Тропа, которой нет

День 1

Женя

Утро 1 сентября выдалось непривычно холодным, особенно для понедельника, в который обещали минимум 18 градусов тепла, несмотря на серость неба и ледяной дождь в назначенное время почти все были на вокзале. Именно сюда должен был приехать трансфер, который отвезёт участников тура на начало тропы. «Почти все» – это выражение ещё не раз всплывёт в воспоминаниях участников группы. Несмотря на то что Женя приехал с братом и его женой, к вокзалу те почему-то пришли без него.

–Простите, он не всегда такой,– неловко улыбнулась Соня.– подойдёт к завтраку.

–Не всегда – это 364 дня в году,– протянул раздражённо Егор, в сотый раз застёгивая рюкзак.

Улыбками были скрыты общие неловкости и напряжение. Никто не признавал, что испытывает лёгкий ужас от мыслей о семидневном походе в лесу с семью незнакомцами.

Сам участник спора вообще особого желания идти не изъявлял, да и сложно было бы назвать желанием попытку скрыться. Из плюсов этого паломнического (в конце тура в программу входили две ночёвки в храме) мероприятия – возможность переждать бурю, которая явно поджидала его дома, и наличие малознакомых людей в походной группе. Проредив кудрявые волосы в сотый раз, он попытался всунуть ещё одну пачку сигарет в карман спальника, несмотря на явные усилия, тот не поддавался.

–Ну ничего…Надеюсь, Рена нескоро додумается перебирать свой рюкзак.

Дождь тем временем усиливался, проливаясь на землю крупными каплями. Ещё мрачнее погоду делал сильный ветер, если в месте высадки будет такая же погода, то их первый день пройдёт тяжело. По графику сейчас все должны быть в кафе, есть какие-то фирменные чебуреки, которые они наверняка будут выбирать так старательно, будто не этим людям 5 дней есть тушёнку с гречкой.

В кафе он тоже пришёл позже всех, так уверенно и без извинений, будто это именно остальные рано припёрлись.

–Уже хомячите?

Вальяжно присаживаясь с чашкой кофе за стол, Женя даже не попытался предпринять попыток быть дружелюбным. Он видел, что брат постепенно начинает раздражаться, а, как следствие, и Соня, у них ведь как у всех «сепарированных» пар одно настроение на двоих. Тем не менее последняя терпеливо ответила:

–Ребята, это Женя, младший брат Егора. Он всегда говорит невпопад, поэтому старайтесь не обижаться.

–Или не слушать его бо́льшую часть времени, – подтвердила Рена и отпила из его чашки.

–Да, конечно, угощайся, – фыркнул он, но кофе отодвигать не стал.

Одной из не очень хороших черт Жени была привычка судить по внешности, сколько бы он ни пытался избавиться от этого семени лукизма, ничего не выходило, оно было хорошо проращено в нём ещё с детства. Поэтому пройдясь взглядом по присутствующим, выводы были им уже сделаны.

Егор, ну с братом всё ясно, идёт, чтобы просмотреть маршрут и водить свои походы, мало достижений, нужно показать маме, что ей будет, чем ещё гордиться, плюс отсрочка с темой внуков. София, как он упорно её звал, полное имя ей никогда не нравилось, слишком милая, слишком хорошая и слишком идеальная жена, даже в поход за Егором пошла, хотя явно всё это терпеть не может. Дальше идёт милый очкарик Юра, наверняка будет браться за любую работу, мыть тарелки в дождь, ходить за водой даже ночью, если его попросят и всё равно останется самым позитивным в группе. Таких, как он обычно все любят, правда, неосознанно из-за жалости к ним. Дальше парочка – гид и её брат, близнецы, она открытая и улыбчивая, но улыбка какая-то слишком неестественная, Мария вроде бы, если верить словам Егора, она водила десятки туров и единственная в этой сфере, кто водит в места культурного наследия. Рядом всегда вьётся её брат, который, несмотря на возраст, выглядит явно младше и приятнее, что ли, а ещё, очевидно, уже вылизывает глазами… Киру. Здесь, пожалуй, чокер и скинни джинсы скажут сами за себя. Ну и напоследок у нас Рената, все зовут её сокращением от имени Рена и вряд ли знают, почему она здесь, возможно, даже Соня не в курсе, хотя те дружат. Приехала сюда вместе с ними на машине, из минусов – скрытность. Сколько Женя не пытался докопаться хотя бы чуть-чуть дальше базовой информации, как она снова чётко отыгрывала новую личность. Друзья? Вряд ли. Вообще нет, виделись несколько раз в год, на днях рождениях и Новом году. До «врагов» тоже недотягивают, от статуса «никто» их отделяла возможность поздороваться друг с другом на улице и согласие спать в одной палатке, хотя даже это решалось достаточно долго.

