- -
- 100%
- +
Когда его кандидатуру предложили для работы в Москве, Майра не смогла сразу с ним поехать, она заканчивала аспирантуру и готовилась к защите диссертации. Поэтому она приехала на восемь месяцев позднее. И так как сын, Раулито, был ещё маленьким, он остался с матерью на Кубе. Благодаря такому вот стечению обстоятельств Энрике получил в подарок восемь месяцев холостяцкой жизни.
Квартира, предоставленная семье на годы работы по контракту, находилась в окрестностях Московского Университета. Иногда жизнь преподносит сюрпризы; вот и Энрике получил свой сюрприз. Чтобы добираться от дома до работы, он должен был ехать по набережной Москвы-реки, вдоль жилого квартала с домом Марины, его бывшей русской невесты. Это монументальное здание, выполненное в стиле социалистического классицизма, которое он посещал когда-то довольно часто и где провёл столько незабываемых моментов, сейчас возникало у него на пути, как наказание и вечный упрёк. И все связанные с ним воспоминания, ещё довольно свежие, давили на него, как тяжёлые блоки, из которых был простроен этот огромный дом. Поэтому Энрике казалось, что сама судьба распорядилась поставить это здание у него на пути. Один лишь вид этого дома бередил ему рану и заставлял вспоминать совершённые им низости.
Живя на Кубе, Энрике приложил большие усилия, чтобы забыть Марину. И тогда вероятность увидеться с ней в будущем казалась ему близкой к нулю. Между ними был океан, и вообще, после всего случившегося она никогда не захотела бы с ним встреться. Это было очевидно. Однако сейчас, находясь с ней в одном городе и проезжая ежедневно мимо её дома, Энрике думал: «Кто знает?». Но нет, он никогда не осмелился бы предстать перед своей обманутой невестой. По прошествии нескольких дней он уже так не думал. У него возникло большое желание увидеть Марину и убедиться, что всё в её жизни сложилось нормально. Возможно тогда совесть оставила бы его в покое.
Однажды в субботу, а это был выходной, он сел в машину и направился к её дому. Остановившись недалеко от нужного подъезда, он принялся наблюдать. К счастью, все двери того дома выходили на улицу, а не во двор. Он пробыл там два часа, но за это время не появлялись ни Марина, ни её родители. Он не стал больше ждать и уехал.
На следующий день, в воскресенье, он снова был на прежнем месте. Прошло больше часа и вдруг дверь подъезда открылась и вышла она. Но Марина была не одна, она толкала впереди себя коляску с маленьким ребёнком. Сердце у Энрике забилось так сильно и в глазах возникла такая тёмная муть, что он полностью растерялся и не смог пошевелиться. Через минуту, открывая дверцу автомобиля, он заметил, что руки его дрожали.
– Марина! – крикнул он; но у него сорвался голос и она не услышала, потому что не повернулась, а продолжила свой путь в противоположном направлении. Тогда он позвал погромче.
Марина остановилась и с удивлением на него посмотрела. Она совсем не изменилась; прошедшие четыре года нисколько не отразились на её на лице. Но у неё изменился взгляд. Она глядела на него своими карими глазами спокойно, без улыбки, нисколько не удивляясь его внезапному появлению.
– Привет! – сказал он. – А я тебя ждал.
– Что ты здесь делаешь? Я думала, ты на Кубе.
– Я работаю в СЭВ, здесь рядом.
– А, поэтому ты и пришёл.
– Нет. Я пришёл не потому, что это рядом. Я специально пришёл, чтобы лично попросить у тебя прощения за всё.
– Серьёзно? Ну тогда не беспокойся. Прошлое умерло, похоронено, и жизнь продолжается.
– Я не хотел причинять тебе боли, обстоятельства были такие. В своё время я постарался тебе всё это объяснить: мне было очень тяжело принять то решение. И до сих пор тяжело. – И, взглянув на ребёнка в коляске, спросил: – Мальчик или девочка?
– Девочка. Ей шесть месяцев.
– Значит, ты замужем. И всё в порядке?
– Разумеется. Не буду же я плакать по тебе всю оставшуюся жизнь! Конечно, я вышла замуж и очень счастлива.
– И как дела вообще? Ты работаешь где-нибудь?
– Сейчас я в декретном отпуске, а так работаю переводчиком в Министерстве Иностранных Дел. Как раз по специальности. Там я и познакомилась с моим мужем, он профессиональный дипломат. Так что будь спокоен, пусть совесть тебя не мучает.
