Серая кошка белой ночью
- -
- 100%
- +
Лицо Стана было закрыто и сосредоточено на чем-то не очень приятном.
– Улыбнись! Мы идем в гости. У тебя новая подружка. И пускай твои враги ломают голову, что с тобой делать. Мы же не собираемся проигрывать? Я, во всяком случае, намерена честно отработать свой гонорар.
Тирада была удостоена усмешки. Он поймал мою руку, быстро поцеловал ее и, задержав на несколько мгновений, отпустил.
Я улыбнулась ему с легким вызовом, не прикрытым кокетством и ноткой превосходства. Заглянула в зеркальце, отбросила с лица непослушную прядь и вышла из машины в открытую им дверь.
К воротам на наш звонок вышла платиновая блондинка лет тридцати пяти модельного вида с затаенной стервоидностью на ухоженной мордашке. Красные бриджи и короткий черный топ демонстрировали основные активы владелицы со всей наглядностью. Почему-то мне подумалось, что мы друг другу не понравимся. Я не ошиблась. При виде Стана она засветилась так, словно ее подключили к электросети, мне же достался более чем прохладный взгляд.
– Стан, дорогой, мы тебя заждались! Ты с девушкой, какая приятная неожиданность! Как вас зовут, милочка?
Нет, мы точно друг другу не понравимся… Она смотрела на Барановского так, словно он был новогодней елкой, под которой лежало бриллиантовое колье или ключики от BMW. Мне такой взгляд никогда не удавался. От нее к нему изливались потоки обожания. Собаки в таком случае лихорадочно виляют хвостом и пускают слюни.
Мой наниматель насмешливо, но не без удовольствия принимал оказываемые ему знаки внимания. Они обменялись приветственными поцелуями и нас наконец-то представили.
– Марго, позволь представить тебе Яну, – его рука обвила мою талию и чуть притянула к себе. – Яна, Маргарита – хозяйка дома и жена моего старого друга, компьютерного гения.
– Ах, Стан, проказник, каждый месяц новая барышня, – она пошла по дорожке, плавно покачивая бедрами. Мы переглянулись с Повелителем Ветров, он закатил глаза в притворном ужасе, я едва сдержала ехидный смешок. Проказник, говоришь…
Из небольшой, но уютной прихожей мы прошли в гостиную. У того, кто обустраивал дом, безусловно, был вкус и немалые деньги. Смотреть на это произведение архитектурной и дизайнерской мысли было интересно. Металл, полированное дерево, тисненая кожа – комната словно сошла со страниц интерьерного журнала. А вот жить в ней мне бы не хотелось. Дом в моем представлении – это не то место, где ты постоянно должен думать, под каким углом у тебя лежат подушки на диване и что на полке должно быть не больше трех книг. Нет, я не против порядка, но не такого, когда оставленная на стуле блузка вызывает чувство вины. И упаси бог нарушить расположение складок на шторах!
А вот счастливый обладатель этой несусветной красоты оказался милым и смешным. Он был пухлый, близорукий, взъерошенный и совершенно не гармонировал ни с моделью-женой, ни с игрушкой-домом. Я порылась в памяти. Из краткого досье, переданного Барановским, следовало – Дмитрий Автандилов, 37 лет, профессиональный программист, талантливый хакер. Последние 8 лет работает на Барановского, с которым его связывают дружеские отношения. Не волшебный. По неофициальному рейтингу первый в своей области по Питеру и пятый по России. Эмоционален, добродушен, обожает жену и кота, работоголик. Хобби – рыбалка.
Едва он заметил Стана, глаза его загорелись, и он ринулся к нам.
– Привет! Знаешь, после нашего вчерашнего разговора я много думал, и вот что получается… – еще несколько минут эфир был забит разнообразной компьютерной терминологией, пока мой спутник не остановил поток, представив меня. Глаза Дмитрия из-за толстенных стекол очков смотрели пристально и с любопытством.
– Привет! Я Яна.
– Привет! – он расплылся в улыбке. – Красивая! – это уже Стану. Тот, кивнул, мол, а то! – А ты кошек любишь? – это опять мне. Мы с Барановским переглянулись и рассмеялись.
– Конечно.
Наш хозяин еще раз просиял. Похоже, мне сходу удалось одержать победу.
– Я сейчас.
