- -
- 100%
- +
Господи, боже мой, да что еще?!
– Почему не можем? – удалось как-то вытолкнуть ему слова.
– Ты избит! Ты весь синий!! У тебя, наверное, все болит внутри, ты…
«Слава тебе, Господи!» – возрадовался Иван.
– К черту все это, Сашка! – заорал он, резко подтянув ее к себе. – Сейчас меня остановить уже нельзя! Пристрелить можно, остановить нет!
Она кинулась его целовать! Сама!
– Меня тоже! – сквозь поцелуи орала она в ответ. – Пристрелить!
«Пресвятая Богородица и все апостолы иже с ней! – выплыло откуда-то у него в голове. – Благодарю вас!»
И он рванул с нее свою футболку, в которую она была упакована после душа и которая полетела вторым белым флагом в неизвестность. Последним дополнением в абсолютной, безоговорочной обоюдной капитуляции куда-то исчезли ее трусики.
– Сашка! – хрипел он, не понимая, что говорит. – Сашка, все!
– Все! – соглашалась она радостно.
Он взревел, сгреб ее в охапку одним широким быстрым движением и бегом ринулся из кухни, через коридор, ногой распахнув, не останавливаясь, дверь в спальную – кровать!
И упал вместе с ней.
Теперь действительно – все!
Он прижимал ее с такой силой, словно хотел раствориться в ней, и целовал жестко, сильно, так, что у нее открылась рана на губе, и он ощутил привкус крови во рту, но не смог остановиться, притушить страсти – потом! Если, конечно, что-то будет потом!
– Иван!! – требовала Сашка, не отставая и не уступая ему в неистовстве.
Господи, да она никогда этого не делала – не расслаблялась, забывая обо всем на свете, держала все под контролем, не разрешала себе быть такой, настоящей! Господи, ну можно же хоть один раз забыть обо всем на свете, позволив себе улететь черт-те куда!
– Иван!!
– Сейчас, Сашка, сейчас!! – пообещал он.
И вошел в нее. И замер.
«Подохнуть можно!» – восторженно подумал он, последней осознанной мыслью проживая этот невероятный момент!
Что они вытворяли!!
Отдавали все, что имели, до последней запятой своего существа друг другу – не соперничая, не противостоя, – вместе, одним целым, и забирали все!
До последней запятой!
– Ива-а-ан!! – заорала во всю глотку Сашка, отшибая чудом сохранившиеся последние крохи сознания Ивана.
Иван Федорович Гуров очнулся, чувствуя себя распластанным на женщине, судорожно, с хрипом дыша выкинутой штормом на берег большой океанской медузой.
«Опупеть!!» – ничего более приличного и интеллигентного подумать в данный момент Иван Федорович Гуров не мог.
Разучился, наверное.
Он перекатился с Александры и лег рядом на спину, раскинув руки. Дыхание постепенно успокаивалось, медуза превратилась в амфибию и, быстро проходя все этапы эволюции, стала млекопитающим, а с постепенным возвращением сознания – человеком разумным, осознавшей себя особью мужеского полу Иваном Гуровым, в котором, начавшись неизвестно откуда, нарастала злость.
«Так! И что это было?! Что это было, черт возьми?!» – вопрошал неизвестно у кого Иван, чувствуя панику вместе с недоумением.
Он не понял, с чего бы это? Казалось бы, полный кайф и удовлетворение, да еще какое!!
«Вот именно! – осенило его внезапно. – Вот именно!»
Он понял, что так перепугало его.
Он, тридцатидевятилетний мужик, с замечательно устоявшейся холостяцкой жизнью, с работой, нравящейся ему до самозабвения, профессионал в знании женщин и любого – от самого простецкого до выкрутасного – секса, самостийный, як Украина, всегда – при любых самых замысловатых сексуальных раскладах – контролировал ситуацию, себя, партнершу, свое удовольствие, ее удовольствие, да любое действие – кажись, сошел с ума!
Стресс, обстоятельства, баба, доведшая его до полного одурения?!
Да, господи, все это было миллионы раз, и никогда! Никогда! Он не терял контроля и не терялся так в женщине – весь, до донышка!
И что такое с ним приключилось сейчас?
Секс такой, что ли, супер-пупер? Да фигня!
В его жизни было столько секса, разнообразного в вариациях и импровизациях! Один раз его партнерша так распалила, что он на время впал в прострацию – и такое было, правда, по молодости! Чего только не было!
