Цветы на песке. Роман

© Галина Альварес, 2020

ISBN 978-5-0051-2465-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

По сравнению с Псковом, имеющим длинную и славную историю, Васильево со своим пятитысячным населением был почти деревней, жалким захолустьем без собственного лица. Среди разбросанных по обширной территории этих мест поселений, это было ещё одно, ничем особенным не отличающееся от других. Территориально посёлок Васильево был не слишком удалён от столицы области, но по своей сущности он принадлежал другому миру, миру серости и безнадёжности. С хаотически проложенными улицами и беспорядочно разбросанными домами, этот населённый пункт имел все необходимые городские атрибуты: церквушку и главную улицу, на которой располагались самые важные учреждения. Это было здание Главной Администрации, а также маленькая поликлиника и коммерческий центр, с магазином одежды и обуви, рестораном и супермаркетом под названием «Весна».

Несмотря на позднее время (а стрелки часов уже приближались к девяти вечера), в «Весне» было довольно много народу. В единственной кассе магазина сидела Лариса, сорокалетняя натуральная блондинка приятной наружности. Отработав двойную смену, она была в полном изнеможении от усталости. Но кто способен оставаться бодрым после четырнадцати часов работы в кассе? А что ж ей было делать? Она нуждалась в деньгах. На прошлой неделе к ней подошла её подруга Зинаида, или Зинка, как к ней все обращались, и сообщила, что в туристическом агенстве недалеко от её работы в соседнем городе продавались дешёвые путёвки в Турцию на какой-то знаменитый курорт. Поэтому Зинка предложила воспользоваться возможностью и съездить вместе на отдых. Лариса тут же спросила, не сошла ли она с ума. Откуда ей взять столько денег? Для кого-то, может, это и дёшево, но только не для неё. Она едва сводит концы с концами. Глупости, заявила Зинка, а для чего существуют банки? Можно оформить кредит, и проблема решится. А платить можно понемножку, оформив выплаты на полгода. Она уже всё узнала, всё очень просто, и через шесть месяцев не останется никаких долгов. Поколебавшись, Лариса приняла предложение подруги. А теперь она металась между сомнениями и ожиданием приятных приключений.

Неожиданно прямо перед ней возникла фигура Зинки со скромными покупками: пакет макарон, банка томатного соуса и батон белого хлеба.

– Ты всё ещё здесь?

– Конечно. А что мне делать? – ответила Лариса усталым голосом. – Нужно ведь заработать на отпуск. Вот и сижу здесь с восьми утра. Слава Богу, Борис послал меня на склад после обеда, а сам сел в кассу. Этот проклятый стул убьёт меня когда-нибудь, от него жутко болит спина.

– На пляже всё перестанет болеть, и спина тоже. Будешь себе валяться на песке, под лучами южного солнца. Я просто не могу дождаться поездки, схожу с ума от нетерпения. Представляю себя в кресле самолёта и…

– Послушайте! – вдруг раздался раздражённый голос из очереди. ― Кончайте базар! Что за привычка трепаться в кассе!

– Успокойся, дорогая, мы уже кончили. Имей терпение! ― отпарировала Зинка и засунула свою покупку в сумку. Затем, обращаясь к Ларисе, добавила: ― Завтра увидимся, загляну к тебе вечерком.

К счастью, на следующий день Лариса вернулась домой пораньше, после четырёх. Выряженная в старую футболку и спортивные штаны, Лариса пылесосила квартиру. Её прервал звонок в дверь. Лариса остановила ногой пылесос и пошла открывать. На пороге стояла подруга, с широкой улыбкой на круглом лице. В руке она держала толстый конверт.

– Вот, смотри, это путёвки! Даже с медицинской страховкой. – Потом выражение лица у неё поменялось и она озабоченно поинтересовалась: ― Ты уже попросила отпуск?

– Конечно, я сразу же спросила шефа, и он обещал.

Войдя в квартиру, Зинка уселась на диван, закинула ногу на ногу и откинулась на спинку.

– Подожди ты с этой фигнёй – скомандовала она бесцеремонно, указывая на пылесос, – потом продолжишь, когда я уйду. Давай поговорим о деле.

Лариса занервничала. Она никогда не выезжала за границу, и у неё сразу возникло множество вопросов о различных формальностях.

