Голос из могилы

– Мы должны уезжать, – сказала Марина. Ее голос дрожал, но в нем звучала решимость. – Сейчас же. Упаковать самые важные находки и ехать. Сообщить властям о смерти Эльдара.

– Уезжать? – Соколов встрепенулся, словно его ужалили. Уехать означало признать поражение. Отказаться от величайшего открытия своей жизни. И, что куда важнее, это означало ослушаться того голоса. «Верни». А если он не вернет, что тогда? «Следующий будешь ты». – Мы не можем! Мы должны… мы должны закончить документирование. Провести экспертизу. Эльдар… это трагедия, но мы не можем бросить все из-за…

– Из-за чего? – взорвался Виктор. – Из-за твоего открытия? Он мертв, Соколов! Мертв! И мы не знаем почему! Ты готов рисковать остальными ради своей славы?

– Это не ради славы! – крикнул профессор, и в его голосе впервые зазвучала истерика. – Это ради науки! Мы обязаны понять, что здесь произошло!

– Наука? – Зимин язвительно рассмеялся. – Какая наука, Артем? Та, что объяснит, как человек превращается в мумию за несколько часов? Та, что изучает голоса в голове? Мы пересекли черту. Мы имеем дело с чем-то, что не описано ни в одном учебнике!

Спор был прерван Алимом. Он подошел к центру круга, и его молчаливое присутствие заставило всех замолчать.

– Мы не уедем, – тихо сказал он на ломаном русском. Его глаза были полны древней, как сама пустыня, мудрости и страха. – Он не пустит.

– Кто не пустит? – спросил Игорь.

– Голос. Хозяин песков. Вы потревожили его дом. Забрали его вещи. Теперь он будет брать свои, – Алим посмотрел на палатку, где лежало тело его брата. – Эльдар – это плата. Первая. Он будет брать, пока вы не вернете то, что взяли.

Легенды и суеверия, которые все они, кроме Алима, считали пережитками прошлого, вдруг обрели жуткую, неопровержимую реальность. Они перестали быть сказками. Они стали инструкцией по выживанию.

– Что мы должны вернуть? – спросила Лидия, и ее голос был беззвучным шепотом.

– Все, – просто ответил Алим. – Все, что взяли из земли. Особенно… ту вещь, – он кивнул в сторону палатки Соколова. – Ту, что холодная.

Амулет. Сердцевина проклятия. Все взгляды снова устремились на профессора.

Соколов почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Его авторитет, его научный рационализм – все рассыпалось в прах перед простой верой местного жителя. И он знал, что Алим прав.

– Хорошо, – сдавленно произнес он. – Предположим… просто предположим, что есть некая… аномалия. Связанная с захоронением. Если мы вернем артефакты… это прекратится?

Алим пожал плечами, и в этом жесте была вся безнадежность их положения.

– Не знаю. Может, да. Может, нет. Он уже проснулся. Но не вернуть – наверняка умрем. Все.

Решение висело в воздухе. Бежать было логично, но голос Алима сеял сомнения: а пустит ли он их? Остаться – значило подписать себе смертный приговор. Вернуть – была призрачная надежда.

– Я голосую за то, чтобы вернуть, – сказала Марина. – Сейчас же. И потом немедленно уезжать.

– Я тоже, – быстро отозвался Игорь.

Лидия молча кивнула.

Виктор Зимин долго смотрел на Соколова, затем на палатку с телом Эльдара. Его научное мировоззрение капитулировало перед лицом необъяснимого факта.

– Ладно, – хрипло произнес он. – Возвращаем. И уезжаем. Но я требую, чтобы сразу по возвращении в цивилизацию была проведена полная медицинская и криминалистическая экспертиза… этого, – он мотнул головой в сторону палатки. – И всех нас.

Соколов понимал, что его мнение уже ничего не значит. Он проиграл. И, как это ни парадоксально, поражение принесло ему странное облегчение. Решение было принято не им. Он лишь подчинялся воле большинства.

– Хорошо, – он кивнул, чувствуя, как дрожь в руках понемногу стихает. – Возвращаем. Все. До последнего черепка.

