Наследие богов
- -
- 100%
- +
– Ты отняла тальхарпу у одного из музыкантов и пела похабные песни, – не выдержала тишины Исгерд. – Таких даже мои ребята не знают.
– Вы с Хэльвардом проломили пару столов, причем друг другом, не считая мелкой мебели.
– Боги, не продолжай, быки в брачный период звучат лучше, – простонала Исгерд.
– Так тихо, – прошептала Мирна одними губами.
– Даже слишком, – согласилась сестра.
Кровать прогнулась под упором сильных рук Исгерд, больно резво соскочившей на пол, отчего тонкий носик девушки сморщился. Тяжелые портьеры сдвинулись, пропуская тонкую полоску света внутрь. Мирна развернулась к сестре, прижавшейся к стене, наблюдая за происходящим снаружи.
– На улицах много народу, кажется, что-то происходит. Подойди, – Исгерд поманила наблюдающую за ней из-под запястья сестру, бесшумно отворяя ставни. – Отец спорит с Ормаром.
Скьельд
Утро встретило жителей Виндгарда оглушающей тишиной. Люди выходили из своих домов и вертели головами, силясь осознать происходящее. Столь привычное холодное солнце скрылось за давящими серыми облаками. Воздух едва не потрескивал, настолько был напряжен.
– Птиц не слышно, – прошептал мальчишка, вглядываясь в серую даль из-за лежавшей неровными складками юбки матери, рассеянно гладящей его по мягким русым волосам.
Скьельд вздрогнул от показавшихся слишком громкими слов и поспешил удалиться в Главный Дом, где ожидали доверенные форинги.
Полная празднеств и веселья зала опустела за считанные минуты, и теперь в ней расположились трое мужчин, хмуро, с недоверием взирающих друг на друга.
Далекое воспоминание об опустевшем великом городе занимало все мысли Скьельда, то отвлекая от настоящего, то резко возвращая обратно. Мертвая тишина и точно навсегда остановившееся время. Земля, насквозь пропитанная черным ядом и едкий приторный запах крови, от которого внутри все переворачивалось.
– Не знаю, что нас ждет, – отогнав навязчивые мысли, хевдинг обратился к трем мужчинам, расположившимся за столом. – Нужно увести людей как можно дальше. Готовьте оружие, будем защищать отступающих.
– Сколько у нас времени? – спросил Торбьерн.
– Счет на минуты. Забираем необходимое и уходим. Хэльвард, собери всех, возьми нескольких воинов и ступайте к ярлу. Пускай Мирна поможет, проверит, чтобы собрались все и займется припасами. Ормар, следи за округой, мы должны быть готовы к их приходу. Торбьерн, готовь мечи и щиты.
– Скьельд, ни разу мы, – начал Ормар, все еще обеспокоенный разумом хевдинга, но поспел исправиться. – Ни разу я не усомнился в твоих решениях. Но сейчас не произошло ничего серьезного, чтобы оставлять целый город.
– Сколько раз я рассказывал о старых временах? – Устало пробормотал хевдинг. – Сравни мои слова с тем, что видят собственные глаза. А эта вонь? Ее невозможно игнорировать.
– За ночь кто угодно мог напичкать город гадостью.
– Тем больше причин уйти, – прервал Ормара Хэльвард. – Мы проверили всех прибывших торговцев, каждый закоулок, запах не усиливается нигде, точно опустился с небес.
– Будь то правдой или причудой разума угасающего старика, у меня нет ни единого желания рисковать жизнями тысяч жителей, – отрезал Скьельд. – Если не желаете участвовать, скажите, или делайте, что приказано.
Ормар и Хэльвард покинули залу, оставив Торбьерна с их хевдингом.
– Что нас ждет?
– Нечто страшнее гнева Хеллы, старый друг. Не скажу, выживет ли хоть кто-то из нас. Уведем жен и детей и будем возносить молитвы Ванадис о встрече в новой жизни, – признался Скьельд, неосознанно сжав кулаки.
