Книга Мёртвых

ГЛАВА 3. Последний день в мире живых

За день до смерти Нефри

Тишина Храма Черной луны всегда была особенной. Не глухой и мертвой, как в Дуате, а теплой, успокаивающей, приглушая шаги и дыхание.

Этот Храм был священным на землях Дома Черной луны. Именно здесь жрицы по всем правилам готовили умерших к путешествию по Дуату, а Писец Душ составлял для них карту, переплетая истинные имена с Книгой Мертвых.

Нефри жила здесь с семи лет. Запах сухого пергамента и ладана преследовал ее всю жизнь. Она давно забыла, как пах отчий дом и какие благовония зажигала мать перед сном, но запах смерти навсегда въелся в память.

Писцами Душ не становились по воле – ими рождались. Считалось, что сама Маат отмечает избранных при рождении, оставляя на ключице знак пера – татуировку из звездного света. Такой знак был и у Нефри.

Нефри склонилась над пергаментом, и тонкое серебряное перо шуршало на гладкой поверхности, вырисовывая вензеля имен и символы на Мертвом языке, на котором говорили сами боги. Чернила поблескивали в лунном свете, струящимся сквозь распахнутые окна. Каменные колонны уходили ввысь, их вершины терялись в дымке благовоний, а в бассейнах по бокам зала отражались звезды.

Взгляд Нефри впился в имя покойной женщины – точно такое же, как было у ее матери. Девушка вдруг вспомнила, как в семь лет мама привела ее за руку в этот храм, худую, с косичкой и с испуганными глазами. С тех пор маленькая Нефри изучала Мертвый язык, познавала искусство создание Книги Мертвых и много молилась Анубису – богу-покровителю их земель.

Мама навещала ее каждые выходные. Приносила любимые сласти и в тайне подбрасывала самодельные игрушки. Но через три года все изменилось. В день рождения Нефри мама не пришла за ней. Позже выяснилось, что она скончалась от болезни легких. В десять лет Нефри пришлось быстро повзрослеть. Она до сих пор помнила, как собственными руками вплетала имя матери в Книгу Мертвых, и как горькие слезы разъедали чернила на пергаменте.

Нефри отвела взгляд от бумаги. Пальцы скрутило от напряжения, а серебряное перо дрожало, словно тоже устало от тишины этого места.Храм был таким же, как и в первый день: те же зеркальные бассейны с черными лотосами, все тот же запах ладана и благовоний в коридорах и мертвая тишина.

Храм не изменился.

Изменилась лишь она.

За стенами Храма шуршала жизнь: яркие голоса, шумные рынки, красивые одежды и… вкус свободы. А здесь, вокруг Нефри все было неподвижно, словно сама вечность застыла в каменных стенах и в тусклом свете. Иногда Нефри ловила себя на мысли, что считает удары собственного сердца, убеждая себя, что все еще жива. Как и сейчас.

Нет, она любила свое ремесло. Быть Писцом Душ – невероятная редкость и самый могущественный дар богов. И Храму Черной луны она была благодарна, что дал ей все, но так же… он все и отнял.

Стены из графитового камня давили с каждым прожитым днем, а чувство, что Храм становился клеткой расползалось по венам. И вот уже третий год подряд, как только луна достигала середины неба, Нефри втайне ускользала в город.

В первый раз, пятнадцатилетней девчонкой, она случайно наткнулась на поединок на мечах…В тот вечер она еще не знала, что под городом в катакомбах собираются люди ради зрелища. Факелы чадили, отбрасывая глубокие тени на каменные стены. Толпа кричала, топала, требовала крови.

На круглой песчаной площадке двое мужчин сражались на мечах. Сталь звенела, воздух вибрировал от ударов, а в нос ударял металлический запах крови. Нефри застыла в тени. Сердце колотилось так, будто вот-вот вырвется наружу. Но некая невидимая сила не позволяла ей отвести взгляд от мужских тел, от их отточенных движений, от капель крови на песке.

И когда один из бойцов рухнул на песок, а победитель поднял меч вверх, толпа взревела, а от их криков дрожала земля. В тот момент, Нефри вдруг осознала, что значит быть живой. Не в тишине Храма, не среди мертвых тел и молчаливых жриц, а здесь, где каждый вздох мог стать последним.

– Новая кровь, – крикнул кто-то из толпы.

Нефри почувствовала, как толпа несла ее вперед. Ее вытащили на арену почти силой. Она дрожала, но не могла понять: от страха или от нетерпения. Распорядитель боев сунул ей в руку тяжелый меч. Толпа взвыла с новой силой. Послышался звон монет. Все ставили на то, сколько Нефри продержится на арене.

