Пока сияет месяц

Два дня назад.

Слав заблудился. Деревья были всё выше и неба с месяцем стало не видать. Мальчик начал дрожать. Ему показалось или нет, но сосны, дубы, вязы и осины будто окружали и куда-то теснили и подталкивали. Тишина проникала до самых костей и даже сова нигде не ухнет. «Здесь и не живёт никто живой.» – вспомнил Слав. Русые кудри падали на чёрные глаза, когда он спотыкался о какой-нибудь корень и рослый юнец нетерпеливо смахивал их рукой, пытаясь разглядеть хоть что-то в густой обволакивающей тьме. Кожа на лице, черты которого говорили об упрямстве, благородстве и озорстве одновременно, мягко светилась. Но об этом знали только родители мальчика. Славу стало так холодно, что он глупо пощупал свой чёрный с золотым шитьём кафтан, чтобы убедиться, что не забыл его надеть на ночную сорочку.

Страшный и заколдованный лес Чурище мрачно стоял по другую сторону реки от родного берёзового, в котором было царство-государство, Соловен, родителей мальчика. Сюда никто не ходил по доброй воле. И Слав ушёл тайком среди ночи через окно не просто так. Он искал ЧудОвое Озеро.

Вдруг деревья расступились и мальчик шагнул во что-то мягкое. В следующий миг он начал проваливаться. Он пытался схватиться за какую-то ветку или куст, но всё было очень далеко, будто и не было только что рядом с ним. Чёрное полотно небес сияло многими звездАми, а прямо над ним висел тонкий сверкающий месяц. Слав провалился уже по пояс и оглянулся. Вокруг светились жёлтые глаза. Безразлично, не живые, но моргающие, выглядели жутко. «Не могу же я так просто взять и умереть?!»– подумал юнец.

– Конечно не можешь, – противно прошипело что-то или кто-то сзади. Слав хотел оглянуться, но уже не мог. Булькающая зловонная жижа подступала ко рту. Последнее, что промелькнуло перед ним, была огромная чёрная тень с огнём внутри на том месте, где у людей бьётся сердце. «Это Кащез из сказок?» – успел удивиться мальчик прежде, чем полностью погрузился в тёмную жижу. Месяц этого не увидел, густая туча спрятала злодейство на земле.

Второй день дома.

Марья Моревна не спала вторые сутки. Мужа, Ивана-царевича, сама лично усыпляла на четыре-пять часов супротив его воли. Но зато проснувшись, был похож на прежнего мужа, а не на старика, коим становился к ночи. Марья спускалась по широкой дубовой лестнице к расписной печи на первый этаж дворца. Дворцом большой их сруб прозвали люди в их царстве-государстве, в лесу Соловене. На печи закипала вода в горшке. В ступе на столе пестик сам толок травы. У высокой, стройной хозяйки дома не было сейчас сил человеческих, зато волшебных никогда не убывало. Месяц под длинной русой косой светился необычайно тепло последние дни. Пронзительно зелёные красивые глаза печально оглядывали всё из-под длинных пушистых чёрных ресниц. Зоренька только занималась за оконцами. Двое младших сыновей спали здоровым детским человеческим сном вперемешку с волшебным – богатырским. Спаленки их были тоже на верху. Все рядышком. Все сыночки и родители. Только Слава не было дома вторые сутки. Величавая Марья Моревна сделала отвар с шепотками для мужа. Вышла умылась росой, поздоровалась с птицами, зверями, муравьями, да букашками. Поклонилась Солнцу Яркому, что начало обнимать всю Землюшку ласковыми лучами. В кленовых сенях из глаз Марьи покатились обычные человеческие слёзы: все сапожечки на месте стоят, только старшего сына обуви нет. Решительно отворила большую дверь и села за стол. Стол был сделан из огромного ствола дуба. Широкий и длинный, с такими же длинными лавками был подарком от её отца, Кащеза. Дуб был из леса с другой стороны реки, Чурища. Волшебной силы в нём было много.

– Не можешь и ты помочь, да? – прошептала волшебница, постукивая подушечками красивых тонких пальцев по гладкой древесине. В ответ была тишина. Марья Моревна склонила голову на руки.

Вся светёлка замерла. Всё там было живое. Цветы, папоротники, куст боярышника, жасмина, барбариса – пришли сами из лесу в большую избу и расположились по углам, под окнами, у стен и стола: кому, где легче прорастать, чтобы радовать хозяйку леса и её детишек. Белки и зайчата с лисятами забегали сквозь открытое оконце поиграть с детками. Волчата вместе с отцом, Иваном-царевичем, учили мальчиков борьбе и выносливости. Никогда за пятнадцать лет этот дом не знал горестей и тишины. Звонкий смех волшебницы, громкие улюлюканья отца и сыновей, беззлобные драки мальчишек – всегда жизнь звучала в каждом огромном бревне сруба, в каждой дубовой половице, но не последние два дня. Белки сидели тихо на окне за белоснежной занавеской и слёзы катились по рыжей шёрстке мордочек. Зайчата сидели на улице под окнами. Все звери, птицы, муравьи и букашки притихли и чувствовали себя чуть-чуть виноватыми, что не углядели пропажу старшего сына своих любимых хозяев.

– Марьюшка, ты опять меня усыпила. А сама и глаз не сомкнула, душа моя? – Иван-царевич в охотничьем кафтане спускался и, пока не видел жену, у той исчезли слёзы и лицо засветилось любовью.

– Так надо. Изведёшь себя, на кого меня с детками покинешь? – Марья Моревна обвила шею мужа руками и прижалась всем телом к его телу, вросла и застыла. Стояли так долго. Напитывала она мужа силой своей: она волшебница, а он человек. Так нужно. Так любовь в её сердце говорила.

Поставила отвар и достала пирогов из печи:

– Ешь, милый, силы нужны.

– Сегодня поскачу в залесье…

– Нет!

Иван вздрогнул. Никогда до ныне не перечила ему жена.

– Надо ехать к моей тётке Яге. Без неё не разберёмся.

– Вы же в ссоре, – возразил муж.

– Не я с ней в ссоре, а отец. От меня поедешь. Мать она мне названная, не откажет в помощи.

Вдруг в окно вкатился сонный совёнок.

– Я знаю, из-за чего пропал наш Слав. То есть из-за кого. Это всё из-за Бельчонка Белого, что на краю леса в дупле, что сделал ему Слав, а он хворает и умирает и никак помочь ему нельзя и только в Чудовом озере, если набрать воды, когда Месяц сияет, то будет жить.

– Тихо! Успокойся! – Марья Моревна взяла засыпающего на ходу птенца, свила гнездо из рушника руками и усадила туда. Что-то пошептала и он уснул.

Муж вытаращил на неё глаза, но жена приложила палец к губам и прошептала:

– Ешь. А он поспит и потом всё связно расскажет. Мгновения судьбу не решат. Тебе надо поесть, ему поспать, иначе каша-малаша в жизни начнётся. Порядок нужен всегда и во всём.

Белки, которых свалил совёнок с окна, тихо вскарабкались на место и навострили ушки. Иван-царевич стал уплетать необыкновенно-вкусные, как всегда, пироги с капустой и запивать отваром, он доверял мудрости жены и знал, что более нужно поступать разумом, а не силой в жизни.