В тяжелом молчании Торбьерн грузно поднялся и покинул залу, неловко задержавшись у дверей. Ну, конечно, как он мог не догадаться.
– Здесь не осталось никого, кого вы могли бы подслушать, – раскатистый голос разнесся по залам, поднимаясь наверх высоких сводом. – Выходите, нужно поговорить.
Из-за противоположных створ дверей одновременно точно зеркальные отражения выступили две молодых девушек. В подобных ситуациях они всегда походили на близнецов, разделяющих одно сознание, такие похожие и одновременно разные. Скьельд недовольно вздохнул, поморщившись, и подозвал дочерей движением руки.
– Давно подслушиваете?
– Еще с тех пор, как вы с Ормаром спорили снаружи, – беззастенчиво ответила младшая, пока Исгерд отстала, плотно закрывая за собой двери, за которыми суетились усталые слуги.
– На нас хотят напасть? – Исгерд поспешила к отцу вслед за Мирной.
– Я так считаю, Ормар же думает иначе.
– Безумие, город не готов к обороне, – Исгерд всплеснула руками.
– Поэтому я и выразил желание, чтобы жители покинули Виндгард. Мертвецы не отстроят дома на пепле. Исгерд, – отец заметил пытавшуюся возразить дочь, – никаких возражений, ты уходишь. Уйдут женщины, старики и дети. Сопровождающий отряд слишком мал, чтобы отправлять кого-то другого, одним им не справиться.
– Мне не переубедить тебя? – Сквозь сжатые челюсти прошипела Исгерд.
Скьельд покачал головой.
– Проведите их к ярлу Ингвальду, – мужчина поднял бумагу с застывшими чернилами и протянул Мирне, покорно протянувшей руки. – Передайте ему, как доберетесь.
– Слышала, Хэльварду нужна помощь? – Младшая сложила письмо в невидимые складки одеяний.
– Ты часто прогуливаешься по городу, тебя все знают, нужно предупредить людей, чтобы собрались у северных ворот. Пускай не берут с собой ничего, времени в обрез. Уверен, многие упрямцы поторопятся, услышав знакомый голос. Исгерд, приготовься к отходу, возьми вещей и для Мирны.
– Я вернусь позднее, – предупредила Исгерд.
– Идите, нужно многое успеть.
Скьельд наблюдал, не поднимая головы, за вернувшейся обратно Исгерд, неподвижной статуей застывшей подле него. Наблюдал, как внимательно следит за дергаными движениями пера, царапающего писчую бумагу, за нервно притопывающей ногой, за одеревеневшими руками, передающими письма пробегавшему слуге.
– Хэльвард притащил кольчугу, помоги надеть, – обратился он к заждавшейся дочери.
Звонкие металлические звенья ударялись одно о другое, пока не легли на плечи, опоясывая тело. Подобно тяжелой броне на лицо опустилась хмурая маска раздумий. Скьельд был уверен, младшая не заметила странности в речи отца, когда Исгерд же все видела и мысленно прощалась, мягко придержав его за руку.
Скьельд убрал за спину щит, неизменно висящий рядом с ним, повесил меч и сакс на пояс, и они поторопился к народу. Сердце забилось чаще, стоило вдохнуть полной грудью разлившийся острый запах заточенного железа. Осмотревшись, можно заметить, как шустро мелькают оставшиеся люди по улочкам, стремясь примкнуть к собравшимся подле восточных ворот.
Ормар подбежал к Скьельду и со сквозившим в голосе сомнением предупредил.
– Мы прочесали всю округу, но нет и намека на чужаков.
– Должно быть, они нашли способ ускользнуть от наших взоров. Укройтесь вокруг, дождемся атаки. Живее! – Обратился к воинам Скьельд.
Заметив Хэльварда, хевдинг отозвал его в сторону.
