он стоял как завороженный, закрыв глаза. Затем по его физиономии разлилась блаженная улыбка, и он быстро снял трусы.

– Потнюк! – призывно скомандовал он.

Бомж подошел к нему с линейкой и стал замерять его член. Камера крупным планом свидетельствовала, что его величина равна двадцати трем сантиметрам.

«Какой кошмар!» – ужаснулась Лариса и с жалостью подумала о девчонке, которая лежала на кровати.

Фанат оттолкнул Потнюка и полез к девчонке. Защелкнув на ее руках цепи, которые болтались по обе стороны кровати, он грубо раздвинул ей ноги и резким движением загнал свой двадцатитрехсантиметровый монстр внутрь.

Девчонка вскрикнула от резкой боли, однако Фаната, видимо, это только лишь возбудило, и он стал активно и вместе с тем деловито двигаться.

Все время, пока продолжался половой акт между Фанатом и девушкой, Потнюк сидел и пытался возбудить свой отвратительный мясного цвета, вялый отросток.

Действие происходило под издевательский аккомпанемент «Истории любви» Франсиса Лея, сыгранного на расстроенном фортепиано в сопровождении фальшивящей скрипки и бьющих невпопад ударных.

«Да, это просто жесткое порно! – возмущенно выругалась Лариса. – Что мне подсунул этот гад?!»

Фанат кончил довольно быстро. Он рывком поднялся и надел рубашку, звериным взглядом рассматривая свою жертву.

Камера дала крупный план лица девушки. Тушь и помада были размазаны по ее довольно симпатичному личику. На вид ей можно было дать лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Она начала тихо материться. Затем кадр как бы сменился, как это часто делают при монтаже интервью, слепляя нужные куски речи. Девушка приподнялась на кровати и громко крикнула:

– Ты – животное!

«Вотное… вотное…» – отозвалось эхо ревербератора, кадр помутнел, и сквозь туман возникло лицо в резиновой маске. Оно улыбалось, напоминая улыбку знаменитого Гуинплена, человека, который смеется.

«70… КГ. ЦЕНА 00–00», – возник на экране обычный ценник. Следующий кадр показал огромного, широкоплечего мясника, который с размаха рубил туши мяса и небрежно скидывал их на прилавок.

Фанат тем временем подошел к девушке, освободил ее руки от цепей и грубо швырнул на пол. Затем взял за волосы и поволок наружу. В дверях он внезапно остановился, как будто о чем-то вспомнил, плотоядно улыбнулся… И посмотрел вверх.

Там, наверху, была галерея, на которой, в красочной блестящей одежде, с короной на голове, и находился человек в резиновой маске. На его халате Лариса заметила крест, полумесяц, звезду Давида, зороастрийскую свастику, еще какие-то иероглифы. Все это, видимо, должно было символизировать единство всех религий.

Он поднял руку и резко опустил большой палец вниз, как это делали римские зрители на гладиаторских боях.

Фанат отвесил «резиновому» поклон и наступил лежащей на полу девушке ногой на грудь. Затем расстегнул ширинку и с улыбочкой помочился на ее лицо.

В следующем кадре возник вольер – маленький, размером три на три метра, освещенный большим прожектором. Туда и бросили девушку и спустя некоторое время запустили большого дога.

– Что они делают?! – вслух воскликнула Лариса.

Видимо, интонация была настолько эмоциональной, словно она сама была на месте этой несчастной, что дверь открылась и в комнату с широко открытыми глазами вбежала Настя.

– Мам, что случилось?

Лариса порывисто схватила пульт, нажала сначала «паузу», а затем вообще перевела видик в положение «Standby».

– Ты что, мама, сама с собой разговариваешь? – спросила Настя.

– Да, совсем мама старая стала… – с трудом пошутила Лариса, глядя на дочь честными глазами.

Ответ Настю слегка ошарашил, она несколько секунд недоверчиво смотрела на мать и медленно вышла из комнаты.

Лариса встала и закрыла дверь на ключ. Вернувшись в кресло, она закурила и начала думать, что же ей делать.

Нет, кассету все же надо досмотреть до конца. Если так пойдет дальше, то Асташевскому ее вручать нельзя. Он хоть и любит различного вида жестокости, но, если дело ограничится порнографией, это не будет ему по вкусу. И она снова включила видеомагнитофон.