– У меня нет заграничного паспорта! ― вспомнила она вдруг.

– В полиции тебе его оформят за три дня, только нужно три фотографии.

– А визы? У нас же их нет!

– Дорогая, спустись на землю. Уже несколько лет, как турки отменили визы для русских. И с кокетливой улыбкой дала свою версию этого замечательного решения: – Дело в том, что мы, русские женщины, пользуемся большим успехом у тамошних мужчин. Поэтому они и не хотят создавать нам преграды. Ха-ха! Они просто млеют от нашего присутствия, ну ты сама увидишь.

Лариса слушала подругу с большим сомнением. В их городке жил кое-какой народ с Кавказа, и их мужчины, черноволосые и темпераментные, имели плохую славу из-за грубого обращения со славянскими женщинами, которых считали несерьёзными и доступными особами. Обычно они нагло приставали ко всем блондинкам подряд.

– Ты знаешь, что я не связываюсь с чужаками.

Таким вот прозвищем местные жители наградили всех тех, кто к ним приехал из южных республик бывшего СССР. В эту категорию входили лица мужского пола, прибывшие с Кавказа и из Средней Азии. В девяностые годы, когда жизнь стала невыносимой, беженцы из тех краёв наводнили русские просторы, достигнув даже удалённого от военных конфликтов севера. Люди бежали от войны в Чечне, от безработицы и, прежде всего, от ужасающей бедности во вновь образовавшихся государствах Средней Азии. Бежали в поисках работы и мира, так как в России, несмотря на множество проблем, можно было найти хоть какой-то заработок. Работа была чаще всего нелегальная и плохо оплачиваемая, но всё-таки это было что-то, чего они не имели вообще.

Уже давным-давно установился мир на Кавказе, но многие чеченцы остались: они уже пустили корни в новых землях. Многие из них стали бизнесменами. Некоторые владели заправочными станциями и магазинами, а другие занимались всякой нелегальной деятельностью, вплоть до подпольной торговли наркотиками. Чеченская мафия обвила своими щупальцами даже маленькие северные посёлки. И что сказать, находились женщины, которые связывались с чужаками, особенно если у тех водились деньги. Однако север, верный своим традициям, имел свои строгие нормы поведения. Женщины, имевшие отношения с чеченцами или азиатами, получали плохую славу. А от плохой славы, как известно, отмыться очень трудно.

Зинка тоже не была глупой и хорошо знала неписаные законы. Хотя и имела на этот счёт своё личное мнение:

– Дурочка, да там тебя никто не увидит. К тому же турки – не чеченцы. Правда, они тоже мусульмане, но они обходительные, хорошо относятся к русским туристкам и называют их Наташами. Там все русские – Наташи. Идёшь по улице и слышишь: Наташа, Наташа! И в магазинах тоже, ха-ха! И знаешь одну вещь – в отличие от наших, турки не пьют. Коран запрещает.

То что многие мужчины в России страдают алкоголизмом Лариса прекрасно знала и имела в этом отношении очень грустный опыт. Сергей, её последний бойфренд (надо же его как-то назвать, к тому же, это словечко вошло в моду) всегда был навеселе. Ей иногда было противно пускать его к себе в постель, но трезвым он к ней почти никогда не являлся, а оставался дома со своей женой, чтоб ему пусто было. «Ну и мерзавец!», подумала она с горечью, «Разбил мне жизнь столькими обещаниями. А я, как последняя дура, ждала его десять лет, и все мои лучшие годы прошли мимо… Да, правильно Зинка говорит: надо начать наслаждаться жизнью. А что? Мне уже сорок стукнуло, а что я в жизни видела? Ничего! Нигде не была, ничем интересным не занималась и даже не сумела выйти замуж и заиметь детей. Так что не буду больше дурой и воспользуюсь моментом».

– Только вот с моим гардеробом беда – выдавила она из себя. – В моих нарядах вряд ли я смогу впечатлить кого нибудь. Загляни ко мне в шкаф – ничего стоящего нет, самой противно.

– О гардеробе зря беспокоишься, что-нибудь там купим. У них на базарах всего полно и всё очень дёшево. И не будь скромницей! С твоей внешностью нельзя жаловаться – ты до сих пор похожа на девушку. Была бы у меня такая фигура!