– Давайте тогда ещё раз пройдёмся по маршруту?– вопрос скорее риторический, потому что уже после, Мария, доплетая косу, начинает снова рассказывать, в какой день и где они будут проходить.

– А про медведей будет ещё раз шестая часть или сэкономим время и дождёмся лагеря?, – не сдержавшись, выдаёт свой вопрос Женя, поправляя капюшон Рены.

– Учитывая, сколько ты говоришь, медведь свернёт ещё на пути к нашему лагерю…, – подаёт вдруг голос… Адам, точно, вот как его зовут.

Сарказм в ответ – редкость, обычно позволенная тем, кого он знает хотя бы дольше суток.

– Так, ну всё,– раздаётся голос Рены.– пойдёмте, 10 минут до трансфера, а нам ещё еду перекладывать.

Рената

Не то чтобы она тешила себя иллюзиями о комфорте, но эта скрипучая бывшая машина скорой не очень дотягивала до красивого и обещанного «трансфера». Тем не менее она видела, как все воодушевлены рассказами о карельских мифах и языческих храмах, дискомфорт у всех явно уходил на второй план.

– Как же вы, ребятки, так долго без сети будете, места хоть и вполне безопасные, но медведей полно, мало ли что. Ах, эта северная простота, с которой водитель интересовался всем планом их похода. Медведи, наверное, и были единственным, что пугало Рену, со всем остальным она считала себя способной справиться. Парни даже решили великодушно забрать у девушек их часть продуктов, чтобы рюкзаки были легче, от чего Рена сразу же отказалась.

– Не знаю, кому и что ты пытаешься доказать, но это тупость,– реакция Жени не заставила себя долго ждать. Позже он добавил:

– Но тем же лучше, я не планировал тащить и твой пакет тоже.

В молчании они доехали до начала леса. А начинался он резко, будто мир цивилизации был оборван топором. Асфальт заканчивался внезапно, уступая место сырой, подгнивающей земле. Влажный мох вздувался между корней, скрывая под собой трещины и ямы. Воздух был густой и насыщенный запахом хвои, плесени и чего-то… старого, мёртвого, будто древесина хранила в себе гниль. Наверное, дождь сыграл свою роль. Тем не менее даже сосны росли плотно, их высокие, изогнутые силуэты напоминали замершие фигуры, наблюдающие в тишине. Свет едва просачивался сквозь плотную зелень, и казалось, что даже дневное небо здесь не имеет власти. Шаги на влажной земле не отдавались эхом – звук как будто сразу глотался почвой. Именно здесь они и начнут маршрут.

–Ты тоже себе это представляла радужнее?

Соня поправила шапку, которая постоянно сползала и закрепила рюкзак ремешком под грудью. Часто можно было заметить в её действиях постоянную тревогу. Как странно бывает, своя уютная квартира, чудесный муж, любимая работа, а прокля́тая тревожность не оставляет тебя даже на один день, портя тебе жизнь и взаимоотношения с близкими. По Егору и Соне невозможно было определить, что их брак под угрозой, никто бы никогда не догадался, Рена тоже не поняла, если бы однажды не увидела, как те ругаются на кухне в новогодние каникулы. Говорить об этом Соне она, конечно же, не стала, не её дело, тем не менее с тех пор стала подмечать в подруге всё больше тревожных деталей. Нервные касания волос каждую свободную минуту, обкусанные пальцы, только зажившая ладонь, которую она снова расчесала до крови.

– Я представляла это хотя бы теплее, обещали же жару. Что мне теперь делать с кучей футболок…,– в подтверждение своих слов Соня ещё раз подчеркнула тяжесть рюкзака.

– Ничего, когда в палатке двое, она достаточно быстро нагревается,– чмокнул её в висок Егор и подмигивая, дополнил:а ещё есть много способов согреться.

