Ангел с рожками и милашка Демон. Книга вторая. Когда любовь делает свой выбор
- -
- 100%
- +
Сердце Лизы забилось чаще, и она сама не поняла – от раздражения или от волнения. В голове громыхнула мысль: «Ох, не к добру это заявление…» Но вслух ничего не сказала. В памяти по-прежнему жили бессовестные щипки Семеныча – память тела, от которой не отмахнёшься словами. Она выбрала осторожное молчание, как выбирают дорожку суше, даже если к воде тянет сильнее.
Её не покидало странное ощущение: словно сцена готовилась к повороту, будто актёры уже стоят за кулисами и ждут своей реплики.
Борис обнял её одной рукой, другой осторожно взял за ладонь – как бы примеряясь. Тепло его пальцев проникало внутрь, обволакивало. Лиза вздрогнула и напряглась – не от страха, скорее от непривычности, но не отпрянула: неизвестность и любопытство сцепились где-то между ключицей и горлом.
– В кино на дневной сеанс ходят целоваться. Не кусайся, пожалуйста, – шепнул он, мягко, почти игриво, склонившись ближе. Его губы мягко коснулись её скулы, потом поцелуем коснулся губ. Он был нежным, будто боялся разрушить хрупкую грань. Поцелуй вышел лёгким, как капля мёда на ложке: ещё не вкус, но уже сладкое предчувствие.
Когда его дыхание коснулось её кожи, мир словно замер. Лиза чувствовала, как её собственное тело предаёт её, сливая смущение и зачарованность в один клубок. Её реакцию на прикосновения Бориса можно назвать борьбой между «поддаться» и «сохранить дистанцию».
Мир чуть сместился, как во время длинной экспозиции на фотографии: всё вокруг стало размытым, кроме линии его плеча и своих ладоней у него на груди.
Лиза поймала себя на предательской мысли: «Неля была права – настоящий персик. Целуется волшебно…» – мелькнуло, и Лиза тут же внутренне одёрнулась, словно ступила на тонкий лёд.
– Достаточно. Я всё-таки пришла кино смотреть, – прошептала она и попробовала отстраниться. Он почти не усилил хватку, но его рука оставалась на её плече – уверенная, тёплая, лишающая возможности отступить на безопасное расстояние.
Он улыбнулся, будто ничего не случилось:
– Хочешь попкорн? – протянул он коробку с нарочитой лёгкостью.
Она покачала головой. Он убрал коробку, подал воду. Несколько глотков – и холодная вода пробежалась по горлу, помогая собраться и погасить смущение.
– Воду попили – теперь снова можно целоваться, – озорно сказал он и потянулся к ней.
Если бы ей было свойственно закатывать глаза, она бы сделала это. Уголки губ всё равно дрогнули. «Стоп», – сказала себе Лиза. – «Пауза», – повторила она про себя слово уже другого значения
– Думаю, пора ставить на паузу, – попыталась она вновь отстраниться, но Борис держал её крепко. Обстановка накалялась, выходила из под контроля Лизы словно поезд несся без тормозов. Но в мыслях неожиданно случились размышления о том, что поцелуи в темноте кажутся будто «нереальными», но оставляют след.
Звонок телефона рассёк воздух, как треск сухой ветки. Вибрация обрушилась на них двоих, разрушив иллюзорный кокон полумрака. Лиза выпрямилась мгновенно – и ухватилась за звонок, как за спасение.
Звонила сестра Наташа. Она говорила быстро: семейные планы сдвинулись, ужин превращается в обед, к трём часам. В голове Лизы логистика сложилась за секунды: надо заехать домой за подарком, цветы, собраться.
– Нам пора, – тихо сказала Лиза, убирая телефон. – Вместо ужина – обед. Нужно ещё домой заехать за подарком и цветами.
– Мне тоже нужно подарок, – спокойно ответил Борис.
– Тебе не обязательно.
