Наследие богов
- -
- 100%
- +
Подхватив израненного Ульва, перемотавшего кровоточащую рану на животе остатками рубахи, они двинулись к реке.
– Как думаете, хоть кто-нибудь в городе выжил? – Исгерд не хватало дыхания, приходилось делать перерывы между словами. Тело не желало шевелиться, и каждый шаг давался через силу.
– Вокруг ничего не изменилось, словно и не произошло ничего необычного, – подумалось девушке.
Ульв, мрачным жнецом шагающий рядом, сжал плечо девушки. Едва заметно, на сколько хватало сил ослабевшего тела.
– На поле битвы они приходят сотнями, – отметил он.
Исгерд ухватилась за ощущение руки. Для нее оно казалось сейчас единственным спасением. Мысли стаей обезумевших воронов бились в тесной клетке разума. Не останавливаясь ни на секунду. Не затихая. Не находя места. Заставляя утопать в безумии в тщетных попытках ухватиться хоть за одну.
Постепенно еловый лес редел, сменяя землистый покров пушистым влажным мхом и серым раздробленным камнем. Сквозь густые ветви стали пробиваться лучи света, слабые, тусклые, едва пробившиеся между кучных туч.
Облокотив Ульфа о валун, Исгерд рухнула на колени перед рекой, погрузила дрожащие руки в ледяной поток и принялась тереть руки, избавляясь от крови мерзких существ.
– Нам оставили лодку, – Хэльвард толкнул подготовленный драккар в воду и направился к Ульфу, помогая расположиться на судне. – Держись, старина, отплывем и сможем подлатать тебя. Исгерд!
Дочь хевдинга поднялась и, устало перебирая ногами, побрела к соратникам. Шаг, другой. Обжигающая боль пронзила голень, заставила пасть на землю. Слишком поздно до Исгерд донесся шорох камней позади. Тварь, нелепым образом походившая на пса, вцепилась в плоть, волоча девушку назад к лесу. Исгерд дернулась вперед, схватив выпавший от неожиданности Клык, и полоснула пса, вспарывая кожу и сухожилия.
Густая черная кровь хлынула ядовитым потоком, проедая лоскуты одежды, обжигая кожу. Худощавое тело животного тяжелой грудой повалилось на камни, не выпустив добычи. Ногу скрутило вслед за гончей, поднимая по бедру обжигающую боль.
Крепкие длинные клыки разодрали голень, плотно застряв в теле. Ладонями Исгерд схватилась за смыкающиеся челюсти гончей, раздвигая их в стороны. Крупная дрожь волнами прокатывалась по телу, исчезая в позвоночнике, пока Исгерд не отшвырнула мертвое тело подальше от себя.
Исгерд обернулась, силясь найти взглядом воинов. Должно быть, ей кажется. Приподнявшись на колени, она старалась сфокусировать расплывающийся взгляд. Нет. Черт, нет! Этот ублюдок, Ульв, стоял в плывущем по течению драккаре, наблюдая за безжизненной кучей подле ног, в коей Исгерд узнала Хэльварда. Исгерд залилась смехом, стоя на четвереньках точно животное. Искренне, во весь голос, временами склоняя и пряча голову в дрожащих ладонях.
Ни единому богу не понять, какое облегчение испытала девушка, придя в себя. Она жила ради битвы. Так как же осмелилась желать сбежать? Ее судьба – однажды погибнуть в бою, она пройдет по этому пути, прихватив хоть одну тварь с собой.
Пошатываясь, Исгерд добрела до реки смыть кровь полупса. Шипя от боли, она избавилась от налипших испорченных кусков одежды.
– Чертовы демонические отродья, – шипение вырвалось из горла.
В местах, куда попала кровь твари, на коже виднелись громадные волдыри, наполненные отвратительной желтоватой жидкостью. Точно лизнул жадный огонь. Оторвав часть рукава, девушка замотала укус, из ран которого сочилась тонкими струйками кровь, кажется, совсем перестав чувствовать боль. Теперь Мирна была в безопасности, и вокруг Исгерд не было никого, кто мог остановить ее от безумства.
Изверги любили вторгаться в этот мир посреди особо жестоких и кровавых битв, смешиваясь с людьми, неся смерть каждому на своем пути. Так почему не показать им, сколь ужасающи бывают люди, сколь наслаждаются охотой на чудовищ?