– Конечно, ведь в отличие от тебя я не рожала. И скажу тебе, что в тысячу раз предпочла бы стать толстой коровой, но иметь ребёнка, как ты. Ты вот развелась, но у тебя есть дочка, семья. Зато у меня…

– А мы найдём тебе симпатичного турка и выдадим за него замуж! ― Зинка звонко захохотала. ― Серьёзно, кто знает, сколько всего может произойти за неделю?

В назначенный день обе подруги с чемоданами в руках прибыли в международный аэропорт Пулково в Санкт-Петербурге. Они почти не спали, так как их самолёт вылетал утром. У них за спиной осталась очень длинная и мучительная поездка – четыре с лишним часа по плохому шоссе в неудобном автобусе с жёсткими сидениями. И слава Богу, что Зинкин дядя подвёз их до автовокзала на своей машине.

Лариса была в Пулково впервые и пришла в восторг от нового аэропорта. Она ожидала увидеть его старым и маленьким; кто-то так ей его описал несколько лет назад. Но когда автобус остановился перед прекрасным, новым зданием с современной кровлей и застеклённым фасадом, она пришла в восторг и вдруг почувствовала себя маленьким и незначительным существом. Естественно, подумала она, ведь никогда раньше она не входила в здание международного вокзала, чтобы самой отправиться за границу. В то же самое время ей было немного грустно, так как у них не было возможности заехать в город. Она много лет не была в Петербурге. Естественно, ей бы хотелось побродить по улицам, заглянуть в магазины и в полной мере почувствовать пульс этого огромного города. Но с самого начала она знала, что это невозможно из-за недостатка времени.

Вскоре они сдали багаж и прошли паспортный контроль. И сразу почувствовали голод. Им повезло, что у них были с собой бутерброды, иначе они остались бы голодными. Ведь цены в роскошных кафе и ресторанах аэропорта были им совсем не по карману. Они перекусили на удалённой скамейке и решили пройтись по залу ожидания, чтобы скоротать время. Ларисе было неудобно входить в фирменные магазины, так как она подозревала, что торговый персонал сразу обнаружит её неплатёжеспособность. Но у Зинки были свои соображения на этот счёт, и она никогда не была стеснительной. Поэтому она не пропускала ни одного магазина ни киоска. В конце концов, они ничего не купили, но Зинка получила массу удовольствия, разглядывая одежду, обувь и фирменные сумки.

Наконец, объявили посадку на их рейс. Увидев самолёт изнутри, Лариса снова восхитилась – такое она видела только в кино. Просторный салон, удобные кресла и стюардессы в элегантных костюмах – всё это было так красиво и необычно, что она подумала, что стоило влезть в долги, чтобы увидеть такое чудо. И это было только начало.

Глава 2

В тот вечер у Энрике Суареса было хорошее настроение, и на это были причины. Он получил по телефону сообщение от одного старого знакомого, скорее старого друга. Дружба эта была родом из другой эпохи, из его прошлой жизни, жизни непохожей на его настоящую, пенсионерскую жизнь. К тому же, это была эпоха его молодости.

В те незапамятные времена ему было лет тридцать. Он был женат и обладал дипломатическим статусом, так как работал в очень важной международной организации под названием СЭВ – Совет Экономической Взаимопомощи. Организация эта располагалась в самом сердце Москвы, в красивом здании, хорошо известном в те времена во многих уголках социалистического мира. Работа в этом прекрасном месте была предметом вожделения любого уважаемого министерского служащего; а он её получил, не достигнув и тридцати, и являлся самым молодым сотрудником среди работающих в организации соотечественников.

Приятель, связавшийся с ним так неожиданно, был одним из группы кубинских сотрудников того времени. Звали его Висенте Галбан и работал он советником при Кубинском Представительстве в СЭВ. Сам Энрике не достиг такого высокого ранга, хотя и его должность была достаточно важной: он был международным экспертом по финансам.

Энрике всегда отличался способностями к математике; и именно поэтому он, закончив лучшую на Кубе школу – школу Ленина – , был направлен на учёбу в Советский Союз. Выучив за год русский язык, он провёл ещё пять лет в знаменитой Плехановской академии. Закончив учёбу со степенью магистра, он вернулся на родину, где был направлен на работу в Министерство финансов. В министерстве он сразу сумел выделиться своими способностями и глубокими знаниями социалистической экономики.