– Обязательно. Цветы не нужно – Марат привезёт. Посоветуй, что подарить девочке.
– Девочка уже взрослая, – заметила Лиза и сама услышала в голосе тонкую нотку усталого юмора. Взрослость внезапно накатывает и на племянниц, и на собственные решения.
На пути к выходу Борис остановился у витрины с телефонами. Стекло отражало их двоих – слегка расплывшихся от света – и пёструю реку людей за спиной.
– Если взрослая, значит телефон, – произнёс он так уверенно, как будто отвечал на экзамене.
Лиза хотела возразить, но замолчала: он уже уверенно шагал внутрь. «Настоящий мужчина на миссии», – подумала она, наблюдая, как Борис уверенно выбирает новейшую модель, чехол и упаковку, словно готовился к бою. Она внезапно почувствовала, как в груди одновременно отзываются и улыбка, и тревога: – «Плохая идея тащить его на семейный праздник. Зря согласилась».
Внутри бутика пахло новыми пластиками, бумажной пылью коробок и холодной электроникой. Борис без лишних вопросов попросил самую свежую модель, подобрал чехол и защитное стекло, выбрал подарочную упаковку – всё это без едва заметных пауз, как человек, привыкший завершать. Консультант записывал серийный номер, менеджер принялся проверять аппарат.
– Подождём за чашкой кофе, – предложил Борис, показывая на кофейню напротив.
Их встретил аромат свежеобжаренных зерен. Кофе струилось в чашки, бариста стучал питчером, в колонках тихо играл старый джаз, и от этого музыка словно смазывала резкости дневного мира. В витрине блестели эклеры и тарталетки, за соседними столиками люди листали ленты в телефонах, за спиной кто-то смеялся открыто и беззаботно, как будто в их жизни не существовало никаких «надо успеть к трём».
Лиза взяла столик у окна. Из прохода в стекле то и дело мелькали отражения – детские коляски, бегущие тени, пятна неоновых вывесок, перевёрнутые буквы. В этом слоёном отражении она видела себя – женщину, которая ещё утром знала, что делает, а сейчас не уверена, кто принимает решения за неё, она смотрела на своё отражение в стекле: девушка, которая уже не уверена, кто она и чего хочет: – «Когда он стал таким близким? Когда кто-то переписал мой сценарий и подсунул новую роль?»
Борис шутил с официанткой, уточнял сироп, листал меню так, будто был здесь сотню раз. Он то касался её руки кончиками пальцев, то отодвигал блюдце, не спрашивая – с внимательностью, которая одновременно грела и тревожила. А Лиза будто наблюдала со стороны.
– Я отойду, закажи мне капучино, – пробормотала она.
– Можешь и помаду поправить здесь, я прикрою. Свой человек, – улыбнулся он.
«Что значит „быть своим человеком“, где проходит грань между близостью и вторжением, между теплом и опасностью?» – раздумывала Лиза.
Она села обратно, закрыла сумочку и вдруг услышала свой голос как бы со стороны: слова сорвались непроизвольно:
– Малознакомый, посторонний… Когда ты успел стать «своим»?
«Когда он успел стать своим? – подумала Лиза. – Когда меня тихо переселили в чужую жизнь? Всё выглядит по-прежнему: те же улицы, тот же кофе, те же планы. Но невидимая разметка сменилась. Я иду по привычной дороге – и вдруг понимаю: указатели больше не принадлежат мне.»
Он промолчал. И пауза была не неловкой, а внимательной – как будто он выбирал слова. Лиза хлопала ресницами, поднимала брови, будто искала ответ в его лице.
– Каким-то непостижимым образом я утратила контроль, – тихо сказала она, чувствуя, как каждое слово уплотняется. – Я не выбираю. За меня решают. Всё вроде по-прежнему, но это иллюзия. На самом деле всё уже не так.