«Вместе весело шагать по просторам, по просто-рам, по просто-рам!» – неожиданно возник на экране трепетно поющий пионер семидесятых Сережа Парамонов в сопровождении оркестра под управлением Юрия Силантьева.

«Ну а девку отодрать лучше хором, лучше хо-ром, лучше хо-ром!» – спел вторую музыкальную фразу нестройный ансамбль пьяных грязных мужиков.

Затем картинка сменилась, и под тот же аккомпанемент девчонку, которую держали за руки Потнюк и Фанат, подтащили задом к догу. Собака всем своим видом выразила нетерпение и, взобравшись лапами на спину девушки, начала прилаживаться…

Потнюк тоже расстегнул штаны и, сдав бедную девушку на попечение одного Фаната, пододвинул свои грязные гениталии к ее лицу. Ларисе, которой особенно была противна эта сцена, показалось даже, что в его волосне зашевелились какие-то насекомые.

– Соси! – прохрипел он.

Девчонка отвернулась, однако после пары стимулирующих ударов Фаната в лицо она, преодолевая отвращение, прикоснулась губами к чреслам бомжа.

К горлу Ларисы подступила тошнота. Словно отвечая на ее чувства, камера поехала выше и спустя несколько секунд показала довольную морду Потнюка.

Тем временем девушку вырвало. Видимо, насчет насекомых Ларисе все-таки не показалось… Дождавшись, пока приступ тошноты пройдет, Фанат тряпкой вытер ей лицо и приказал:

– Соси!

Собака тем временем активно двигалась сзади.

«Раз дощечка, два дощечка – будет лесенка!» – соловьем разливался Сережа Парамонов. «Раз поглубже, два поглубже – будет тес-нень-ко!» – отвечал ему все тот же ансамбль мужланов.

Оператор сменил план, и…из огромного мужского члена прямо на камеру брызнула серая грязная жидкость. За этим последовал кадр, где толстая баба в засаленном халате выливала помои тоже на камеру. Впечатление было такое, что даже не на камеру, а зрителю в лицо. Мутно-молочные струи потекли вниз.

Аллегория закончилась, и действие фильма продолжилось. Дог наконец удовлетворился и дал себя оттащить от девчонки. Потнюк долго не мог извергнуть свое поганое семя, и было видно, что оператор несколько раз «склеивал» кадры. Наконец он издал хриплый сдавленный звук, уже стоя на коленях, и его сперма смешалась со слезами несчастной.

Но это было ничто по сравнению с тем, что случилось потом. Следующий эпизод потряс Ларису до глубины души.

Закончив мучить девчонку в вольере, ее снова перебазировали на ту же кровать, где все начиналось, и опять приковали к цепям. Показали, что на улице разведен костер.

Фанат подошел к девушке, которая скорее всего уже мало что соображала. Вылив ведро воды ей на голову и отхлестав по щекам, он привел ее в чувство.

– Тебя, говоришь, Лена зовут?

Этот простой банальный вопрос очень обрадовал несчастную. Видимо, потому, что он хотя бы чуть-чуть напоминал что-то нормальное, человеческое. То, что с ней делали последние часы, таковым назвать было нельзя.

Она, вытаращив на Фаната свои серые глаза, утвердительно кивнула. В глазах застыла надежда на то, что эти люди, покуражившись, наконец-то перестанут ее мучить и потом все будет более-менее хорошо.

– Мне не нравится это имя! – Фанат выгнул ей ноги таким образом, что вся она как бы сложилась пополам.

Камера дала крупным планом женское чрево. Оттуда струйкой стекала сперма.

– Потнюк! – приказным голосом заорал Фанат.

– Сейчас, – просипел тот и внес в помещение горящую головешку, держа ее в металлических щипцах.

– Держи ей ноги, – сказал Фанат, принимая у него щипцы.

– А-а-а-а! Нет! Не-е-е-е-т! – истошно закричала девушка, тщетно пытаясь вырваться от Потнюка, который заложил ей ноги за голову и прижал к кровати.

Фанат все с той же дьявольской улыбкой медленно поднес головешку к раскрытости и, приноровившись, резким движением всунул ее внутрь.