Обратная дорога казалась короче. Не оттого ли, что мысли ее были ясны и заняты свирепым желанием? Исгерд словно парила над землей, не замечая пульсирующей боли в ноге. Холодные ветра обдували разгоряченное тело воительницы, заставляли кровь бурлить в ожидании. Она вернулась. Подобравшись ближе к внутренним стенам города, Исгерд склонилась к земле и, скрываясь за деревьями, всматривалась в движения.
Отдаленный лязг металла коснулся ушей. Не отвратительный, кой издавали изверги в попытках имитировать речь. Это был звук удара оружия, она не могла ошибиться.
– Постараюсь помочь им, – решила Исгерд, медленно ступая внутрь города.
Тошнотворный запах ударил в нос, заставляя неосознанно морщиться и задерживать дыхание. Железо, кровь, сера и что-то едкое, не походившее ни на один из знакомых запахов. Жадное чавканье за углом остановило Исгерд. Крадучись, дева неспешно приблизилась к краю дома.
Существо, подобное тому, что схватило Исгерд за ногу у реки, разрывало, поглощая, на части останки человека. Слюна пса плавило тело, превращая то в темную дурно пахнущую густую жижу.
– Вот откуда эта едкая вонь, – поняла Исгерд, приближаясь к твари.
Учуяв живого человека, та подняла голову, издав утробное рычание, более походившее на скрип проржавевших петель. Припав к земле и оскалившись, тварь резко кинулась вперед.
– Обычные дворняги, – сплюнула Исгерд на труп.
Кровь растекалась из распоротого брюха твари. Тихое шипение исходило от всего, куда кровь попадала. Девушка пригляделась к останкам мужчины. Тяжелый ком встал в горле, не давая вздохнуть. Хоть Исгерд и привыкла к виду мертвых, смотреть на обглоданное тварью тело было невыносимо мучительно. Исгерд огляделась, замечая повсюду разлившуюся озером темную жижу. Скольких же они сожрали?
Отдав короткую молитву Ванадис за души павших воинов, девушка поспешила к звукам битвы. Уже не таясь, но осторожно, вспоминая о раненной голени, присматриваясь к темноте, пытаясь отыскать чудищ, притаившихся в ней в ожидании очередной жертвы.
Одинаковые. Так подумала Исгерд, проходя мимо очередного дома. Когда они пришли на эти земли, жители, некогда поста, а не города, возводили дома одни за другим. Такие уютные, но непрочные. Исгерд шла, мельком пробегая взглядом, не останавливаясь ни на одном из них. Как она раньше не замечала того, как они жили?
Каждый день, похожий на предыдущий, серый и унывный, словно дождливое небо, свинцом нависшее над головами. И только зов битвы вытягивал ее из очередного дня. Дни, когда приевшаяся реальность сменялась не менее знакомой, но той, что уносила все сомнения. Дни, когда она сражалась плечом к плечу с соратниками за свои земли и то, что считали заслуженной добычей. Что позволяло убежать от дней, незаметно сводящих с ума родившихся воинами. Земли, еда, оружие, драгоценности, чувства, желания, отчаяние, все, чем они дорожили, и что позволяло почувствовать себя живыми. Живыми людьми, а не куклами, повторяющими движения день изо дня, будто марионетки, ведомые нитями, в невидимых руках искусного мастера.
Лязг металла становился четче за очередным поворотом, словно поджидая случайных путников, забредших в опасные жестокие земли, желающие забрать их души. Исгерд замедлила шаг, ступая мягко, словно волк, выслеживающий ловкую, не раз уходившую от него добычу. Вдох. Выдох. Контролируя все тело, от кончиков пальцев до прищурившихся глаз охотника и хладнокровного воина, способного оборвать нить жизни в считанные секунды.
Исгерд ловко перескочила через ограду, слившись с прохладной стеной. Подобравшись к углу, Исгерд осторожно выглянула, пытаясь принять действительность. Ее отец, хевдинг Виндгарда, и несколько солдат были заключены в кольцо тварей. Они наблюдали, истязали, играли с ними, ранеными и измученными, не давая и шанса выбраться.
– Прости меня, отец, – внутренне взмолилась Исгерд, ступив из-за бревенчатого дома, разнося лязг проведенных друг о друга клинков.
Привлеченные шумом, изверги уставились на безрассудную, посмевшую мешать человеческую самку. Одна из тварей особо привлекала внимание Исгерд. Та, возвышающаяся над остальными, стояла словно каменный страж, опираясь на громадный двуручный меч. Маска твари отличалась от других, озлобленнее, мрачнее, у нее была мощная челюсть с выпирающими клыками и слегка ветвистые, закрученные назад рога. Остальные существа расположились вокруг твари, точно защищая своего короля. Повинуясь приказу легионера, пара тварей двинулась к Исгерд.
