Зверь

Он обещал, что мы будем здесь счастливы. Лёжа под россыпью листвы и сосновых иголок, вдруг понимаю – он солгал.

Пролог

Полгода назад.

Сил у него почти не осталось, как и у меня, но он по-прежнему крепко сжимает мою руку. По запястью алым водопадом стекает кровь, цепляется за лохмотья кожи. Позже рана заживёт, но в назидание останется шрам. Чтобы я точно не забыла, что натворила.

Светлые золотые оттенки пляжа проржавели, воздух пропитался железом, и никакой ветер не способен его изгнать. Не слышу ничего, кроме противного звона в ушах. Но так даже лучше. Никто не сможет меня отвлечь. Меня шатает, легкие дёргаются в попытке прокашляться.

Нельзя. Сначала он. Я должна его спасти.

Пульс зашкаливает. Не понимаю, мой или его? Ветер щекочет кожу. Или не ветер? Дыхание. Он дышит…

Он дышит. Дышит!

Я его откачала, я справилась.

Я все правильно сделала. Его нужно было ударить. Иначе погибли бы оба.

Так было нужно, я все сделала правильно.

1 глава

Надежда на то, что я когда-либо смогу быть счастлива, исчезла, едва я переступила порог нового дома. Чемодан с тревожным грохотом клацнул колёсиками по ступеням крыльца и забуксовал, сопротивляясь ехать дальше. Я дёрнула за ручку. Безуспешно. Даже он отказывался принимать новую реальность.

– Ладно, оставлю тебя пока что здесь, – буркнула я под нос. – Всё равно никуда не денешься. Ни ты, – я глубоко вдохнула, пытаясь расслабить спазмированное горло, – ни я.

Углубляясь в дом, я ступала почти бесшумно, но полупустые комнаты эхом оповещали о каждом малейшем движении. Внутри было так тихо, что в ушах начало шуметь, будто я приложила к ним ракушки. Светлая отделка в минималистичном стиле резала глаза не хуже больничного света. Все было так стерильно. Так неправильно. Придётся приложить немало усилий, чтобы добавить этому дому красок. И я знала с чего начать.

По лестнице поднялась на второй этаж в ту комнату, которая должна стать нашей с мужем спальней. Пока же об этом не говорило ничего, кроме полуразвёрнутого матраса на полу. На первое время.

Я подошла к стене, где в скором будет располагаться изголовье кровати, провела рукой по шершавым обоям. Если бы муж вошёл в дом, я бы сразу услышала. Но перепроверить никогда не помешает.

Я украдкой выглянула в коридор и, убедившись, что так никого нет, торопливо достала из кармана джинсовки то немногое, что напоминало о счастливом прошлом. Ладони моментально согрелись от шерстяной нитки, что оплетала ивовый обруч, перья щекотнули запястье и, словно стрелки, указали на полосы шрама.

Перед глазами потемнело, в голове зашелестело: «Виновата… Виновата…». Я пошатнулась, плечом навалилась на стену. Опора вернула меня в настоящее, и я поспешила натянуть рукав.

От себя не спрячешься.

А в ладонях, уютно устроившись, лежал маленький ловец снов, покачивая пёрышками. Я купила его, когда заезжала в старую квартиру, ещё семь лет назад. Тогда было куда меньше определенности в жизни, чем сейчас, но я была счастлива. И ловец снов – этот хрупкий осколок прошлого, который был со мной всё это время – являлся моим якорем и помогал не потеряться в шторме. Хоть и цепи его были сделаны из лески, а сам он едва цеплялся за камни.

Иголка податливо вошла под обои, закрепив мой оберег на стене.

– Мы же хотели минимализм?

Я вздрогнула. В дверном проёме стоял Саша, облокотившись о косяк и скрестив руки на груди. Во взгляде сквозил скептицизм и непонимание, как бы говоря, что это пыльное старьё забыло в нашем новом доме?

– Я подумала, что одну комнату можно обставить поярче. Добавить цветных подушек и больше растений, – мой взгляд зацепился за подоконник. Только сейчас я заметила, какой он был широкий. – Или можно добавить полок вокруг окна и сделать мини-библиотеку, как…

– В прошлой спальне?

Скепсис в его взгляде сменился жалостью. Я ненавидела, когда он так смотрел. Мне не нужна была жалость. Я просто хотела вернуть свою прошлую жизнь. Чтобы ничего этого не было.

Он порывисто двинулся ко мне, намереваясь обнять, но я отшагнула к подоконнику, обхватив себя за плечи. Вдруг стало зябко и сыро. Должно быть, дуло из оконных щелей.