Любовь?! Да не приведи Господь!
Спаси и сохрани!
Было в его жизни две любви. Большие, настоящие, как ему тогда казалось, с планами и мечтаниями о семье и куче сопливых детишек! Прошли как-то! С потерями, не без этого, душевными и пространственными дырками в мужском самолюбии, но прошли, пережили!
Но при всей той любови-моркови, с мальчишеской щенячьей радостью обладания любимой женщиной, чтобы вот так, как сейчас!!
«Может, возраст, – уговаривал он себя, – может, так закрутило, потому что хотел ее с самого начала и испугался за нее?»
Что с ним такое приключилось? Ему все это не надо!
Не надо – и до всех глубин мужского сознания, до всех потрохов хочется, мечтается именно так, как сейчас случилось с этой женщиной!
Он осознал, что довольно давно лежит, распластавшись на кровати, и молчит, варится в своей злости, недоумении, рассуждениях и панике. А ведь ему, как хроническому холостяку, ценителю и знатоку женщин, лучше всех известно, что они нуждаются в нежности и участии после секса и ждут этого.
Вот что она там думает, лежа рядом и принимая его молчание вместо привычных, обязательных в этом случае слов, поцелуев и «ты самая, самая…»?
Лежит, закрыв глаза, молчит, раскинув руки, – и что?!
Ничего от него не ждет? Или, не дождавшись, свою думу думает, не менее тяжкую?
Тело Ивана само по себе вдруг вспомнило, что пережило несколько минут назад, и такое на него нахлынуло!! Он захотел ее до одури, наверное, больше, чем до этого момента – хотя одному богу известно, куда еще больше!
Он перевернулся и лег на Сашку, с ходу нашел ее губы и поцеловал, сильно, грубо – наказывая за свои страхи и недоумения.
Оторвался, как вынырнул, и сказал хрипло:
– Еще!
– Еще! – рассмеялась женщина под ним, не уступая ему в страсти, принимая его всего, со всеми его страхами, недоумениями, безответными вопросами – всего, и он это чувствовал!
И повторилось неистовство запредельное, ярко, сильно, пугающе. И она орала, презрев все условности, а он вторил ей, хрипя всем нутром, первобытно обозначая свое обладание!
На самом пике Санька, доведя до предела его мужское самодовольство, отключилась. Вот так взяла и отключилась!
Пережив пьянящее ощущение суперлюбовника, Иван вдруг испугался не на шутку. Господи, она натерпелась сегодня, такое пережила, а он тут! Что он натворил?!
– Санечка! – тормошил он ее.
– А? – пришла сразу она в себя, всмотрелась ему в лицо и улыбнулась. – Ива-ан!
И так она это сказала, что его захлестнула неизвестная во всей его прежней жизни теплая нежность, желание оберегать и… благодарность.
– Сашка… – прошептал он.
Не зная, как сказать, передать словами, что чувствует, он выразил это поцелуями, короткими, то нежными, то жалящими.
И… и испугался! Клюнул последним поцелуйчиком, откатился на другую часть просторной кровати, прикрыл глаза локтем – отстраняясь от нее, насколько мог.
Она перевернулась на бок и подвинулась к нему.
– Не бойся, Гуров, – сказала Сашка, посмеиваясь, и поцеловала его в грудь, – не бойся!
Откинулась назад, разметала руки, не задев его, и закрыла глаза.
И что происходит? Каким образом она считала его мысли и страхи? Он повернул голову и посмотрел на нее.
Сашка спала.
Спокойно, тихо, с довольной улыбкой на губах.
«Силы у девочки кончились!» – понял Иван.
Он был ей благодарен за этот ее замученный сон, встал, накрыл ее, подняв с пола сброшенную в пылу бушующих страстей с кровати махровую простыню, не удержавшись, поцеловал легонько распухшие от побоев и поцелуев губы. И быстро выскочил из спальни, словно оправданный преступник из зала суда, и потащился в кухню, чувствуя боль во всем теле: подумать, прийти в себя, созвониться, дернуть коньяку с переживаний непростых и покурить.
И еще раз подумать.
Он хлопнул коньячку, со смаком закурил. Э-эх! Какой же это непередаваемый кайф – голый, в отсветах ночного кухонного светильника, после опупенного и еще до конца не расчуханного секса, чувствуя звон приятной усталости во всех мышцах, хлопнуть коньячку и затянуться сигареткой!