– Исгерд, какого черта ты творишь? Я приказывал убираться отсюда! – разнесся отчаянный крик разъяренного Скьельда.
– Прости, отец, –повторила Исгерд одними губами, не отважившись взглянуть в его сторону, до боли сжимая рукояти клинков, всматриваясь в рваные резкие движения приближающихся тварей.
Исгерд осознавала, сегодня настанет ее последняя битва. Еще тогда, в схватке у реки понимала это. Она тщеславна и эгоистична, всегда такой была. Она не могла заставить себя оставить отца, но с легкостью отправила сестру одну в неизвестные им земли, не желая видеть ее боль, чувствовать опустошение и поглощающую душу вину. Не могла скрыться в лесах, не видя своими глазами судьбы отца, даже не попытавшись спасти того. Да и возможно ли раненой укрыться от тварей, уже не раз находивших ее? Не стоит тешить себя пустой надеждой.
Твари медленно подбирались, переставляя конечности точно куклы, неуклюже, ломано. Вознеся последнюю молитву Ванадис, Исгерд направилась навстречу извергам. На миг отведя глаза от врагов, краем взгляда она заметила отца, залпом выпившего отвар берсерков, тот с прежде невиданной яростью отсек руку извергу одним ударом.
Опьяненная жаждой крови и смерти, Исгерд заскочила за спину изверга, разрезая прочную ткань конечностей. Клинки пели, сталкиваясь с железом внутри тел существ, разламывали сталь и плоть, с легкостью отделяя головы завалившихся тварей. Кровавый туман застлал глаза Исгерд, погружая в транс, ведя за собой прекрасную деву войны. Заставлял уклоняться от быстрых мощных выпадов. Заставлял пробираться сквозь павших от ее рук существ, не позволяя почувствовать ни усталости, ни боли полученных ран, прокладывая дорогу и ведя по той Исгерд.
В один момент Исгерд осталась одна среди истерзанных тел тварей. Она заозиралась, не помня себя, своей человеческой сути, в поисках врагов, жаждав пролить кровь. Замерев на мгновенье, Исгерд резко повернулась, ощутив чужой тяжелый взгляд.
Существо наблюдало за человеческой женщиной, жадно следило за каждым движением, рассекающим нити жизни его подчиненных. Существо, не знающее ни страха, ни сожалений, не способное испытывать чувства. Но что-то в этой женщине заставляло то трепетать, желать. Подняв двуручный меч и приказав тварям разделаться с оставшимся мужчиной, по силе походившим более на них, нежели на человека, легионер двинулся навстречу Исгерд.
На залитом кровью лице Исгерд появилась улыбка. Безумная, нежная. Она смотрела на приближающееся чудовище, словно то было потерянным псом, вернувшимся домой спустя года. Вытерев клинки о рубаху, Исгерд осталась на месте, жадно поглощая глазами каждое движение изверга, как совсем недавно делал он. Не такие ломаные, не такие рваные, как у остальных. Его движения были бурным потоком реки, движущейся по мели, пытающейся сдержать волю буйной стихии.
Исгерд подобралась, стоило твари достаточно приблизиться. Мягко шагнув вперед, она вступила в безумный танец клинков. Она огибала легионера, пробуя на прочность сталь покрова, ускользая от ударов, не давая возможности извергу замахнуться. Она не замечала пульсирующих порезов от полного железа тела противника.
Точно погруженная в транс, Исгерд продолжала свой неистовый танец, изрезая, отсекая куски металла. Лишь одним ветрам известно сколь длилась кровавая пляска девы с самим воплощением войны.
Мирна
Та крепость не была похожа на их дом. Холодная и мрачная, она каменным серым великаном возвышалась над головами путников, точно предупреждая держаться как можно дальше.
Мирна продолжала путь, ведя за собой народ, лишившийся крова. Не сомкнув глаз ни на миг за те дни, что они провели в пути, она упорно переставляла казавшиеся окаменевшими ноги, не сгибая спины, не показывая ни малейшей слабости.
Жесткость во взгляде, появившаяся за разговором с Корпом, заставляла походить девушку на сестру. Нет. На их отца, в бою, когда ни один из живых не мог поспорить с его словом. "Хевдинг должен быть непоколебим в своей вере и заботе о людях." Слова отца навсегда отпечатались в памяти, став верой наравне с верой в Ванадис.
