Временные трудности Саши Р.

На глаза попалась фотография из детства Саши. Ещё лет двадцать назад бабушка с дедушкой держали лошадь для выводка жеребят на продажу в местный мясокомбинат. На фотографии маленькая Саша сидела верхом на этой самой лошади, а бабушка и дедушка поддерживали её по бокам.

– Ты любила вместе с ними кататься. Особенно с дедом в поле. Он тебе насобирает земляники, а ты довольная потом всю дорогу едешь и ешь. А помнишь, как вы поехали в город продуктами закупаться? Они ушли в магазин, а тебя оставили за телегой присматривать. Ты с вожжами играла, а лошадь взяла и пошла куда глаза глядят. Хорошо, рядом люди были, так остановили её, – Ольга с нежной улыбкой продолжала держать в руках фотографию и рассматривать её, – а потом по дороге домой ты уснула на палке колбасы, как на подушке. Понадкусывала её да и уснула. Жалко, телефонов тогда не было. Могу только представить, как ты толстой мордашкой лежишь на колбасе. Сейчас-то уже щёчки не такие аппетитные стали. – Оля потрепала легонько дочь за щеку.

За окном понемногу вечерело, солнце лениво клонилось к закату. Раздался стук в дверь. Это Дима, младший брат Ольги, вернулся с новостями. Дима был толстым, добрым, семейным человеком. Жена, трое детей-погодок, работа водителем, всё как у обычных нормальных людей.

– Привет, студент. – Обратился он к вышедшей навстречу ему Саше. – А ты ж теперь не студент уже, специалист!

Толстое лицо его скрывало усталость и боль, он пытался держаться молодцом и через силу улыбался. Ольга, Саша и Дима расположились на кухне.

– Всем кофя?

– Кофе. Две ложки сахара. – Уточнил Дима.

Разговор поначалу как-то не клеился. Это были первые похороны, с которыми столкнулась семья Рязиных, до этого терять родственников им не приходилось. Поэтому дядя Саши решил перейти к главному вопросу.

– Ну, цену заломили, как я и ожидал. Шестьдесят две тысячи насчитали, это с самым простеньким гробом, без ресторана. Но они её там оденут сами, грим наложат.

– Господи, какой ещё грим, она же не в аварии умерла. – С раздражением ответила Ольга. – Как думаешь, вскрытие делать будут? – В ответ Дима лишь пожал плечами, но потом всё-таки добавил, что делать свою работу мало кто в этом мире хочет, а потому и вскрытие делать не будут, и так ведь понятно, от чего померла.

Таких денег ни у неё, ни у брата, конечно же, не было. Ольга жила на пенсию по инвалидности, которую получала за Сонечку.

– А сколько мамка успела скопить? – Поинтересовался Дима. Нина Давыдовна знала, что у детей её денег хватает впритык от зарплаты до зарплаты, поэтому еще при жизни откладывала со своей пенсии понемногу «на смерть».

– Сорок семь тысяч. Я сегодня посчитала. Вот как в России всё через жопу сделано. Я ж ходила в МФЦ недавно, пока она жива ещё была, про похоронные деньги узнавала, сколько выделят. Девять, мать его, тысяч, и в течение недели после предоставления справки о смерти. Вот как они себе это представляют вообще?

– Ну а что сделаешь. У меня десятка есть в заначке. – Ответил Дима.

– У меня ни черта нет. Придется её цепочку с крестиком в ломбард сдавать. Это ей уже ни к чему.

–Можно в рассрочку погасить, мне так сказали в ритуальном агентстве.

Повисла неловкая пауза. Все принялись пить кофе. Спустя некоторое время Дима сказал о том, что ему пора ехать домой. Он забрал скопленные бабушкой деньги, чтобы на следующий день оплатить услуги. За окном уже совсем стемнело, Ольга с Сашей потихоньку готовились ко сну. Ночевать они решили вместе на диванчике, чтобы было спокойнее.

Саше не терпелось продолжить чтение своей «книги», но при матери она делать это стеснялась, обязательно ведь спросит, что это за тетрадка такая, а рассказывать не хотелось, было как-то стыдно за такое увлечение в юности. Но любопытство оказалось сильнее. Расположившись у стенки дивана, при тусклом освещении работающего телевизора Саша начала было читать, но вдруг послышалось, как в соседней комнате кто-то чихнул.

– Сонечка проснулась, – устало прокомментировала Оля, – может, покормишь да переоденешь её? Я сегодня так устала.

Все, кто знал и видел Сонечку, всегда жалели её. Не жалеть её было невозможно. Несмотря на то, что с Сашей они были одногодками, Сонечку всегда ласково называли «бедным ребёнком». Она была ниже своей сестры на голову. Кожа её была бледной и тонкой, оттого на худых ногах и руках виднелись синюшные вены. Силуэт её был изуродован сильным искривлением позвоночника, и к двадцати двум годам на спине успел вырасти горб. Из-за того, что большую часть времени Сонечка лежала или сидела, ножки ее сформировались странным образом – немного были вывернуты пятками вперед. Большей уродливости силуэту её придавал памперс, который топоршился в штанах. Она носила его постоянно, это было гигиенической необходимостью. Бедный ребёнок не осознавал ни мир вокруг себя, ни себя самого. Уровень её развития можно было сравнить с двухлетним ребёнком, поэтому позаботиться о себе она тоже не могла. Кормила и мыла её Ольга либо Саша. Как в детстве, так и сейчас Сонечка боялась темноты, поэтому заснуть могла только днём, а ближе к вечеру просыпалась. Мама забирала её к себе в зал, включала ей телевизор с мультфильмами, а сама спала. Какой недуг так поразил Сонечку, сказать было сложно. В глубоком детстве ей поставили диагноз ДЦП, потом добавились эпилепсия и искривление позвоночника. Личико её тоже было сложено карикатурно: большой круглый нос, глаза навыкате, сильно выступающая верхняя челюсть вперед.