Прочая публика, которая присутствовала в комнате, была не менее колоритна. Из двери, идущей на веранду, появилась пара чуть за пятьдесят. Она крупная энергичная дама, одетая в стиле милитари, с нефритовым мундштуком в унизанных кольцами пальцах. Он – некогда красавец и светский лев, однако следы страстей и далеко не невинных слабостей наложили отпечаток на его облик. Он походил на некогда шикарную дизайнерскую вещь, но поношенную настолько, что это начинало бросаться в глаза. От них исходил душок богемности. Чутье меня не подвело, Ирина и Александр Гулики – художники по ткани.
Мы, кошки, прагматики. Меня настораживают люди искусства – художники, музыканты, артисты. Я чувствую исходящую от них потенциальную опасность. Их звучание почти всегда включает в себя тонкую нотку безумия.
Хозяин приволок мне огромную рыжую кошачью тушу, как ребенок, что хочет похвастаться перед гостем любимой игрушкой. Его физиономия лучилась гордостью и требовала немедленного одобрения. Димыч, почему-то мысленно я сразу же стала называть его так, относился к категории тех, кого никак нельзя обижать. Я перехватила брезгливо раздраженный взгляд хозяйки дома, которая краем глаза наблюдала за нами.
– Это Байт. Правда, красавец?
Здоровенный котяра демонстрировал крайнюю степень утомления. Судя по объему туши, к его имени давно пора было добавить приставки «кило», «мега» и «гига».
– Привет дружок! Пойдешь на руки?
Это надо было видеть. Первый взгляд, обращенный на меня, выражал глубочайшее возмущение: «Что за презренное существо смеет меня беспокоить?» Когда наши глаза встретились, на его морде нарисовалось презабавнейшее недоуменно-туповатое выражение: «Ой, а ты-то что тут делаешь?» Для перманентно мохнатых мы, люди-кошки, старшие. Те, кто может требовать безоговорочного подчинения, а в случае ослушания – жестоко наказывать. А еще мы можем общаться телепатически.
– На руки, быстро и без комментариев! – никто кроме хвостатого мерзавца не услышал моего приказа.
Он принюхался и потянулся ко мне. Хозяин был покорен. А я едва не согнулась под тяжестью этого слонопотама. Он немного потоптался, удобно устраиваясь на моих руках, и довольно заурчал.
– Какими судьбами? Почеши мне правый бочок, чуть ниже. Да, да…
– Случайно, – отмахнулась от него я. Мое внимание привлек еще один гость.
За роялем сидел и наигрывал что-то похожее на регтайм широкоплечий мужчина лет сорока пяти. На нем была белоснежная рубашка, галстук и пиджак. Хотя первым на ум пришло сюртук. Он был словно из середины XIX века, откуда-то из Франции, не хватало трости и шляпы. Я отогнала наваждение. У него было загорелое лицо и ярко-голубые глаза. Вероятно, когда-то он был шатеном, сейчас же коротко постриженные волосы и компромисс между семидневной щетиной и бородкой были седыми. Высокий лоб, крупный нос, жесткий подбородок – все его лицо было угловато, но чуть смягчено, чтобы не быть резким. Он, не отрываясь от игры, дружески кивнул Стану и окинул меня тем взглядом, от которого сразу захотелось втянуть живот и встряхнуть волосами.
Стан, увлекаемый Димычем, отошел от меня. Хозяйка жаловалась художникам на дизайнера, который оформлял их загородный дом. Я, стоя за спиной пианиста, наблюдала за его игрой. У него были крупные сильные руки, очень живописные и хищные. Я бы стала рисовать их углем.
Кто-то подошел ко мне со спины, обнял за плечи. И это был не Барановский. Руки, запах, эмоции были другие. Я сбросила Байта на пол. Он недовольно мявкнул.
– Грубо, – мой взгляд, конечно не испепелял, но… – Понял, буду нужен, зови.
– Будьте осторожны! Аркадий – опытный сердцеед, – неприятный смешок. – Хотя они с Барановским часто охотятся на одну дичь…
Я развернулась, не сбрасывая руку, лежащую на моем плече. Спина у меня напряглась. Я не переношу фамильярности и вообще довольно настороженно отношусь к прикосновениям, особенно от чужаков. Помимо всего прочего, от эмоций мужчины, который стоял напротив, меня замутило. В них смешались похоть и паскудное удовлетворение, чувство безнаказанности и злость, а еще какая-то болезненная, сотрясающая все существо дрожь. Ощущение было липким, омерзительным.
– Там, где львы охотятся, шакалы подъедают падаль.