– Не нравится мне эта тишина. Словно призраков ждем. Что-то явно не так. Уводите людей к фьорду и уплывайте на драккарах как можно скорее.
– Мы еще увидимся? – шепчет Хэльвард одними губами.
– Прощай, брат. Встретимся на светлых полях, – качает головой Скьельд.
– До встречи.
Распрощавшись с детьми, Скьельд недолго наблюдал за их удаляющимися спинами, позволив последние секунды слабости.
Торбьерн, долгое время подпиравший спиной стену одного из домов, приблизился к хевдингу, поглядывая на расположившийся рядом небольшой отряд, набравший дюжину мужчин.
– Ормар прислал весть – выслеживать противника гиблое дело. Наши люди расположены по всей округе и городу. Эти уроды и не поймут ничего, когда из тени им вспорют брюхо, будто безмозглым свиньям, – прояснил усмехающийся Скьельд, заметивший глаза соратника, полные недоумения и непонимания.
Торбьерн усмехнулся вслед за хевдингом, и было хотел спросить, с каких пор они прячутся, словно крысы, а не встречают смерть лицом к лицу, как его перекосило от расплывшегося в воздухе раздражающего резкого гнилостного запаха сера.
– Что за чертовщина? – Стоило шепоту слететь с губ мужчины, неподалеку раздался вскрик, заставив напрячься тела воителей и выставить тех щиты, вглядываясь в малейшее движение.
– Идем, проверим, следите за местами, где они могут прятаться, – приказал Скьельд, перехватывая меч покрепче.
* * *
Милостивая Ванадис! Как ему осточертело прятаться по углам в ожидании, пока Скьельд и Торбьерн признают, что окончательно выжили из ума. С чего вдруг решили оставить город? Пташки не исполнили утренней серенады? Так пройдет гроза, и пернатые твари примутся голосить пуще прежнего.
– И чего, черт побери, они ждут? – сплюнул раздраженный мужчина.
Йоанн расслабился, ведь прикладываться к бурдюку, полному пойла, да хаять хевдинга куда увлекательней, нежели нести службу. Мужчина хоть и был велик годами, все так же оставался слабым мальчишкой, неспособным исполнять долг. Тьма любит таких, любит слабость и неуверенность, любит предательство.
Прислушавшись, Йоанн мог бы расслышать, как темнота позади омерзительным довольным чавканьем сменяется тьмой, как из той тьмы ступает тварь, подобная человеку. Но он не заметил ни звуков, ни стремительного движения, от которого голова сползла с плеч прямиком в пасть ручной твари, вылезшей вслед за хозяином.
Человекоподобное существо притаилось, выжидая, когда братья пройдут сквозь разломы, втягивая сладкий воздух, наполненный запахом людской плоти. Но что-то было не так. Лязгающий мерзкий скрип вырвался из пасти твари, приказывая нескольким существам вернуть пытающуюся ускользнуть дичь. Ищейки, отделившись от тьмы, последовали приказу, передвигаясь то на двух конечностях, подражая людям, то опускаясь на четыре, уподобляясь зверью. Стоило существам исчезнуть с глаз легионера, тварь, издав стрекочущий металлический звук, двинулась на запах плоти и пота, ведя за собой братьев.
* * *
– Помилуй нас Ванадис, – только и смог вымолвить воин, замерев подле хевдинга, стоило увидеть тварей, вылезших из преисподней.
Существа, обитающие по ту сторону Излома. В сумерках их легко неосторожно спутать с людьми. Но стоит не отводить взгляд, как делают вечно спешащие людишки, и вглядеться в словно размытую фигуру, лишь тогда увидишь создание, что приводит в ужас, заставляет душу сжиматься в тугой комок, наполняет рвущим сознание безумием и отчаянием. Нескладная жилистая обугленная плоть с невпопад торчащими обломками доспехов и оружия, с неправдоподобно длинными конечностями – вот что могли узреть в последние секунды своей жизни несчастные.