Я отвернулась к окну, но увиденное мне не понравилось. Там стояла девушка. Золотистая загорелая кожа и выгоревшие на солнце, почти белые волосы. Россыпь веснушек-поцелуев, которые выдавали озорство характера. Загар скоро сойдёт, а волосы отрастут и приобретут уже непривычный русый оттенок. И тогда то, что я сейчас видела в отражении, исчезнет навсегда, растворится, словно видение, в мареве остывающего августовского соснового леса, что простирался за окном. И с этого момента меня прошлой не станет. И только шрамы на запястье не дадут забыть.

По стеклу скатилась капля зарождающегося дождя. Вот только туч не было видно, за окном издевательски светило солнце. Я провела подушечками пальцев по щеке, те влажно заскользили по коже, размазывая слезу. Главное, чтобы Саша не увидел.

– Я знаю, ты скучаешь, – половицы скрипнули, он шагнул ближе.

Ничего ты не знаешь!

Хотелось заорать ему в лицо, выплюнуть вместе со скопившейся болью. Но я только сглотнула ком в горле и сдавленно прохрипела:

– Ты не рушил жизнь собственными руками. Ты не терял в одночасье работу, дом и возможность жить там, где ты хочешь. Заниматься тем, чем хочешь. Ты не…

Я осеклась. Поняла, что вот-вот перейду на крик. А ссоры – это последнее, что мне сейчас было нужно.

– Ну же, русалочка, – он подошёл вплотную, сжал худыми пальцами мои плечи, носом уткнулся в висок. В стекле отразились каштановые волнистые волосы. – Куда пропала моя солнечная Дина? – Саша попытался заглянуть мне в глаза, но я не позволила. Слёзы ещё не высохли. – Ты совсем похудела за эти полгода. Так и не скажешь, что тебе двадцать семь, прям как нескладный подросток. У тебя так и мышц скоро не останется.

– И зачем они мне теперь? – горько усмехнулась я.

– Мы больше не говорим об этом, помнишь? Разговорами прошлое не исправить. Пора перешагнуть и жить дальше, – он набрал воздуха, будто хотел сказать что-то ещё, но в последний момент передумал. – Ты видела лес? – перевёл он тему. – Мне сказали, там есть болото. Сможем ходить собирать ягоды. Раньше мы о таком и мечтать не могли.

Я бы всё отдала, чтобы вернуть это «раньше».

– Поверь, мы будем здесь счастливы. Обставим дом. Даже можем оставить в спальне стиль бохо, если тебе так будет лучше. Ты найдёшь работу.

– Но не такую, – я повернулась и посмотрела на него в упор. Кажется, он не понимал, насколько это для меня важно.

Саша вздохнул и скривил губы:

– Я уже опаздываю, мне пора.

– Куда? Мы ведь только приехали. А коробки? И ты оставишь меня одну, – от умоляющей интонации меня затошнило. Затошнило от самой себя.

– Я договорился, меня ждут в офисе. Сегодня подпишу бумаги и через несколько дней смогу выйти на работу. Здорово, правда?

Работа. Теперь это слово было триггером. Я замялась:

– Да. Конечно. Рада за тебя.

– А коробки… Их пока некуда разбирать, большую часть мебели ещё не привезли. Хорошо хоть есть гарнитур и холодильник, уже сегодня сможем нормально поужинать, – улыбнулся он. – И ты не сиди дома, развейся. Познакомься с соседями. Может, друзей найдёшь. Или сходи погуляй в лес. Сегодня и погода отличная. Взгляни на небо – голубое. Как твои глаза, – Саша чмокнул меня в макушку и скрылся в сумраке коридора.

Забавно. А раньше он говорил, что они, как море. Плохо у него получалось не напоминать о случившемся.

На первом этаже хлопнула дверь. Саша торопливо прошел к машине, но перед тем как сесть в неё, развернулся и помахал мне рукой. Он прищурился, и его серо-зелёные глаза отразили солнце.

Говорят, что глаза – это зеркало души. Его были, словно лес, утопающий в тумане, ему идеально подходила Сибирь. Моя же навечно принадлежала морю.

Машина зашуршала по газону и вырулила на дорогу. И без того тихий дом зазвенел тишиной. В белых светлых углах комнаты неуместно волновались чёрные тени, путались, сплетались в уродливые кошмарные образы, дышали в затылок, тянули за собой. Спёртый воздух душил, царапал горло, опилками оседал в легких. Дом был не рад мне, и это было взаимно.