Мужики, счастье крепчало!!
Он позволил себе несколько минут поплавать в этих ощущениях, чисто мужских радостях, победной усталости, немного, пока выкуривал сигарету. Надо опять бросать, что это он курить снова взялся?
И, пожалуй, хватит расслабухи.
«Итак, что мы имеем на данный момент?» – настраивал он себя на работу.
Не тут-то было – работа, ага, щас!
На данный конкретный момент ты имел женщину. Дважды. Так, как не имел никогда ни одну женщину в жизни или забыл, что так бывает! И которая спит в твоей постели, уставшая, раскинув руки, перед этим потеряв сознание от оргазма! И именно эту женщину тебе категорически запрещено иметь, именно эту из всех женщин мира, потому как она проходит по твоему делу, пусть не подозреваемой, но сильно возможной участницей какой угодно криминальной заварухи! И ты сидишь тут голый и прикидываешь, как бы это повторить, и желательно без отягощающих тебя страхов, потом!
«Стоп, стоп. Стоп! – остудил себя Иван. – Все это так, но…»
Об этом он подумает позже – охолонув, собравшись, спокойно, и желательно не в непосредственной близости и легкой досягаемости от данной барышни.
А сейчас все-таки дело!
Итак!
Первым делом он позвонил ребятам, узнал последние известия и новые данные. Потом Буру – доложил обстановку, пояснил свой дальнейший план действий. С планом начальство согласилось, не забыв остудить требованием не зарываться, и заботливо поинтересовалось:
– Ты как, Иван? Сильно наполучал?
– Нормально. Ничего не сломано, особых повреждений нет – дилетанты.
– Ну-ну! А Романова как? Ей перепало?
– Немного, но для нее достаточно.
– Испугалась?
– Нет, она молодец! – довольно, даже гордясь, ответил Иван.
– А ты, дружок, часом не нагрешил там, успокаивая девочку?
Иван промолчал, а что говорить? Бура хрен обманешь!
– Та-ак! – строго протянуло суровое начальство. – Совсем опупел? Не терпелось тебе! А если она с ними повязана? Ты вообще понимаешь, что она может быть по уши в каких-то делах? Ты понимаешь, что это должностное преступление?
– Да понимаю я! – скривился Иван.
– Понимает он! – бушевало начальство. – Тогда какого черта?! Тебе что, других баб мало?!
– Да ладно, разберемся! – пообещал нечто неопределенное Иван.
– Разберешься, а иначе я тебе башку вместе с не в меру шаловливой частью тела снесу! Так, все! – исполнив начальственный долг по держанию в ежовых рукавицах подчиненных, резюмировал Бур. – План хорош, прикрою, но это не входит в твои должностные обязанности, и вообще как-то не по рангу тебе, может, лучше оперативников с ней пустим?
– Ага, только она их не пустит! Нет, лучше уж я сам, раз карта так легла, да и некогда все ей объяснять, уговаривать! Барышня она строптивая, может и взбрыкнуть!
– Не карта у тебя легла, а что-то другое! – громыхнул Бур. – Есть сотрудники специально для таких дел, ты бы в кабинете сидел, осуществлял руководство всей операцией, а не молодость вспоминал, бегая!
– Да я печенкой чувствую, что все самое основное сейчас на Романовой завязано и события все вокруг нее развиваться будут! А общее руководство операцией я и в бегах проведу, я все время на связи! И Максу надо время дать, чтобы он нас привел к кубышке!
– Ладно, ты особо там не балуй, бегая и от наших и от ваших! Думаю, ребята успеют дня за два-три что-то накопать. Все! Действуй! Будь осторожен, Иван, дела здесь закручены серьезные, сам понимаешь! – и повесил трубку.
«Понимаю! Ну что, Гуров, как тебе такое проветривание от кабинетной пыли?»
Как, как – как коврик на весенней генеральной уборке, выбиваемый палкой. Ладно, хорош лирики! Дело!
О ребятках ретивых, балующих на дорогах и взявших их с Сашей, он знал все еще ночью: к какой группировке относятся, кто их главный, даже стоимость оказываемых ими услуг. Ну, это уже не интересно – они засветились, и дальнейшее использование данных парней невозможно. Как, впрочем, и других членов этой группировки – не оправдали доверия и вложенных денег. Значит, заказчик наймет других, а это хреново. Кого, какого уровня? И как? Господин наш – человек весьма непростой и вхож в такие заведения, куда проникнуть без особого распоряжения невозможно и прослушку установить ой как непросто.
