Цирк Странных Чудес

– Для всех – они просто перепили. Случайное отравление некачественным вином. Ничего больше. Никаких змей. Понятно? Это наш секрет. – Его взгляд, обычно добродушный, сейчас не допускал возражений. Все молча кивнули. Репутация цирка и жизни людей были дороже правды о ядовитых гадюках.

Когда те двое зрителей стали приходить в себя, еще слабые, но уже в сознании, Профессор бодро, громко, так, чтобы слышали ближайшие зрители, заговорил:

– Ну что, очухались? А нечего столько пить! – он покачал головой с преувеличенным неодобрением. – И смотрите, с кем водитесь, чтобы бурдюки с водой на вино не меняли! – Он лукаво подмигнул им, давая понять, что играет роль. – Цирк – для радости, а не для таких экспериментов!

Как только бедолаги смогли встать, шатаясь, но уже без посторонней помощи, Профессор похлопывая их по спине, поблагодарил их за посещение:

– Спасибо, что выбрали наш цирк! – его голос звучал искренне, несмотря на фарс. – Приходите еще! Уверяю, в следующий раз будет только волшебство и смех! Без… сюрпризов! – Он вежливо, но настойчиво проводил их к выходу, подальше от любопытных глаз.

В это время глава семейства "Перышек", Алиеф, подошел, его лицо было сосредоточенным, но без прежней паники:

– Профессор. Мы готовы. Риск есть, но мы – "Перышки". Летать – наша суть. Публика ждет. Мы выходим.

Профессор взглянул на Элару. Она уже стояла у выхода на сцену, готовая к объявлению. В ее руках снова был треснутый шар, поймавший луч света. После всего, что случилось, после ее провала и победы Акселя, в ее осанке читалась новая твердость.

Тишина опустилась на шатер. Свет приглушился до темно-синего, усеянного проекциями одиноких звезд – дело рук Акселя, все еще бледного, но улыбающегося у пульта. Голос Элары зазвучал не шепотом, а низким, чистым звоном, разносящимся под куполом:

«Вы видели силу земли… грацию волн… магию света… и даже хищную радость.

Но есть чудо выше иллюзий. Чудо, бросающее вызов самой пустоте.

Чудо, рожденное не магией, а мужеством. Не страхом падения, а верой в крылья!»

.Над сценой проецируется силуэт падающей птицы, который в последний миг расправляет крылья и взмывает вверх.

«Они – те, кто танцует с ветром на краю бездны.

Чьи тела поют гимн гравитации, отрицая ее власть!

Они потеряли перо… но не сломали крыло.

И сегодня, под этим куполом, они вновь взлетают – в память о том, кто остался в небе…»

Музыка Акселя: одинокая скрипка, переходящая в мощные, торжественные аккорды.

«Встречайте семью, для которой небо – дом, а риск – язык любви!

Встречайте легенду арены! Встречайте… "ПЁРЫШКИ"!»

И они вышли. Не в ярких костюмах, а в простых тренировочных трико, подчеркивающих мускулы и грацию. Алиеф, его жена, их дети. Их лица были сосредоточены, глаза горели. Страховочная сеть внизу выглядела жалкой заменой прежней, но они не смотрели вниз. Они смотрели друг на друга и вверх.

Номер был шедевром нервного напряжения и красоты. Это не была просто пирамида. Это была живая скульптура, балансирующая на грани возможного. Один, стоя на плечах Али, ловил другую, прыгнувшую с трапеции. Прекрасная леди и мальчишка создавали живой мост, по которому девчушка пробегала, делая сальто назад в руки брата. Опыт и красочность заключались не в бутафории, а в чистоте линий, в синхронности дыхания, в немом диалоге доверия между ними. Когда сынишка, стоя на руках на плечах отца, поймал обоих, прыгнувших одновременно с разных вышек, зал замер, а потом взорвался аплодисментами. Самый сложный трюк – тройное сальто парнишки с ловлей Алиеф – прошел безупречно. Они приземлились не на сеть, а на маты, но это лишь подчеркнуло их мужество. Это был танец на острие ножа, гимн жизни после потери, и публика это чувствовала. Овации были оглушительными, долгими, искренними. "Пёрышки"стояли, обнявшись, дыша тяжело, но с сияющими глазами. Они снова летали.