«Так что Висенте тоже в Испании», подумал Энрике. Неизвестно почему, но он был убеждён, что его товарищ жил в Майами. Кто-то ему говорил, что он уехал с Кубы. Но в те времена его соотечественники предпочитали эмигрировать в Канаду или в Штаты. Кроме этого, было известно о существовании небольшой группы кубинцев в Швеции – небольшой по сравнению с американской диаспорой. Но, насколько ему было известно, в Испании не проживал никто из его бывших коллег.

Сообщение от Висенте было довольно кратким и ничего не говорило о его жизненной траектории. «Потом нужно расспросить его обо всём», решил Энрике; ему было очень интересно узнать побольше о жизни старого коллеги в течение этих долгих лет. И хорошо, что такая возможность появилась. Висенте и его супруга Елена пригласили его к себе домой на обед в следующее воскресенье. И предложили провести вместе целый день. А жили они в Аликанте, совсем близко от его города. Разве мог он себе это представить? Конечно, нет. Когда Энрике купил себе эту квартиру в небольшом прибрежном городе, он был уверен, что находился в этих краях один, без близкого соседства с соотечественниками. А оказалось, что совсем рядом жил его старый приятель. Приятель, рядом с которым он провёл пять незабываемых лет своей жизни.

Висенте был его неформальным начальником с кубинской стороны, и у них были прекрасные деловые и личные отношения. Раз в неделю они обсуждали рабочие темы, и вдобавок ежедневно встречались в уютной кухне их национального представительства, куда сходились после обеда все работающие в организации кубинцы. Они обменивались новостями и пили крепкий кубинский кофе, потому что ни в одном из многочисленных кафе организации не готовили такого вкусного напитка. Да… те годы навсегда запечатлелись у Энрике в памяти. И даже сейчас, столько лет спустя он вспоминал о них с теплотой.

В воскресенье, в одиннадцать часов, Энрике сел в свою машину и направился в столицу провинции, находившуюся в тридцати минутах езды от его дома. Разумеется, он нервничал, думая о предстоящей встрече с друзьями. Прошло столько времени с того момента, как они расстались! Он постарался прикинуть, сколько же лет назад он уехал из Москвы навсегда. Тридцать? Более или менее. Сейчас он уже не был молодым и успешным чиновником, как тогда; он был шестидесятилетним пенсионером, преждевременно отправленным работодателем на заслуженный отдых. А сколько же лет было Висенте? Порядка семидесяти? Вполне возможно, ведь он был старше Энрике лет на десять.

Немного взволнованный, с заполненной сомнениями и вопросами головой, он въехал в уютный район на окраине Аликанте – Пальмераль. Он позвонил друзьям по внутренней связи, и Висенте сразу спустился. У него было прежнее лицо, хотя немного и подёрнутое морщинами. Его открытая и привлекательная улыбка прекрасно сохранилась. Но у него явно не хватало волос, которые Энрике вспоминал густыми и тронутыми преждевременной сединой.

– Ну надо же, ты совсем не изменился, – заметил Энрике совершенно искренне. Он действительно подумал, что его приятель прекрасно выглядит для своих лет ―: И такой же худой, как раньше.

– Ты тоже совсем не изменился, – ответил Висенте, крепко его обнимая, – я бы тебя сразу узнал.

– Ну это принято говорить после долгой разлуки.

Дверь в квартиру была открыта, и на пороге стояла Елена.

– Приветствую звезду Представительства Кубы в Москве! – воскликнул Энрике с воодушевлением и радостью и поцеловал её в обе щеки, по испанскому обычаю.

Она ответила ему крепким объятием. Они хорошо знали друг друга, поскольку Елена тоже работала в организации, но в её конкретном случае, синхронным переводчиком. Тогда она прекрасно выглядела на свои сорок лет, была красива и элегантна. Они часто встречались на конференциях, как в Москве, так и за рубежом, и у них были доверительные отношения. Елена обычно работала с кубинскими делегациями, он же участвовал в качестве международного эксперта.