– Я ничего не заметил, – сказал он, и на его лице мелькнула осторожная улыбка.
– То я с тобой по городу, – перечисляла она, загибая пальцы, – то в кино, теперь вот на семейный праздник… как ухажёр. Но никто не спрашивает моего мнения.
Её голос дрожал. Борис почувствовал неловкость.
– А меня ты спрашивала? – попытался он перевести в шутку. – Хочу ли я быть твоим ухажёром? Я просто галантный мужчина. Могу пойти в гостиницу.
Лиза не улыбнулась. В её глазах на секунду мелькнула тревога – та самая, густая, как отсвет молнии.
– Ну да… А Марат к вечеру обглодает мои косточки, а Антон Семёныч… – И осеклась. От одной только мысли о нём кожу потянуло холодком. Его имя было как тень, надвигающаяся грозовая туча.
Она задумалась, глядя в окно: «Как быстро он входит в мою жизнь… а я даже не поняла, как открыла дверь.»
– Лиза, ты здесь? – Борис наклонился. – О чём задумалась?
Он улыбался, но внутри пробежал холодок. «Лиза начинает догадываться…» – отстранённо отметил Борис и тут же пересилил мысль: сейчас не время, не место. Он чуть наклонился вперёд, снисходя к простому.
– Ничего особенного, – храбро врал он.
Его голос дрогнул. Борис откинулся на спинку стула, но взгляда не отводил. Он искал ту грань, после которой жесты перестают успокаивать и начинают раздражать.
Она сидела, словно вглядываясь в точку на горизонте.
– Слушай, может тебе просто нужно выдохнуть? Это же просто прогулка. Просто обед. Просто кофе.
– Да, именно! – неожиданно резко выдохнула Лиза. – Всё «просто»! Просто кто-то целуется со мной в кино. Просто идёт на день рождения моей племянницы. Просто знает мою семью… А я? Я вообще знаю, кто ты?
Лиза развела в недоумении руками.
– Я не просила, чтобы ты становился «своим». Всё это – слишком быстро.
Стул под ней скрипнул – она отодвинулась на символический сантиметр, словно выстраивая между ними невидимую черту. Дыхание участилось, пальцы сжали ремешок сумочки. Внутри всё настороженно прислушивалось к себе: скажи «стоп» – или дай случиться.
– Но ты же не сказала «стоп», – тихо заметил он. Слова легли между ними лёгкими камешками.
– Потому что не успела, – её голос дрогнул, именно об этом она только что подумала. Она отозвалась так, будто удивилась собственной искренности.
Тишина натянулась, как струна, и любое слово могло её лопнуть. В кофейне гремели посудой, смех за соседним столиком, звякали ложечки о чашки – мир продолжал жить своей лёгкой жизнью, в которой не было места тяжёлым вопросам. Но для них обоих время застыло.
Они допили кофе – каждый свой. Когда менеджер принес упакованный подарок, Борис поднялся так быстро, будто от щелчка. Расплатился почти не глядя, аккуратно убрал чек. Он на секунду замер, повернулся и протянул Лизе руку. Она посмотрела на него, помедлила и всё-таки встала.
Снаружи их встретил ветер – не злой, но настойчивый, с холодными порывами, которые пробираются под воротник. Небо, шитое рваными облаками, проглядывало пятнами синевы. Из подземной парковки выезжали машины, фары резали полутьму пешеходной галереи.
Лиза натянула шарф и плотнее запахнула пальто – жестом, в котором было чуть больше, чем просто сохранение тепла. Борис шёл рядом, но каждый шаг давался, словно приходилось идти в гору. Слова, сказанные в кофейне, возвращались эхом: «Я вообще знаю, кто ты?» – и отзывались где-то под рёбрами.
– Ты скажи, – произнёс он, глядя прямо, – идти мне с тобой или ехать в гостиницу?
Она пожала плечами без попытки упростить.