Против нее вышел юноша и с легкой усмешкой смотрел на нее. Соперник был чуть старше Нефри. Его тело закрывала льняная туника, а босые ноги наслаждались холодом песка.

– Отдай меч и возвращайся к мамочке, – лениво сказал он. Толпа взвыла еще сильнее.

Эти слова ударили сильнее меча.

Нефри зарычала и бросилась вперед. Все эмоции, которые она сдерживала полжизни, рванули наружу.

Удары были неловкими, шаги сбивчивыми, но злость вела ее. Когда клинок юноши заскрежетал по камню, а его спина коснулась песка, она стояла над ним, крепко сжимая меч.

В катакомбах воцарилась мертвая тишина, как в Храме, а затем толпа взорвалась ревом.

Что-то внутри Нефри щелкнуло.

С той ночи она возвращалась снова и снова.

Серебряное перо выскользнуло из пальцев и упало на пергамент. Воспоминания были такими яркими, будто она снова стояла на песке в катакомбах и держала меч. Но теперь, он не казался каким-то чужим и тяжелым. Сталь стала продолжением ее тела и души.

В Храме Черной луны никто не знал о ее ночных вылазках. Днем она оставалась Писцом Душ – покорной, смиренной, избранной самой Маат. Но ночью Нефри становилась другой – дерзкой, быстрой, бесстрашной. И это рвало ее на куски. Казалось, своим поступком она предала богов.

– Анубис и Маат благоволят тебе, дитя, – послышался из-за спины голос Верховной Жрицы. Она внимательно всматривалась в символы на Мертвом языке. – Ты – самый талантливый Писец Душ, которого я встречала. Работай усерднее, и тогда, после смерти, ты вознесешься в Поля Иалу.

– Конечно, – прошептала Нефри, делая легкий кивок головы в знак уважения.

Верховная Жрица улыбнулась одними губами. Лицо было бледным, как у мертвеца, а под глазами виднелись темные мешки. Жрицы очень редко появлялись на солнце.

– Иди отдыхай. Уже полночь, – сказала она и растворилась в тенях коридора.

Полночь. Нефри встала из-за стола и размяла онемевшее тело. Взглянув на небо, она увидела, что луна достигла нужного положения.

Кровь забурлила от ожидания, руки требовали ощутить тяжести меча. Как бы Нефри не старалась игнорировать ту, темную сторону своей души, она не могла.

В эту ночь она вновь выскользнула из Храма, туда, где толпа уже кричала ее имя.

Катакомбы гудели, как улей. Сегодня толпа была плотнее, чем когда-либо: крики, запах пота и терпкого пива висели в воздухе, а дым факелов ел глаза.Нефри протискивалась к ложам, где ждал её Распорядитель. Сердце билось так быстро, что казалось, его слышит вся арена.На ней были узкие кожаные штаны, белая туника под нагрудником и чёрная вуаль, скрывающая половину лица. Вуаль душила, но без неё нельзя – сегодня ей предстояло сойтись с победителем прошлого сезона.Со «Скарабеем».Толпа уже скандировала его имя, и земля под ногами дрожала от этого звука.

– Нефри! Наконец-то! – вскрикнул Распорядитель, подзывая ее ближе. – Мы уже заждались.

– Были дела, – сухо ответила девушка. Вуаль на лице слегка качнулась.

Она окинула взглядом ложу. Распорядителю на вид было лет сорок, худощавый, с узким лицом и лысой головой, на которой черной краской были изображены защитные амулеты. Рядом с ним сидели еще двое. Их Нефри видела впервые: дорогие одежды, золотые украшения и светлая кожа говорили о высоком статусе гостей. Двое мужчин перешептывались, а увидев девушку, впились в нее оценивающим взглядом. Они решали, сколько денег поставить на ее победу… или поражение.

– На «Скарабея» поставили: двести шемсу, восемьдесят денденов, а один из этих господ, – Распорядитель указал на крайнего мужчину за своей спиной. – Ставит двадцать пять скарабеев!

Нефри взглянула на чаши для ставок. Одна из них ломилась от медных монет шемсу, на другой – блестели серебряные дендены, а в третьей чаше блестели двадцать пять золотых монет с изображением скарабея. Внушительные ставки. Нефри хотелось присвистнуть.

– А на меня сколько? – спросила девушка, не сводя глаз с золота, что отражало свет от своей поверхности.

– Немного, – Распорядитель громко сглотнул. – Всего сто двадцать шемсу, сорок денденов и двенадцать скарабеев.