Тихие смешки хотя бы создали иллюзию веселья, каждый шёл молча, думая о своём. Складывалось впечатление, что цели похода у всех были разными, но в то же время одинаковыми. У всех было общее желание затеряться в лесу и отдохнуть от белого шума новостей, тем более что радостного в них в последнее время всё меньше, а гнетущей атмосферы всё больше. Главной загадкой похода для неё всё ещё оставался Женя. Это тот человек, который ни за что не расстался бы со своим комфортом, кроватью и ванной. Их взаимоотношения с Егором хоть и были очень тёплыми, тем не менее не настолько, чтобы Женя пошёл в поход ради брата, значит, мотивация иная. Что-то случится или уже случилось, вопрос лишь в том с ним или из-за него. Но спрашивать она не собиралась, стратегия поведения с ним уже была выбрана ей ещё с момента, как она села в машину, чтобы приехать сюда. Максимальная тишина, никаких разговоров по душам и никаких дружеских тонов. Однажды она уже пробовала с ним подружиться, инициатива была пресечена на корню, поэтому оно и лучше. Судя по графику, ходовые дни будут настолько изматывающими, что им едва будет хватать сил приготовить поесть, а значит, и засыпать они будут быстро. Хоть бы так и вышло, последнее, чего ей хотелось это говорить. Она приехала сюда именно для того, чтобы молчать.

Соня

Настроение и без того было похоже на натянутую струну, сначала долгий изматывающей подъём вверх, потом тяжёлый брод, а теперь, когда остался только спуск, ещё и пошёл дождь. Допустим, всё это можно пережить, но как же раздражало вечно счастливое и позитивное лицо Егора рядом. И дождь ему нравится, и рюкзак у него лёгкий, и усталости почти нет.

Вместе с этим нет и поддержки, вернее, он, наверное, думает, что поддержка есть. Интересно для всех «ну я несу ещё и твой пакет продуктов и не ною, веселей!» считается высоким уровнем поддержки партнёра. Ладно, спишем раздражительность на усталость. Ей часто казалось, что она перегибает палку, слишком много требует и мало поддерживает. Она даже к психологу записалась, чтобы понять, является ли проблемой в отношениях она. Они с Егором встречались ещё со школы, и сколько она себя помнит, он всегда был рядом. Что произошло после брака, можно было догадаться, но Соня упорно отказывалась это замечать. Так было удобнее для всех.

Пользуясь тем, что группа остановилась для короткого привала, она пошла вглубь леса, чтобы побыть наедине и не начать новый конфликт. Пройдя уже несколько дальше, чем следовало, она принялась перешнуровывать трекинговые ботинки. Она подняла глаза – и замерла. Прямо перед ней с вырезанными глазницами и жутким оскалом стоял деревянный столб. Из трещин сочилась влага, вдоль всего столба стекала какая-то гниль, вырезанное в дереве лицо искажалось в крике и выглядело так, словно плакало чем-то тёплым и живым. Холодный ветер резко ударил в спину, и она готова поклясться, что в этот момент эта деревянная штука ей улыбнулась, внутри чёрной прорези рта сверкнуло что-то похожее на зубы, очень медленно. В эту же секунду лес и пронзил её громкий крик. Она не помнила, как закричала, не помнила, как бежала назад и упала, как к ней подбежал Егор, поднимая с земли. Как Юра принялся отряхивать её брюки помогая. Мария принесла воды, и ,как только Соня успокоилась, начала расспрашивать её о произошедшем, после чего ушла вглубь леса одна.

– Не ходи одна!– закричала снова Соня.

– Всё в порядке, мы можем сходить и посмотреть вместе, это всего лишь деревянный идол, таких много в начале леса, тебе нечего бояться.

Адам в подтверждение слов сестры прошёл за ней и даже постучал по идолу рукой, когда вся группа подтянулась вглубь леса, он начал объяснять.

– Несмотря на то что финская мифология и языческая достаточно разные, у них есть много общих приданий, в том числе покровителей погоды и охотников, например. Поэтому мы встретим в лесу ещё много таких деревянных идолов, старайтесь их не пугаться. Хотя этот и правда жуткий, я бы тоже закричал, он уже немного прогнивший…,– неловко закончил Адам.

– Они входят в список культурного наследия Карелии или что-то типа того?– уточнила Рената.

– Нет, это местная культура и местные…

Но договорить Мария не успела, потому что Рената нанесла удар маленьким топором по рту идола, стерев черты его лица, отчего весь ужас деревянного божества пропал.

– СТОЙ! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, – кинулась на неё Мария, отбирая топор.

– Показываю Соне, что бояться больше нечего, а что?– невозмутимо ответила Рената.

Она застыла, держа в руках отобранный топор, на месте, где ранее идол скалился жуткой ухмылкой, зияла дыра.

– Что ты наделала…,– голос был настолько тихий, когда она опустилась на колени рядом с идолом,– ты же даже не понимаешь…,– прошептала она, прислонившись лбом к остаткам столба. Весь её вид выражал скорбь, и всех пугала такая быстрая смена настроения. Через мгновение взгляд Марии резко потяжелел, и она повернулась, окинув взглядом всех присутствующих.

– Теперь тебе,– она ткнула пальцем в Рену,– с этим жить, подумай над этим.