Одной оставаться нельзя, иначе разум, как цунами, захлёстывали обрывки того самого дня. Того самого момента. Мне некому было позвонить. Некуда было пойти. Те немногие, кто остался в моей жизни, были либо далеко, либо не настолько родными. От досады я пнула стоящую рядом коробку. Она перевернулась, хрупкая стенка смялась, а содержимое вывалилось на пол. Фотографии.

Словно мозаика, они рассыпались по полу. Почти на каждой сияло солнце, а девушка, изображённая на них, оттеняла светило своей улыбкой. Что стало с ней теперь? Что стало со мной?

От тревожных мыслей отвлёк шум с улицы. Если бы не безмолвие дома, уверена, я бы его и не заметила. Я вернулась к окну и осмотрелась. Через дорогу – уютный маленький соседский домик, по словам Саши там поселилась пожилая пара. Голая лужайка нашего дома, ещё не обнесённая забором. И два белёсых глаза, уставившихся прямо на меня.

По спине и затылку пробежали мурашки. Я сглотнула и отошла вглубь комнаты. Существо, не моргая, продолжило наблюдать за мной.

Огромная чёрная собака. Спутанная чёрная шерсть торчала во все стороны, через космы чувствовалась мощь, исходящая от сильного тела. Я положила руку на грудь и успокаивающе провела под левой ключицей, прошептала:

– Спокойно, Дина. Всего лишь собака. Скорее всего, соседская.

Взгляд скользнул к участку через дорогу и сразу выцепил искомое – рядом с хозяйским домом располагалась маленькая его копия. Собачья будка.

Я вернула взгляд на нашу лужайку. Пусто. Собаки там уже не было. Я тихо рассмеялась и покачала головой: насколько всё было плохо, если я стала пугаться обычных дворовых собак?

Я поёжилась. Из окна всё же дуло, будто оно было плохо закрыто. Я схватилась за холодную ручку и вздрогнула. Не от холода.

Собака никуда не делась. Теперь она сидела ближе, будто с прошлого расстояния не смогла достаточно изучить меня. Я не знала, что можно так долго не моргать. Затянутые дымкой глаза разъедали мою грудную клетку и проникали в сердце, в самую его суть, выискивали чёрные пятна и грехи. Казалось, она знала обо мне всё. Даже то, чего пока не знала я.

Собака едва наклонила голову, словно делая выводы и взвешивая мою душу на чаше весов, а потом встряхнулась, сбрасывая наваждение, лениво подняла своё грузное тело и убежала через дорогу. На этот раз точно. Я видела.

В четырёх неприветливых стенах, да ещё и со своими демонами, я точно сойду с ума. Уже окончательно. Саша прав, куда же делась та солнечная Дина?

Я плотнее запахнула джинсовку, натянула некогда белые кроссовки и шагнула за порог.

2 глава

О решении выйти на улицу я тут же пожалела. Как бы ни отталкивал меня новый дом, в нём хотя бы не бушевал ветер. Лживое солнце не грело. Резкий порыв швырнул в лицо распущенные волосы, паутинкой прядей перекрыл взор. И даже чистое небо начало затягивать тучами. Я обняла себя, растирая плечи, и покосилась на дверь. Может, вернуться за теплой курткой?

Нет. Если зайду, то наружу уже не выйду. И так и буду жалеть себя, проживая раз за разом момент, который разорвал мою жизнь на «до» и «после». Ничего, помёрзну немного. Максимум, простужусь. От этого не умирают. Хуже мне уже не будет.

Дойдя до края участка, я замерла. Вышла из дома, молодец, а куда идти дальше? Об этом я не подумала. Варианта было два: либо познакомиться с соседями, либо осмотреть лес.

Увидев чужака, люди всегда начинают задавать вопросы. Почему переехали? Не скучаете ли по старому месту? А кем работаете? Выворачивать кровоточащую душу и становиться центром сплетен я не желала. Поэтому выбор – а точнее его отсутствие – был очевиден.

Лес стрелами уносился ввысь, столбами нависал над домами. Саша решил, что для меня так будет лучше – сменить обстановку, чтобы море не напоминало о случившемся. Пока не сработало.

В посёлке было тихо, но среди деревьев я будто оказалась под куполом. Все звуки разом схлопнулись: не пели птицы, не стрекотали насекомые, даже ветер не мог прорваться через кривые ветки. Листья, едва тронутые желтизной приближающейся осени, блёкли на фоне тёмных сосен. Я подошла к худенькой липке и потеребила дырявый коричневый лист. Она выглядела совсем жалко.

