С любовью, Сталкер

Пролог

[ЭКСКЛЮЗИВ] SEOUL NIGHT: ДВА ЛИЦА НАЦИОНАЛЬНОГО СОКРОВИЩА? ХАН ДЖИХУН ИЗ «EON» ПОЙМАН НА ПРОЯВЛЕНИИ ЖЕСТОКОСТИ К ФАНАТКЕ

Автор: Пак Чэрин | Опубликовано: 22:14

Вечер в аэропорту Инчхон. Толпа, гудящая от волнения, встречает группу «EON», вернувшуюся из мирового турне. В центре внимания, как всегда, лидер группы – Хан Джихун, чья безупречная репутация и улыбка сделали его иконой поколения. Но сегодня маска идеального айдола, кажется, дала трещину.

Нашему корреспонденту удалось запечатлеть шокирующий момент. Когда молодая фанатка, споткнувшись, потянулась к своему кумиру, возможно, в попытке передать письмо, реакция Джихуна была далека от доброжелательной. На эксклюзивных фотографиях «Seoul Night» отчетливо видно, как рука айдола грубо отталкивает девушку. Но страшнее самого жеста – выражение его лица. Ни тени беспокойства. Лишь холодное, почти брезгливое раздражение, направленное на ту, кто является частью его многомиллионной армии поклонников.

Неужели образ «ангела нации», который так усердно выстраивала компания Zenith Media Group, – всего лишь хорошо оплачиваемый спектакль? Сегодня мы, возможно, увидели истинное лицо Хан Джихуна.

[ТРЕНДЫ] СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ: РЕАКЦИЯ НЕТИЗЕНОВ

Спустя час после публикации статьи хэштег #Джихун_Разочаровал вышел на первое место в корейских трендах. Онлайн-форумы кипели от тысяч комментариев.

«Я так и знала, что он не такой уж и святой. Невозможно быть настолько идеальным 24/7. Спасибо, Пак Чэрин, за то, что открыла нам глаза!»

«Это отвратительно. Девушка выглядит такой растерянной. Он смотрит на нее как на мусор. Мое сердце разбито».

«Подождите, но ведь на видео из других источников видно, что в толпе была ужасная давка. Может быть, он пытался удержать ее от падения, а фото вырвано из контекста?»

«Ага, конечно, удержать. С таким лицом? Он выглядит так, будто ему на ботинок наступили. Защитники айдолов как всегда смешны. Факты – на фото».

«Zenith Media, мы ждем объяснений! #ХанДжихун_Лицемер»

[ОФИЦИАЛЬНО] ЗАЯВЛЕНИЕ ZENITH MEDIA GROUP

Опубликовано: 01:30

«Здравствуйте, это Zenith Media Group.

Мы глубоко сожалеем о вызванном беспокойстве в связи со статьей, опубликованной сегодня вечером. Ситуация в аэропорту была неверно истолкована и злонамеренно представлена в негативном свете. Из-за огромного скопления людей возникла опасная давка. Наш артист, Хан Джихун, заметил, что одна из фанаток теряет равновесие, и попытался предотвратить ее падение, чтобы избежать травм.

Мы считаем статью издания «Seoul Night» актом злонамеренной клеветы и будем принимать строгие юридические меры против распространения ложной информации для защиты репутации нашего артиста.

Просим вашего понимания и дальнейшей поддержки».

Редакция «Seoul Night» гудела, как растревоженный улей. Телефоны разрывались от звонков юристов Zenith Media. Главный редактор Ким, сверкая алой помадой, похлопала Пак Чэрин по плечу.

– Трафик на сайте побил все рекорды. Отличная работа, Чэрин.

Чэрин молча кивнула, не отрывая взгляда от экрана своего монитора. Она не чувствовала триумфа. Она не чувствовала ничего. Под ее статьей счетчик комментариев перевалил за пятизначное число, превращаясь в реку цифровой ненависти. Она сделала глоток остывшего американо и обновила страницу. Цифры снова выросли. Это была просто ее работа. И она выполняла ее хорошо.

Глава 1

Тишина была роскошью, которую Хан Джихун не мог себе позволить. Но и звук больше не приносил утешения. В его студии, личном святилище, выстроенном на гонорары от сотен тысяч проданных альбомов, воздух был густым и спертым от запаха остывшего кофе и электричества. Рваный, злой бит колотил по ушам, но Джихун его почти не слышал. Он был внутри этого звука, запертый в коконе из синтезаторного воя и собственного отчаяния.