Приехавший за Александрой на дачу Постный был правой рукой и помощником их фигуранта. Вел себя настолько осторожно, что оставалось неясно, исполнял он приказания начальства только в официальных делах, никак не проявляясь в иных, криминальных вопросах, и нигде не засветил ни одной подписи, ни одной зацепки, позволяющей связать его с делишками любимого начальника.
Умный гад, осторожный!
После суеты с захватом Иван, получив дополнительную информацию, расставил выводы и вопросы по порядку.
Первое, Романова, и именно она нужна их фигуранту. Зачем? Пока только предположения, его личные, помноженные на интуицию, но это только предположения.
Второе, Постный по самую маковку замешан в делах шефа, теперь это доказанный факт.
Третье, то, что фигурант прекратил финансовые операции, вывел все оставшиеся активы, говорит о том, что для него настал некий час «икс», гудком паровоза обозначающий покидание пределов родины и растворение в мировом пространстве. Ему сейчас находиться здесь каждый лишний час опасно. Это факт, как и то, что уходить без Александры Романовой он не собирается. Она в его планах занимает архиважное место. Видимо, самое важное.
Четвертое, обратиться к профессионалам высокого уровня для проведения операции ее захвата он не рискнул. Данные ребятки обслуживают самые верхи и, если на интересы наикрутейших клиентов кто-то наедет, могут сдать за милую душу! За деньги, естественно, подведя для форсу некую базу про профессионализм.
Перестрелять или выполнить иной заказ одного крутенького против другого – пожалуйста! – это их работа, а вот если кто помельче, из подчиненных любого уровня, задумает подставить тех, кто покруче и досягаем только для пули, – это другой расклад! Могут и взяться за заказ, если о сумме договорятся, которая будет поболе, чем для обычных клиентов, и могут даже не сдать, но «хвост» в виде информации останется. А это ой как ему нельзя! Отсюда и обыкновенные быки.
Вот кого он наймет сейчас и с кем предстоит бодаться Ивану и его подчиненным? Это вопрос! Может и рискнуть, если его совсем приперло, а его приперло – Сашки у него до сих пор нет!
«Что же тебе от нее надо, родной? Вроде бы ты не по тем делам, где она хоть как-то вписалась бы! Или наследство какое неизвестное в виде бешеных активов и недвижимости, о которых она не знает? Да ладно! Что, Лувр с Колизеем?»
Пятое, и более приятное для нас, он спешит, так спешит, что делает ошибки. Вот за какой надобностью он у Лили нарисовался? Лиля – дамочка не того уровня, которой он может указания по телефону давать. В этом дело? Он не тот объект денежно-карьерного уровня, который подпадает под Лилины интересы. Всего лишь первый зам, богатый, хорошо богатый, значимый – безусловно, но зам! Не ее размерчик! А вот заработать на нем – это вперед! Значит, приехал лично, выказать уважение? Возможно, и скорее всего! Он же ни сном ни духом, что мы его ведем. И если бы не вмешательство Ивана, Сашка сейчас благополучно была бы у него в руках, и с бо-о-ольшой долей вероятности они бы уже его не вели, да потому что он бы ушел! Он свой уход спланировал, и, без сомнений, так же тщательно, как планировал и разрабатывал все, за что брался! Так что спящая сейчас в его кровати Романова – это подарок небес для Ивана в их операции!
Шестое, начальство, которое есть и над Буром, требует результат и отчет вчера на столе и не дает времени. Как обычно! А как же! Охренительные деньги уплывают, а где всплывут? Терроризм? Как правило, прикрывающий нефтяные интересы, участие в важнейших стратегических интересах, транспортные завязки, программные продукты высшего уровня, недра? Да что угодно! Или обеспечение мягкой посадки своей пухлой задницы? А вот это вряд ли! Любимую пятую точку тепло усаживают совсем при других деньгах, на порядки меньше. Такие деньги, как у нашего фигуранта, всегда работают – это их основная функция, а не спокойную старость обеспечивать! Деньги уплывали годами, сложившись в астрономическую сумму! Естественно, начальство в предобморочном состоянии! А когда оно было в другом состоянии? Приказ: здесь и сейчас, а лучше вчера – как капризные дети, что и понятно.