– Смотри сам. Если хочешь быть частью этого дня – будь. Только не навязывайся. Мне сейчас сложно.
Он едва уловимо кивнул. Сделал шаг ближе, но не дотронулся. Сказал тихо – так, что ветер почти унёс слова:
– Я не враг тебе. Если бы ты знала… как сложно мне… не быть рядом…
Лиза резко отвернулась – не из упрямства, а чтобы спрятать ненужный блеск в глазах. Сделала шаг в сторону дороги, и стало ясно: их маршрут снова разошёлся. Не географически – внутренне. Он это понял. Она это знала. И ветер, казалось, тоже знал, потому что гнал по плитке лёгкие бумажки, как маленькие белые флажки перемирия, которое ещё не подписано.
Они пошли вместе – до какой-то логической развязки. Потом каждый выбрал свою сторону: она – с быстрыми практичными мыслями «цветы, подарок, время», он – с коробкой в руке и благоразумным молчанием, в котором многое уже было сказано. Главное – идем вместе!
Лиза шла и думала о простых вещах – как странно они иногда накладываются на трудные. Кофе в бумажном стакане может обжечь, даже если держать его двумя руками. Поцелуй в полутьме может оказаться сладким, даже если сам себе запретил. А фраза «свой человек» может согреть – и одновременно насторожить, если ты не уверен, что выбирал её сам.
И всё же под всей этой сложной вязью у неё внутри жила простая, упрямая надежда: когда она наконец скажет «да» или «нет», это будет её слово. Её выбор. И неважно, сколько будет свидетелей – лифты, кинотеатры, кофейни, бутики с ровной подсветкой. Важно, что в тот момент – и только в тот – разметка дороги снова станет её.
Глава 4. День рождения и тень интриг
Когда Лиза с Борисом вошли в квартиру, их окутал шум голосов, аромат домашней еды и лёгкое оживление, которое витало в воздухе, словно праздник уже начался. В прихожей вешалка ломилась от пальто и курток, раздавался смех в другой комнате, играла музыка.
Марат с Борисом вышли забрать цветы из машины. Когда вернулись, начали вручать имениннице подарки, цветы, и сразу же поздравлять женщин с наступающим праздником.
Наташа, улучив момент, шепнула Марату:
– Глазам своим не верю! И этот красавец, по-твоему, староват для неё? – в глазах её стояло неподдельное изумление.
– Совсем плоха, наша барышня! – поддержал Марат.
– Знаешь, Марат, существует такая категория людей, когда им на голову свалится счастье, они жалуются, что голубь нагадил. «Наша» – из них. Мы просто не имеем права стоять в сторонке и смотреть, как она все испортит. Ознакомь Бориса с квартирой, встретимся в нашей спальне.
Марат, как можно незаметнее провел Бориса к Наташе.
– Наташу я уже ввел в курс дела, скоро ее муж подъедет. Он основной генератор идеи. Его тоже уже ознакомили с задачей. Борис показывай видео и кольцо. Нам нельзя долго задерживаться, Лиза может заподозрить.
– Уже начинает подозревать, – подтвердил Борис догадку Марата.
– Тогда я лучше присоединюсь к гостям. – Марат удалился.
Борис включил видео, реакция Наташи была бурной:
– Я думала, такое только в кино придумывают. Борис открыл коробочку с кольцом, она даже зажмурилась и присела на край кровати. Наконец она выдохнула:
– Господи! Такой камень я только по телевизору видела… – выдохнула Наташа, сжав ладони, будто боялась прикоснуться к мечте. – Очень красиво. Дай сфотаю, любоваться буду. Ты в курсе, что Лизу нельзя запугивать. Будь готов, держи при себе, лови момент, но не торопись. Она паникерша. Все нам пора. Юра с планом едет. Он давно на Лизу «благодарность» точит.