Вот уже третий день он не покидал этот полумрак, освещаемый лишь мерцанием эквалайзеров и холодным светом монитора. Сон стал прерывистой галлюцинацией, еда – досадной необходимостью, которую он игнорировал. Его мир сузился до этих четырех стен, до бесконечных дорожек в программе для создания музыки, которые он переставлял, резал и склеивал с маниакальным упорством. Он не создавал. Он пытался выскрести из себя ту грязь, которую, как ему казалось, видела теперь в нем вся страна.

Статья Пак Чэрин стала детонатором. Фотография, сделанная с одного-единственного неудачного ракурса, превратилась в его клеймо. Холодный, надменный айдол, отталкивающий фанатку. Лицемер. Ошибка природы. Тысячи, десятки тысяч комментариев слились в один сплошной гул ненависти, который преследовал его даже здесь, в звуконепроницаемой студии. Он видел их каждый раз, когда закрывал глаза: аватарки с его же лицом, изрыгающие проклятия.

Дверь студии открылась почти беззвучно. Джихун не обернулся. Только один человек в компании входил к нему без стука.

– Ты все еще здесь, – это был не вопрос. Голос менеджера Кима, как всегда, был ровным и лишенным эмоций.

– Я работаю, – хрипло ответил Джихун, не отрывая взгляда от экрана.

Менеджер Ким поставил на стол бумажный стаканчик с американо и небольшую упаковку кимбапа. Жест заботы, который на самом деле был приказом. Приказом функционировать.

– Директор Ан хочет тебя видеть. Через десять минут. В его кабинете.

Джихун замер. Пальцы, зависшие над миди-клавиатурой, мелко дрожали от усталости. Директор Ан. Это означало, что ситуация вышла из-под контроля.

Кабинет директора Ана на верхнем этаже здания Zenith Media Group был полной противоположностью студии Джихуна. Светлый, просторный, с панорамным окном, из которого открывался вид на сверкающий огнями Сеул. Мужчина стоял у окна спиной к вошедшим. Его строгий, но, как всегда, слегка помятый костюм выдавал бессонные ночи.

– Джихун, – он обернулся. Под глазами залегли глубокие тени. – Садись.

Джихун сел, ощущая себя подсудимым. Менеджер Ким встал у стены, сложив руки за спиной, превратившись в тень.

– Инвесторы в ярости, – без предисловий начал директор Ан, тяжело опускаясь в кресло. – Бренды, с которыми у тебя контракты, грозят неустойками. Продажи нового мерча остановились. Мы несем колоссальные убытки.

Он говорил устало, перечисляя факты как сводку с фронта. Джихун молчал, сжав кулаки так, что костяшки побелели.

–Но это же ложь! – наконец вырвалось у него. – Там была давка. Я боялся, что она упадет под ноги толпе. Я пытался ее удержать!

– Я знаю, – кивнул директор Ан. – И ты знаешь. Но посмотри, – он развернул к Джихуну планшет. На экране было то самое фото. Его лицо. Холодное, раздраженное, брезгливое. Он сам себя не узнавал. – Вот что видят они. И они этому верят. «Seoul Night» проделало отличную работу. Они не солгали, они просто показали правду под нужным углом.

Директор Ан вздохнул, потер виски.

– Мы должны что-то делать. Совет директоров требует публичных извинений. Официальное письмо, написанное от руки. И временный перерыв в твоей деятельности. Ты не будешь участвовать в ближайших промо-акциях группы.

Мир Джихуна накренился. Не участвовать? Не выходить на сцену с EON? Это было все равно что приказать ему не дышать.

– Я не буду извиняться, – отрезал он, и в его голосе зазвенела сталь. – Я не сделал ничего плохого.

– Джихун! – голос директора Ана впервые стал жестким. – Речь уже не о том, кто прав, а кто виноват! Речь о спасении группы! О твоей карьере! Ты – лидер. Иногда лидеру приходится проглотить свою гордость ради общего блага. Ты потащишь за собой на дно и Соджуна, и Минхо, и Шиу. Ты этого хочешь?

Имя Шиу, самого младшего, всегда шумного и беззаботного, ударило больнее всего. Джихун опустил голову. Он чувствовал себя загнанным в угол зверем.

– Я подумаю, – выдавил он, поднимаясь.

– У тебя нет времени думать, – холодно бросил директор Ан ему в спину. – Завтра к утру письмо должно лежать у меня на столе.