Они работали быстро, молча, с лихорадочной поспешностью, словно боялись, что голос передумает и накажет их за промедление. Ящики с артефактами были вынесены из палатки-лаборатории. Керамика, наконечники стрел, костяные украшения. Все было аккуратно, с почти кощунственной в данной ситуации аккуратностью, перенесено обратно в склеп. Лидия, бледная как смерть, собственноручно относила туда свои бесценные находки, ее пальцы больше не дрожали – они были холодными и неживыми.

Наконец, настала очередь главного предмета. Соколов зашел в свою палатку, к сейфу. Он долго стоял перед ним, испытывая странное чувство: смесь страха, отвращения и необъяснимой тяги. Этот камень был ключом. К славе. К гибели. К чему-то еще, что лежало за гранью понимания.

Он открыл сейф. Амулет лежал на бархатной подложке, черный и безмолвный. Холод от него исходил волнами, словно от глыбы льда. Профессор взял его. Ледяной укол пронзил его ладонь, прошел вверх по руке, к сердцу. На мгновение ему показалось, что узоры на камне зашевелились, закрутились в медленном, гипнотическом танце.

Он накрыл амулет тканью, вышел из палатки и молча направился к склепу. Остальные шли за ним, выстроившись в траурную процессию. Никто не произносил ни слова.

Склеп зиял черным, холодным ртом. Казалось, он стал еще темнее, еще глубже, чем вчера. Соколов спустился по лестнице, ощущая на себе тяжесть взглядов. Он подошел к каменному ложу, где еще вчера покоился скелет шамана. Теперь оно было пустым. Пустым и неестественно чистым.

Он замер, держа в руках амулет. Куда его положить? Просто на камень? Рядом? Голос не уточнял деталей. Он чувствовал себя идиотом, выполняющим бессмысленный ритуал, но отступать было поздно.

Он протянул руку и осторожно положил закутанный в ткань амулет в изголовье ложа, туда, где, судя по положению костей, должна была быть голова шамана.

– Забирай, – прошептал он, не свои ли это были слова, или их ему подсказал тот самый голос.

Ничего не произошло. Тишина в склепе была абсолютной. Казалось, даже воздух перестал двигаться.

Соколов медленно поднялся на поверхность. Он чувствовал опустошение. Гигантское открытие было похоронено заживо. Его карьера, его мечты – все было кончено.

– Все? – спросил Виктор.

– Все, – кивнул Соколов.

– Теперь укладываемся. Быстро. Через час мы выезжаем, – распорядился Зимин.

Они разошлись по палаткам, чтобы собрать личные вещи и оборудование. Напряжение немного спало. Совершив ритуал, они подсознательно надеялись, что проклятие отступит. Что голос успокоится.

Игорь помогал Алиму закреплять тенты на грузовике. Вдруг он замер, прислушиваясь.

– Слышите?

Все остановились. Издалека, со стороны барханов, донесся звук. Не шепот. Это был низкий, гортанный крик. Как будто кричала большая птица. Или кто-то смеялся сухим, безрадостным смехом. Звук был одиноким и пронзительным в безмолвии пустыни.

– Филин, – сказал Виктор, но в его голосе не было уверенности. – Или шакал.

– Здесь нет ни филинов, ни шакалов, – мрачно ответил Алим. – Это не зверь.

Звук больше не повторился. Но он добил последние остатки надежды. Они спешили еще сильнее, сбиваясь, роняя вещи. Лагерь сворачивался с нездоровой, лихорадочной скоростью.

Через сорок минут все было готово. Два внедорожника были загружены под завязку. Они стояли у лагеря, готовые к отъезду. Оставалось только одно: тело Эльдара.

– Мы не можем везти его с собой, – тихо сказал Соколов. – В таком состоянии… Это вызовет миллион вопросов. Нас запрут в карантин, а может, и в психушку.

– Мы не можем его здесь оставить! – возмутилась Марина.

– Мы похороним его, – предложил Игорь. – Здесь же. Сделаем все по-человечески.

Алим молчал. Он смотрел на палатку с телом брата, и его лицо было каменным. Наконец, он кивнул.

– Он должен остаться с песком. Это его земля. Но… могилу нужно копать подальше. От того места, – он кивнул на склеп.