Они возвышались на голову над людьми, худощавые словно одичавшая бродячая псина. Но не стоит обманываться видом их тел. Изверги, как их называют, искусно орудуют тяжелейшими клинками и булавами, что ни один человек не оторвет от земли, пиками вдвое выше их самих. Играючи, одной рукой, словно те не весят ничего. Однако в безумие жертв приводило не это, а их лица, если, конечно, у кого-то повернется язык назвать их так. Точно вылитые из металлов маски, напоминающие лики бастардов зверей и демонов, на них застыла безумная кровожадная улыбка, а в глазах пряталось сумасшедшее любопытство линчевателя. И абсолютная неподвижность ни капли не скрывала жестокости существ. Единожды взглянув на металлическое лико, люди порой сами вскрывали себе глотки, лишь бы не видеть, не чувствовать, как твари доберутся до их тел.
Звери же, что сопровождали хозяев, напоминали помесь оголодавших неприрученных борзых и диких свирепых вепрей, защищающих территорию. Шкура их обуглена и толста, а из пасти тек яд, способный разъесть камни. Они набрасывались на противников, вспарывали тех клыками и пожирали, не оставляя ни куска плоти, в отчаянной попытке удовлетворить вечный голод.
– Отродья Излома, какого они здесь забыли, это не поле боя, – разразился хевдинг. – Не попадайтесь под удары, иначе разрубят одним махом! Нужно выиграть время отступающим! – Последовал приказ Скьельда, протрубившего в рог, призывая соратников.
Вместе со звуком рога пришли в движение и замедлившиеся изверги. Часть их направилась вглубь города, выискивая лакомых жертв, и лишь четверо во главе с легионером и его зверем, решившим подождать в стороне, когда хозяин вновь порадует свежей плотью, двинулись на отряд хевдинга.
– Старайтесь отсечь им конечности, лишь так сможем выстоять. Расправьтесь с младшими тварями и помогите мне. – С этими словами Скьельд поднырнул под стремительный удар легионера.
Исгерд
На закованных в кожу и сталь бедрах Исгерд в такт покачивались излюбленные клинки. Шесть лунных циклов прошли в кузне, когда раз за разом она начинала заново, пока не получила то, что так нестерпимо желала. Немного закругленные обоюдоострые лезвия, тонкий эфес и легкая рукоять. К Исгерд часто возвращались воспоминания о былом, стоило засмотреться или невзначай прикоснуться к клинкам.
В Виндгард часто заезжали странствующие купцы. Но тот, что просил пристанища с десяток лет назад, казался скорее сумасшедшим и бездомным обманщиком, нежели уважаемым торговцем. Сутулый, старый, в истертых до дыр лохмотьях и с жутковатыми бегающими по кругу глазами, в которые никто старался не заглядывать.
Отец тогда наказал им с сестрой не выходить из комнаты, пока торговец не покинет их. Первой же ночью Исгерд не могла уснуть. В отличие от младшей Мирны, та не привыкла к подобному времяпрепровождению. Стараясь шумом не выдать себя, Исгерд, вылезшая из окна дома, спустилась по узким деревянным выступам и направилась как можно дальше ото всех к соломенным чучелам, единственным противникам, к которым ее подпускали.
Проскользнув к краю поля, она не двигалась и не отрывала взгляда от чучела. Что она делала не так, почему не уступала никому в технике, но стоило ей начать бой с мальчишками, постоянно проигрывала? Тренировочный меч с яростью опускался на чучело, с шумом вырывая измятую солому из противника, взращивая жгучую боль в плечах Исгерд.
Исгерд вновь занесла руку, когда заметила беззвучную тень и почувствовала стальную хватку на запястье. Это оказался тот сумасшедший старик, а она уже думала, что попалась отцу, и ее опять накажут.
– У меня есть подарок для тебя, но ты должна доказать, что достойна его, – прошелестел старик.