Она ли, Дина?

Ржавая тропа, усыпанная иголками, путалась под ногами, заплеталась в узлы и множилась. За одежду то и дело цеплялись кустарники. Они тянулись ко мне зелёными лапами и не пускали пройти вперёд. Предупреждали или не желали здесь видеть? Они явно шептали: я была здесь чужой, ненужной. Той, кто вторгся туда, где его не ждали.

В глазах рябило от бронзово-зелёной мешанины, деревья теряли очертания, утопая в призрачном тумане. Как будто контуры смыло нахлынувшей волной. Казалось, что лес бесконечен и бескраен. Он пожирал свет, завлекал в свои владения и никогда не отпускал.

В гнетущей тишине пространства хруст ветки прозвучал, словно выстрел. Я была не одна.

Я замерла. Старалась не дышать, но меня выдавал стук сердца, гулким эхом разлетающийся по округе. Не издавая больше ни звука, я сделала шаг с тропы. Листья мягко прошелестели, громады деревьев сомкнулись вокруг моего тонкого силуэта, спрятали от таинственного наблюдателя. Не моргая, я всматривалась в кусты напротив. Взгляд метался среди зелени. Глаза кололо и жгло.

Лес молчал.

Дрожь волнами начала сходить с тела. Показалось. Сама наступила и не заметила. Или в глуши упала сухая ветка и вызвала гул вокруг. Пора возвращаться.

Я занесла ногу над тропой, но выйти из чащи не получилось. За джинсовку ухватилась сосновая лапа. По соседним ветвям прошла дрожь. Не от меня.

Я дернула ворот. Безуспешно. Паника нарастала, и я не могла сконцентрироваться. Пальцы дрожали, спотыкались друг о друга и сосновые иглы. А то, что скрывалось за хвойной завесой, неумолимо приближалось.

Я рванула ткань, и та с протяжным хрустом разошлась по швам, оставив часть себя навечно лесу. Теперь я могла бежать. Но было поздно.

Огромное нечто ударило по бёдрам. Перед глазами пролетели сухие кусты и чёрные вздыбленные клочки, я рухнула на мшистую поверхность. Удар вышиб последний воздух, во рту проступил железный привкус.

Земля завибрировала, справа на тропе я ощутила чьё-то присутствие. Оно наблюдало. Сил повернуть голову не осталось. Или смелости.

Существо приблизилось. Оно шумно выдохнуло, обдав затылок влажным воздухом. А после резко развернулось и, шаркая, унеслось в туманную глушь. Взгляд уловил чёрное косматое пятно.

Собака. Проклятая собака.

Не вставая с земли, я привалилась спиной к сосне. Волосы упали на глаза, закрывая меня от всего мира, создавая ощущение ложной безопасности. Хотела скрыться от демонов хоть на миг, но сделала только хуже. На сегодня хватит.

Придерживаясь за ствол, я поднялась, обтряхнула ладони и дергающимися пальцами промокнула кровь на губе. Сосны протяжно застонали от порыва ветра, предвещая скорое начало бури.

Шаг. Ещё один. Колени подогнулись, но я удержалась и на дрожащих ногах побрела домой. Теперь это твой дом, Дина. Твоя жизнь. Ты ничего не изменишь. Привыкай.

Недалеко от кромки леса растительность начала редеть. Сквозь истончающуюся листву я разглядела наш пустой двор, двухэтажный деревянный дом, окно спальни, что я забыла закрыть перед уходом.

И чёрную собаку, ожидающую меня на лужайке.

3 глава

Желудок сжался до размеров горошины, а затем разорвался, вонзая ядовитые ножи в плоть. Я помотала головой и зажмурилась, пытаясь прогнать видение. Как бы мне этого ни хотелось, но собака не растворилась в туманном мареве.

Она ведь убежала в чащу леса. Я точно видела! Она не могла добраться до посёлка быстрее меня. Никак не могла.

– Да что тебе от меня нужно? – прошептала я, не сводя с неё глаз. Она не шелохнулась.

Я засунула руку в карман джинсовки и попыталась нашарить ловец снов, но не обнаружила там ничего, кроме пары оборванных ниток. Корить было некого, кроме себя – я сама оставила его дома, о чём сейчас жалела. Оттуда он меня не защитит.