Из чего следует пункт седьмой: Ивану и его команде нужно дня три, лучше пять, но это из области утопий. Максим, гений и хакер по совместительству, со своими ребятами сидит день и ночь, – откопают, куда, как ушли и где теперь деньги, – никаких сомнений, но им нужно время! Тогда и мужика можно брать, сейчас бесполезно – не те игры!
Вот эти три дня, ну два, Иван и постарается им обеспечить. Прихватит Сашку под мышку и, ведя на веревочке следующую смену братков (дай бог, чтобы братков, а не серьезных, настоящих профессионалов). А заодно скрываясь и от своих под предлогом перепрятывания и охраны барышни. Весело!
Казаки-разбойники, мать их!
Джипчик у мальчонок оказался не простым, а с навороченной системой безопасности и обнаружения – свое добро братки охраняют, как честные граждане, – серьезно! Иван намеренно оставил это добро у подъезда. Информации у них на него никакой, по его расчетам, найти его они должны утром – если расстараются, если с ленцой – то к вечеру. Найти-то они найдут, но кто он, что он – извините!
А он их подсечет и поведет так плавненько, оставляя следочки – пионерская «Зарница» по полной программе на территории Москвы и Подмосковья с явно выраженными элементами спортивного ориентирования.
Два дня – при лучшем раскладе, три-четыре – при плохом. Буру будет очень сложно его прикрывать!
«А ведь Сашку втемную не поводишь – она все вычислит! Ее так просто, без объяснений по поселкам родины не потаскаешь! Она поймет, сразу! – с уважением и даже некоей долей гордости за свою женщину подумал он и спохватился: – Стоять! Какую такую свою?! Никаких своих не было и не надо! Ты что, брат Гуров? Еще вопрос, кто кого водить будет! Ты ее просчитал? Вычислил? То-то и оно!»
Дела передуманы, по пунктам разложены, задачи поставлены, и вернулось то, от чего он сбежал – от себя, от Сашки, из постели.
Сознание, отвлеченное работой ненадолго и далеко не совсем, выдало воспоминание в каждой клетке, в крови того, что у них было и как! Вызвав мгновенную реакцию в области не прикрытого ничем паха почтительным вставанием под звуки гимна. Все его понимание ситуации и гнев начальства с неминуемым предупреждением только добавили желания.
«В постели с врагом», фильм такой был американский, о другом, правда, но название в тему. Вот только кто кому враг – он ей или она ему?
Что же такое с ним сотворила Александра Владимировна Романова?
Как она умудрилась незаметно влезть к нему под кожу, в мозги? А?
Он постоянно следил за ситуацией, за градусом накала и при всех своих желаниях и эротических фантазиях в ее адрес прекрасно отдавал себе отчет – нельзя! Может, позже, когда все прояснится – позволял он себе слабину или переводил в дурашливо незатейливый тон, поигрывая, предлагая «воздать герою». Но никакого сурьезу!
Да, пронеси Господь! Не пронес!
Почему он расслабился? Почему позволил себе отпустить все на свете, даже больше, чем мог предположить?
Когда он ее обнял, в этом не было ничего сексуального, мужской заинтересованности, простое человеческое сочувствие той маленькой и очень одинокой девочке. Почему, как случилось, что в мгновение – спичка, брошенная в лужу бензина, – это вспыхнуло, переросло в сметающее все желание без возврата и микроскопической возможности вырваться?
Он не жалел! Пусть даже потом так по шеям получит, что мало не покажется, и головы не сносит, – не жалел!
Да найдите хоть одного нормального мужика в трезвом уме и твердой памяти, который может пожалеть о таком!! Вот честное слово – все мечтают именно так! Чтобы потерять контроль, голову, чтобы чувствовать, что женщина отдается тебе вся, целиком, до потери сознания, и улетать вместе с ней, чувствовать это обоюдное растворение… да господи боже мой!
Жалеть?! Сейчас!
Другое дело, когда все взял, то желательно, чтобы она еще не захотела взять и все остальное – тебя целиком и полностью, с потрохами, как человеческую единицу противоположного полу, теперь безраздельно принадлежащую ей.