Увидев её изменившейся, Энрике подумал, что время никого не щадит. Елена имела приятную наружность для своего возраста, была харизматичной и привлекательной женщиной. Но возраст пометил её мелкими морщинками на лице, отёками под глазами, вздутыми венами на ногах и артрозными изменениями на пальцах. И ему стало очень грустно от того, как в одну секунду разрушился прекрасный образ молодой женщины, который он сохранял в своей памяти в течение трёх десятилетий.

В тот день они много говорили и вспоминали прошлое. Висенте и его супруга рассказывали ему о своих похождениях, а он им – о своих. Таким образом Энрике узнал много нового для себя о бывших товарищах по работе. За исключением тех, кто умер, никто из бывшего кубинского коллектива не остался на острове. Лимия умер от рака желудка через два года после возвращения на родину. И Гонсалес умер буквально через год, в его случае – из-за сердца. Всё это Энрике уже знал. А не знал он самого интересного. Это было бегство Паредеса, главного защитника режима и официального агента госбезопасности Кубы. Присутствие агентов было абсолютно обязательным в любой группе кубинских работников за границей, и Паредес никогда не скрывал своей принадлежности к этой вызывающей страх организации. Он был последним кубинцем, покинувшим СЭВ после его развала. Потом его перевели в посольство, где он проработал еще три года. Как только его вторая миссия закончилась, его отправили на родину, и во время этой поездки он со всей своей семьёй попросил убежища в Канаде. В то время Энрике уже жил в Испании и поэтому ничего не узнал, но этот позорный поступок вызвал громкий скандал. Об инцинденте долго сплетничали, хотя власти и сделали всё возможное, чтобы прикрыть позор.

Придя в себя от изумления от такой новости, Энрике спросил о другом товарище по работе:

– А что тебе известно о Педро Лопесе и его жене?

– Через год после возвращения на Кубу их обоих отправили в Мексику, и там они так и остались, – ответил Висенте с хитрой улыбкой. – Люди их типа никогда не проигрывают.

– Да что ты говоришь! Так и остались? В жизни бы не подумал.

– И тоже бы не подумал, что Педро работал на Госбезопасность?

– Что?! Мне бы и в голову не пришло, – Энрике остолбенел от удивления.

– Конечно, это было засекречено. Только наш начальник Маноло и советники Представительства были в курсе.

– Я и не подозревал. Подозревал других и, честно сказать, даже тебя. Ты понимаешь, твоя должность…

– Ха-ха! – засмеялся Висенте. Было видно, что его развлекает реакция Энрике. – У этого есть своя логика. Но я тебе скажу: я был единственным из советников, кто не работал на министерство.

– Неужели? А Диана? Скажу тебе, что со мной наедине она часто критиковала правительство.

Висенте многозначительно промолчал и только посмотрел на Энрике с иронией. Потом он сменил тему разговора:

– Ну ладно, а у тебя как дела? Как Майра, как сын? Уже, наверняка, превратился в настоящего мужчину.

– Мы развелись двадцать лет назад. У нас были проблемы в отношениях, и к тому же, Майре не нравилась Испания. После развода она уехала в Майами; к тому времени там уже обосновался её брат и забрал с Кубы родителей. Майра увезла Раулито; она всегда говорила, что будущее у сына будет там намного лучше. Возможно, она была права, если подумать о безнадёге и безработице среди молодёжи в Испании. Мой сын уже совсем вырос, окончил университет, имеет хорошую работу и собственную семью. А я всё живу здесь, как одинокий волк… В Хихоне у меня остались кое-какие дальние родственники, но тёти мои все поумирали. Так что я решил переселиться сюда, к морю, в тёплые края. Астурия – очень красивая провинция, но климат там поганый: вечно пасмурно и дождь, прямо как в Англии. Я постоянно ходил простуженный.

– Ты расскажи нам лучше, как ты оказался в Испании, – спросил Висенте, – вот уж не ожидали тебя здесь встретить. И меньше всего – в этом районе.