Они взяли лопаты и отошли на несколько сотен метров от лагеря, к подножию высокого бархана. Копали по очереди, молча, сгребая мягкий, сыпучий песок. Солнце стояло в зените, и жара снова стала невыносимой, но теперь она была желанной – знаком привычного, понятного мира.

Когда могила была готова, Виктор и Игорь понесли тело, завернутое в тот же одеяло. Алим шел впереди с потухшим взглядом. Они опустили тело на дно неглубокой ямы и начали закидывать его песком. Это был ужасный, кощунственный ритуал. Хоронить товарища в безымянной могиле в глуши, без священника, без слов прощания.

Когда все было кончено, Алим воткнул в песок на месте погребения перевернутую лопату – импровизированный крест. Он что-то тихо прошептал на своем языке, затем повернулся и пошел к машинам, не оглядываясь.

Остальные последовали за ним. Лагерь был пуст. Лишь темное пятно раскопа да свежая могила на песке напоминали о том, что здесь что-то произошло.

– Садимся, – скомандовал Виктор, занимая место водителя в первом внедорожнике. – Алим, ты ведешь второй. Профессор, Игорь – со мной. Лидия, Марина – со вторым.

Они завели двигатели. Рев моторов прозвучал неестественно громко, нарушая вековую тишину. Это был звук спасения. Звук возвращения к нормальной жизни.

Виктор тронулся с места. Колеса с пробуксовкой зарылись в песок, затем машина медленно поползла вперед, оставляя за собой след. Игорь, сидя на пассажирском сиденье, смотрел в боковое зеркало. Он видел, как второй автомобиль с Алимом за рулем тронулся следом. Он видел пустой лагерь, раскоп и… он прищурился.

На гребне бархана, прямо над свежей могилой Эльдара, стояла та самая высокая темная фигура. На этот раз он видел ее совершенно четко. Длинные, развевающиеся на ветру одеяния, скрывающие очертания тела. Непропорционально длинные руки. И вместо лица – лишь темное пятно, впадина, поглощающая свет.

– Смотрите! – крикнул Игорь, указывая пальцем.

Виктор и Соколов повернулись. Фигура стояла недвижимо, наблюдая за их отъездом. Она не делала ни единого движения, но в ее позе было что-то окончательное и бесповоротное.

– Езжай быстрее, – прошептал Соколов.

Виктор нажал на газ. Машина рванула вперед, подбрасывая на ухабах. Игорь не отрывал взгляда от зеркала. Фигура не исчезала. Она становилась все меньше по мере их удаления, но он был уверен, что она все еще смотрит на них.

Они ехали около часа, стараясь придерживаться следов, оставленных при въезде. Пустыня казалась бесконечной и однообразной. Барханы сменялись каменистыми плато, и снова барханы. Солнце начинало клониться к западу, отбрасывая длинные тени.

Игорь, все еще находясь под впечатлением от увиденного, смотрел вперед, на горизонт. И вдруг он почувствовал неладное.

– Виктор, стоп.

– Что такое?

– Мы уже здесь были. Смотри, тот скальный останец, похожий на голову верблюда. Мы проезжали его справа, когда ехали в лагерь. А сейчас он снова справа.

Виктор нахмурился и снизил скорость.

– Не может быть. Мы едем по своим же следам.

– Следы… – Игорь высунулся в окно. – Следы прерываются. Впереди чисто.

Виктор остановил машину. Второй внедорожник с Алимом остановился позади. Они вышли. Песок вокруг был девственно чистым, без единой колеи. Ветер, который завывал все утро, казалось, тщательно замел все следы их предыдущего проезда. Но ветер не мог сделать это так быстро и так локально – лишь впереди, позади же их свежие следы были четко видны.

– Навигатор, – сказал Соколов, доставая портативный GPS-навигатор. Он включил его. Экран мигнул и показал карту. Курсор их позиции медленно полз по пустыне. И вдруг он замер, затем начал бешено вращаться, показывая совершенно абсурдные направления.

– Помехи, – буркнул профессор, стуча по прибору. – Солнечная активность.

Алим подошел к ним. Его лицо было мрачным.

– Не помехи. Он не пускает.