Вернувшись в общежитие группы, он словно попал в другую вселенную. Пахло жареным мясом и кимчи-ччигэ. На кухне Кан Минхо, спокойный и рассудительный, что-то тихо обсуждал с Юн Шиу, который на этот раз не шумел, а лишь растерянно кивал. Увидев Джихуна, они замолчали. В их взглядах читались беспокойство и беспомощность.

– Хён, ты в порядке? – робко спросил Шиу.

Джихун не ответил. Он молча прошел в свою комнату и закрыл дверь, отрезая себя от их сочувствия, которое сейчас ощущалось как соль на ране. Ему нужно было побыть одному.

Через час дверь тихонько приоткрылась. На пороге стоял Чхве Соджун. В его руках был поднос с едой: дымящаяся пиала с рисом, мясо и несколько закусок. Его солнечная улыбка, обычно способная растопить любой лед, сейчас выглядела натянутой и тревожной.

– Я подумал, ты проголодался, – мягко сказал он, входя в комнату.

Джихун сидел на краю кровати, уставившись в стену.

– Я не голоден.

– Джихун-а, – Соджун поставил поднос на стол. – Ты не можешь так. Ты себя изведешь. Мы все волнуемся.

– Не нужно, – глухо ответил Джихун.

Соджун сел рядом. Он не пытался обнять или коснуться его. Он просто был рядом, и его присутствие было оглушительным.

– Я говорил с менеджером, – осторожно начал он. – Я знаю, чего они хотят. Это несправедливо.

– Мир несправедлив, Соджун-а. Разве ты не знал? – в голосе Джихуна прозвучала горькая усмешка.

– Тогда борись! – с внезапной страстью воскликнул Соджун. – Не позволяй им сломать тебя! Мы с тобой. Мы что-нибудь придумаем. Вся группа…

– Что вы придумаете? – резко перебил его Джихун, впервые поворачивая к нему лицо. Глаза его лихорадочно блестели в полумраке. – Вы напишете опровержение в твиттере? Вас смешают с грязью вместе со мной. Соджун, ты – лицо группы. Твоя репутация должна быть безупречна. Просто… держись от меня подальше.

Слова повисли в воздухе, холодные и острые, как осколки стекла. Соджун смотрел на него, и в его глазах стояла такая боль, будто Джихун ударил его. Он молча встал и вышел из комнаты, оставив нетронутую еду на столе.

Оставшись один, Джихун почувствовал, как последняя опора уходит из-под ног. Он хотел не этого. Он хотел защитить Соджуна, защитить группу, но вместо этого ранил единственного человека, который пытался пробиться через его броню.

Он снова взял телефон. Открыл форум. Его палец сам начал прокручивать ленту.

«Надеюсь, он сдохнет».

«Таких ублюдков нельзя пускать на сцену».

«Пак Чэрин – героиня! Спасибо, что показали нам его истинное лицо».

Он читал, впитывая каждую букву, каждый ядовитый комментарий. Он не пытался закрыть страницу. Он листал дальше и дальше, погружаясь в эту цифровую клоаку, словно наказывая себя. Звуки музыки из студии казались далеким эхом из другой жизни. Сейчас единственной музыкой в его голове был этот оглушительный хор ненависти. И он слушал его до самого рассвета.

Глава 2

Запах дорогого парфюма и безжалостного кондиционера – вот чем всегда встречал кабинет главного редактора Ким. В этом стерильном пространстве, где на полированном столе не было ни единой лишней бумажки, Пак Чэрин чувствовала себя инородным телом в своей потертой кожаной куртке.

Главный редактор Ким, безупречная в своем строгом сером платье, даже не подняла головы от монитора, когда Чэрин вошла. Алые губы хищно изогнулись в подобии улыбки.

– Садись, Чэрин.

Это был не приказ, а констатация факта. Чэрин села на жесткий стул для посетителей, положив на колени сумку.

– Трафик – это кровь нашего издания, – начала редактор Ким, наконец оторвав свой холодный, оценивающий взгляд от экрана. – Твоя статья дала нам такой приток крови, какого не было уже полгода. Ты влила в нас жизнь.

Девушка молчала. Она знала, что за этим последует.

– Но кровь быстро сворачивается, – продолжила редактор, постукивая по столу идеальным маникюром. – Сейчас все кричат, какой Хан Джихун псих. Через неделю они найдут новую жертву. Нам нужно больше. Мне нужно больше.

Она подалась вперед, и в ее глазах блеснул стальной огонек азарта.