Обед проходил соответственно случаю – тосты, пожелания для Маши, родителей, бабушке с дедушкой. Маша задумчиво смотрела на Лизу и Бориса:
– Лиза, я никак не пойму – Борис – он чей друг?
– Бизнес-партнер фирмы. – Не подозревая подвоха, просто ответила Лиза.
– Что-то он больше похож на жениха. Мне, почему-то кажется, что это твой жених. А бизнес-партнер это отговорки для родственников.
Лиза едва не подавилась водой, услышав дерзкое предположение племянницы, щеки вспыхнули и её сердце тревожно сжалось: «Вот и началось…»
– И мне так кажется, дай пять! – Подхватила Неля.
– Прекратите болтать глупости. – Смутилась Лиза.
За столом повисло напряженное молчание, а эти двое веселились, мало того – к ним еще присоединилась тетушка Клара:
– Хорошо смотритесь вместе. Лизонька, а предложение руки и сердца уже поступило?
– Тетя Клара, этих двух Бог почему-то смекалкой обидел. А с вами то что?
– Со зрением у меня все хорошо, Лизонька. – С намеком ответила тетя Клара, без стеснения сканируя Бориса.
Пришлось вмешаться Марату:
– Наташа, разберись с ними. Лиза, не обращай внимания.
Наташа разобралась быстро – она прихватила младшую болтушку за ушко, а старшую под локоток, да так и вывела их на кухню.
– Вы что творите? Специально Лизу стараетесь раздраконить? – Грозно шипела Наташа.
– Мы думали вопрос решенный, раз уж она его сюда привела с роднёй познакомить. Ну, не просто так же! – попробовала оправдаться Неля.
– Просто так или нет, не ваше собачье дело! – Пресекла Наташа.
– Мам, да это же видно невооруженным взглядом! – жалобно скулила именинница.
– И особенно не твое щенячье. Пошли, извинились, скромно сели и сидите как мышки за плинтусом.
Они прошли к столу, извинились, и вскоре неловкость могла быть забыта, но тетя Клара не сдавалась:
– Если я правильно поняла, красавец женат!
За праздничным столом повисла ледяная тишина, словно кто-то рассыпал в воздухе пригоршню сосулек. Маша виновато теребила салфетку, Неля старательно избегала встречаться взглядом с Лизой. Лиза молчала, а Борис решил поддержать Лизу:
– Всё нормально?
Она медленно кивнула, не глядя на него:
– Пока да. Но праздник только начинается, – пробормотала она.
Гости поспешно увлеклись салатами и, казалось, напряжение постепенно ослабло, но тётя Клара, как опытный подрывник, решила взорвать очередную мину замедленного действия:
– Всё-таки скажите, он женат или нет? Ну не может быть, чтобы такой красавец был свободен!
– Не женат! – хором воскликнули трое: Борис, Марат и Неля.
Борис усмехнулся:
– Я даже предложения делал. Раз десять. Но… получал отказы. – Он, в ожидании ответа Лизы, коварно улыбался.
Лиза отодвинула бокал и подняла бровь:
– Неожиданно ты сегодня откровенен.
– А вдруг тётя Клара утащит меня к себе в Казань? Надо обеспечить защиту, – пошутил Борис.
– Тетя Клара, что именно непонятно вам в двух словах – «партнер фирмы»? – поинтересовалась Лиза.
– Это характеризует его деловые качества, а основное его назначение – мужчина. Лизонька, ты располагаешь основными сведениями об отношениях мужчин и женщин? Удочерила девочку, и решила, что брачный вопрос можно закрыть?
– Тетя Клара, я бы, конечно вас проконсультировала, прямо сейчас, раз уж вам память в части половых отношений отшибло, но за столом несовершеннолетние дети.
Марат, прикрывшись от Лизы ладонью, делал тёте Кларе разные знаки – страшное лицо и крутил головой. Тетушка сообразив, что идет большая игра за спиной у Лизы, сразу решила исправить положение:
– Кстати о детях! Ты в курсе – мы с твоей дочерью летом хотим ко мне на родину махнуть?