Дина, что же с тобой творится? Как я упустила момент, когда сердце начало затапливать страхом? Это просто животное. Большое, недружелюбного вида и, кажется, слабовидящее. Иначе я не могла объяснить её мутные глаза и то, как она сбила меня с ног в лесу. Но всего лишь животное. Я сжала кулаки и упрямо шагнула к дому.

– Она меня не тронет. Не тронет, – едва шевеля губами, внушала я себе. – Я в безопасности.

Омут бесцветных глаз заставил замереть, но только на мгновение. Я здесь хозяйка. Сейчас я пройду мимо. Невозмутимо. Она даже не обернётся. Но я ошиблась.

Как только я двинулась в сторону входной двери, тело зверя дёрнулось. Под шерстью стремительными молниями перекатились мышцы. Верхняя губа, подрагивая, обнажила пики желтоватых зубов. Из глотки вырвался бурлящий рык. Густая капля склизкой слюны просочилась через клыки и соскользнула, затерявшись в траве.

Вторая капля упала мне на лоб. Я вздрогнула.

Всего лишь дождь, Дина. Всего лишь дождь.

Я так и замерла на краю участка. Лёгкие со скрипом сжались. Хотелось вдохнуть полной грудью, но если я даже подумаю о том, чтобы шелохнуться, зверь может наброситься.

Собака, продолжая скалиться, выжидала. Я медленно, боясь спровоцировать, перевела взгляд на дверь – до неё по прямой было метров двадцать. Столько же и до собаки вправо. Если побегу, то не успею. А если двигаться осторожно, то может получиться.

Я перенесла вес на одну ногу. Всё тело горело от напряжения, сейчас мне была подконтрольна каждая малейшая мышца. Вторую ногу плавно переставила в направлении дома. Псина вся сжалась. Теперь верхняя губа не дёргалась, а спазмом сократилась, открывая воспалённые дёсны. Слюна нитками растянулась до земли.

К дому она меня не пропустит.

Продолжая удерживать вес на одной ноге, я отступила. Собака внимательно проследила за моим действием. Стараясь удержать хрупкое равновесие, я сделала ещё шаг в сторону леса. И ещё.

Челюсть псины расслабилась, напряжение растворилось в прошлом моменте. Она грузно плюхнулась в траву, скрестила лапы и устало опустила на них голову.

Пока я трусливо пятилась в лес, собака не сводила с меня мутных глаз. Как только первые кусты скрыли меня, я бросилась бежать.

4 глава

Влажные листья липли на обувь, затрудняя бег. Чёрные тучи плели нити мрака, стирали и без того невидимую тропу. Нарастающий ливень размыл границы времени, и было неясно, сколько секунд или минут прошло. Казалось, что лёгкие вместе с углекислым газом испарились из грудной клетки, оставив лишь обожжённые рёбра, а подошвы кроссовок стёрлись вместе с суставами стоп.

Тропа резко вильнула в сторону. Кроссовки, чавкая, заскользили по грязи, неся меня вперёд. Я ухватилась за сук, но тот равнодушно вывернулся, хлестнув меня по щеке. Шершавая кора оцарапала кожу. Кисть так заломилась к предплечью, что почти коснулась его пальцами.

Тело на миг зависло в пространстве – кровь застыла в жилах, когда я не ощутила опоры – а после рухнуло с высоты. Меня несло вниз, швыряло, пыталось оторвать конечности, пока я прилагала все усилия, чтобы остановить падение. Единственное, что оставалось – ждать. Ждать, когда лес перестанет терзать и прекратит мои страдания.

Ты виновата. Ты это заслужила.

Глухой толчок вогнал копчик в шею. Ледяная влага пропитала одежду, и та за пару мгновений потяжелела. В нос проник запах сырости и гнили, глаза застилал непроглядный туман.

Кругом была одна вода. Крупная дрожь била тело, хотелось разрыдаться и завыть. Рациональная часть сознания нападала обвиняющим тоном: «Зачем ты убежала в чащу? Добегалась? Так нравится мучить себя? Теперь захлёбывайся в луже под проливным дождём! Могла же дойти до соседей и попросить помощи, но не-е-ет. Лучше было броситься в лес! Какое гениальное решение придумаешь в следующий раз? Утопиться, чтобы избежать встречи со страхами?» А сердце защищало, старалось оправдать неразумный поступок: «Ты просто испугалась. Запаниковала. Ты не виновата в том, что произошло. И соседи могли не открыть дверь. Ты, главное, теперь вставай. Не страшно упасть, страшно не подняться. Вернёшься назад по тропе. По кромке леса доберёшься до задней двери дома. И всё. Ничего сложного. А после сделаешь себе успокаивающий чай и примешь горячий душ. Давай, Дина, ты справишься».