Он указал на чаши с другой стороны. По сравнению со «Скарабеем» ее чаши выглядели жалко – несколько горстей меди, чуть серебра и дюжина золотых. Словно сама толпа плюнула ей в лицо.

– Пора, – Распорядитель кивком указал на нишу, где ее противник уже ждал в тени.

Факелы вспыхнули, тени поднялись к сводам. Толпа скандировала имя чемпиона:

– Ска-ра-бей! Ска-ра-бей!

Нефри поравнялась со «Скарабеем». Он был под два метра ростом, широкоплечий со стальными мускулами. Лицо скрывала маска жука, а в щелках для глаз блестели два изумруда. Мужчина медленно повернулся к ней.

– Ну что маленькая, – почти с усмешкой сказал он. – Надеюсь ты не испортишь мне вечер.

Нефри повернула голову и начала вглядываться в толпу, что гудела и ревела.

– Надейся, – выдохнула она.

На помост поднялся Распорядитель. Он развел руки, словно пытался обнять всех присутствующих. Лицо сияло и ловило отблески огня, а улыбка становилась шире. Толпа умолкла.

– Дамы и господа! Сегодня на арене сразится победитель прошлого сезона – легендарный «Скарабей».

Противник вышел на арену. Он вскинул меч вверх, приветствуя толпу. Загорелая кожа блестела от пота, а глаза жадно всматривались в красоток, сидящих в первых рядах.

– И темная лошадка арены, та, которая шесть сезонов подряд была в шаге от победы, но так и не попробовала ее вкус – «Лунная тень».

Гул голосов бил по ушам, как барабаны. Нефри вышла вперед. Песок скрипел под босыми ногами. Свет факелом дрожал, отбрасывая длинную тень на круглый помост. Вуаль на лице мешала дышать, но снимать ее Нефри не собиралась. По ночам она не была Писцом Душ.

Нефри вскинула меч. Клинок подрагивал в ее руках, но внутри вскипала злость. «Плевок в лицо» от ставок толпы горел в груди сильнее страха. Она обязана была победить. Обязана!

Гонг ударил.

«Скарабей» первым кинулся на девушку. Его меч отражал свет факелов и искажал лица толпы. Его движения были уверенными, отточенными, истинный чемпион. Сталь со свистом рассекла воздух. Удар оказался таким сильным, что Нефри едва удержалась на ногах, парируя его. Кости задрожали, острая боль достигла позвоночника. Люди кричали, хлопали, наслаждались зрелищем.

Первый, второй, третий выпад. «Скарабей» теснил ее к краю арены. У Нефри дрожали ноги. Песок под ногами впивался, разъедал кожу. Противник вновь ударил, и клинок полоснул по ее руке. Льняная туника разошлась, а из пореза закапала кровь. Толпа взревела от восторга. «Скарабей» был так близко, а его дыхание обжигало кожу.

«Я не дам себя унизить», – Нефри стиснула зубы и ловко отпрыгнула от очередного удара.

Адреналин в крови бурлил, звуки будто стихли, а весь мир замедлился. Злость и упрямство вели ее, не позволяя совершить ошибку. Противник вновь рассек воздух, но девушка дерзко проскользила по песку между его ногами и оказалась за спиной. Толпа ахнула.

«Скарабей» на миг потерял ее из виду, но этого хватило, чтобы Нефри со всей мощи ударила его в промежность. Он зарычал и взвыл от боли. Скрючившись, жадно хватал ртом воздух. И тогда Нефри ударила ступней его по спине, и мускулистое тело противника повалилось на песок.

Она ударила по руке мужчины, и тот выронил меч. Сталь с глухим звоном упала на песок. Толпа замерла.

«Скарабей» резко перевернулся на спину и яростно старался ухватить Нефри за шею, но девушка рванула вперед, оказавшись на его груди. Противник обмяк как только лезвие меча коснулось его шеи.

Мертвая тишина накрыла катакомбы. Люди изумленно глазели на арену, где только что совершилось невозможное. А потом раздался взрыв. Толпа кричала, ревела, скандировала ее имя. И впервые девушка почувствовала, как толпа желала не только крови, но и ее – новую, опасную, непредсказуемую.

Раздался повторный Гонг. Нефри выиграла.

Она накинула плащ на плечи и покинула катакомбы через неприметную дверь, ведущую на узкие улочки города. Выигранные монеты приятно оттягивали карманы. Выигрыш был огромен, и девушка не знала, куда потратит деньги. Может купить новый нагрудник? Или заказать новый меч, более тонкий и легкий?