Люди покорно следовали за Мирной, в любой момент ожидающие новой атаки. Но не было той оглушающей тишины, все еще преследовавшей их во снах, и напряжение стихало, уступая место редким тихим разговорам.
Несколько стражей на лошадях мчались в их сторону. Мирна узнала в них людей ярла Ингвальда по красным рубахам с вышитой руной, что носили те.
– Всем остановиться! – Взревели всадники, окружая вереницу. Мирна вытянула руку, приказывая следующим за ней людям подчиниться.
– Кто вы и зачем пожаловали во владения ярла Ингвальда? – Спросил Мирну старший, чеканя слова и с едва скрываемым удивлением рассматривая уставших путников.
– Имя мне Мирна, дочь хевдинга Скьельда, управляющего северным наделом. – Пересохшее горло с трудом исторгало звуки, отказываясь слушаться. – Пришла просить ярла о крове для моих людей.
Страж не дал договорить девушке, настолько не терпелось ему все разузнать.
– Что произошло? Почему среди вас лишь женщины и дети, да пара воинов?
– На наши земли напали. Все, кто мог держать оружие, остались в Виндгарде, немногие защищали нас в пути.
– Йон, какого черта ты еще не у ярла? Живее! Неужели ты можешь стоять, когда земли ярла разоряют? – Взревел тот страж на младшего, хоть и был ниже того на голову.
– Это письмо хевдинг велел передать ярлу. – Мирна вытащила измятое от тяжелого пути письмо, протягивая его Йону.
Молодой воин принял письмо и устремился к замку. Мирна с едва промелькнувшей в глазах завистью проводила взглядом мужчину, с легкостью преодолевающего на коне стремящуюся вверх дорогу.
– Моим людям нужны отдых и пища. Мы сделали всего несколько недолгих остановок в пути, опасаясь преследования, и оттого же избегали городов.
– Не беспокойтесь, госпожа, ярл защитит вас и ваш народ, – страж, хоть и продолжал поглядывать на них с недоверием, повел тех в сторону крепости. – Скажите, на пути вам не встречались патрули? Почему они не помогли вам?
– Совершенно никого, – подтвердила Мирна, недовольно поджав губы. – Хочется надеяться, мы всего лишь разминулись с ними в лесах.
– Сомневаюсь, госпожа, что вам удалось обойти конный патруль без видимых причин, – протянул страж и добавил столь тихо, что Мирне подумалось, будто те слова лишь послышались ей. – Ленивые идиоты, опять засели в трактирах.
Мирна приказала людям следовать за стражем, сама перебравшись в конец колонны, подбадривая речами, протягивая руку, помогая взбираться ввысь, рассматривая каждого. Уставшие, истощенные и измученные. Кажется, не только она бодрствовала почти все эти дни. Мирну беспокоили ее люди. Физическое истощение она могла излечить с легкостью, но душевное – то совсем иное. Они оставили позади свои семьи, и никто не верил в их возвращение.
Оставшуюся недолгую дорогу Мирна провела в раздумьях, и оттого не замечала сколь крут оказался подъем, когда стертые подошвы скользили обратно вниз, рассекая до крови пальцы. Также как и не замечала ни едва показавшегося солнца в тонком просвете меж плотных синеватых туч, осветившего каменные пики, окружившие крепость, ни оттаивающих лугов, раскинувшихся вдоль обоих берегов Свель, ни поджидающего у врат крепости хмурящего брови мужчину.
Ярл Ингвальд выглядел подобно своим владениям, такой же мрачный и высокий. Мирна не была низка ростом, но ярл горой возвышался над ней, колким взглядом, от которого хотелось поскорее скрыться, рассматривал дочь своего друга.
– Признаться, я и не поверил собственным глазам и ушам, даже увидев письмо старины Скьельда, – голос ярла был под стать внешность, тяжелый и басистый. – Чтобы кто-то да осмелился напасть на земли берсерка? Это каким же кретином нужно быть? Но увидев тебя, все сомнения разом ушли. Так выросла, точная копия своей матери. И смотришь так же, точно хочешь насадить меня на копье. – Ярл рассмеялся собственной шутке, припоминая былые дни. – Одд, распредели людей по домам и выдай припасы. Они не должны ни в чем нуждаться.
– Благодарю вас, ярл Ингвальд, – склонила голову Мирна.