Казалось, атмосфера была безвозвратно испорчена, как и настроение всех присутствующих, но Женя вдруг рассмеялся.

– Забавно. А дальше мы когда пойдём, а то уже темнеет.

Женя

Спустя какое-то время они всё же дошли до локации первого лагеря, правда темнело стремительно, палатки собирали уже с налобными фонариками. Ужинали все под тихие разговоры, атмосфера вернулась в прежнее русло. Мария улыбалась, пока готовила ужин, на её лице не осталось и тени того ужаса, который она испытала два часа назад при виде обрубленного идола, и такая смена настроения пугала гораздо больше увиденной сцены. Всё же жизнь и безопасность группы в большей мере зависит от гида, а какой толк в неуравновешенной. Адам, собственно, пугал не меньше, ведь он никак не отреагировал на такую смену настроения, будто это было обычным делом.

Верх эмоциональности, впрочем, сегодня показала и Рената, отказавшись от ужина, она отдала свою порцию Юре и ушла в палатку. Палатка…ещё одно дерьмовое событие этого дня. Нет, спать в одной палатке он сможет без проблем, но если её установка каждый день будет такой, как сегодня, то он будет спать на земле поверх тента. Сегодня они чуть не сломали укрепление из-за Ренаты, которая, очевидно, уверена, что и без него может собирать палатку, раскладывать вещи, носить продукты (это, конечно, бога ради) и всё остальное как его там, феминистское. Но самое раздражающее в этом всем, что открытого конфликта так и не случилось, «закрытого» тоже. Она снова просто закрылась и позволила сделать всё ему, поправив потом добрую половину узлов, разумеется. В момент, когда Женя собирался собрать свою часть бутерброда и добавить её к тому, что оставила Рена, всё-таки, может, хотя бы в палатке поест, его опередила Соня:

– Передай ей, пусть хотя бы это съест.

Ну конечно, куда же без светловолосого милосердия, без неё ведь никто не догадается и не подумает. Ну ладно, в другой раз.

– Я что, похож на сиделку? Она взрослый человек, который сам за себя в ответе,–а бутерброды Женя всё же забрал.

– Спасибо,– привычно мягко улыбнулась Соня.

Шнурки он развязывал намеренно долго, пусть посидит в раздражении от этого шума, если ещё не уснула, раз не умеет вести себя по-взрослому.

– Я не сплю, ты можешь не стараться.

– Я настолько очевиден в своих мотивах?

– Когда ты покупал палатку, ты видел там плашку «шумоизоляция»? Я тоже нет, поэтому слушаю твои реплики с самого начала ужина. Я не хочу есть.

Наконец, забравшись в палатку, он поставил тарелку поверх спальника, а кружку с чаем продолжил держать в руках.

– Тогда ты, наверное, слышала и весь инструктаж про медведей, поэтому ешь свои бутерброды и не подвергай никого опасности, роль всеобщего эгоиста с низким уровнем социальной ответственности уже занята.

Наверное, если бы не громкий хруст хлебцев, они бы гораздо раньше услышали шаги вокруг палатки. Однако они даже успели улечься и почти провалиться в сон, когда услышали мерный стук топора. Хруст веток, раздающийся по лагерю, был настолько громким, странно, что никто ещё не вышел проверить. Сто́ит учесть, что в палатке любые звуки, исходящие снаружи, кажутся в два раза громче, чем они есть. Сперва можно было подумать, что это птица или что-то вроде белок? Но когда, осмотревшись, он увидел, что Рена сидит в спальнике и смотрит на него, он понял, двоим показаться не могло. Звук был слишком тяжёлым и был совсем рядом.

– Ты это слышишь?.. это топор,– шёпот был еле слышным.

Он кивнул, хотя в темноте это было почти не различимо. Вскоре звуки стали более мерными, словно кто-то силой пытался, что-то выскрести. Женя уже вылез из спальника, как вдруг Рена одёрнула его.

– Не надо, не ходи.

– Да что за бред, нам нужно выспаться перед завтра,– но договорить он не успел, кто-то выбрался из палатки раньше, и звуки прекратились так же резко, как и начались.

День 2

Рена

Утро выдалось сырым и холодным. Вылезать из спальников абсолютно не хотелось. Тем не менее лежать без сна было ещё мучительнее. Она так и не сомкнула глаз с момента, как стук топора стих. Всю ночь пролежала, прислушиваясь к сопению рядом и звукам снаружи. Собиралась просто пойти к ручью, чтобы умыться, но что-то отвлекало её, что-то, что она видела боковым зрением. На краю лагеря, где ещё вчера стояла целая ель, сейчас красовался деревянный идол, гораздо уродливее прошлого. Но это не единственное, что отличало его от прошлого. «Лицо» идола было полито чем-то подозрительно похожим на кровь. Невозможно определить, сколько Рена простояла напротив языческого пережитка, но, видимо, достаточно, если к тому времени к ней уже подошёл Егор.