И Энрике описал с подробностями, каков был его путь на Пиренейский полуостров. Должно быть, Висенте и Елена были в курсе, что они с Майрой вернулись на родину после окончания контракта в Москве. В то время у него и в мыслях не было покинуть страну. Он вернулся в своё министерство и продолжил работу на своей же должности. И Майра тоже вернулась в свой институт. Но постепенно они начали осознавать свою ошибку. Им следовало остаться в Канаде, где самолёт всегда приземлялся для заправки. Именно так поступили многие из возвращавшихся домой кубинских сотрудников с семьями. Это был самый лёгкий путь к получению убежища. К несчастью, они не последовали их примеру, и после возвращения на Кубу всё пошло как нельзя хуже. Ситуация в стране ухудшалась с каждым месяцем и вскоре стала совершенно невыносимой. В Москве они привыкли к тем свободам, которые дала перестройка, и не могли принять тот факт, что Куба изменила свой курс прямо в противоположном направлении. Даже Майра, такая преданная идеалам революции в прошлые времена, круто изменила свои политические взгляды. С другой стороны, условия жизни тоже ухудшились. Правительство провозгласило «особый период», и это вылилось в постоянные отключения электричества и воды, отсутствие транспорта на дорогах, пустые магазины и аптеки… Было бы сложно перечислить всё. Короче, экономическая ситуация в стране быстро достигла дна. Тогда у них и возникла идея уехать. Майра стремилась в Майами, где уже жил её брат. Но она хотела бежать в лодке, как делали многие в те безумные времена. В лодке! Только сумасшедший мог решиться на такое. Он, со своей стороны, забраковал этот план, обречённый на провал. Он не позволил рисковать жизнью сына. У него мурашки бегали по коже, когда он только думал об этом. Но, по правде говоря, не только поджидающая на дороге опасность отпугивала его от мысли перебраться в Штаты. Причиной его упрямого несогласия была давняя неприязнь, которую он, в отличие от большинства соотечественников, испытывал к этой стране. Он не любил её и не знал точной причины. Возможно, это была какая-то форма идеологического атавизма, но он категорически не желал переезжать в страну, которую всю жизнь считал вражеской. Вот с того момента и начался семейный конфликт.

– Но не было бы счастья, да несчастье помогло, – продолжил рассказывать Энрике. – Мой умерший дедушка был эмигрантом из Астурии. Он приехал на Кубу ещё в двадцатые годы. Он всегда мечтал вернуться на родину, но не смог этого сделать: этому помешала победа революции. У него отобрали маленькое предприятие, которое он сам создал и укреплял в течение всей своей жизни. Все его планы рухнули. Я думаю, что он так сильно разочаровался в происходившем в стране, что полностью потерял интерес к жизни и умер. Все его родственники, мои дяди и тёти, жили в Хихоне. Поэтому я смог организовать поездку в Испанию, чтобы их навестить, и они помогли мне оформить документы. К счастью, из-за дедушки испанца, у меня было право на испанский паспорт. Так что я уехал один и не вернулся домой. А через год сумел вызвать Майру и сына. Испанские родственники мне очень помогли и даже дали мне работу в маленькой семейной фирме. Позднее мне удалось устроиться в банке.

– Да… Мы, кубинцы разбросаны по миру ничуть не меньше, чем евреи, – прокомментировал с грустью Висенте. – Жизнь раскидала нас по всем континентам, кроме Антарктиды. Кубинцы живут повсюду: в Африке, на Аляске, в Сибири и в Новой Зеландии. Куда ни сунешься, повсюду их встретишь. Даже в Китае. Мы как-то были там в туристической поездке, и что ты думаешь? Мы встретили соотечественников даже там. Женатые на местных женщинах, они запросто болтали на китайском!

– Это правда, – вступила в разговор Елена. – И зачем ехать так далеко? – В этих краях тоже живут кубинцы. На днях я встретила одну мулатку, она торговала на рынке сыром. Мы разговорились, и она мне поведала, что живёт в Эльче двадцать лет. Она так обрадовалась, услышав, что я тоже приехала с Кубы! Но это ей не помешало обмануть меня, всучив упаковку просроченного сыра. Он был твёрдым, как камень, и я не смогла отрезать ни кусочка. Пришлось выбросить его в мусор.

– Да, здесь можно встретить кого угодно, и некоторые из наших соотечественников не ведут себя должным образом. Хотя испанцы тоже далеко не святые и очень гордятся своей ловкостью в коммерческих делах. Мы уже научились никому не доверять с первого слова, хотя после Швеции поначалу нам было довольно трудно перестроиться. У шведов, как и у всех, есть свои недостатки, но они очень честные.