Сейчас он выглядел еще более безумным, чем когда она случайно увидела его в первый день пребывания в Виндгарде. Это все были эти чертовы глаза. Сейчас старик смотрел спокойно и прямо. Но было что-то еще, нечто странное и знакомое.
За проведенное на поле в одиночестве время Исгерд стало скучно, иначе бы не согласилась дочь уважаемого хевдинга и выслушать сумасшедшего, не стала бы спрашивать. – Как доказать?
– Прикоснись к медальону или наручам, – все тем же скрежещущим голосом ответил купец, сбрасывая верхние длинные лохмотья.
Лишь тогда Исгерд увидела мощное тело и металлические наручи с медальоном. Тело мощнее самого хевдинга Скьельда. Пропала вся сутулость, прихватив чувство немощности. И на место презрения стал страх, будто перед Исгерд стоял не мужчина, а зверь в его облике.
– Чего застыла, девочка? Ни разу не видела бьерна? – Усмехнулся мужчина, обнажая ровный ряд чуть заостренных зубов. – Думал, ты отважнее тех нелепых мальчишек, что не могут повторить простой выпад с мечом.
Сорвавшись с места, Исгерд принялась атаковать бьерна, не стремясь задавить силой, но достаточно быстро, проверяя его. Наверное, не брось он те слова о мальчишках, Исгерд так и осталась бы на месте неподвижной статуей. Теперь она заметила, что не так с его глазами. Они медвежьи. Он медведь в человеческом обличье.
– Как твое имя? – Поинтересовалась девчонка, отходя на шаг и убирая выбившуюся прядь, прилипшую к вспотевшему лбу.
– Бьорн, – усмехнулся получеловек, – бьерн по имени Бьорн. Ничего необычного.
– Рада знакомству, Бьорн. Имя мне Исгерд, дочь Скьельда.
– Довольно разговоров, Исгерд, – оскалился полузверь, подначивая вспыльчивую девчонку. – В твоих венах течет кровь воина, я чую ее, покажи ее.
Исгерд вновь атаковала, на сей раз пытаясь достать до переливающегося тонким звоном медальона.
Сердце билось загнанной в силки птицей, а во рту появился металлический горький привкус. Сколько времени она пытается? Минуты? Часы? Старик точно не человек. Не сумел бы тот отбивать столь быстрые движения настоль легко, будто обленившаяся сытая кошка игралась с мышью, не сдвигаясь ни на дюйм.
Бьорн перехватил руки Исгерд, пристально вглядываясь в глаза девчонки и отбивая мощный удар ноги.
– Хватит, – отпустил ту Бьорн.
– Нет! Дай мне еще шанс! – Горячо запричитала Исгерд.
– С каждым движением ты становишься медленнее. Подойди сюда. – Полумедведь уселся прямиком на траву, вытягивая из сброшенных на землю одеяний помятый лист. – Тебя тренируют мечом и секирой, но сейчас ты неосознанно действовала не силой, а скоростью. Она же и должна стать твоей спутницей. Возьми это, они помогут тебе выжить. Выкуй их своими руками, столь крепкими и острыми, как твоя душа, Исгерд, дочь Скьельда.
Бьорн дождался, пока девчонка развернет состаренные записи, что когда-то сам он получил в дар, и замрет точно неживая статуя.
– Клыки ледяного волка. С ними тебе не понадобится щит, оттого ты должна быть быстра и точна подобно стремительным северным ветрам, сокрушающим величавые горы.
– Спасибо, Бьорн, – пролепетала Исгерд севшим голосом, рассматривая ни на тон не изменившиеся от времени чернила. – Они прекрасны.
– А теперь идем слушать грозные речи местного хевдинга, – дождавшись, пока Исгерд надежно спрячет чертеж, они медленно двинулись.
– Откуда это у тебя? Кто их создал? – Выпрашивала девочка, подпрыгивая от множества вопросов, роящихся в крохотной нетерпеливой головке.