После гула толпы, тишина приятно обволакивала кожу, а ночная прохлада теребила ее прямые черные волосы, которые едва касались плеч. Узкие улочки, вымощенные песчаником, вели Нефри сквозь лавки и глиняные дома, в маленьких окнах которых горели масляные лампы. Девушка вдохнула полной грудью. Ночной воздух пах смесью пряностей и речной тины.

Иногда в переулках мелькали силуэты собак или пьяниц, возвращающихся с пивных домов, но никто не обращал внимания на девушку с вуалью на лице.

Нефри крепче сжала меч на поясе. Она все еще ощущала тепло толпы на коже, вкус крови на языке и звон в ушах от победы. Девушка старалась ступать по камням осторожно, но дыхание до сих пор было сбивчивым, а тело вздрагивало от адреналина.

Переулок вывел ее на главную улицу Мероэ – столицы Дома Черной луны. Вдали мелькали темные стены ее Храма, а под треугольной башней ярко мерцал полумесяц. Стоило ногам Нефри ступить на каменную мостовую, как она тотчас сняла с себя вуаль и глубже укуталась в плащ, пряча меч.

Хоть сейчас царила глубокая ночь, но улицы звенели от голосов прохожих. Ветер приносил мягкие звуки дудука и барабанов, а воздух был густ от запахов жареной рыбы и сладких фиников.

Нефри проходила по этой улице бесчисленное количество раз. Ее больше не привлекали лавки торговцев, на стойках которых блестел разный хлам. Ее больше не восхищала россыпь звезд, раскинутая над городом. Только рев толпы и удар стали о сталь напоминал, что она все еще жива.

Впереди показались стены Храма Черной луны. Его вершины терялись в ночной дымке, а по гладким камням стекали струйки лунного света. Там был ее дом и, одновременно, ее клетка.

Она поднялась по лестнице и вошла в ворота Храма Черной луны. Дежурные жрицы спали где-то в глубине, и лишь огонь в курильницах догорал, источая сладковатый дым ладана. Нефри пробежала на цыпочках, стараясь не разбудить тишину.

Стены Храма встретили ее привычной тишиной. Гул толпы и запах жизни остался позади – вокруг привычные зеркальные бассейны, высокие колонны и запах воска и старого пергамента. Нефри вздохнула и шагнула в свою секцию, где совсем недавно вычерчивала божественные символы.

Просторный зал утопал в тени, а из стеклянной крыши струился лунный свет. Бассейны отражали звёзды, превращая их в колышущиеся призрачные огоньки. Нефри шагнула в знакомый коридор, но взгляд уцепился за приоткрытые решетчатые ворота в конце зала.

– Запретная секция? – девушка остановилась, прислушиваясь. Было тихо. Ни шагов, ни звуков. – Почему она открыта?

И вдруг – снаружи Храма раздался звон. Что-то грохнуло и разбилось, за ним – глухие удары, как барабаны, но рваные, тревожные. Нефри поспешила в Запретную секцию, где хранились весьма ценные папирусы, заклинания и книги.

Нефри медленно подошла к воротам и скользнула внутрь, где была непроглядная темнота. Сердце звучало так, будто она снова была на арене. Крепче сжав рукоять меча, девушка прошла несколько метров по темному коридору Запретной секции, а затем свернула за угол.

Стеклянная крыша отогнала тьму. Глаза Нефри прищурились. Тень мелькнула из-за колонны и метнулась к полкам. Она успела разглядеть капюшон, скрывавший лицо, и длинный плащ, слишком темный даже для ночи. Чужак двигался быстро, но не так ловко, как тот, кто знал Храм. Он был здесь впервые.

– Эй, – голос Нефри эхом ударил о колонны. – Это священное место!

Незнакомец на мгновение замер, словно колебался, но потом резко рванул к дальнему углу. Девушка, не думая, кинулась за ним. Меч выскользнул из ножен, звон стали разорвал тишину. Сандали скользили по гладкому полу, а тяжесть монет замедляла.

– Стоять! – крикнула Нефри.

Шум, что она слышала за стенами Храма, вдруг ударил по ней. Где-то в дальних секциях закричали жрицы, что-то разбилось, а топот сапог заставлял дрожать стены. Но Нефри продолжала преследовать незнакомца, загоняя его в угол.

Она настигла его у низкого окна, ведущего в сад. Вор обернулся. Его капюшон дрогнул. Пламя свечей разогнало тьму, позволяя увидеть его лицо. Блеск темно-бирюзовых глаз был единственным, от чего Нефри не могла отвести взгляда. Они светились в темноте, словно маленькие фонарики. Но эти красивые глаза, полные холода, впились ей прямо в сердце.