– Эта история с фанаткой – детские игры. Мыльный пузырь. Мне нужен настоящий компромат. Нечто, что нельзя будет опровергнуть. Финансовые махинации, незаконные связи, наркотики… Что угодно. Ты должна добить его, Чэрин. Вырвать сердце из этой истории и показать его всему миру.

Под маской профессионального безразличия у молодой журналистки что-то неприятно екнуло. Добить. Какое точное и отвратительное слово.

– Наши источники в Zenith Media сообщают, что на грядущей церемонии Golden Disc Awards Джихун должен будет публично извиниться, – редактор говорила так, будто зачитывала биржевую сводку. – Компания пытается замять скандал. Это наш шанс. Пока они суетятся, ты должна копать. Найди то, что похоронит его карьеру навсегда.

Чэрин сжала пальцы на ремне сумки. Это была просто работа. Грязная, циничная, но работа, которая оплачивала ее счета и позволяла существовать в этом городе.

– Чувства не попадают в заголовки. Факты – попадают, – произнесла редактор свою любимую фразу. – Найди мне факты, Чэрин. Или ищи новую работу.

– Будет сделано, пхёнджип-чанним, – ровным голосом ответила Чэрин, вставая.

Вернувшись в гудящий улей редакции, девушка рухнула за свой стол. Воздух был спертым, пахло крепким кофе, пылью и чьим-то обедом. К ней тут же подскочила ее давняя и очень миловидная конкурентка, Хан Джису.

–Чэрин-а, ты в порядке? – пропела она, заглядывая в глаза. – Она была с тобой жестока? Все говорят только о твоей статье!

В ее голосе смешались зависть и плохо скрытое любопытство.

– Я в порядке. Просто новое задание, – отмахнулась Чэрин, включая компьютер.

– Опять про этого айдола? Бедняжка. Говорят, его заставят кланяться на сцене на награждении. Жестоко, да? – Джису состроила сочувственную гримасу, но ее глаза бегали, пытаясь выудить хоть какую-то информацию.

Чэрин не ответила. Ее взгляд упал на соседний стол, заваленный горами старых газет и пустыми стаканчиками. Сонбэ Ли, старший репортер с вечно помятым лицом, отхлебнул кофе и, не глядя на нее, бросил в пространство:

– Ищешь грязь на айдола? Не там копаешь. Айдолы – это куклы. Всегда ищи того, кто дергает за ниточки.

Он кашлянул и снова уткнулся в свой монитор, давая понять, что это все. Чэрин замерла. Фраза, брошенная вскользь, попала точно в цель, заставив ее мозг работать в другом направлении.

Она открыла файл со статьей. На экране снова появилось то самое фото: искаженное от вспышки лицо Джихуна, рука, отталкивающая девушку. Она увеличила изображение. Взгляд айдола. В нем не было злости. В нем был испуг. Почти паника.

эрин достала из сумки свою ручку – обычную на вид, но на самом деле диктофон. Это был подарок от отца, полученный перед увольнением из того самого крупного агентства. Она задумчиво начала грызть колпачок.

Редактор Ким хотела грязи на Джихуна. Это было просто. Сфабриковать, подкупить, вырвать из контекста – методы «Seoul Night» были ей хорошо известны. Но слова сонбэ Ли… «Ищи того, кто дергает за ниточки».

В ней проснулось то самое чувство, которое она так долго и старательно давила в себе – обостренное чутье на настоящую историю. На правду. Ту самую правду, за которую ее однажды вышвырнули на улицу, выставив лгуньей. Правда, в которую она когда-то верила, была лишь товаром, который никто не хотел покупать.

Что ж, если «Seoul Night» хочет фактов, она их добудет. Но это будут ее факты.

На экране ее телефона всплыло уведомление: «Zenith Media Group официально подтверждает: Хан Джихун из EON принесет публичные извинения на церемонии Golden Disc Awards».

Отлично. У нее есть место и время. Церемония награждения превращалась в сцену для публичной казни. И она будет там, в первом ряду. Но не для того, чтобы смотреть на жертву. А для того, чтобы найти настоящего палача.

Чэрин щелкнула колпачком ручки. Охота началась.

Глава 3

Слепящие вспышки фотокамер превращали вечер в пульсирующую белую ночь. Рев фанатов и выкрики репортеров сливались в единый оглушительный гул, вибрирующий в самом воздухе. Красная ковровая дорожка Golden Disc Awards была полем битвы, где каждый жест и каждый взгляд становились оружием или мишенью.