– У вас много родственников в Казани? – задала вопрос Лиза.
– Да.
– Как приедете, попрощайтесь с родственниками, – усмехнулась Лиза. – После пары дней с вами, они начнут писать завещания и блокировать номера, – пообещала она.
– Лиза, не наговаривай на мою любимицу, – смех Клары разрядил напряжение, повисшее в комнате.
– Нет, Клара, Лиза зря не скажет. Ей путь в Эмираты заказан ещё с тех пор, как там побывала её доченька, – заметил Александр Петрович, усмехаясь.
– Папа… о чем это ты? – Были у Лизы догадки, но не было повода разъяснить их, сейчас момент настал и можно было все выяснить. Сердце Лизы в очередной раз болезненно сжалось – наконец всплывала правда, которую она давно подозревала.
– Ну, я знаю, что ты ведешь работу с Эмиратами, но никогда туда не ездишь. – Пытался отговориться отец.
– Под «непонятливого», косить ты не умеешь. Мам, вы должны были присматривать за девочкой. И что вы там недосмотрели? – Лиза уже начинала закипать от внутреннего напряжения. Ее глаза метнулись от отца к маме, и в голосе зазвучала сталь – слишком много недомолвок витало в воздухе.
– Да ничего особенного, Лизонька. Она машину немножко помяла. – Ирина Андреевна все это время незаметно наблюдала за Борисом и Лизой, мысли у нее были заняты другим, потому и проболталась.
– Какую машину? – изумилась Лиза.
– Такую… красную «Феррари». – испуганно ответила мама.
– Принца Нодара? – уточнила Лиза.
– Да, его. Но он сам посадил её за руль. – Выпутывалась из сложной ситуации Ирина Андреевна.
– Вы с ним даже не должны были встретиться! – Продолжала допрос Лиза.
– Как же, он нас на прогулку на яхте возил, потом пригласил к себе на обед. Мы думали, что ты в курсе. – удивился Александр Петрович.
– Не он должен был вас на прогулку сопровождать. Ну да ладно. А почему вы разрешили ребенку сесть за руль? – Продолжала выяснять Лиза.
– Он же подарил ей эту машину. – прошептала мама.
– Что? Как он мог подарить? – Лиза застыла, не веря своим ушам, словно услышала что-то совершенно невозможное. Красная Феррари? Подаренная её дочери? Нодаром? В голове возник образ сияющей машины и смеющейся Томы за рулём. Сердце тревожно замерло.
– Нодар к тебе сватался, но мы отказали. Они с Томочкой по-английски потом болтали, он и уговорил её обменять тебя на машину, – Александр Петрович как мог объяснил события прошлого.
– У него уже тогда пять жен было! – усмехнулась Лиза.
– Сейчас уже больше? – спросила тетя Клара.
– Года полтора назад он разбился на машине. – сказала Лиза.
– Жаль. Веселый парень был. – Посочувствовал Александр Петрович.
– От темы не уходи. Вы что, отпустили девочку одну, наедине с посторонним мужчиной на машине кататься? В Арабской стране!
– Она одна, во дворе у нас на глазах ездила. А когда парковалась, то помяла фару. В это время приехал отец Нодара и сильно его ругал. – Пытался успокоить Лизу отец.
– А почему, я узнаю об этом через шесть лет? – Возмутилась Лиза, она почувствовала, как между ней и родителями проступает трещина. Не просто недосказанность – предательство. Всё это время она жила с ощущением контроля, а теперь… узнала, что ее отстранили от ключевых событий в жизни дочери.
– Господин Азим Насир Бин-Батталь просил тебе не говорить. – Объяснялся как мог Александр Петрович.