Нефри опустила взгляд. В руке у незнакомца была черная пластина, вырезанная из обсидианового стекла. В центре был выжжен древний знак и светился слабым лунным светом. Девушка присмотрелась. Она хорошо знала этот язык. Перевернутый анкх – знак жизни, принадлежащий Анубису.

Книга Мертвых. Точнее ее часть.

В груди у Нефри что-то сжалось. Древняя сила Книги давила на нее, словно камни, привязанные к ногам. Едва сдерживая дрожь, она взмахнула мечом, преграждая чужаку путь.

– Брось! – ее голос дрогнул, но руки крепко держали рукоять.

Незнакомец вскинул одну руку. Либо он хотел ее оттолкнуть, либо – объясниться, но до них донесся тяжелый топот шагов. Слишком близко, чтобы продолжать их игнорировать.

Мужчина резко метнулся к окну. Нефри старалась схватить его, но чужак вывернулся как червь, и прыгнул в темноту сада.

В этот миг, двери с грохотом распахнулись. В молельню ввалились стражи Дома Черной луны. Их глаза тут же уцепились за нее: кожаный нагрудник, в руке меч, карманы плаща ломились от монет, а на лице – вуаль.

– Схватить ее! – раздался крик.

Нефри резко развернулась. Ее клинок отражал свечи на стенах.

– Я не вор! – выкрикнула она, но голос тонул в грохоте шагов и звоне оружия.

Стражи окружали ее, блестя черными нагрудниками и волчьими масками. У них не было сомнений, что тот, кого они преследовали стоял перед ними.

Один из стражей метнулся к ней, остальные брали девушку в плотное кольцо. Нефри подняла меч, пытаясь отразить удар стража. Руки пронзила боль, стоило их лезвиям встретиться. Она отступила назад. За спиной была лишь холодная стена и маленькое окошко, через которое и выскочил настоящий вор.

Нефри хотела повторить трюк незнакомца, но стражи рванули к ней и вовремя схватили ее за ноги, привалив к холодному полу.

– Я Писец Душ! – кричала Нефри, разрывая себе горло. Кровь била в висках. – Пустите меня!

Ее подняли на ноги. Девушка, словно дикая кошка, пыталась выскользнуть из лап хищников. Она слишком резко оттолкнулась назад. Позади стоял стражник с поднятым оружием.

Лезвие вошло в тело под ребра, словно в мягкий воск.

На губах Нефри застыли крик и хрип. Мир покачнулся. Она опустила взгляд – из груди струился темный ручей, горячий и липкий. Руки ослабли, меч выпал на каменный пол с глухим звоном.

Страж, что поразил ее, замер. На его лице не было злобы – лишь ужас.

Кровь растекалась по камням. Нефри хрипела, а ее глаза остекленели. Последний вдох был рваным, тяжелым, а затем грудь перестала вздыматься, а руки обмякли на полу.

Командир стражи рванул вперед. Он сомневался в словах воровки, но все же хотел проверить. Он рванул кожаный нагрудник с тела девушки, располосовал липкую от крови тунику. На ее ключице ярко горело перо Маат – знак Писца Душ.

На миг комнату оглушила тишина.

– О пески Сета… – выдохнул командир. – Мы убили Писца.

Стражи позади замерли, будто сами превратились в камень. Никто не посмел пошевелиться.

А меж тем, сознание Нефри зашипело, острые клыки Ша-тепа разжались. Она вернулась в Седьмой круг, вновь пережив последний день смертной жизни.

ГЛАВА 4. Сделка с забвением

Сознание Нефри всплыло из тьмы вместе с резкой болью, словно ее вытащили из реки за волосы. Запах родного Храма остался в прошлом, в ее смертной жизни, которую уже никогда не вернуть.

Вокруг девушки было все то же болотно-черное небо, холодный камень и запах ржавого песка и тлена. Она вздохнула. В груди отозвалась пустота. Там, где должно быть сердце, раздался лишь глухой, сиплый звук, будто ветер гнал песок по пустыне.

Ша-теп закрыл свою громадную пасть и отпрянул. Его красные глаза блестели замешательством. Змей был необъятен. Его гигантские призрачные кольца уходили за горизонт, словно сам Нил восстал из берегов и обрел живую форму.

Змей приблизил свою морду к Нефри и принюхался. Девушка на фоне этого древнего существа казалась ничем, пылинкой в воздухе.

– Интересно, – прошипел Ша-теп, и его голос отозвался в костях. – Что за подарок? Писец Душ в моем круге?

Змей поддался вперед. Символы и осколки под ним рассыпались прахом. Он снова принюхался. Его дыхание было густым, как гниль в подземельях, и обволакивало ее липким холодом.