Ударь я его, эффект был бы слабее. Лицо высокого блондина перекосилось, губы задергались, рука до боли сжала мое плечо. Я спокойно смотрела на него. В его глазах было еле сдерживаемое насилие. Не знаю, чем бы закончилась это пикантная ситуация, но за моей спиной раздался голос Стана.
– Яна?
Я не из пугливых, но когда меня, словно бичом, перетянуло волной холодной вежливой ярости, мне стало страшно. По счастью, этот порыв адресовался не мне.
Рука моего визави отдернулась, как от раскаленного утюга. И сам он словно уменьшился, сжался. Лицо прикрыла маска, странно сочетающая бешенство и угодливость. Повелитель Ветров подошел ко мне и собственническим жестом притянул к себе.
– Все в порядке? – его рука скользнула мне под распущенные волосы и легла на шею. Я потерлась об эту руку.
– Замечательно. Мы знакомились с … как вас там?
– Макс.
Я еще раз окинула взглядом своего обидчика. Мой ровесник, плюс-минус пара лет. Длинные волосы собраны в хвостик, хорошая поджарая фигура, классические черты лица, тонкие капризные губы. Патриций времен упадка, настоящий ариец. Во всем этом была некая порочная эстетика, сексуальность, грация, но не было мужественности, структуры что ли.
Вряд ли у молодого человека такая манера знакомиться, да и насолить ему до обмена первыми фразами я не успела. Значит, этот демарш был рассчитан на Барановского. В его ощущениях преобладала жгучая злоба, пожалуй, дотягивающая до ненависти. Воспринимать такого как серьезного врага я бы не стала, но и сбрасывать со счетов тоже не стоит. Что ж, с почином!
Глава 8
О чудесном ужине, о влюбленных барышнях, о легком флирте, о чужих чувствах, о таинственном некто, о его мыслях и плате за любопытство, об обмороке и средствах борьбы с головной болью
Нас пригласили за стол, сервированный на лужайке возле дома. Закат трепетал на воде, деревьях, лицах людей. Ночь подкрадывалась на мягких лапах.
На улице к нам присоединилась очаровательная девушка, тоненькая, большеглазая, со светло-русым одуванчиком кудрей на голове. Ей было чуть больше двадцати. Грациозная, робкая, очень славная, она походила на заблудившийся в сумерках солнечный зайчик. Увидев Барановского, она расцвела и тут же погасла, заметив меня. Еще одна жертва сокрушительного обаяния, моего красавца-нанимателя. Жаль, я бы с удовольствием подружилась с таким солнышком.
Я прикинула шансы Ольги, так звали барышню, относительно Стана и пришла к неутешительному для нее выводу. Слишком хрупкая, слишком нежная, слишком влюбленная и совершенно неспособная противостоять ему. Даже при самом хорошем раскладе, очаровав его, что с ее свежестью, сиянием и нескрываемым восхищением не проблема, удержать трофей вряд ли получится. Когда обожание приестся, а порыв защищать поугаснет, ее прекрасный герой начнет смотреть по сторонам в поисках чего-нибудь более острого, а она этого не переживет.
Бр-р-р, вот напридумывала то! Одно слово, сказочница. Кто его, Стана, знает? Один ветер, да и тот…
Неприятно удивило меня то, что гаденыш Макс подошел к девушке, властно обнял ее и вообще вел себя так, будто она была его собственностью. Это было принято без восторга, но и без протеста. Более чем странная пара. Ничего не понимаю!
Мне показалось, что Стану это тоже не понравилось, но читать по его лицу было сложно.
Марго, как выяснилось, сестра Макса, оживленно щебетала, чередуя банальности, комплименты мужчинам и колкости женщинам. Вот уж воистину, кровь не водица. Гулики оказались великолепными рассказчиками. Они много путешествовали по миру. Их зарисовки со всего света были сочны, необычны и очень живописны.
Моими соседями за столом оказались хозяин дома и заинтересовавший меня пианист. Он улыбнулся, пододвигая мне стул.
– Никто не удосужился нас познакомить, спешу исправить это упущение. Аркадий – юрист и друг вашего спутника. А вы? – у него были красивые ироничные губы.
– Яна, психотерапевт или сказочница, на ваш выбор, – капля вызова, немного флирта. Настроение, подпорченное стычкой с Максом, начинало улучшаться.