Я шмыгнула носом, с которого ручьём лились дождевые капли, и опёрлась о раскисшую землю. Рука с чавкающим звуком утонула в грязи, но этой опоры хватило, чтобы подняться. Неподалёку хлюпнуло. И тут я поняла, куда выплюнул меня лесной обрыв.

Болото.

Мертвенно-бледное, почти серое под вуалью дождя, оно разводами тянулось к корням деревьев. Редкие столбы берез безжизненно утыкались в небо. По берегам жались одинокие кусты, будто пытались сбежать из трясины. Но спасения не было.

Осознание, что я нахожусь на краю топи, поторопило действовать. Здесь болото только начиналось, и опасность мне не грозила. Но хотелось как можно скорее покинуть это место. Этот прокля́тый лес. Эту ненавистную равнодушную ко всему Сибирь. Сбежать и вернуться домой.

В свою уютную солнечную квартирку. С кружевными чехлами на креслах. С огромным ковром во весь зал с аляпистым этно-орнаментом. Со свечами всех форм и размеров, что наполняли пространство запахами от мяты до корицы и всегда прогоняли мрак с улицы и сердца.

Миг светлых воспоминаний прервал булькающий смешок. Совсем рядом со мной взорвался пузырь газа – так болото высмеивало моё горе.

Кроссовки скользили по зыбкой поверхности, мне едва удавалось удержать равновесие. Склон оврага нависал неприступной стеной. И в сухую погоду было бы тяжело взобраться по нему, в дождь же не представлялось возможным. Я нахмурилась и сжала челюсти – когда я так легко сдавалась? За самонадеянность я тут же поплатилась.

Торчащий корень, словно щупальце морского чудовища, выскользнул из рук, едва я за него ухватилась. Я пошатнулась и упала на колени. На голову шлёпнулся комок грязи, землистая струйка потекла по лицу и попала в глаза. Я резко зажмурилась и попыталась проморгаться. Безуспешно. Вся одежда и тело были в земле. Попробуй я вытереться, сделала бы только хуже.

Если не можешь бороться с обстоятельствами, то попробуй извлечь из них выгоду. Я разогнула запястья, подставляя их промозглому ливню. Вода заструилась по коже, смывая налипшие ошмётки. Я потёрла ладони друг о друга, пытаясь хоть немного согреться. Пальцы гнулись с трудом, тепла крови едва хватало, чтобы противостоять ледяным каплям.

Омытыми руками я провела под нижними веками и стряхнула слякоть. В глазах до сих пор скрёбся песок, но я сделала всё, что было в моих силах. Я пробиралась вдоль склона, пытаясь отыскать более пологое место. И нашла. Поверхность хлюпала, засасывала конечности, менялась от малейшего движения. Плотный туман прятал камни и корни, за которые я могла бы ухватиться. Несколько раз я чуть не сорвалась и не скатилась в низину, но остатки некогда сильных мышц выручили меня. Тяжело дыша, я повалилась на мох. Обрыв был позади. Впереди ждал подъём по склону и поиск тропы.

Одежда липла к телу, как вторая кожа, которая была мне не по размеру. Полуголые кусты дёргали за волосы, кололи плоть, добавляя увечий. Наконец лес насытился моими страданиями и отпустил наскучившую игрушку.

Ненадолго.

Я добралась до задней двери, рывком захлопнула её, по стене сползла на пол и разрыдалась.

5 глава

Дождь агрессивно бил по стеклам и стенам, как тюремный смотритель ударял по железным прутьям клетки. В тишине дома мой тихий скулёж слышался протяжным воем. Или так было только в моей голове. Я не знала. Возможно, то кричала моя душа, и крик этот невозможно было заглушить ни одним известным мне способом.

Ненавижу.

Нужно пойти в душ. Попытаться согреться. Но хватит ли тепла, чтобы растопить сковывающий страх?

Ненавижу.

Я стянула покрытый листьями и землёй кроссовок и швырнула его изо всех оставшихся сил. Тот пролетел по коридору и глухо ударился о переднюю дверь. На белой краске проступил отпечаток подошвы.

Ненавижу!

Этот проклятый пустой дом. Эту мерзкую липнущую одежду. Эту грязь, стекающую по коже. Этот холод, пробирающий до костей. И эти кости. Эти руки, которые были созданы спасать, но принесли смерть. Каждую частицу ненавижу. Себя ненавижу.