– Что за хрень?,– по крайней мере, он высказал общие мысли. А после он добавил:

– Это ты так решила извиниться и вырезала этой…Марии подарок?

– Вообще-то, я хотела понять, как он здесь оказался, и кто это сделал,– кратко резюмировала итог утра Рена.

Неровный зазубренный рот, который явно вырубили наспех, продолжал смотреть на неё, из некоторых зазубрин всё ещё продолжала течь смола, вперемежку с красной густой жидкостью. Щепки лежали под ногами, смешанные с землёй, напоминая беспорядок из органов некогда чего-то живого в лавке мясника. Оторвать взгляд заставил скрип палатки, откуда выполз всё ещё сонный, но уже с сигаретой в зубах, Женя. Проследив за взглядами Егора и Рены, он, впрочем, несдержанно выдал своё «охренеть, не приснилось». Постепенно у палатки скопились все, включая Киру, которая обещала долго спать, и Марию с котелком воды, идущую от ручья. Все её руки были в свежих царапинах, а под ногтями скопилась грязь.

– Доброе утро! Каша скоро будет готова,–её настроение было всё таким же хорошим, как вчера за ужином. Не было никаких сомнений, что это сделала она. Окинув всех взглядом, Рена с ужасом поняла, что её пугает не столько идол, сколько спокойная реакция всех присутствующих. В этот момент Рена поняла, никто из них не скажет Марии, насколько её творение жуткое, не спросит, зачем она это сотворила, а что самое страшное, всем всё равно. Позиция напоминала что-то вроде «чем бы дитя ни тешилось», лишь бы выполняло работу гида. Женя, будто подтвердив её мысленные заключения, пожал плечами и ушёл умываться. И несмотря на то что она чётко поняла – сегодня никто ничего ей не скажет, она также уловила, что поворачиваться к дереву спиной никто тоже не собирался. Особенно Соня, которая второй раз столкнулась с этим кошмаром, но в этот раз уже при свете дня.

Кира

Кира, сохранявшая невозмутимое лицо в любой ситуации по жизни, не растеряла своего спокойствия и в этой ситуации. Да, эта штука не из приятных, но, наверное, стоит всё же сделать скидку на то, что Мария и Адам местные, и судя по их рассказам, провели в этих лесах всю сознательную жизнь. А ей ли не знать, что такое, когда на твоих ценностях хочет потоптаться какой-нибудь циник. Поэтому чего-то подобного от Марии она могла ожидать, её нисколько не пугало это, к тому же вряд ли на дереве кровь, брусничный сок, не более. К тому же у Марии были все сертификаты на проведение походной деятельности, а их получение включает в себя и сдачу психологических тестов.

Но даже если откинуть всё вышесказанное, ей попросту было всё равно. Даже если Мария вырежет ночью идола на её палатке, она не побьёт рекорд её матери по нарушению личных границ. Собственно основной причиной подачи заявки на поход как раз и являлась мать Киры. В дочери её не устраивало абсолютно всё – от работы иллюстратором до наличия просто парня в её то 35, с парнем она, кстати, вместе не жила, что тоже роняло её в глазах матери. Та не раз приходила к ней домой без предупреждения, часто проводила ревизию в шкафах, выбрасывая «ненужное». После одного такого визита Кира приняла решение завести себе двух змей, которых мать жутко боялась, это решение оказалось одним из лучших. На фоне «мирной» домашней обстановки, поход казался Кире глотком свежего воздуха, никого из знакомых, можно ни с кем не говорить, а просто есть, идти и ни о чём не думать, только наблюдать. Палатку Кира делила с Юрием по тому же принципу, она считала, что если её поселят с одной из девушек, то это будет либо сам гид, либо Рена, обе, как ей казалось, будут много болтать и лезть в душу, а мужчины в этом плане более потерянные. А ещё, что немаловажно самоотверженные, ведь всю палатку и продукты Юрий все дни нёс сам, ни разу не пожаловавшись на свою участь. В палатке они почти не говорили, когда все собирались за ужином, она просто слушала рассказы остальных, изредка вставляя пару слов и после почти сразу уходя рисовать. Одним словом, идиллия, которую она не позволит разрушить просто потому, что кому-то не угодила чья-то культура. Пусть хоть на всех деревьях вырежет эти штуки, лишь бы её это не касалось.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.