Марина наклонилась над коляской, чтобы поправить что-то у малышки, и её волосы, как тяжёлый шёлковый занавес упали вниз. Она уже не носила так нравившуюся ему когда-то косу.
– Можно взглянуть на твою дочку? – спросил Энрике. Ему очень захотелось увидеть этого ребёнка.
– Да, конечно.
Он приблизился к коляске и взглянул не малышку. У неё было прехорошенькое личико и голубые глазки, однозначно не унаследованные от матери.
– Похожа на отца? – Поинтересовался он.
– Его копия.
– Ну и хорошо. Спасибо, что согласилась со мной поговорить. Мне очень понравилась твоя дочка. У меня тоже есть ребёнок, мальчик трёх лет.
– Очень рада, поздравляю. А сейчас извини, мне надо идти.
– Могу ли я позвонить тебе когда-нибудь по-дружески? Я всё ещё помню номер твоего телефона.
– Нет, не можешь. В другие времена мы уже как-то оставались друзьями, и ты знаешь, к чему это привело. А что до моего номера, советую тебе забыть его навсегда. И, пожалуйста, не приходи больше. Прощай.
– Прощай. И прости меня, если можешь.
Марина не ответила. Она повернулась в другую сторону и продолжила свою прогулку медленным, спокойным шагом. Ещё несколько минут Энрике наблюдал за ней, пока она не повернула направо и не исчезла из виду.
Потом он вернулся к машине, сел на сидение и положил руки на руль. Он не был в состоянии вести машину: руки у него тряслись, а голова кружилась. «Как могла она быть так спокойна?», спрашивал он себя, «Или она просто притворялась?». Он хорошо знал о способностях Марины держать себя в руках и скрывать эмоции. И тоже помнил, какая она гордая; она никогда не показала бы ему своей слабости. Зато сейчас она в полной мере сумела ему показать своё безразличие. Успокоившись немного, Энрике запустил двигатель и тронулся. Ехал он медленно, решив проследить Маринин маршрут по парку. Но она исчезла.
Через двадцать минут он уже вернулся домой. Встреча с Мариной сильно взволновала его, хотя и не привела к какому-либо изменению в оценке прошлого. В глубине души он всегда считал, что поступил тогда правильно, но очень сожалел о том, в какой форме он это сделал, и до сих пор чувствовал себя очень виноватым перед Мариной. Однако, что-то всё же изменилось. Во-первых, он понял, что не был прощён, иначе Марина не говорила бы с ним так сурово. Во-вторых, он узнал (и это было замечательно), что она устроила свою жизнь, вышла замуж и родила ребёнка. Думая о девочке, Энрике вспомнил о своих чувствах в тот момент, когда он увидел кроху: ему стало чего-то жалко и за что-то обидно. Эта девчушка могла бы быть его дочерью. Но это была лишь минутная вспышка, так как его чувство к Марине уже не было прежним. Он уже не любил её так, как когда-то, в нём оставались только тоска и сожаление. К тому же, такой короткий разговор не смог бы раздуть прежнего пожара, потому что она уже успела стать для него воспоминанием, воспоминанием очень красивым, но в то же время, причиняющим боль. К тому же, у него уже была другая жизнь, и он не хотел возврата к прошлому.
В любом случае, встреча с Мариной пошла ему на пользу. Узнав подробности о судьбе бывшей невесты и убедившись, что с ней не случилось ничего плохого, Энрике почувствовал облегчение, и теперь, проезжая каждое утро мимо её дома, уже не испытывал беспокойства, как в первые дни после приезда. К тому же, он не приехал в Москву, чтобы страдать. Его ожидали восемь месяцев холостяцкой жизни, и он решил использовать их по полной программе. В этом огромном городе было сколько хочешь развлечений и красивых девушек.
Хотя поначалу он вёл себя «хорошо», так как опасался сплетен и возможной критики кубинского коллектива, уже через месяц он обо всём забыл, не сумев устоять перед прелестями молоденькой практикантки из библиотеки СЭВ, куда он часто заглядывал. Её звали Ольга и она была одинока. Она только что закончила библиотечный институт и проходила стажировку в этом «престижном месте», как она объяснила.