– Брось это, дитя, – похлопал по плечу Ингвальд. – Ты дочь хевдинга Скьельда, что роднее брата мне. Идем в дом, расскажешь, что произошло. Помнится, у тебя должна быть сестра, где она? – Ингвальд заозирался вокруг, пытаясь найти в толпе похожее лицо.
– На нас напали, когда мы отступали. Она осталась защищать нас. Корп, пойдем с нами, – позвала Мирна стоявшего неподалеку мужчину, выглядящего отстраненным и каплю безумным.
– Он видел нападавших, – пояснила Мирна, поймав отразивший на краткий миг недоумение взгляд ярла.
Ингвальд ступал на полшага впереди, позволяя осмотреться вокруг, не отвлекая девушку разговором, давая расслабиться после тяжелого пути и почувствовать себя хоть немного в безопасности среди живого города. Конечно, то непонятное, появившееся на подходе к крепости, гнетущее чувство никуда не исчезло, но более не терзало ее.
Каменные дома гигантами возвышались над Мирной посреди не слишком широких улочек крепости, напоминающих о необычном расположении крепости. Строителям удалось совершить немыслимое – отстроить величественный город посреди неприступных скал. В голове промелькнуло воспоминание о рисунках каменного города из блокнота, подарка Исгерд, неуловимо похожего на Грозовую крепость.
Хватало одного взгляда, чтобы сказать, города были построены в разные времена, архитекторами из разных уголков Нормара, однако существовало нечто, их объединяющее. То были военные крепости. Стоило мысли сформироваться в голове, как стройным рядом мимо девушки прошествовали четверо воинов, строго чеканя шаг.
Местные жители отличались от военных. Хотя бы тем, что без стеснений рассматривали редко забредавших в крепость путников. Поначалу Мирна ощущала неловкость от взглядов, направленных на них троих, но вскоре начала рассматривать их в ответ. Одни так и продолжали бесстрастно следить за прибывшими, другие смущенно отводили глаза, будто их застали за чем-то более постыдным, нежели обыкновенное любопытство, а некоторые неловко приветствовали и пытались пригласить к себе в дом. Тогда жители крепости перестали казаться мрачными и отстраненными.
За тяжелыми дверьми Мирне открылся просторный прямоугольный зал с множеством дверей и лестниц, уходящих ввысь. Высокие своды тонули в темноте перекрытий, скрывая от глаз настоящую величину замка. Необычный синеватый камень, дерево, ткани, меха и потрескивающий огонь окружили уставших путников, успокаивая, обогревая, когда они окончили свой путь, забравшись в самое сердце замка.
– Для начала поговорим, – ярл завел их вглубь дома. Они оказались в небольшой зале, украшенного яркими слегка потрескавшимися от времени щитами. Посреди комнаты находился крепкий стол из мощного дерева, вокруг которого расположились лавки, щедро укрытые шкурами и разноцветными подушками. Щиты, окрашенные в красный, подвешены на стенах неровным строем, за которыми брали свое начало едва тронутые временем гобелены.
Вслед за ними вошла женщина в годах, неся глубокую чашу и светлое сукно. Мирна едва было не склонилась перед ней, замешкавшись на секунду, когда женщина быстрым шагом отступила в сторону и сама склонила голову перед госпожой Грозовой крепости, невысокой женщиной с вечно слегка прищуренными внимательными глазами, отчего в уголках расползлись глубокие борозды морщинок, делающие ту еще более привлекательной. Служанка передала чашу госпоже и поспешила удалиться, тихо прикрыв за собой двери.
– Гретта, жена моя, – просто представил Ингвальд властительницу крепости, дождавшись, когда их вчетвером оставят наедине. – Это Мирна, дочь Скьельда, и ее сопровождающий из северного надела.
– Мирна, рада приветствовать вас в стенах Грозовой крепости. Мне безгранично жаль, что нам пришлось познакомиться при столь ужасающих событиях. Располагайтесь, дорогие, путь был долгим, – Гретта коснулась плеча оторопевшей Мирны. – Присаживайся, дитя.
Теплая сухая ладонь подтолкнула девушку к столу. Запнувшись, Мирна скользнула на пушистые шкуры, запустила длинные пальцы в мех. Корп, стремясь находиться подле своей госпожи, расположился рядом. Спина мужчины согнулась, точно тонкий прут под штурмующим натиском ветра. Его взгляд, пустой, дикий, но внимательный, скачущий от угла к углу, беспокоил ярла сильнее прочего.