Первыми в эту бурю шагнули SHADOW. Их появление было подобно грому. Черная кожа, лязг цепей и блеск металлических заклепок на их костюмах идеально передавали дерзкий, агрессивный дух их последнего альбома. Они двигались единой стаей, уверенные и вызывающие.

– Квон Тэмин! Что вы думаете о скандале с Хан Джихуном? – выкрикнул кто-то из толпы репортеров.

Тэмин, лидер группы с платиновыми волосами, остановился. Он медленно повернулся, позволяя камерам поймать его ухмылку.

– О нашем почтенном сонбэ Джихуне? – протянул он, и в его голосе прозвенел яд. – Я слышал, он усердно репетирует. Пожалуй, сейчас это главное выступление в его карьере.

Рядом с ним Кан Юнги, главный танцор, молча хрустнул шеей, его сосредоточенный взгляд скользнул по толпе без всякого выражения. Макнэ Донхёк лишь озорно подмигнул в камеру, а Хёнджун, «медовый голос» группы, смущенно улыбнулся, словно извиняясь за резкость своего лидера. Толпа репортеров взорвалась новыми вопросами, но SHADOW, бросив свою гранату, уже двинулись дальше.

Их ядовитые слова потонули в оглушительном рёве фан-зоны – бурлящего моря светящихся лайтстиков и плакатов. Над головами развевался огромный самодельный баннер .

«ЖЕНЫ ДЖИХУНА-ОППЫ: ОН НЕВИНОВЕН!».

Десятки девичьих голосов отчаянно скандировали слова поддержки. Среди них выделялась одна особенно ярая. Ее щеки раскраснелись, русые волосы выбились из прически, а большие карие глаза блестели от слез и искренней веры. Она кричала громче всех, вкладывая в каждое слово всю свою душу.

На дорожку ступила группа EON. Чхве Соджун,всегда известный своей внимательностью к фанатам, сразу заметил плачущую фанатку. Его лицо смягчилось, и он послал ей теплую, благодарную улыбку. Девушка замерла, пораженная, и еще сильнее залилась румянцем. Парень наклонился к идущему рядом лидеру, который, казалось, не видел и не слышал ничего вокруг, погруженный в свои мысли.

–Джихун-а, посмотри, – тихо сказал Соджун, кивнув в сторону фан-зоны. – Твои верные жены пришли защитить твою честь. Такая очаровательная и невинная преданность, не находишь?

Шутка Соджуна заставила лидера на мгновение оторваться от мрачных мыслей. Он мельком взглянул на баннер и на ту самую девушку, которая теперь смущенно прятала лицо. Легкая тень улыбки коснулась его губ, но тут же исчезла. Он почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд,

В зоне репортеров стояла Пак Чэрин. Ее опытный взгляд «акулы» журналистики уже давно обнаружил свою цель. Хан Джихун. Он стоял там, в идеально сшитом черном шелковом костюме, который подчеркивал его атлетичную фигуру и высокий рост. Безумно красивый, с резкими, почти хищными чертами лица. Но за всей этой безупречной оболочкой айдола Чэрин увидела то, что не попадало в объективы камер – едва заметную тень усталости под глазами и напряженно сжатые челюсти.

Репортеры вокруг нее выкрикивали бессмысленные вопросы, создавая стену шума. Чэрин дождалась секундной паузы и ее голос, чистый и острый, как осколок стекла, прорезал гул:

– Хан Джихун-сси, вы считаете, что публичных извинений будет достаточно, чтобы загладить свою вину?

Это был не вопрос. Это была провокация.

Весь шум вокруг словно умолк. Джихун, который до этого двигался как автомат, игнорируя хаос, замер. Он медленно повернул голову, и его взгляд нашел ее в толпе. Не какого-то другого репортера. А именно ее.

Их глаза встретились. Чэрин ожидала увидеть высокомерие, злость, раздражение. Но вместо этого она утонула в бездонной, всепоглощающей усталости, которая плескалась в глубине его темных глаз. На секунду ей показалось, что она смотрит не на идола на вершине славы, а на человека, стоящего на краю пропасти.

Джихун тоже смотрел на нее. На фоне безликой массы репортеров она выделялась, как черная пантера. Облегающее платье, темные распущенные волосы. Волевой взгляд пронзительных глаз, в которых горел неукротимый огонь. И серебряное украшение, змеей обвившее ее тонкую шею, хищно поблескивающее в свете вспышек.

«Змея», – пронеслось в его голове.

Ее суть. Холодная, ядовитая, готовая в любой момент нанести удар.