– Как интересно, врач… – немного театральная пауза. – Вылечите меня, доктор! – заговорщицкий взгляд и на ушко полушепотом. – У меня разбито сердце…
Ну не знаю, не знаю, что там с его моторчиком, но, почти наверняка, по части охмурения юных дам, он был далеко не любителем.
– Разбитого не склеить, выкиньте.
– Жестокая! А как же клятва Гиппократа?
– Забыта.
Этот треп доставил нам обоим удовольствие. Но, похоже, не вызывал никакого восторга у Барановского, зажатого между Марго и Ольгой. Одна непрерывно кокетничала с ним, а вторая украдкой бросала влюбленные взгляды.
Мы встретились с ним глазами, в его взгляде был интерес и доля осуждения. Я улыбнулась насмешливо и призывно. Если бы на меня так смотрел кто-нибудь другой, я бы предположила, что либо мной недовольны, либо ревнуют. А может, то и другое.
Еда была отличная. Нежная рыба в сливочно-лимонном соусе, тающая во рту, много фруктов и разных сыров. Я чудесно проводила время. Димыч воодушевленно рассказывал о последней рыбалке в Финляндии. Как он поймал во-о-от такую форель. Он даже пообещал как-нибудь взять меня с собой и научить кидать спиннинг. Почему бы и нет?
И в этот момент я почувствовала, что рядом с нами появилось нечто или некто. Боясь ошибиться, я пробежалась по эмоциям сидящих за столом.
Гулики отдыхали – Александр, слегка злоупотребив коньяком, являл собой образец благости и покоя. Ирина, раздражаясь необходимостью контролировать мужа, получала удовольствие от внимания к собственной персоне и немного беспокоилась о каких-то делах, не имеющих к сему моменту никакого отношения.
Димыч был доволен «сам собой, своим обедом и женой» и погружен в непрестанное обдумывание какой-то, видимо, компьютерной задачи.
Аркадий – настороже и немного утомлен. Его эмоции были сдержанными, более глубокими и адресными: он презирал Макса, был явно расположен к Барановскому и, что самое любопытное, побаивался Маргариту. Меня он воспринимал однозначно положительно и при случае был бы не прочь продолжить знакомство. А ведь младший братец хозяйки не соврал – и сердцеед, и не прочь поохотиться на Становой территории.
Ольга была не в своей тарелке. Она была влюблена и несчастна. Чувствовала вину перед Максом, вину, обреченность и страх… Все страньше и страньше.
Марго вопреки внешней беззаботности была напряжена и недовольна. Я ее бесила, брат вызывал тревогу, Ольга – брезгливую снисходительность, Аркадий – сытую удовлетворенность и чувство превосходства. Между этими двумя явно что-то было. Ее чувства к Стану были холодны и практичны: он был нужен ей, и она не собиралась выпускать его из рук. Что до Димыча, он забавлял ее, к этому примешивалось чувство собственности и, что меня удивило, нежность. Она напомнила мне паучиху, последовательно плетущую сеть и уверенную в ее нерушимости.
В эмоциях Макса основным лейтмотивом звучало ожидание, бешеная нервозность по этому поводу и страх быть пойманным.
Что-то происходило… В сложившийся букет ощущений вплелось еще несколько нот. Я оглядела присутствующих, очевидно, кроме меня этого никто не заметил. Пожалуй, только Макс напрягся еще больше. И я попробовала влезть в ощущения этого загадочного некто. Если попытаться описать человека, способного испытывать такие чувства, то, наверное, картинка получилась бы следующая. Умный, высокомерный до предела, скучающий, игрок и, пожалуй, аморальный. Это было то, что лежало на поверхности, но было и еще что-то, ускользающее от меня, тревожное, даже грозное. Я сделала следующее допущение, что если это кто-то, то у него, вероятнее всего, должны быть мысли, и, не теряя времени, нырнула в них.
Они были четки и беспощадны. Таинственный некто давал жесткие и очень точные характеристики присутствующим. Где-то наши оценки совпадали. Больше всего меня озадачили его мысли на счет меня, Стана и Ольги. Похоже, девочка у всех вызывала ассоциации с солнцем, наш же незримый гость подумал, как забавно было бы заключить этот лучик в камень, к примеру, в топаз. Хитро. Я была определена как Кошка, из чего сделала вывод, что, видимо, Он и есть хозяин шпионившего за мной оборотня. Этот нахал порассуждал про себя, стоит ли меня приручать или проще уничтожить, а если да, то как. Так и не придя к конкретному выводу, обратил свой мысленный взор на Барановского. Он уважал Стана и был в чем-то благодарен судьбе за то, что она позволила ему играть с достойным противником. Он представлял себя змеей, сидящей на цветущей ветке и выжидающей свою жертву. Мысли скользнули в прошлое: яростное солнце, яркие краски, покорные женские лица – восточные лица, маленький мальчик, играющий с драгоценными камнями, говорящий с ними. И камни, множество прекрасных кристаллов, отвечающих ему, сияющих для него.