Бьорн лишь ухмылялся в ответ да весело поглядывал в ее сторону, силясь вспомнить, когда в последний раз человек без капли страха и презрения находился рядом с ним, узнав правду, в ком была хотя бы капля подобного нескончаемого любопытства, как в этой девочке.
С каждым шагом Исгерд все отчетливее улавливала глухой отзвук металла. Хмурый, с опущенными плечами, Скьельд точил топор, глядя скорее в никуда, чем на оружие.
– Иди в дом, Исгерд. Поговорим с тобой позже, – пробасил отец, стоило той приблизиться.
– Ступай, Исгерд, – заметив возмущение на лице девчонке, опередил ту бьерн, – нам с хевдингом есть, о чем потолковать.
Медведь опустился на соседнюю с хевдингом лавку. Дождавшись, пока Исгерд скроется наверху, поняв, что бьерн слышал, как она пыталась подслушать за дверьми, Бьорн заговорил.
– Твоя дочь погибнет в первой же настоящей схватке. Выкинь эти чертовы топоры и начни тренировать как положено.
– Она никогда не приблизится к битвам. – Продолжал точить лезвие Скьельд.
– Ты сомневаешься в своих словах, не стоило так небрежно произносить их, – жестко ответил получеловек. – Сегодня она направилась на тренировочное поле, завтра уйдет на боевое. И узнаешь ты об этом не первым, а только когда принесут бездыханный труп малышки. Я пробуду в твоем доме неделю. Прими мудрое решение, а я помогу исполнить его. – Поднялся бьерн.
– Да как ты, – вскочив вслед с крепко сжатым древком топора, начал Скьельд и наконец поднял взгляд на собеседника.
Страх тягучими каплями заполонил пространство вокруг. Бьерн чуял его. Чуял животным нутром и неосознанно наслаждался. Вдыхал мерзкие вибрации, растягивая рот в сумасшедшей улыбке.
– Что такое, хевдинг? Ты сам пустил меня в свой дом. Неужели прогонишь честного торговца, узнав его маленькую тайну? – Бьорн скрылся за скрипнувшей дверью дома, так и не дождавшись ответа.
Скьельд не заставил долго ждать. Как бы не хотел он отрицать, судьба Исгерд казалась очевидной. Бьорн же знал, хевдинг примет верное решение, еще когда уловил его шаги на краю тренировочного поля. Ведь тогда полумедведь и решил завершить испытание, показав отцу, насколько легко может оборваться нить жизни маленького любопытного кузнечика.
В последующие дни Исгерд проводила на поле и в местных лесах, тренируясь под пристальным взором бьерна. О боги, только они знают, как пела душа, когда девочка узнала, что ее – ее, а не какого-то мужа, способного снести голову противника одним ударом, – выбрал обучать бьерн. И как была разбита, когда пришло время расставания, когда она смотрела на удаляющуюся спину Бьорна, раскрывшего напоследок казавшуюся невероятной сказкой тайну клинков.
Погрузившись глубоко в воспоминанья, Исгерд шагала в конце колонны подле Хэльварда.
– Исгерд! – Оказалось мужчина зовет ее уже некоторое время, и лишь прикоснувшись к ладони, крепко сжимающей клинок, сумел дозваться.
– Прости, – вздрогнула Исгерд. – Слишком много мыслей поселилось в голове.
– Не расслабляйся, рядом кто-то может быть. Не кажется, будто за нами следят? – нахмурился Хэльвард, махнув в сторону непроглядных деревьев.
Исгерд остановилась и, прищурив глаза, вглядывалась в темноту леса, сквозь который они пробирались, следуя вытоптанной тропе. Опустившийся туман мешал ясно разглядеть происходящее меж высоких частых душистых елей.
– Поторопи людей, только тихо, – прошептала Исгерд оставшемуся рядом мужчине.
– Что-то заметила?