Он ничего не ответил. Лишь на мгновение дольше задержал на ней свой холодный взгляд, а затем отвернулся, снова надев маску безупречного равнодушия, и прошел мимо, оставив Чэрин наедине с гулом толпы и неожиданным образом его уставших глаз, который намертво впечатался в ее память.

Глава 4

Воздух за кулисами был густым и липким, пропитанным запахом лака для волос, горячих утюжков и нервного пота. До выхода группы EON на сцену оставалось не больше двадцати минут. Хан Джихун, стоя в стороне от суеты, пытался собрать воедино рваные клочья мыслей, но они ускользали, как песок сквозь пальцы. Он чувствовал себя пустым сосудом, из которого выкачали все силы.

Внезапный крик разорвал монотонный гул. Он донесся со стороны гримерки группы SHADOW, их главных конкурентов на сегодняшнем награждении. Через мгновение оттуда вылетел один из их стилистов с перекошенным от ужаса лицом.

– Костюм! Костюм!

Джихун почувствовал, как неприятный холодок пробежал по спине. Он невольно шагнул в сторону шума, и то, что он увидел, заставило его замереть. На вешалке, посреди безупречно белых нарядов SHADOW, висел один костюм, изуродованный длинным, уродливым порезом на груди и залитый чем-то темным, похожим на краску для волос. Это был сценический наряд Квон Тэмина, лидера группы.

Суматоха нарастала. В гримерку вбежал менеджер SHADOW, за ним и сами участники. Когда Тэмин увидел свой костюм, его лицо превратилось в каменную маску.

– Кто это сделал? – прошипел он, обводя всех ледяным взглядом.

И тут кто-то из стаффа, молоденькая девушка с бейджем, робко пролепетала, указывая дрожащим пальцем в сторону коридора: – Я… я видела его… Хан Джихуна. Он только что был здесь. Стоял прямо у двери, пока все отходили за водой.

Все взгляды, словно по команде, устремились на Джихуна. Тяжелые, обвиняющие, полные презрения. Время для него замедлило свой бег. Он видел, как расширяются глаза его собственных одногруппников, видел сомнение на лице Соджуна, растерянность Шиу.

– Это не я, – голос Джихуна прозвучал глухо и неубедительно даже для него самого. – Меня позвал наш менеджер. Минсок-хён, мы же только что говорили с тобой в конце коридора.

Менеджер Минсок, поджав губы, кивнул, но его взгляд бегал по сторонам. – Да, мы говорили… это было пару минут назад.

– Я сразу пошел к нашей гримерке! Я не подходил к их двери! – отчаяние начало подступать к горлу. Ему никто не верил. В глазах окружающих он уже был виновен.

Квон Тэмин медленно подошел к нему. Каждый его шаг отдавался гулким ударом в груди Джихуна. – Зачем? Зависть совсем сожрала тебя? Решил играть грязно?

– Ты с ума сошел? Зачем мне это делать? – выкрикнул Джихун, чувствуя, как внутри него лопается последняя натянутая струна.

– Потому что ты неудачник, который не может справиться со своим скандалом! – лицо Тэмина исказила ярость. Он сделал резкий шаг вперед и схватил Джихуна за воротник сценической рубашки.

Инстинкт сработал быстрее разума. Джихун в ответ вцепился в одежду Тэмина. На мгновение они замерли, глядя друг другу в глаза, тяжело дыша. Напряжение в воздухе стало таким плотным, что его, казалось, можно было резать ножом. Еще секунда – и кулаки полетели бы в ход.

– Прекратите! Вы оба! – к ним подскочили участники обеих групп, с трудом растаскивая их в разные стороны. Соджун и Минхо оттащили Джихуна, а парни из SHADOW держали своего разъяренного лидера.

– Я разберусь во всем, – пообещал менеджер Минсок, но его слова звучали неубедительно, как пустая формальность. – Мы найдем виновного. Но сейчас… сейчас шоу. У SHADOW есть запасной костюм, а ты, Джихун… Ты должен будешь извиниться.

Джихун сжал губы. Спорить было бесполезно.

– Это необходимо. После выступления, на сцене. Просто скажи, что сожалеешь о случившемся.

Мир Джихуна трещал по швам. Ему нужно было публично взять на себя вину за чужую подлость. Чувство тотальной несправедливости и бессилия душило его. Соджун положил руку ему на плечо, но лидер ничего не чувствовал, кроме оглушающей пустоты.

Их быстро привели в порядок, поправили макияж, чтобы скрыть красные пятна на лице и блеск в глазах, который мог сойти за слезы.