Искра взаимной симпатии вспыхнула внезапно и очень скоро превратилась в настоящее пламя; отношения развивались бурно и страстно. Они встречались на квартире у практикантки, вернее в комнате, которую она снимала в центре Москвы. Она жила на Садовом Кольце, довольно близко от здания, где оба работали. Туда можно было добраться пешком даже в обеденный перерыв. Энрике так хорошо всё сумел уладить, что никто в Кубинском представительстве никогда не узнал о его связи с девушкой.
Это было чудесное время. Ольга прекрасно знала литературу, что было естественно для человека её специальности, а ему очень нравилось читать. Он прекрасно владел языком и любил русскую литературу. Он много читал на русском, как классиков, так и современных мастеров. И этот вкус к чтению ― можно сказать потребность ― возник в нём в студенческие времена, благодаря Марине. А сейчас через Ольгу он мог доставать любые редкие книги и потом обсуждать с ней прочитанное. Она была умницей и хорошо разбиралась в мировой литературе, не исключая и латиноамериканскую.
В те времена в СССР большим успехом пользовался журнал «Иностранная литература», издававшийся огромными тиражами. Он выходил ежемесячно и в нём публиковались переводы важнейших новинок из любой точки земного шара. Через этот журнал можно было познакомиться и с творчеством латиноамериканских писателей поэтов, ставших популярными в России, таких как Варгас Льоса, Гарсиа Маркес, Жоржи Амаду, Пабло Неруду и многих других. Поэтому Энрике мог обсуждать с Ольгой любую важную книгу этих авторов, и это приносило ему огромное удовольствие. Ну а в том, что касалось мировой литературы, Ольга была настоящим экспертом. Кроме этого, она очень любила театр и кино и всегда доставала билеты на самые интересные спектакли московских театров, даже на премьеры. Шесть месяцев, что Энрике провёл в обществе этой девушки, стали для него настоящим праздником.
Эти месяцы напомнили ему о недалёком прошлом, когда он был беззаботным и полным надежд студентом. И неожиданная встреча с Ольгой наполнила его жизнь теми вещами, по которым он, сам того не осознавая, сильно скучал: это был русский мир и его богатейшая культура.
Но отношения с этой девушкой не могли продолжаться вечно, тем более, что в один прекрасный день Майра сообщила о своём приезде. С другой стороны, Ольга завершала свою стажировку в библиотеке СЭВ, и ей уже предложили работу в одной из библиотек на окраине столицы. Как бы там ни было, разлука их была оправданной, а прощание быстрым. Довольно болезненным для неё и менее болезненным для него.
По возвращении супруги жизнь Энрике радикально изменилась. Закончились походы в театр, зато начались походы в гости к кубинским товарищам по работе. Вне рабочего времени жизнь его снова стала полностью кубинской. Соотечественники часто собирались, чтобы в приятной компании скоротать долгие зимние вечера. Собирались, чтобы отмечать вместе дни рождения, которых было множество, организовывали вечеринки с танцами, или просто болтали за тарелкой кубинской еды и слушали любимую музыку. Новая жизнь полностью поглотила Энрике, и очень скоро эпизод с библиотекаршей превратился в приятное воспоминание, ещё одно в его длинном списке.
Глава 5
Хотя уже стемнело, жара всё ещё была довольно сильная. Лариса и Зинка вышли из отеля и направились к морю в надежде найти там желаемую вечернюю прохладу. В самом деле, на набережной дул слабый морской ветерок, которого хватило, чтобы высушить выступивший пот. В любом случае, на набережной было очень приятно. Фонари ярко светили, расположенные вдоль берега палатки щедро демонстрировали свой товар, рестораны и бары были полны отдыхающих, а в некоторых местах звучала музыка и даже выступали певцы.
– Иди сюда, красавица, я дёшево отдам, – то и дело слышались призывы продавцов, то на русском, то на английском.
Мужчины улыбались и приглашали войти в павильоны, помогая себе даже жестами. Иногда Лариса останавливалась в каком-либо месте, чтобы взглянуть на товар, но бойкие турки моментально шли в наступление, открывая пакеты и протягивая ей вытащенную из них одежду. У неё голова шла кругом от такого натиска. Ей хотелось что-нибудь купить, но при этом осмотреть всё спокойно, чтобы к ней никто не приставал. Ей было неудобно уходить из палаток с пустыми руками, особенно когда она видела обиженные лица. Но не могла же она купить что попало, когда была так ограничена в средствах.