– Крупный мужчина в темных одеждах, идем, я пойду последней, понаблюдаю за ним, предупреди Мирну и возвращайся, не думаю, что он один.
На лице Хэльварда отразилось явное негодование, он бы с несомненным удовольствием отправил Исгерд к сестре, оставшись прикрывать отступающих. Однако также прекрасно понимал, здесь Исгерд куда полезнее него самого, без пререканий размашистым шагом воин направился вперед, по пути подгоняя нерасторопных людей.
Оставшись одной, Исгерд замедлила шаг, прислушиваясь к окружению, все сильнее отставая от удаляющейся вереницы. Хруст под ногами ее людей и бурное течение реки, к которой они направлялись. Ни шума ветров в деревьях, ни надменного карканья воронов, ни тихих перешептываний. Ничего, что могло вселить хоть каплю надежды в, казалось, застывшие сердце и дыхание.
К тому времени, как Хэльвард вернулся с парой крепких старцев, они почти достигли цели. Наверняка, Мирна уже отправила часть припрятанных драккаров. Тихий треск ветвей позади заставил Исгерд обернуться, вытаскивая клинки.
– Хэльвард, подавай сигнал, они здесь.
Пронзительный вой рога раскатистым громом вознесся к небу. С резким хлопаньем крыльев последних птиц, стремящихся спасти маленькие тушки, раздалось отвратительное стрекотание искореженного металла. Две твари, что приходят лишь на поле кровавой жатвы да в чудовищных кошмарах, предстали пред взором воинов, надвигались, неспешно, дразня своих жертв, заставляя дрожать.
– Корп, беги. Спаси ее. Спаси Мирну, – просипела Исгерд, неотрывно наблюдая за приближающейся смертью.
Мужчина рванул с места, услышав столь желанное заветное слово. Беги. Никому не стоит его винить. Любой человек, не оказавшись безумцем, поступил бы также. Ведь в момент, когда ужаснейший из страхов предстает перед тобой, разум трусливым зверьком прячется глубоко внутри, уступая место первобытным инстинктам. Они заставили мужчину, воина, пережившего не одну битву, позабыть о соратниках, бежать, не обращая внимания на разрывающиеся легкие.
– Спокойно, Исгерд, сохраняй рассудок, – успокаивала себя девушка.
Острые и легкие, клинки придали решительности деве войны, заставляли кипеть кровь, наступать на врага.
Они не были похожи на кого-либо, с кем ей приходилось сражаться. Они двигались подобно текучим водным потокам, немыслимо плавно для столь титанических размеров, опускались к земле, ползли подобно ядовитым змеям и вновь поднимались в полный рост.
Исгерд едва успела отскочить от широкого рубящего по щиколоткам удара двуручного клинка, когда осевший к земле изверг выскочил вперед. Они игрались с ними, не признавая в людях противников, в точности как комок змеев ползали вокруг, кусая, пробуя на вкус кровь, наслаждаясь наполняющим их тела страхом.
Клинок приблизившейся твари просвистел перед Исгерд, разрубив землю под ногами. Исгерд полоснула не успевшую вытащить клинок тварь по предплечью. Удар пришелся меж двух железных пластин, и плотная плоть разошлась под лезвием Клыков, оросив землю чернеющей кровью.
Полный боли и удивления пронзительный визг ударил по ушам, и Исгерд пошатнулась, пропустив метнувшегося к ней изверга. Вытянув оставшуюся целой руку, он вцепился в плечо Исгерд, сдирая железный наплечник.
Исгерд замахнулась клинком, вспарывая открывшуюся под маской уродливую шею, казавшуюся неприкрытой кожей. Изверг завалился на бок, утащив за собой измятый наплечник, под которым онемела пережатая мощным хватом рука. Девушка обернулась к воинам, когда Хэльвард вогнал меч в лоб второй твари.
– Уходим, – задыхаясь, просипел Хэльвард.