Что-то мелькнуло в моем сознании, какое-то воспоминание, и тут же погасло. Видимо, это крошечное утерянное озарение выдало меня, потому что Он почувствовал мое вмешательство. Игла острого бешенства прошила его мысли и эмоции. Перед моими глазами появилась картинка: сияющий алмаз и огромный булыжник, опускающийся на это великолепие. Кристалл с невероятно прочными гранями разлетается на тысячу острых осколков, которые ледяными иглами брызнули в разные стороны и впились в мой мозг. Боль была настолько сильной, что я потеряла сознание.
Когда я пришла в себя, Его уже не было.
Голова болела чудовищно, как будто сотня особо злобных чертей затеяла в ней драку с поножовщиной. В ушах звенело, перед глазами переливались сюрреалистические цветовые пятна. Взволнованные лица Стана, Марго и Аркадия, склоненные надо мной заставили меня собраться и изобразить что-то вроде улыбки.
– Извините меня, это, наверное, магнитные бури, – и, обращаясь к Марго, – Я не хотела испортить вашу вечеринку.
Видимо, защитные барьеры были слабоваты, потому что к моим рогатым беспредельщикам в голове прибавилась мысль хозяйки дома: «Ты испортила ее, когда здесь появилась…» Ну что ж, ничего неожиданного. Спонтанное чтение мыслей привело к очередной вспышке боли. На сегодня хватит с меня подвигов. Никаких чужих мыслей. Со своими бы разобраться.
– Как ты? – это уже Стан, у него встревоженное, усталое лицо.
– Нормально, – жалобный взгляд. – Отвези меня домой, ладно?
Встала я сама, хотя и не без труда, голова кружилась немилосердно. Барановский подхватил меня под руку и мы, попрощавшись, сели в машину. Последнее, что резануло сквозь пелену боли, это был откровенно испуганный взгляд Макса.
«Крайслер» заглотил нас в своё кожаное нутро и неслышно тронулся с места. Наверное, надо было объясниться и изложить свои соображения. Но боль, тональность которой сменилась с острой, возникающей вспышками, на тупую и давящую, не способствовала рассуждениям.
Барановский смотрел на дорогу, лишь изредка поглядывая в зеркало, как я там.
– Ничего не хочешь мне сказать?
Если честно, не хочу, но кто считается с желаниями бедной девушки.
– Мне понравились твои друзья.
– Я так и понял, особенно Марго с Максом. Ян, что случилось?
– Сначала чашку кофе, три таблетки пенталгина и что-нибудь сладкое. Только глоток бензина спасет смертельно раненого кота… – попыталась пошутить я.
Но, видимо, улыбка получилась довольно жалкая, потому что он кивнул. Машина прибавила скорости, а я, поняв, что ближайшие минут пятнадцать меня не будут пытать вопросами, свернулась на уютном кожаном сидении, баюкая больную головушку. Против моего ожидания мы двинулись не в сторону центра, а, наоборот, выехали из города.
«Крайслер» остановился у аптеки. Стан вышел, и через пять минут у меня в руках была вожделенная упаковка анальгетика и бутылка минеральной воды. Соблазн сожрать целую упаковку таблеток сразу был велик, но я взяла себя в руки.
Вообще-то магические травмы таблетками не лечатся, но унять боль на первых порах можно. Метаболизм у оборотней быстрее, чем у обычных волшебных. И буквально через несколько минут тиски у меня на лбу и на затылке стали разжиматься.
Было всего около десяти вечера. Окружающие шоссе красоты тонули в лиловых сумерках.
– Красиво! – я не могла не восхищаться нашей скупой, но такой стильной северной природой.
– Что, полегчало? – Барановский оторвал взгляд от дороги.
– Да! Спасибо! Еще немного, и стану похожа на человека.
Но если бы я смогла хотя бы немного побыть похожей на кошку, мои проблемы с головой перестали бы быть актуальными. А ведь это идея!