В отличие от неё Зинка чувствовала себя, как рыба в воде; было заметно, что приставания торговцев совсем ей не мешали. Лариса видела, как она с ними болтала, смеясь над их исковерканным русским языком, как умело с ними торговалась. С помощью кокетливой, обещающей улыбки ей удавалось значительно снизить цены, Турки были обходительны с её подругой, они слушали её шутки и, довольно улыбаясь, принимали её цену. Обе стороны, уверенные в заключении хорошей сделки, расставались друзьями. Лариса смотрела на неё с удивлением и спрашивала себя, откуда у её подруги такая способность приспосабливаться к новым обстоятельствам. Она обращалась с турками с таким искусством, будто занималась этим всю жизнь.
– А ты почему ничего не купила?
– Не смогла, – ответила Лариса, расстроенная. – Эти навязчивые торговцы совсем сбивают меня с толку.
– Дурочка! Надо не шарахаться от них, а научиться с ними обращаться. Нужно строить им глазки и кокетничать – тогда они тают и сбавляют цену наполовину. – Затем она схватила Ларису за руку и скомандовала: – Пошли!
Лариса неуверенно последовала за ней во внутрь довольно большого павильона.
– Взгляни, вот это платье сшито прямо на твою фигуру. Красивый фасон и в нём не будет жарко. И голубой цвет тебе идёт. Давай, примерь!
– Нет. Оно слишком дорогое, я не могу столько платить.
– Господи, какая же ты наивная! Если не будешь дурой, тебе его продадут намного дешевле. Здесь только простаки платят то, что написано на этикетке.
Они прошли в примерочную. Лариса переоделась и взглянула на себя в зеркало. Ей удивительно шло это платье. Когда с ним в руках они вышли из примерочной, Зинка позвала турка.
– Сколько стоит? – спросила она, хотя на этикетке была чётко написана цена.
– Сто – Мужчина подтвердил обозначенную цифру, но Зинка широко раскрыла глаза.
– Very expensive! – воскликнула она на своём ужасном английском языке, сопровождая восклицание жестами, чтобы не оставалось сомнений, в том, что её поняли. Потом перешла на русский: – Посмотри: как ей идёт! Ты не снизишь цену этой красивой Наташе? Discount?
Турок захохотал и ответил на ломаном русском:
– Да, она настоящая красавица. Семьдесят лир. – И добавил: – Хорошо торгуешься!
– Нет, это дорого. – Потом, жестикулируя обеими руками, Зинка выдала целую речь: – Много русских, мы покупаем и помогаем твой бизнес. Мы любим Турцию. Турки – хорошие люди. Русские, турки – дружба. Ну давай, сбавь ещё немного, cheaper. Я знаю, что сможешь.
Удивлённый мужчина, с выражением восхищения на лице, сказал:
– Ты выиграла, бери, Пятьдесят лир.
– Вот видишь? Когда есть желание, всегда можно договориться.
Торговец засунул покупку в пластиковый пакет, взял деньги и поблагодарил.
– До свидания, Наташа! Приходи ещё, завтра ждём новый товар. Дёшево и красиво.
– До свидания! – сказала Зинка. – Обязательно прийдём.
Покончив с покупками, они вернулись в отель, чтобы оставить сумки. Лариса надела новое платье и посмотрелась в зеркало. Его удачная расцветка подчёркивала голубизну её больших и очень выразительных глаз. Она освежила макияж, добавила тени на веках и подкрасила губы. Натуральный оттенок её волос напоминал цвет зрелой пшеницы в августе. Лариса собрала их на затылке, оставив свободной свою длинную и нежную не по возрасту шею. Она осталась довольной своим отражением: несмотря на северную бледность, выглядела она хорошо.
– Прекрасно смотришься, – заметила подруга с оттенком зависти в голосе.
Зинка была ниже ростом, её волосы были обычного русого цвета, а глаза серые. Но Лариса была уверена, что зависть была напускной. Её подруга не была такой и, конечно, не желала Ларисе ничего плохого. К тому же, Зинке было незачем завидовать: её более обычная внешность с лихвой компенсировалась открытым характером и умением заводить знакомства. Именно поэтому у Зинки было куда больше успеха у мужчин по сравнению с более скромной и молчаливой Ларисой.