Брать – да! Такое!! Да, всегда, и сам все отдам, что имею в этот момент, – в сексе, в неистовом откровенном единении – все отдам, всего себя, и помру на тебе с радостью! За такое и помереть не жалко!
Но что после… извини, это не мой поезд. К кому-нибудь другому – помоложе, менее циничному, менее свободному. А я старый холостяк.
М-да, от мыслей таких гордо поднятый было «флаг» пораженчески приспустился.
«Надо поспать. Пойти, лечь рядом с ней и просто поспать, и контролируй свои руки, мозги и член, Ванечка!»
Просто поспать!
Санька дрыхла в той же позе, в которой он ее оставил, – на спине, раскинув руки в стороны, заботливо прикрытая махровой простыней. Он улегся рядом, остановив себя, когда потянулся к ней неосознанно обнять. Сашка перевернулась на бок, обхватила его одной рукой за талию, вздохнула легонько во сне.
Он осторожно высвободился из-под ее руки, отодвинулся на самый край кровати, чувствуя, как закипает в нем раздражение.
– Гуров, – сонно пробормотала Сашка, – если ты еще чуть-чуть сдвинешься, то свалишься с кровати, а ты и так не совсем целый.
Он рассмеялся!
Да пошло оно все, хотя бы до утра!
И передвинулся к ней, и принял в свои объятия, сильно, крепко, с радостью освобождения, и поцеловал все синяки и разбитые губы.
– Спи! – приказал он ей шепотом.
Чувствуя, как на него снисходит такое умиротворение и спокойствие, какого не чувствовал миллион лет, может, никогда.
Что происходит?!
Как, каким невероятным образом эта Романова смогла снова ускользнуть?
Она уже была у него в руках!
И все! Все – дальше только своя империя, спокойное благополучие в роскоши – другая жизнь!
Как?! Почему?! Что это за мужик с ней, в конце концов?!
Твою мать!! Это невозможно, невозможно, но она снова исчезла!
Он не может без нее уйти! Он залез в такие дела, завязался с такими людьми, если он не исполнит свои обязательства… Смерть будет мечтой. Освобождением!
Он думал, старался изгнать панику, то и дело затапливающую мозг, конечно, он мог бы исчезнуть, но ненадолго, и жить, боясь и оглядываясь каждую секунду.
Зачем он ввязался в эти дела?!
Деньги. Еще деньги, власть, неограниченные возможности, расширение сферы своего влияния.
Он сам подставился! Он не сможет дать обратный ход и выйти из дела! Это тот случай, когда никакие бабки не помогут. Ему следовало уйти два дня назад – все было готово, продумано до мелочей и оплачено!
Но эта Романова! Сука!
Спокойно! Он все сделает, у него получалось много лет, получится и на этот раз!
Спокойно! Все необходимые действия по ее поиску предприняты. Надо только ждать!
Что же за мужик ее вытаскивает?
«Утро было добрым!» – как говорила одна из его любовниц, имея в виду ровно противоположное данному утверждению.
Иван проснулся с таким ощущением правильности и полноты жизни, которое и не помнил когда его посещало. Он осознал, что обнимает, крепко прижимая к себе, спящую Сашку, закинув на нее ногу, в полной боевой готовности.
И запаниковал. Снова.
И стал осторожно, чтобы не разбудить, отстраняться от нее, следуя всем весьма резонным «нельзя».
– Гуров, – сонно-умиротворенно, не открывая глаз, сказала Сашка, – не отползай по-пластунски, тебе не грозит насильственная женитьба и принудительный секс.
Ну не стервочка, а? Все-то она про него понимает! Знает!
Он взял ее!
Хотел нежно, неспешно, растягивая удовольствие, а получилось все быстро, стремительно, страстно, с хриплыми криками, улетанием…
Придя в себя, Иван понял – ничего никуда не делось: обоюдное недоверие, его страхи, что-то непонятное в ней – все это вернулось, как только улеглись страсти и успокоилось дыхание, разъединив, отгородив их друг от друга невидимой стеной.
Они оба понимали это, чувствовали и молчали, не расплетаясь руками-ногами, но оказавшсь по разные стороны этой стены.
Он перекатился с нее, удержался, чтобы не отодвинуться – стыдно так уж!
– Ладно, Гуров, все и так понятно: ты не доверяешь мне, я тебе, и все за этим следующее. Но давай хотя бы не опошлять того, что было. У тебя так было когда-нибудь? У меня нет! Никогда!