– А я голову ломаю, почему он меня на объект не пускает. Встречу назначает где угодно, хоть на Эйфелевой башне, только не на объекте. Пап, ладно у этих матрешек в голове кавардак, а ты о чем думал! Как ты мог такое допустить? – Обронила Лиза риторический вопрос.
– Лиза, все это было давным-давно, стоит ли вспоминать? – Вмешалась Клара.
– Теть Клара, вы, оказывается, с моей дочуркой вполне можете загреметь на нары. Хорошенько подумайте, прежде чем пускаться в приключения. Марат, есть сигаретка? – Лизе нужна была причина, чтобы выйти на балкон и прекратить этот разговор.
– В машине остались. – Марат развел руками.
– Доченька, ты же не куришь. – Робко заметил Александр Петрович.
– Пап, думаешь, стакан водки лучше подойдет?
– Лизонька, водку ты тоже не пьешь. Не стоит, во всяком случае, со стакана начинать. Действительно сигарета лучше. А то начнешь глупости вытворять. – Согласился отец.
– Если уж про глупости речь зашла, может все-таки лучше водка, пол стакана? А поскольку Борис свободен от обязательств, можно и пошалить, – воспряла тетя Клара.
– Я согласен пошалить. Хоть на шаг приблизимся к церемонии надевания заветного колечка, – неожиданно поддержал Клару Борис, весело подмигнув тете.
Марат и Наташа озадаченно переглянулись. Ирина Андреевна заметила это и начала подозревать интригу, но молчала.
– Тетя Клара, она же потом протрезвеет. А мы все свалим на вас. – Предостерегла Наташа
– Успокойтесь. Единственно на что я буду способна после стакана водки, так это залечь здесь под столом и проспать неделю. Через неделю проснусь, похмелюсь и пойду защищать проект. Марат, представляешь, каким соловьем я буду заливаться в предвкушении банкета!
– Даже представить страшно. – Кивнул Марат.
– У меня есть сигареты. Водку тоже могу с собой прихватить, – предложил Борис.
– Пойдем, покурим. Без выпивки. – Лиза встала из-за стола.
Они вышли на балкон в прохладу вечернего воздуха. За окном мерцал город, и шум с улицы казался далёким, будто не имеющим к ним отношения. Лиза закурила, глядя на огни, и впервые за вечер ощутила, что дышит.
Когда Лиза с Борисом вышли, у оставшихся за столом, возникло непреодолимое желание поделиться мнениями, но Наташа пресекла это стремление:
– Всем молчать! Ни слова! – Грозно прорычала она.
Все замерли, как по команде. Даже Клара, уже набравшая в грудь воздуха, чтобы вставить своё веское слово, лишь хмыкнула и потянулась за бокалом.
– Не расстраивайся, ты, из-за этого. – Пытался сгладить последствия разговора Борис, на правах непричастного к этому событию. Он говорил спокойно, но во взгляде скользнула тревога – Лиза явно не собиралась отпускать ситуацию.
– Шесть лет назад нужно было расстраиваться, сейчас уже и смысла нет.
– Глядя на тебя, я бы сказал, что ты расстроена. – Поддерживал разговор Борис.
– Мне просто интересно, моим родственникам когда-нибудь надоест меня подставлять? Или у них сформировалась уже устойчивая привычка. В таком случае возникает вопрос – как все это искоренить?
– Может все не так страшно? Ну, ошиблись, бывает.
– Почему-то ошибки других людей, с завидным постоянством прилетают ко мне, – голос её дрогнул, и Борис отметил эту нотку бессилия, затерянную за внешней иронией.
– Не бери в голову. Шесть лет не знала, могла и дальше не узнать, если бы не проговорились.
– Да-а… а сколько ещё того, чего я не знаю. Даже представить страшно.
– Лиза, главное – это, то что рядом у тебя есть родные люди, – с грустью сказал Борис.
Она горько усмехнулась, глядя в сторону:
– Родные… и в то же время… как будто чужие.
Они помолчали, думая каждый о своем.