После завершения выступления "Пёрышек"люди стали расходиться, вполне довольные тем, что они увидели. Несмотря на хаос за кулисами, магия цирка победила. Шатер пустел, наполняясь усталым гулом уходящей толпы и запахом попкорна.

Профессор собрал всех причастных к цирку на манеже. Артисты, рабочие, зазывалы – все, кто пережил этот безумный вечер. Свет был приглушен, только один прожектор освещал центр, где стоял Профессор. Рядом лежал цилиндр Мирона. Лицо Профессора было усталым, но решительным.

– Люди разошлись, – начал он тихо, но голос разносился в тишине. – Шоу окончено. Для них. Для нас… оно только начинается. Он сделал глубокий вдох. – Я собрал вас здесь, потому что мы – семья. Семья "Странных Чудес". И семья должна знать правду. Он посмотрел на Элару, на Чучуна, на Торнгаста, на бледного, но стоящего на ногах Зазза. – Мирон… не просто плохо себя чувствовал. Мирон… мёртв.»

Тишина стала гробовой.

– Его нашли перед самым открытием. Отравлен. Быстро и жестоко. Профессор вытер внезапно вспотевший лоб. – И это не все. Испорченная сеть "Пёрышек"… Змеи в зале… Это не случайности. Это – козни. Кто-то хочет нас уничтожить. Раздавить. Стереть "Странные Чудеса"в порошок. Его голос зазвучал тверже. – И я догадываюсь, кто. Только одна особа на свете ненавидит нас так сильно, чтобы плести паутину из яда и саботажа. Кто считает нас предателями и беглыми рабами. Это… Дасклайт. Но не стану упускать из виду возможность того, что это может быть череда совпадений.

Имя прозвучало как удар хлыста. Все знали хозяйку прежнего цирка – ее жестокость, ее манию контроля, ее неумолимую злобу.

– Нам предстоит со всем этим разобраться. – Профессор обвел взглядом собравшихся. – Найти убийцу Мирона. Обезвредить угрозу. Защитить наш цирк. Наш дом. Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сердца. – Это будет нелегко. Опасность реальна. Но… – его лицо смягчилось, в глазах появилась влага, – …сегодня вы доказали, что мы – сила. Когда рушились планы, вы импровизировали. Когда падали духом, вы поднимали друг друга. Когда в нас стреляли ядом и клеветой, вы стояли! Он посмотрел на Элару: – Ты вышла на сцену, хотя душа рвалась в клочья. На Акселя: – Ты создал чудо под гнетом страха. На Чучуна и Торнгаста: – Вы превратили странность в триумф. “Пёрышки” взлетели над пропастью отчаяния. На Зазза: – Вы с Элицией спасали жизни, рискуя своими.

«Я хочу поблагодарить всех:» – Его голос дрогнул. – «Спасибо. За сегодня. За то, что не сдались. За то, что вырулили этот безумный день, пусть это было и тяжело. Мирон… я знаю, он гордился бы вами. Гордился бы нами. Потому что мы – не просто труппа. Мы – семья. Семья "Странных Чудес". И этой семье угрожают. Но мы будем бороться. Плечом к плечу. Вместе.»

Он поднял цилиндр Мирона. Все молча последовали его примеру – кто поднял руку, кто инструмент, кто просто посмотрел вверх, на темный купол шатра, где еще витал дух только что отгремевшего представления и где теперь висела тень новой, смертельной угрозы. Но в этой тишине, в этом жесте единства, была не только скорбь, но и обет. Обет продолжить шоу. Обет найти правду. Обет защитить свою странную, чудесную семью. Первое представление окончено. Расследование – начиналось. Тень нависла над цирком, но "Странные Чудеса"не собирались гасить свои огни.