Женщины снова вышли на улицу и направились в бар, облюбованный ещё во время первой прогулки. Он располагался на углу, напротив набережной, и был оформлен в простом сельском стиле. Столики освещались свечами, и это придавало большой уют. Они выбрали место в центре, но в удалении от сцены, где небольшая группа музыкантов играла местные мелодии.
К ним сразу же подошёл официант, и они заказали холодное пиво. В такой жаркий вечер пиво подходило больше всего, а кроме того, стоило не так уж дорого. Почти моментально им принесли запотевшие стаканы с пенящейся янтарной жидкостью. В полумраке клиенты были видны не совсем чётко, но проглядывалось несколько пар и группа из нескольких человек. Большинство столиков было ещё пусто.
– Да… Перспективы здесь мало, – разочарованно отметила Зинка, – давай выпьем пиво, а потом посмотрим, что делать.
В этот момент на сцену вышла молодая женщина и начала петь сильным голосом с особым южным тембром. Мелодия была незнакомая и содержание непонятное, но голос той женщины и чувственная манера исполнения, непривычная для слуха Ларисы, тронули её до такой степени, что у неё даже выступили слёзы.
– Красиво поёт, – сказала она, – давай останемся её послушать.
– Останемся. Правда, хороший голос.
Слушая музыку, они пили потихоньку пиво, растягивая его как можно дольше, но оно всё равно кончилось. Официант сразу подошёл и убрал стаканы. Они остались ещё некоторое время, но помещение потихоньку заполнилось, и стало не хватать мест. Тогда официант вновь подошёл и спросил, хотят ли они ещё чего-нибудь.
– Нет, спасибо.
Уже на улице Зинка подвела итог:
– Да, невесело быть бедными.
На набережной стало немного прохладнее, и они решили прогуляться. Море было едва заметно в темноте, но шум прибоя постоянно о нём напоминал. Они прошли километра два, и Лариса почувствовала себя усталой от высоких каблуков и предложила поискать скамейку. Все скамейки были заняты; однако, вскоре они увидели одну, на которой сидел мужчина. Зинка предложила попросить его подвинуться, но Ларисе стало неудобно.
– Не будь такой стеснительной, – ответила подруга, – ничего с ним не случится.
Они подошли ближе.
Мужчина освободил для них место без того, чтобы его попросили, и сказал на довольно хорошем русском языке:
– Садитесь, пожалуйста.
– Вы русский? – удивилась Зинка.
– Нет, я турок, – ответил незнакомец, – но говорю по-русски.
– Да? – воскликнули подруги хором.
И Зинка продолжила расспросы:
– А где вы научились? Вы были в России?
– Да, я несколько лет работал в Москве на строительстве одного коммерческого центра.
– Ой, как интересно! – воскликнула Зинка. – А что вы здесь делаете? В отпуске?
– О нет! Работаю вон на той стройке. – И он протянул руку в сторону, чтобы показать им здание, едва видневшееся в темноте. – Строительство уже почти закончено, но ночью плохо видно. Это будет пятизвёздочный отель.
– Как хорошо, – сказала Зинка, чтобы что-то ответить. Лариса не нашла, что сказать.
Света от установленного рядом со скамейкой фонаря было вполне достаточно, чтобы хорошо рассмотреть незнакомца. Он выглядел на сорок с плюсом, с чёрными волосами, слегка поседевшими на висках, и орлиным, но хорошей формы носом. У него не было усов, но лицо покрывала модная трёхдневная щетина. Тёмные, блестящие глаза под густыми бровями давали ему сходство с кавказцами. «Похож на чеченца», подумала Лариса. Но в его манерах и разговоре было что-то, что его выгодно отличало от тех южных мужчин, которых она встречала раньше у себя в городке. Это что-то было уважением и доброжелательностью, с которыми незнакомец к ним отнёсся.
– Кстати, моё имя Керим. А вас как зовут?
– Зинаида, а её зовут Лариса.
– А! Я был знаком с одной Ларисой в Москве. Она была переводчицей у нас в компании. А вы в отпуске?
– Да, – на этот раз ответила Лариса. Керим ей понравился, и она почувствовала к нему доверие.
– Из какого места в России вы приехали? Вижу, что не из Москвы, вы говорите иначе.
– Точно, – опять вмешалась в разговор Зинка, – Мы из Пскова.