– Слушай, ты сейчас куда-нибудь торопишься? – мой спутник сосредоточенно смотрел на дорогу. В ответ на мои слова он утвердительно кивнул.
– Тороплюсь, – видимо на моей физиономии отразилось некоторое разочарование, и он пояснил. – Тороплюсь напоить тебя кофе с плюшками и получить хоть какие-нибудь объяснения.
Значит, можно поторговаться.
– Объяснение номер раз. В ментальном поединке на благо общего дела я весьма серьезно получила по голове. Пояснение номер два. У меня по поводу сегодняшних происшествий образовался целый ряд соображений и мешок вопросов, но для того, чтобы ничего не упустить, потребуется способность связно мыслить. Есть целых два способа для достижения желаемого. Первый – перейти в кошачью форму, а второй – смыть весь внешний мусор в проточной воде, – я замолчала.
– А поскольку мы находимся за городом, то ничто не мешает найти условно пустынное озерцо, выпустить на свободу твою хвостатую сущность, а после искупаться? – усмешка на его лице сменилась хищным оскалом. – Кто-нибудь из гостей?
– Нет. Я, правда, все тебе расскажу, только чуть позже.
– Судя по всему, большего я от тебя не добьюсь. О’кей. Значит, кофе после купания.
Мы еще немного помолчали. Машина свернула на заросшую лесную дорожку и остановилась.
– Дальше пешком. Вниз.
Где-то под ногами поблескивали серебристые блики воды. Лес, несмотря на некоторую удаленность от привычных троп горожан, был не прибран. Там и сям валялись консервные банки, бутылки от кока-колы и прочий туристский мусор.
Мы вышли на берег. Края узкой щели озера заросли кустарником и высокой травой.
Сход к воде был очищен чьими-то добрыми руками и манил окунуться в теплую спокойную гладь.
– Подожди меня здесь, ладно? И не пугайся, когда увидишь серую пуму. Я не кусаюсь. Почти.
Я сделала несколько шагов в сторону, чтобы создать иллюзию уединения, хотя сосны и тонкие осинки были лишь формальным прикрытием. Мне почему-то не хотелось менять форму на глазах у Барановского. Способность быть зверем всегда отпугивала от нас людей, вызывая страх, брезгливость, непонимание. И хотя Повелитель Ветров сам был более чем необычным существом, мне не хотелось создавать меж нами дополнительные барьеры
Миг, и под моими лапами живая земля. Это люди ходят по неподвижной поверхности, для зверя же каждый клочок почвы исполнен жизни и движения. Мы чувствуем ее внутренние токи, живительные и пагубные места. Животным ведомы магические источники и пути волшебных существ, блуждающих в глубинах. Запахи ошеломляли. Здесь было совсем иначе, чем в городе. Тысячи оттенков запахов и звуков сливались в опьяняющую палитру леса. Тысячи существ затаились в темноте, море глаз встревожено следило за мной. Мне захотелось прыгать и резвиться, как котенку. Еще один запах резко выделился в этом чувственном пиршестве. Он нес в себе нотку ветра, полыни, морской свежести, тонкой горечи и мужчины. Сознание кошки и женщины двоилось. Я вышла к спуску, где оставила Повелителя Ветров. Он стоял и смотрел на воду. Безусловно, уху человека не дано было услышать моих шагов, но, повинуясь взгляду, он обернулся.
Жеманница-луна с недовольной гримаской выглянула из облаков. Моя шерсть в лунном свете отливает серебром. Я выгнулась и сделала несколько шагов навстречу Стану. Он настороженно, но не без удовольствия смотрел мое маленькое шоу. Его запах манил к себе. Боль, дискомфорт, усталость – все словно водой смыло животной энергией.
Он не боялся меня, это и удивляло, и возбуждало. Я подошла к нему и боком потерлась о ноги. В этот момент какая-то крылатая тварь с гортанным криком пронеслась над озером. Стан обернулся посмотреть, кто это. Этих мгновений мне хватило на то, чтобы вернуться в человеческую форму. Когда Барановский обернулся, я стояла рядом и с деланной задумчивостью смотрела на лунную дорожку, бегущую по воде.
Глава 9
О купании летней ночью, о нетривиальном использовании стихии, о придорожных харчевнях, об отчете о проделанной работе, о новых фактах и внезапном озарении, о Фархаде Повелителе Камней и о том, как можно скоротать время, дожидаясь сведения мостов