Гретта поставила чашу с водой напротив гостей, протянув каждому сукно, и расположилась напротив Мирны, мягким взглядом поддерживая и успокаивая мечущуюся душу. Ярл, грузно опустившись рядом с женой, хмуро поглядывал на путников, хоть и старался не высказывать беспокойства.
Мирна заводила смоченной в разогретой воде тканью по рукам, нарочито медленно, точно медитировала, погружалась в транс, смывала землю и запекшуюся кровь, беспокоила небольшие ранки и мозоли, покрывшие за дорогу ладони. Корп неотрывно наблюдал за движениями Мирны, завороженно следуя взглядом за капелькой крови, медленно сползающей по ребру руки девушки. Стоило той незаметной упасть на юбку, Корп еще больше сжался. Крепко схватив сукно, он сунул его в воду, расплескав половину, быстрыми движениями растирал руки, ожесточенно, царапая и без того поврежденную кожу.
Мирна не могла поверить собственным глазам. Что же он видел там, раз повредился разумом? Мирна бросилась к мужчине в бессильных попытках перехватить его руки, остановить его. Грохот кулака о стол и звонкая пощечина зазвенели громом, разрезая воздух.
Мужчина выронил окровавленную тряпку, впервые с момента бегства ясным трезвым взглядом обвел присутствующих.
Молчавшие в оцепенении до того правители переглянулись.
– Да что происходит? Почему вы двое точно вернулись нежеланными гостями из обители Хеллы? – вопросил Ингвальд, сжимая кулак, из-под которого лентами по столу тянулись тонкие глубокие трещины.
– Пройти через души неприкаянных в обители мертвых было бы в разы милосерднее произошедшего. – Корп наклонился к столу, не прекратив смотреть в глаза ярла. – Помнишь ли ты предания, ярл? Помнишь о тех тварях, что приходят на поле великой битвы и вырезают каждого, будь то человек или животное? Помнишь уже позабытых тварей Изнанки? А они нас не забыли. И сколь кровавые реки давно не текли, они пришли заполнить кровью земли и великую воду.
По телу Мирны мерзкими волнами заплясали мурашки.
– Ты болен, раз несешь этот бред. Не можешь отличить видение разума от реальности? – ярл медленно растягивал слова, и глаза его мрачнели с каждым произнесенным словом. – Гретта, проводи гостей.
– Ярл Ингвальд, я верю его словам, – возразила Мирна. – Вы знаете, воины северного надела свирепы и могут противостоять любой армии, но ни один не нагнал нас в пути. То, что пришло в наши земли, вселяет страх, что сводит с ума сильнейших, это не может быть чем-то иным. Корп видел их собственными глазами, а отец и сестра остались выиграть нам время.
Злость поднималась в груди Мирны. Злость за неуважение Корпа к ярлу, злость на ярла Ингвальда, что не высказал ни капли доверия, злость на беспомощную себя и безрассудную сестру.
– Прошу, пошлите людей. Не верю, что вы могли не знать, как выглядит пир извергов.
– Я и так собирался это сделать, неужели вы думаете, что я оставлю все, как есть? Ничто в мире не заставит меня отвернуться от союзников, – ярл глубоко вздохнул. – Все же, Мирна, Изнанка и ее твари – всего лишь байки, которыми пугают детей. Помню, твоя мать любила истории о них. Отдохните после дороги. И ни слова никому о сказках, нечего сеять смуту на пустом месте, – добавил Ингвальд, грузно поднимаясь из-под стола.
Гретта задумчивым взглядом проводила удаляющуюся спину мужа.
– Вы, должно быть, голодны, – протараторила она и умчалась в сторону, откуда доносились запах горящих дров, но более – мяса и овощей, дразнящий обоняние. Корп и Мирна не проронили ни слова, пока сердобольная хозяйка подносила блюда, пока вкушали пищу, коей, по ощущениям, могли наслаждаться лишь боги, пока, разомлевшие, добирались до кроватей.
Гретта осторожно прикрыла дверь спальни, опасаясь издать лишний шум. Казалось, любой звук сейчас был способен заставить ее испугаться любой крошечной тени в углах.
Ингвальд сидел на краю кровати и медленными вдумчивыми движениями ловко общипывал травинку.
– Ты был слишком строг с ними, – без упрека в голосе прошептала женщина, положила ладонь на спину мужа, присев рядом.
– Так было нужно, – ответил Ингвальд. – Пусть лучше считают, будто разум сыграл с воином злую шутку, ибо они ослабли и не смогут выдержать суровой реальности.