«Как она врёт!», подумала Лариса, «с какой непосредственностью!». Но потом она мысленно поддержала подругу. Псков был большим городом, многие его знали. А кто знал Васильево, посёлок с пятью тысячами жителей, затерянный в лесах и окружённый несколькими опустевшими деревеньками?
– Я слышал о Пскове, но никогда там не был.
Новый знакамый рассказал им о своей жизни в России и о работе, которую там выполнял. Он был прорабом на стройке. Работа в Москве зимой была очень тяжёлой из-за холода, поэтому он вернулся в Турцию, как только контракт закончился. По этой причине он никогда не согласился бы работать там снова, хотя в России можно было заработать хорошие деньги.
С каждой минутой Керим нравился Ларисе всё больше. Она находила его воспитанным, искренним и приятным мужчиной. И у неё даже мелькнула мысль, что была бы не против встретиться с ним снова. Поэтому она обрадовалась, услышав его предложение:
– У меня есть один приятель, Мурат, он работает со мной и тоже говорит по-русски. Очень хороший и порядочный человек. Как вам кажется, не встретиться ли нам завтра вчетвером? Завтра воскресенье, свободный день. У нас есть машина, и мы могли бы проехаться по побережью и показать вам окрестности. В пятнадцати километрах отсюда есть очень красивый пляж; мы могли бы там искупаться, а потом пообедать в сельском ресторане. Мне бы очень хотелось, чтобы вы приняли приглашение. Очень!
– Ой, я не знаю… – замялась Лариса. Ей вдруг стало беспокойно. – Мы ведь только познакомились…
Зинка ущипнула её за руку и исправила ситуацию:
– Конечно, мы согласны. Мы здесь одни, ничего не знаем, и нам очень хотелось бы проехаться по побережью. Сразу заметно, что здесь есть красивые места.
– В таком случае, мы заберём вас прямо у входа в ваш отель. Как он называется?
Лариса объяснила ему, где они жили, и они договорились встретиться в девять утра. Позже было бы слишком жарко. Они распрощались по-дружески, и подруги направились в гостиницу. Уже было довольно поздно, и тело требовало отдыха.
У Ларисы всё-таки были сомнения насчёт назначенной встречи. Они не знали этого человека, а о его приятеле не имели малейшего представления. А вдруг они бандиты? Они запросто смогут увезти двух беззащитных женщин куда-нибудь подальше, изнасиловать и даже убить. Хотя, с другой стороны, этот Керим выглядел вполне прилично. Зинка совсем не разделяла её страхов. Да ведь за версту видно, заявила она, что это совсем нормальный человек. Он здесь один, без семьи, и наверняка хочет просто развлечься.
– Так же как и мы! ― подвела она итог с иронией. – Ты посмотришь, всё будет хорошо. Мы потеряем только обед в отеле, но я больше чем уверена, что голодными не останемся. Ни в каком отношении, – добавила она с двусмысленной улыбкой.
На следующее утро, когда подруги вышли на улицу, они сразу увидели Керима, разговаривавшего с каким-то светлым шатеном среднего роста. Ещё не было девяти, но всё вокруг уже было залито ярким солнцем. Керим и его товарищ были одеты по-летнему в шорты и светлые футболки. Увидев подошедших женщин, оба поздоровались по-русски, а незнакомец, одарив их ослепительной улыбкой, представился:
– Мурат.
У него были совсем светлые глаза, что чрезвычайно удивило Ларису; она думала, что все турки были темноглазые брюнеты. При дневном освещении Керим выглядел ещё более привлекательным, чем в предыдущий вечер. Он был высоким, натренированным, и лёгкая, подчёркивающая мускулатуру одежда ему очень шла. Оба мужчины были сильно загорелыми; было заметно, что они проводили весь день на открытом воздухе.
Женщины устроились на заднем сидении, и машина тронулась. Ларисе было слегка беспокойно, но в то же время она чувствовала сильное возбуждение из-за предстоящего приключения. Минут через пятнадцать они уже были на том пляже, о котором говорил Керим в предыдущий вечер. Он мало походил на открытый всем ветрам пляж возле их отеля. Это был живописный кусок берега, спрятанный между двумя утёсами, выступавшими далеко в море. В этом чудесном уголке была спокойная и очень прозрачная вода, а дно покрыто тонким песком без камешков. Лариса удивилась небольшому количеству народа, но Керим объяснил ей, что этот пляж находится в определённом удалении от популярных зон отдыха, и что иностранным туристам трудно туда добраться без машины.